Во многих письмах читателей есть нотка недовольства: зачем газета уделяет столько места "воспоминаниям" о советском строе. Не лучше ли перевернуть страницу истории и искать пути жизнеустройства исходя из нынешней реальности? По-моему, это невозможно.
Ничего хорошего нас не ждет, если мы честно не осмыслим ближайшее прошлое - оно выстрелит нам в спину из пушки. Тем более, что это прошлое нами не преодолено, не изжито. Оно злодейски, предательски убито перестройкой. Даже ненавистников нашего советского прошлого мучает то, что они сотворили. Их собственные образы сделанного ужасны. Вспомним задавший весь стиль перестройки фильм Абуладзе "Покаяние": ненавистному прошлому в нем не позволено погребения по обычаю - его труп выкапывается из могилы и бросается прямо в город, отравлять всех живых. Какая же жизнь в таком городе!
Вторая причина важнее. Даже если бы у нас не было сопротивления, сама жизнь сломала бы жалкие утопии Гайдара и Чубайса с их убогой социальной инженерией. Во многих важных чертах (не обязательно лучших) прошлое восстановится. Но чем хуже мы его будем понимать, тем более уродливым будет "обновленный" образ и тем более жестоким процесс реставрации.
Если же искать пути не к реставрации, а к обновлению, к Добру, а не к мести (хотя без нее уже не обойтись - пепел стучит в миллионы сердец, и поиск бескровного ритуала мести стал важной задачей), то быстрое осмысление советского прошлого надо считать чуть ли не самым срочным делом оппозиции. И усилия здесь не избыточны, их совсем мало.
Все знают, что за три десятилетия (30-50-е годы) Россия в образе СССР сделала огромный скачок в развитии и проявила небывалые, чудесные силы ума и духа. А дальше мысль не идет, это чудо так и остается просто как явление нашей истории. Оно, на мой взгляд, не понято ни "марксистами", ни "патриотами", ни "демократами". А ведь сегодня нужны уроки.
|
|
Очевидно, что в те декады советский строй создал такие условия, в которых смогли не просто свободно, а "умноженно" проявиться силы и таланты русского духа. Может быть, единственный раз в истории вошли в "резонанс" силы личности, коллектива и государства. А обычно государство подавляло личность очень ощутимо. И потому, как правило, сила русского духа мощнее проявляла себя на краю, при ослаблении этого давления - у поморов и старообрядцев, у казаков и бунтовщиков, у поэтов и ученых, уходящих в духовную свободу. Русский человек особенно успешно укреплял государство российское, когда "наполовину" уходил из-под его пресса.
Прекрасную канву для размышлений над сутью советского проекта дает вышедшая летом этого года в изд-ве "Былина" книга Б.П.Курашвили "Историческая логика сталинизма". В ней автор дал именно краткую трактовку советского прошлого уже с опытом перестройки и реформы. Это - взгляд через призму исторического материализма. То есть, в тех понятиях, которыми привыкли мыслить большинство советских людей.
На мой взгляд, в рамках этого подхода сейчас вряд ли кто-нибудь в России лучше раскрыл бы тему, чем Б.П.Курашвили. Не только потому, что он - очень знающий, много видавший человек. Он - настоящий ученый (а это редкость среди научных работников), высоко ценящий истину - и в то же время умело соединяющий научный взгляд со здравым смыслом. Среди людей науки, на первое место ставящих познание, редко встречается любовь к человеку. Как говаривал Ницше, "сострадание в человеке познания почти так же смешно, как нежные руки у циклопа". В книге Б.П.Курашвили я вижу полную и ответственную любовь к реальному советскому человеку, поколениям советского времени. Без такого соединения ума и любви и подходить не стоит к трактовке сталинизма - не по зубам.
|
|
И еще одно качество автора, позволившее успешно взяться за тему. Судя по книге, Б.П.Курашвили подолгу и усиленно думает над вопросом. По многим оговоркам и уточнениям видно, что он мысленно пробегает доводы и следствия своих утверждений в очень широких пределах. Значит, все возможные (при данном подходе) возражения уже им учтены. Такой способ работы, нормальный для естественных наук, почти не встречается у наших обществоведов, как будто их с детства отучали от тяжелого умственного труда.
Книга Б.П.Курашвили - хорошая основа для работы. Она задает читателю "скелет", на который каждый может наращивать свои мысли и свое знание. Это даже важнее, чем убедительные выводы. Я первым и хочу воспользоваться этой канвой для гласного диалога по важным положениям книги, хоть это и необычный вид рецензии.
