Оказалось, что я лежу на голом полу, хотя помню, что засыпала на наколдованном Снейпом ковре. Я так долго спала? Вздрагиваю, вспоминая сон. Мы же чуть не… Нет, не надо об этом думать, это приведет к лишним… проблемам? неурядицам? ссорам?
Недолго продержался ваш ковер, — чтобы сказать хоть что-то, бормочу я. Главное, не думать о поц…
Просто мы долго спали, — тихо отвечает Снейп.
Да. Конечно.
Я встаю и выхожу из пустого кабинета. Действительно, долго — судя по часам скоро уже отбой. Нужно все сделать сегодня, пока я не передумала.
Куда вы идете, мисс Грейнджер?
Я не могу ответить. Ни единой мысли, что и как сказать.
Туда.
Мне хочется плакать. Позже. Позже можно дать себе волю и устроить хорошенькую истерику.
Зелью нужно было настояться как минимум шесть часов. И они прошли — пока я спала.
Я беру фиал и наливаю туда одну порцию. Подношу к губам.
И вы ничего мне не скажете?
Что сказать? — спрашиваю, держа фиал у рта.
Да ладно уж, ничего. Пейте.
Я опрокидываю в себя фиал. Меня обволакивает боль — тупая, ноющая боль всего тела. Это будет долго — пока Снейп не найдет свое тело. Я могла бы пойти к Больничное крыло, встать рядом с ним. Тогда боль бы не продлилась дольше нескольких минут. Но я лучше потерплю — лучше для всех.
* * *
Я сошла с ума. Мне бы начать лечение, только лекарства от этого нет. От Снейпа. Прошло две недели с того момента, как он очнулся. Я тогда уснула прямо в кресле его кабинета. Слава Мерлину, его не выпустили из Больничного крыла в тот же день, и у меня появилось время уйти по пробуждении. Я вернулась в свою комнату и потекли однообразные дни. Проснуться. Встать. Умыться, принять душ. Одеться. Открыть дверь простейшим заклинанием. Прийти на завтрак. Съесть свою безвкусную кашу. Отсидеть уроки. Сделать задания в библиотеке. И лечь спать. Я не знаю, что мы проходим сейчас по Трансфигурации и Чарам. Я сразу забываю все, о чем читаю. Я получила Удовлетворительно впервые лет за пять. Наверное, именно в тот момент Гарри и обеспокоился. Только что мне ему сказать? Что я не вижу смысла во всем этом? Что мне все надоело? Что я не могу жить без Снейпа?
Я не знаю, почему так поступила тогда. Почему я не попыталась объясниться с ним? Почему сразу пошла в его кабинет и выпила то злополучное зелье. И осталась одна. Одной очень тяжело. Никто не будит раньше времени. Не тягает за ухо. Не рассказывает интересные лекции на уроках. Не подкладывает в тарелку к овсянке куриные крылышки. Не…
Гермиона, хватит! Ты сама его выгнала. Сама не ходишь на Зелья. Сама избегаешь его в коридорах и Большом зале.
А что мне было делать? Пойти к Больничное крыло и поцеловать? Хороша я буду, как же.
Ну, а избегать — это хороший выход из ситуации? Нужно хотя бы объясниться!
Эти споры самой с собой я вела уже две недели. Пойти или не пойти. Признаться или нет.
Приближался выпускной, а я так и не приняла решение.
* * *
— Профессор МакГонагалл, вы меня звали?
— Да, Гермиона, дорогая, проходите!
Я сажусь в неглубокое кресло. Директриса смотрит на меня как-то странно, а потом с тяжелым вздохом говорит:
— Мне стало известно, что вы не посещаете занятия по Зельям. По какой причине? Вы талантливая девушка, хороший зельевар. И бросать занятия за месяц до экзаменов? Объяснитесь, пожалуйста.
Это как удар под дых. Я не знаю, что говорить. Я не готова к такому разговору!
— Я… Я… плохо себя чувствовала, — это самое глупое объяснение, которое только можно придумать.
— Но вы посещали все остальные занятия! — оправдывает мои ожидания МакГонагалл.
— В кабинете Зелий мне становится плохо. Это после… — я замолкаю, не знаю, что сказать. К счастью, директриса все додумывает за меня.
— После того зелья? Профессор Снейп упоминал, что оно имеет сильный болевой эффект для выпившего его человека. Что ж, почему вы тогда не подошли к нему и не попросили что-нибудь, облегчающее ваши страдания? Давайте же, идите. Идите прямо сейчас.
— Но я…
— Никаких пререканий, вам необходимо закончить курс Зельеварения, мисс Грейджер!
Я выползаю из кресла и выхожу в коридор. Что мне делать? Не идти же к нему, в самом-то деле? Пока я раздумываю, ноги сами несут меня куда-то. Ну и, конечно, они принесли меня прямо к его кабинету! Надо что-то придумать, придумать… Убежать? Постучать?
Прервав мои размышления, резко открывается дверь. На пороге стоит он. Лицо слегка удивленное, видимо, не ожидал меня увидеть.
