Этносоциальная, этнокультурная и этнодемографическая ситуация в России претерпевает радикальные изменения. Административно контролируемый рост населения страны в значительной степени уступил место стихийному заселению столицы мигрантами. Например, положение Москвы как крупнейшего мегаполиса в пространстве СНГ, средоточия финансовых и информационных потоков делает этот процесс принципиально необратимым. «В городе и прилегающем столичном регионе складывается сложная и потенциально напряженная этноконтакная ситуация. Из целостного социокультурного организма с доминирующим и стабильным этнокультурным большинством Москва постепенно превращается в конгломерат этнокультурных сообществ коренного и пришлого населения, мультикультурное общество с растущими различиями между «нами» и «ними».
Ситуацию осложняют изменение этнодемографического баланса Москвы в результате естественного сокращения численности коренных москвичей, значительная социальная дифференциация и маргинализация не только вновь прибывших мигрантов, но и больших групп из среды русского большинства вследствие характерных именно для Москвы высоких темпов социально-экономических преобразований, складывания инновационной экономики постиндустриального типа»1.
Даже при отсутствии в Москве открытых межэтнических и межконфессиональных конфликтов, отношения между русским большинством и иноэтничными меньшинствами нестабильны в этносоциальном и социально-психологическом плане.
Многие москвичи воспринимают беженцев и мигрантов - представителей нерусских и неславянских групп как конкурентов в социальной сфере, особенно на
рынке жилья и труда, обвиняя их в ухудшении своего материального положения. Фактором социальной напряженности является рост так называемых «торговых меньшинств» - групп мигрантов, которые приспосабливаются к принимающему обществу путем специализации в области торговли и использования полукриминальных способов ведения розничного торгового бизнеса.
Еще менее благоприятен социально-психологический фон межэтнических отношений. Его характеризует тенденция к росту этнических фобий, особенно «кавказофобии». Последняя все более выходит за рамки околорыночных трений и по эмоциональному накалу, и по уровню огульных ксенофобских обобщений. Именно в сфере массовых настроений состояние межэтнических отношений в московском мегаполисе особенно далеко от стабильного. «Показатели психологической устойчивости в Москве отличаются в худшую сторону от аналогичных показателей по значительно более проблемным в социальном отношении регионам (Юг, Сибирь, Урал). Тревожное (фобическое) мировосприятие присуще не только взрослым, но и значительной части столичной молодежи. У многих подростков и молодых людей обнаруживаются стойкий пессимизм, иррационализм, недоверие к окружающим, в первую очередь – к «гостям Москвы», особенно если их поведение, язык, внешность и т.д. значительно отличаются от поведения, языка, внешности коренных москвичей. Вполне доброжелательное отношение к отдельным конкретным представителям неславянских этнических групп в массовом настроении может меняться на негативное, если чужаки воспринимаются как сплоченное, потенциально опасное целое»2.
Одновременно эксперты полагают, что доступ в частный бизнес более затруднен русским и представителям традиционных меньшинств. В Самарской области, по мнению экспертов, доступ во все упомянутые сферы занятости ограничен цыганам, таджикам, узбекам, азербайджанцам, чеченцам. (Астрахань, 2004; Самара, 2004).
Нами предпринимались попытки опытной проверки дискриминации представителей национальных меньшинств в этих сферах в Астрахани и Самаре (2002 год и 2004 год). Обследование проводилось волонтерами, преимущественно, студентами. Методика обследования включала элиминирование всех, по возможности, факторов, кроме этнической принадлежности претендентов и сводилась к "провоцированию" работодателей на выбор между представителем национального меньшинства и русским (либо между представителями разных национальных меньшинств).
Опытное обследование положения представителей национальных меньшинств на рынке труда продемонстрировало: в 11 % попыток устройства на работу, предпочтение отдается русскому (ой), или представителю традиционного меньшинства - перед мигрантами.
Наряду с отказами в найме на работу отмечались факты и дискриминации в оплате труда, условиях труда. В одном случае студенту-армянину предложили объект и график труда хуже, чем его напарнику; оплата труда также была меньше в полтора раза. В другом случае русскому студенту, кроме фиксированной ставки, одинаковой с его напарником-узбеком, были предложены премиальные (Самара, 2004).
В то же время традиционные меньшинства меньше сталкиваются с дискриминацией на рынке труда: из 51 "провокации" работодателей только в 8 случаях можно говорить о возможной дискриминации татар и ногайцев (причем в некоторых случаях девушки прибегали к экстремальным мерам, обряжаясь в религиозные одежды), в 5 отмечалась позитивная дискриминация (Астрахань, 2004).
Сходная ситуация на рынке жилья. Владелец жилья, по мнению и астраханских, и самарских экспертов, в первую очередь обращает внимание на то, является арендатор приезжим или местным, а также его национальность. Другие факторы - прописка, наличие маленьких детей, семейное положение, гражданство, род занятий, пол, возраст - существенно менее значимы. В Астрахани наименьшие шансы снять жилье имеют чеченцы, цыгане, дагестанцы, таджики, узбеки, в Самаре - цыгане, таджики, чеченцы, узбеки, азербайджанцы (Астрахань, 2004; Самара, 2004). В то же время большинство экспертов и участников фокус-групп отвергали предположения о ценовой дискриминации съемщиков жилья по национальному признаку.
Налицо устойчивые предубеждения против сдачи жилья представителям кавказских, среднеазиатских меньшинств, цыганам. Наиболее сложно найти жилье выходцам с Кавказа: из 37 "провокаций" съемщика жилья, предпринятых нашими кавказскими волонтерами, в 11 случаях зафиксирован отказ по национальному признаку (Астрахань, 2004).