Глава 1 ("Сталинизм в контексте советской истории") - как бы резюме книги и вывод: "Непреобразование авторитарно-мобилизационного социализма [того, что сложился при Сталине - К-М.] явилось коренной, сущностной причиной катастрофы советского социализма. Виноват ли в этом сам авторитарно-мобилизационный социализм? В общем, конечно, нет. В основном виноваты не Сталин и его соратники, даже если они не наметили решение задач следующего исторического этапа, а их преемники". С первой частью вывода я согласен, со второй - не вполне.
|
|
Сталин и его соратники не только не наметили путей преобразования всего общества для жизни в "более мирных" условиях холодной войны. Они принципиально дезориентировали и разоружили нас выводом: "Социализм в нашей стране победил окончательно и бесповоротно". Этот вывод был стратегической ошибкой, которая оправдывала начавшийся распад идеологии, смертельный для СССР. Это - важнее, чем "грехи сталинщины, которые скомпрометировали социализм", отмеченные далее в выводе Б.П.Курашвили.
На мой взгляд, и остальные выводы в совокупности показывают ограниченность истмата в объяснении нашей истории и тем более сталинизма. Это не значит, что подход истмата вообще не плодотворен - он совершенно необходим, но, на мой взгляд, недостаточен. Содержательное знание и анализ фактов в рамках истмата позволили Б.П.Курашвили поднять наше понимание сталинизма на ступень выше, чем до сих пор. Краткую рецензию на этом можно было бы и закончить. Но книга стоит большего - она просто заставляет нас ощутить грани возможностей истмата, рождает желание преодолеть эти грани, хотя бы в виде разведки.
Попробую я это сделать, специально выискивая выводы, которые "повисают", отрываются от реальности. Выводы, в которых взвешенное и квалифицированное изложение Б.П.Курашвили фактов наталкивается, пpи их объяснении, на рамки истмата.
Уже самое близкое явление, которое мы переживаем - реформу Ельцина - в рамках истмата приходится трактовать как "политику реставрации капитализма" ("новая, советская буржуазия начиналась с расхитителей, спекулянтов, взяточников..."). Исчерпывает ли это определение суть происходящего? Не думаю. Мне даже представляется, что признаков реставрации капитализма, то есть социального порядка России до 1917 г., почти нет. Есть создание совершенно нового, генетически не связанного с дореволюционной Россией уклада, превращающего страну в безгосударственное пространство как объект для паразитического высасывания ресурсов. В схему экономических формаций это не укладывается, это даже колонией нельзя считать. Та социальная группа, которая формируется в России как господствующее меньшинство ("новые русские"), не является буржуазией. "А вору дай хоть миллион - он воровать не перестанет" (Крылов).
Это необычное, не предусмотренное классовой схемой социальное новообразование - сословие надсмотрщиков в огромной "зоне". Оно обязательно должно быть сословием отщепенцев, причем искусственно криминализованных, должно быть проникнуто преступным мышлением, чтобы быть способным контролировать - рублем, телевидением и дубинкой - полторы сотни миллионов человек, еще сохраняющих черты народа. Втиснуть происходящее в классовую схему истмата можно, но это сильно исказит реальность и затруднит ее понимание.
Б.П.Курашвили так отмечает ущербность нашего понимания советской истории: она освещалась односторонне - у нас апологетически, за рубежом клеветнически. Значит, если найти "золотую середину" - упоминать, для равновесия, отрицательные явления, мы бы понимали прошлое лучше. Кстати, сам автор замечает, что в перестройке прибавилось очень немного фактов, порочащих социализм, все они были давно известны - значит, история подавалась не апологетически. Я бы даже больше сказал: начиная с 60-х годов в широких кругах интеллигенции (и даже партработников) восприятие советской истории стало по преимуществу очернительным. Нас учили видеть прошлое через все более и более черные очки.
Но главное не в этом. Я считаю, что объяснение советского периода было не столько односторонним, сколько в принципе бьющим мимо цели, и никакими щепотками черноты дела было не поправить. Хотя правдоподобия было бы больше. Истмат, созданный для анализа "равновесных процессов" - плавных, стабильных состояний, просто не имел языка, чтобы описать происходящее в СССР. Он не проникал в суть явлений "на пределе возможного", а то и запредельных.
Вот сравнительно простой пример - Алексей Стаханов. Как это - нарубить за смену 14 дневных норм угля? Читаем хоть в наших, хоть в западных энциклопедиях - одно и то же. Только у нас это пример социалистического трудового героизма, а там - фанатизм коммуниста. Не раскрыта суть, а здесь как раз зерно советского социализма. Как обстоит дело, если выйти за рамки истмата, в более широкое знание?
