Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог…
(Николай Гумилёв)
Как мы все знаем, античность лежит в основе нашей европейской цивилизации, а если говорить шире, то является фундаментом всей современной культуры. Начиная с Древней Греции, слову (Логос) предавалось огромное значение, так как слово это не просто человеческая речь, но и мысль.По словам Гераклита – «вечная и всеобщая необходимость». И такое отношение к слову было передано и римской культуре, а через неё передалось в христианство и иудаизм (работы Филона Александрийского). Поэтому риторика (владением искусством слова) некоторое время даже считалась уделом избранных, как наука, дающая в человеческие руки посреднические функции между людьми и Небесами.
В Риме, как и в Греции, ораторское слово считалось важнейшим орудием политической борьбы. Но Рим был не демократической республикой, как Афины, а аристократической: власть находилась в руках узкого круга знатных семейств и секреты ораторского искусства передавались по наследству. Поэтому когда в Риме появились первые преподаватели риторики (разумеется, греки), которые за плату были готовы учить любого, сенат увидел в этом опасность для себя и несколько раз изгонял их из города (в 161 и 92 гг. до н. э.); также изгоняли и греческих учителей философии — как развращающих нравы.
Однако, риторика стучалась в дверь слишком настойчиво. Рим, добившись политического владычества в Средиземноморье, старательно усваивал греческую культуру, стремясь и в этой сфере если не к первенству, то по крайней мере к равноправию, а риторика (наряду с философией) была основой этой культуры. Именно под её влиянием ораторская проза стала не только фактом политической борьбы, но и литературным жанром.
|
|
Зрелости римская ораторская проза достигла при Гае Гракхе (153— 121 до н. э.). После того как враги убили в 133 г. до н. э. его брата Тиберия, он продолжил борьбу за передел италийских земель в пользу крестьян, которым Рим был обязан своими успехами в войнах и которых эти же войны разорили. Гракх писал: «У диких зверей есть норы и логова, чтобы укрыться, но у тех, кто сражается и умирает за Италию, есть только свет и воздух... Полководцы лгут, призывая их защищать могилы предков и родные святилища, — ни один из них не имеет ни отеческого алтаря, ни родовой усыпальницы... Их называют властителями Вселенной, а у них нет во владении и клочка земли». Две тысячи лет спустя эти слова перефразировал А. Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву», говоря об участи русского крестьянина.
Величайшим оратором Древнего Рима по праву считается Марк Туллий Цицерон (106—43 до н. э.), имя которого стало нарицательной характеристикой красноречивого человека. Цицерон не принадлежал к римской знати — таких, как он, насмешливо называли homonovus (буквально «новый человек», т. е. выскочка). Положением в обществе и блестящей карьерой адвоката он был обязан исключительно природным дарованиям и образованию. Поэтому Цицерон так много сил отдал просвещению римского общества. Его риторические и философские трактаты написаны блестящей и увлекательной прозой, что, конечно, привлекало внимание публики к тем вопросам, которые ставил оратор. Но если философия в художественно совершенной форме была знакома античности по Платону, то трактатов по теории красноречия, которые были бы одновременно литературными шедеврами, никто — ни прежде, ни потом — не писал.
|
|
Среди трактатов Цицерона об ораторском искусстве особенно выделяются диалоги «Об ораторе», «Брут» и «Оратор». В них обсуждаются различные приёмы и стили риторского искусства, а также нарисован идеальный образ оратора. Для Цицерона идеальный оратор одновременно и идеальный человек Он должен обладать тем качеством, которое по-латыни называется труднопереводимым словом humanitas. Оно означает, что внимание и жизненные интересы человека обращены на мысль и чувство, на устроение собственной души и разума (это слово близко к понятию «интеллигентность»; от него образовано прилагательное «гуманитарный»). Цицерон в трактатах «О границах добра и зла», «О дружбе», «Об обязанностях» указывает путь к такому идеалу. Это соединение риторики с философией, причём философия должна служить не умозрительному постижению отвлечённых истин, а представлению о правильном и неправильном, должном и недолжном.