Практически во всех регионах России можно встретить в частных объявлениях о сдаче жилья формулировки: "только для русских", "только для русской семьи ".
Учитывая сложившуюся ситуацию на рынке жилья, лица, ищущие жилье, зачастую сами указывают свою национальность. Наиболее распространены формулировки "для русской семьи", "русского мужчины", "русской женщины", "русской девушки", "семья славян".
Наиболее распространены дискриминационные объявления на юге России, в регионах, ранее других столкнувшихся с масштабным притоком иноэтнических мигрантов.
Зафиксированная дискриминация представителей этнических меньшинств, касается наиболее благополучных регионов, с давними традициями мультикультурного существования (Астрахань), где сильны позиции третьего сектора (Самара), где многие годы проводится достаточно продуманная и эффективная политика в отношении национальных меньшинств (Оренбург, Самара) или где в последние годы сделаны гигантские шаги в ее становлении (Ставрополь, Волгоград). В других регионах России, за немногими исключениями, ситуация не лучше.
И власти, и политики, и СМИ делают акцент исключительно на негативных последствиях миграции. (Роль вопросов национальной политики во внутриполитической борьбе - особая тема. Отметим только, что националистическая риторика активно использовалась на последних парламентских выборах: в ноябре 2003 года ксенофобские настроения были более распространены среди потециальных избирателей "Яблока", "Единой России", СПС, чем ЛДПР)3.
3Левада Ю.А. От мнений к пониманию: социологические очерки 1993-2000. М.: Московская школа политических исследований, 2000, с. 167
В масс-медиа доминирует "язык вражды". Массированную пропаганду нетерпимости, агрессивности и ксенофобии, осуществляемую СМИ, назвали фактором проявления нетерпимости в России 40,9% опрошенных в пяти городах России (выборка - 586 человек). Фокус-группы с московскими студентами, черпающими информацию из СМИ, обнаружили, что их оценки количества приезжих в Москве фантастичны - от 17% до 60% населения Москвы. Большинство приезжих, по мнению информантов - люди другой национальности. Чаще всего назывались такие этнические группы как грузины, армяне, азербайджанцы - "они все на одно лицо".).
И это оказывает воздействие на общественное мнение: обыватель начинает верить, что ужесточение миграционной политики - во благо общества и его лично. Редкие голоса специалистов, предупреждающих, что без труда мигрантов встанут целые отрасли, что сферы их занятости - весьма специфичные, куда россияне не идут, что их дешевый труд делает дешевле и комфортнее нашу жизнь, остаются голосами вопиющего в пустыне.
Надо откровенно признать: иммиграция из стран СНГ "представляет собой еще одну форму "неоколониализма"…. Поэтому такая иммиграция чрезвычайно выгодна странам-реципиентам, а нелегальная миграция выгодна вдвойне, по той простой причине, что именно бесправный нелегал особенно удобен для эксплуатации без всяких ограничений. Выгоды от иммиграции дисперсны, их ощущает каждый, кто сталкивается с иммигрантом как работодатель, арендодатель, потребитель услуг, даже "правоохранитель" и т.д. Централизованная же борьба с иммиграцией, в том числе и нелегальной - пустой звук, потому что эта борьба против очевидных интересов собственного населения, а такую борьбу не удавалось еще выиграть ни одной власти".
Необходимо стремиться к минимизации незаконной миграции и незаконной занятости. Но для этого должны быть четкие и ясные процедуры регистрации, получения вида на проживание, вида на жительство, разрешения на работу. Что не исключает их жесткости как по отношению к мигрантам, так и к работодателям.
Реальные и серьезные проблемы, обусловленные интенсивным формированием "новых диаспор" и компактных поселений мигрантских этнических меньшинств, следует решать путем проведения конструктивной этнонациональной региональной политики. И регионы начинают активно проводить более решительную политику по предупреждению напряженности между местным населением и мигрантами. Проблемы, связанные с мигрантофобиями, власти субъектов Федерации стараются ныне решать в рамках программ региональной национальной политики, которые финансируются, как и программы борьбы с незаконной миграцией и борьбы с преступностью, из региональных бюджетов4.
4Левада Ю.А. От мнений к пониманию: социологические очерки 1993-2000. М.: Московская школа политических исследований, 2000, с. 167
В ряде регионов, где осуществляется конструктивное сотрудничество с этническими меньшинствами, достигнуты впечатляющие успехи (Пермская, Самарская области, Коми, Удмуртия и др.). В регионах России накоплен большой позитивный опыт проведения национальной политики: разработки нормативной базы, институционального и финансового ее обеспечения, взаимодействия органов государственной власти с организациями и объединениями национальных меньшинств.
В ознакомлении с таким опытом нуждаются как органы государственной власти и местного самоуправления, так и организации национальных меньшинств. Сегодня угрозу социально-политической стабильности (несомненному приоритету региональных властей) представляют не межнациональные конфликты, а нарастающая социально-политическая напряженность - прямое следствие распространения ксенофобий и усиливающейся дискриминации меньшинств. Необходима смена курса этнорегиональной политики: от антикризисной политики - к антидискриминационной политике.
Приводимый здесь график построен по материалам доклада Л.Д. Гудкова "Динамика этнофобий в России последнего десятилетия" на конференции "Национальные меньшинства в Российской Федерации" (Москва, июнь 2003 г.) Столбцы на графике указывают на колебания негативных суждений о ряде этнических общностей. Внизу, под названием национальности, указаны интервалы или пороги этих колебаний в процентах к числу опрошенных.