Очень кратко, огрубляя, скажу так. Стаханову советский строй позволил вырваться из оков индустриализма с его отчуждением человека от предмета труда, от материала. Можно сказать, что Стаханов "прыгнул в постиндустриализм" или что "вернулся в Средневековье" - подошел к своему материалу, как Мастер. То есть, материал у него приобрел "душу", позволяющую мастеру "слиться с материалом", почувствовать его. Это особое отношение мастера и материала хорошо описано в уральских сказах Бажова. Что же мы знаем из воспоминаний шахтеров бригады Стаханова (в детстве я читал такую книжку)? Что Стаханов учил чувствовать уголь и искать в пласте невидимые равнодушному глазу наемного рабочего точки. Сегодня мы бы сказали "критические точки", "центры напряжения". А Стаханов говорил, что в них сосредоточена сила пласта. И умный шахтер не долбает уголь где попало: ударив в эту точку, он освобождает силу пласта, так что тот сам "выбрасывает" уголь, как взрывом. Стаханов научился "видеть" эти точки - и учил этому других. Разве явление Стаханова объяснить энтузиазмом или фанатизмом? Это же отговорки. Точно так же правильная наука индустриального общества не может объяснить способности йогов.
Чудесные результаты советского периода были "затерты" отговорками. А значит, никто не докапывался и до причин, не дал верного описания условий, в которых возник Стаханов. А ведь в нем - тайна сталинизма. Не вся, конечно, но важная часть.
("Советская Россия". Октябрь 1996 г.)
Смотреть вперед
Тот спор об истмате, что возник по моей вине, все же пошел по ненужному пути. Один испанский историк, который прочел все эти статьи, сказал мне, что похожий спор был и на Западе, но там нашли разумный выход: расширить рамки истмата. Считать, что всякий материалистический подход к истории правомерен и нисколько истмат не подрывает. Так что книгу Л.Н.Гумилева "Этногенез и биосфера" о том, как возникают народы в связи с природной средой обитания, цензура истмата разрешила бы печатать. И даже цивилизационный подход можно было бы использовать вместо формационного. Думаю, можно было бы и нам договориться. Тем более, что, как показывает наша история, тот "жесткий" истмат, который слишком уж ограничивает взгляд на реальность, утвердился у нас лишь в 50-е годы. Это, как ни странно, продукт "послесталинской" эры.
Но встает и другой вопрос. В связи со статьями об истмате многие читатели упрекают: зачем нам сегодня эти оторванные от жизни темы? Газета должна рассказывать о бедах народа и помочь ему в борьбе за свои права. Я же думаю, что когда у советских людей исчезнет надежда на победу, тогда и отпадет нужда в осмыслении истории и возможного будущего. Останется лишь жажда выжить - через выгрызание у хозяев малых благ. Пока не все мы еще доведены до этого. Страдаем, но хотим понять, что парализовало волю народа, что свело с ума его интеллигенцию, почему 18 миллионов членов партии потеряли даже саму способность предвидеть опасность для дела, которому большинство их честно служило.
Сегодня мы кое-что знаем о ходе событий: как велась холодная война, как плохо провел Хрущев "десталинизацию", как возникло течение "шестидесятников", как готовилась перестройка, как с помощью всей идеологической машины, у рычагов которой встал А.Н.Яковлев, создали хаос в умах людей. Есть и более четкое изложение всей механики дезориентации советского народа. Это - теория революции Антонио Грамши, которую применяли для разрушения устоев СССР начиная с 70-х годов. Мы знаем сам факт использования этой теории, но не знаем и не можем освоить самой теории, ибо уже она сама выходит за рамки истмата (хотя Грамши - коммунист).
Это - фактическая сторона дела. Вопрос в другом: почему сознание советских людей оказалось таким беззащитным? Почему они (за исключением сельских жителей) под воздействием ТВ утратили, хотя бы временно, способность к рассуждениям исходя из здравого смысла?
Важная причина в том, что в головы нескольких поколений внедряли неверный, искажающий реальность способ понимать общество в его развитии - так вульгарный истмат. С классиками марксизма, а тем более с Лениным этот истмат имеет мало общего. Он был слеплен искусственно, на потребу идеологии. Все успехи большевиков связаны как раз с учетом реальности России и с прозрением в будущее. Мы от Ленина и Сталина сильно отстали.