— Заходите, — встает на пороге, оставив между проходом и собой совсем маленький промежуток.
Как в тот раз, — вспоминаю я, протискиваясь мимо него, — в тот урок, когда зелье взорвалось, и он оказался у меня в голове.
— Что вы хотели?
Надо же. Я думала, он станет ругаться, орать, трясти за плечи. Как же, на занятия не хожу, избегаю его…
— Профессор МакГонагалл…
— Я спросил, зачем пришли вы.
Я втягиваю голову в плечи и не отрываю взгляд от пола.
— Мне нужно зелье… от головной боли… — выкрутилась?
— Можете взять его в Больничном крыле.
Да что же сказать-то ему. Вдруг он отошел от меня к полке шкафа, бросив: «Подождите». Пользуюсь моментом и смотрю на него. Он похудел, вроде. И подстриг волосы: теперь они еле достают до плеч, а были чуточку длиннее, самую малость.
— Выпейте, — он протягивает мне фиал с темной жидкостью. Я машинально беру, стараясь не касаться его руки.
— Что это?
— Просто выпейте и все!
Я что, похожа на дуру? Пить непонятно что из рук зельевара? Я нюхаю зелье и проверяю его на свет. Мне оно незнакомо.
— Я не буду его пить, пока не скажете, от чего или для чего оно, — и поднимаю глаза.
Он внимательно смотрит на меня — совершенно нечитаемым взглядом. А потом вдруг пускается в объяснения:
— Это Тезаурус. Применяется для нейтрализации последствий пребывания двух душ в одном теле. Точнее, будет применяться, когда я его зарегистрирую.
Это меня не удовлетворило, но глаза я опустила.
— Какие именно последствия? Что оно делает?
— Оно… нейтрализует совместные сны.
— Но у нас не было совместных снов, — возражаю. — Я ничего такого не по…
— Именно, — кивает он. — Я каждую ночь стирал воспоминания об очередном сне из вашей памяти.
Мне становится плохо… плохо и холодно… кажется, будто пол кабинета качается, будто палуба корабля во время качки.
— Зачем? — наконец выдыхаю, стараясь уговорить пол не двигаться.
Он вдруг делает шаг ко мне, толкает куда-то назад, а потом поднимает и усаживает на чей-то письменный стол. И отходит. Да, так мне гораздо легче.
— Ваше поведение стало тому причиной, — начинает объяснять он. — Вы не достойны своих снов, если не можете в настоящей жизни даже посмотреть мне в глаза.
— Но это ведь незаконно…
— Почему же? Это не Обливиейт. Нет закона, запрещающего стирать воспоминания о совместном сне.
— Я хочу знать… Хочу их увидеть, — шепчу я. Пол почти не двигается теперь, но я все-равно не отвожу от него взгляда.
— Извольте, — Снейп делает шаг ко мне и поднимает мою голову так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. А потом я будто засыпаю.
* * *
— Ну и зачем вы это сделали? — Снейп, голый по пояс, стоит на золотистой песке. Вокруг — свет, тепло, а еще тихий шум волн.
Я стою перед ним, и снова в купальнике. Только теперь мне стыдно и хочется прикрыться.
— Я не знаю, — мямлю я. — Испугалась, наверное…
Он вздыхает, делает шаг ко мне и вдруг обнимает, крепко-крепко, и гладит по волосам.
* * *
— Неужели, это не море! Надо же!
На этот раз мы на вершине одной из башен. Сейчас ночь, прохладно, а я в одной футболке. Снейп возле самого парапета, и я подхожу ближе. Он, видимо, замечает, что я покрылась мурашками, тянет меня к себе и обнимает, укрывая своей мантией. Кажется, что мы одни на целом свете. Мне так хорошо в его объятиях, что не хочется двигаться. Запечатлеть бы этот миг и продлить его бесконечно долго. Чувствую его дыхание на виске и, поворачивая голову, нечаянно встречаю губами его губы. Он вздрагивает, но после просто наклоняется ближе и целует…
* * *
Сон за сном — поцелуи, объятия, тепло, разговоры, шутки, и снова поцелуи. И так все четырнадцать снов. А он стирал их из моей памяти один за другим. Сволочь.
Когда я прихожу в себя, обнаруживаю, что так и сижу на парте, а его руки сжимают мои плечи — осторожно, только чтобы я не свалилась на пол.
— Почему вы решили все-таки показать мне их?
Смотрю на него. Теперь мне нет нужды стесняться или скрывать свои мысли — мои сны сказали все за меня. И я снова прежняя, чувствую себя прежней. А еще чувствую, что влюбилась без памяти.
— Ну вы же все-таки пришли сюда, правильно? — он ухмыляется. — Набрались смелости, так сказать.
Я улыбаюсь в ответ.
— Почему вы посадили меня на парту? Это ведь школьное имущество, как никак.
— Да, просто… — он снова совсем рядом со мной, — вы так повыше, чем когда стоите. Это удобнее.
Я не успеваю спросить, для чего или кого удобнее, потому что он целует меня. Совсем как во сне, и все-таки намного, намного лучше.
Конец