Когда речь заходит о предметах теоретических (трактаты «Тимей», «О природе богов», «О судьбе», «О гаданиях»), Цицерон излагает устами своих персонажей позиции разных философских школ, не отдавая предпочтения ни одной из них. Он как бы говорит: положительное знание в этих вопросах человеку не дано, и, в сущности, не важно, что он думает по этому поводу, если хорошо различает добро и зло, помнит о верности, долге и справедливости. В диалоге «О старости» («Катон») автор убеждает читателя, что не нужно бояться смерти, так как либо загробной жизни вообще нет, либо справедливого после смерти ждёт блаженство. Презрение к смерти, боли и другим несчастьям — тема одного из его лучших диалогов «Тускуланские беседы» (назван по поместью Тускулы, где происходит действие).
|
|
Но Цицерон не был бы римлянином, если бы не соотносил свои мысли о человеке с размышлениями о государстве (этой теме он посвятил трактаты «О государстве», «О законах»). Образцом государства для него являлась Римская республика. Это был выбор ответственный и вовсе не очевидный: Цицерону выпало жить в ту эпоху, когда республика в крови и муках перерождалась в империю.
Молодость Цицерона совпала с диктатурой Суллы (82—79 гг. до н. э.). В первых делах, принёсших известность молодому адвокату, он выступал против любимцев диктатора. Затем последовал громкий процесс против Верреса — римского наместника Сицилии, обвинённого в лихоимстве и нарушениях законов.
Речи против Верреса выдвинули Цицерона в первый ряд римских ораторов. В речах Цицерона латынь приобрела невиданное прежде разнообразие стилей и интонаций — от высокого пафоса до трезвого и точного рассказа, от едкой иронии до застенчивого умиления. Его называли «мастером десяти тысяч слов». Великий оратор умерил восточную пышность строгостью аттицизма, «сняв» таким образом конфликт двух стилей.
Ораторское мастерство проложило Цицерону путь к высоким должностям. На вершине своей карьеры, в бытность консулом, он столкнулся с новой попыткой установить в Риме единоличную власть — это был заговор Катилины. Спасение Рима от этой угрозы Цицерон считал своей главной заслугой: против Катилины он произнёс четыре речи, которые стали едва ли не самыми знаменитыми. За предотвращение государственного переворота Цицерона удостоили высшего почетного звания — «отец отечества».
Но после взлёта последовало стремительное падение. Когда власть переменилась, Цицерон был отправлен в изгнание, а в Риме тем временем кипела борьба. Вернувшись, он хотел присоединиться к тем силам, которые обещали сохранить республику. Так оратор оказался в лагере Помпея против Цезаря. Однако Помпей был побеждён. К счастью для Цицерона, Цезарь, сам не чуждый литературы, не поднял руки на того, кто являл собой гордость римской культуры. Но от политической деятельности Цицерону пришлось отказаться, и в речах этих лет он призывает диктатора проявить милость к падшим.
После убийства Цезаря Цицерон воспрял духом: казалось, тирания пала, республика восстановлена. Но это была иллюзия: сразу же развернулась борьба за власть между Антонием и Октавианом. Цицерон встал на сторону Октавиана, который постоянно клялся республикой. Антоний же открыто вёл себя как восточный монарх. Поэтому против него знаменитый ритор произнёс около 20 яростных речей. Цицерон назвал их «филиппиками» в память о знаменитых речах грека Демосфена, направленных против македонского царя Филиппа П. Это был горделивый жест: прежде римские ораторы не дерзали состязаться с греческими классиками.
Речи Цицерона действительно были хороши — настолько, что Антоний стал считать его одним из главных своих личных врагов. Заключив временный союз с Октавианом, он сразу потребовал голову оратора. Убийцы настигли Цицерона в его поместье. Убедившись, что скрыться не удастся, Цицерон велел поставить носилки на землю и спокойно сидел, ожидая смертельного удара... Его голова была выставлена на ростре (трибуна на форуме, украшенная носами захваченных кораблей), откуда он некогда произносил свои речи. Республика кончилась — начиналась империя.
Римская империя, добившись власти и могущества во всем Средиземноморье, переделывала основы греческой культуры на свой лад. И, конечно, это прежде всего касалось философии и ораторского искусства. Римские ораторы достигли высокого уровня в своей деятельности. Риторика стала не только средством влияния на общество, но и жанром в литературе.