Фразу "Мы не знаем общества, в котором живем!" Андропов сказал не для красного словца. Но что изменилось с тех пор? Не говорю о губителях нашего общества, Горбачеве и Ельцине с их свитой. Мы-то, страдающая часть, далеко ли продвинулись в познании? Выявили мы хотя бы самые грубые ошибки в понимании советского общества? Думаю, пока что похвалиться нечем. Мы даже не вскрыли истоки антисоветизма.
C 1988 г. я бывал на Западе, подружился со многими коммунистами, говорил с ними о наших делах. Они излагали мне вульгарный истмат в чистом виде. И это были не отвлеченные слова - из них вытекала практика. Меня она потрясала отходом от здравого смысла. Получалась странная вещь: стойкие коммунисты, от которых мы могли бы ожидать поддержки, вдруг оборачивались врагами советского строя - или создавали в своем воображении ложный образ СССР как рая земного.
Подумайте, руководитель итальянской компартии, знаменем которой был самый настоящий советский флаг, Пьетро Инграо пишет: "Все мы приветствовали мирное вторжение демократического начала, которое нанесло удар по диктаторским режимам". Ради чего вы приветствовали разрушение основ жизни множества народов, страдания миллионов людей? Оказывается, вон что: мы жили не по законам истмата. Инграо разъясняет: "Не думаю, чтобы в моей стране имелись серьезные левые силы, которые считали бы, что в СССР делалась попытка построить социалистический строй. Думаю, что для наиболее продвинутых сил западного коммунизма было ясно, что режимы Востока были очень далеки от социализма, во всяком случае были чем-то другим".
Какая безответственность! Приветствовать грабеж, смерть и разрушение только потому, что слой партийных профессоров вдруг решил, что жизнь трехсот миллионов человек есть "что-то другое", нежели написано в их учебниках. И дело не в политике, ведь Инграо не продался мировому капиталу. Истоки - в философской системе.
Потом, когда СССР был уничтожен, радость профессоров-"марксистов" приняла прямо неприличные формы. Наконец-то теория подтверждена: нельзя строить социализм в крестьянской стране, нельзя строить социализм в отдельно взятой стране и т.д. Был я на съезде левых интеллектуалов чуть не со всей Европы. Эти люди удивительно похожи на Гайдара, только они - "на стороне пролетариата", и теория у них не монетаризм, а истмат. Но жизнь, хлеб, страдания и радости человека вообще исключены из их рассмотрения. Выходит на трибуну профессор-марксист из Испании: "Товарищи! СССР мертв и, слава богу, мертв надежно!". Я потом напечатал в левых журналах статью, где обращался к испанцам с просьбой объяснить эту радость. Я писал: "Представьте себе 1939 год. Последних республиканцев добивают в Пиренеях. И вот, в Москве, в Колонном зале собрание. В президиуме Долорес Ибарурри, командиры интербригад. Выходит на трибуну профессор МГУ и заявляет: "Испанская Республика наконец-то пала! Какая радость, товарищи!".
Кое-кто мне говорил потом, что когда он представил такую сцену, его начало трясти - в памяти живо горе падения Республики. Но почему же сегодня, когда такая сцена разыгрывается в Мадриде в отношении СССР, она их не возмущает? Потому, что за двадцать лет им вдолбили в голову, что социализм в СССР был "неправильный". Могут сказать, что нас не касаются западные левые. Но ведь абсолютно то же самое, что я в уродливой форме увидел на Западе, я потом встретил и у нас, только в нашей горячке это не так бросалось в глаза.
Началось с того, что вся горбачевская рать начала твердить то же самое о "неправильности" советского строя - "казарменного псевдосоциализма, опирающегося на тупиковую мобилизационную экономику". Этими мыслями полон левый журнал "Альтернативы", издаваемый в России при поддержке западных левых (гл. ред. А.Бузгалин). Тираж 5 тыс. экз., значит, им питается верхушка всех партий. В "Правде" советский период с позиций истмата клеймил Б.Славин. И вот уже в "Сов. России" сам "Неизвестный читатель" представляет советский социализм ошибкой цивилизации, одобряя лишь краткий миг НЭПа: Сталин "ликвидировал рынок, учинив кровавый режим государственного терроризма", а "брежневский застой был политикой и экономикой абсурда, с какой стороны ни посмотри". И - радостный результат: "Неудивительно, что этот гнилой строй рухнул. Но это не был крах социализма!". Мол, не огорчайтесь, русские люди. Вы, может, передохнете с голоду, но зато стерто пятно с образа социализма. А о гнилом строе, при котором "все дети учатся в школе и сыты всегда старики", нечего жалеть, он был неправильный.
Можно ли эту установку считать просто схоластикой, не отвлекать на нее внимания читателей? Никак нельзя - из нее рождается позиция, а из позиции политические решения. Скажу прямо: главным оружием холодной войны и ее "власовцев" - номенклатурной контрреволюции в КПСС - как раз и была теория о "неправильности" советского строя. Враг выступал не напролом, не от интересов буржуазии, а как бы от идеалов марксизма-ленинизма, от интересов рабочих. И тезисы о несоответствии советского строя истмату, начиная с 60-х годов, овладели умами большинства интеллигенции. Тогда был поставлен диагноз и сделан прогноз: этот строй должен умереть, и долг честного человека - помогать его смерти. Как известно, прогнозы, в которые верует больной, сбываются.
Я, размышляя с тех же 60-х годов, а теперь отдав десять лет изучению вопроса, абсолютно уверен: диагноз болезней советского строя ошибочен - не в частностях, а в главном. И не просто ошибочен, он несовместим со здравым смыслом, которому не имеет права противоречить никакая теория.
Смешно было бы утверждать, что советский строй не имел своих болезней и дефектов. Но это был самобытный строй жизни, обладавший такой духовной и материальной силой, мерилом которой были катастрофы типа страшной войны или реформы Ельцина. Быть может, именно умирая, советский строй обнаружил силу и величие, которого, думаю, и ждать нельзя от "правильного" социализма (например, шведского). Западные наблюдатели, в целом, сошлись в мнении, что поведение в условиях тяжелейшего кризиса нашего общества, созданного советским строем, абсолютно уникально. Нельзя представить, чтобы люди, воспитанные в индивидуализме, выполняли свой трудовой долг, по восемь месяцев не получая зарплаты. Сегодня мы живы лишь ресурсами, созданными советским строем. Вопреки тлену и распаду, мерзким пляскам на руинах Чечни и на кухнях власти, мы повсюду видим образцы благородства и достоинства советской чеканки.
Летом гостил у меня в деревне, где я строю дом, немецкий философ. Пытаясь понять, что у нас происходит, он выучил русский язык и приехал. Рядом с моим участком - вагончик с шабашниками, которых ловкий предприниматель собрал из бедствующих областей России и Украины. Платил он им четверть заработанного, работали они от зари и до зари. Немец с ними подружился, наблюдал - и за работой, и вечерами у костра, с бутылкой. Уехал он потрясенный, его представления перевернулись. Его поразила деликатность этих людей, их снисхождение к своему эксплуататору, широта мысли и высокая, даже возвышенная культура. Этот немец все сравнивал с тем, как подумал бы и поступил человек Запада, он заставил и меня посмотреть на привычные мне вещи его глазами (я в те дни был с ним, часто переводил ему непонятные фразы).
Как же нам вернуться к здравому смыслу, покуда ученые "ремонтируют" теорию? В Испании, на лекциях о России, я предлагал такой эксперимент: давайте на пару часов забудем термины философии и идеологии, опишем советский строй в обыденных понятиях жизни обычного человека. Посмотрим, сколько он пил молока, в какой квартире жил, что читал и сколько раз ходил в театр, чем болел и чего боялся. Посмотрим, как все это изменялось со временем, из каких средств обеспечивалось. Все это вместе мы и назовем советским жизнеустройством, не пытаясь определить, было ли это социализмом или еще каким-то "измом". А потом сравним это жизнеустройство с другими образцами, которые реально есть в мире - США и Испании, Бразилии и Бангла Деш.
Как ни странно, эффект от такого простого приема бывал очень сильным. Все рассуждения о "правильном и неправильном" отпадали сами собой, даже тема тоталитаризма теряла смысл. Люди начинали сравнивать реальность в осязаемых понятиях. Например, у многих родителей на Западе так силен, до безумия, страх, что дети-подростки станут наркоманами, что отсутствие наркомании при советском жизнеустройстве сразу перевешивало большое количество иных благ. При таком подходе выглядят нелепыми и туманные лозунги вроде "Больше социализма, больше демократии!". Сама мысль, что ради таких призраков стоит сломать жизнеустройство, кажется чудовищной - любой шаг даже в осторожном изменении соотносится со здравым смыслом: что именно он улучшит и какой ценой? Например, при таком взгляде стал бы никчемным спор, который мне пришлось вести с К.Ковалевым, другими авторами, многими читателями: была ли в СССР эксплуатация рабочих номенклатурой? Ну, предположим, была. Вопрос-то в том, была ли она больше, чем при других типах жизнеустройства. И станет ли она меньше, если сломать советский строй и приватизировать промышленность?
К сожалению, разговора именно в таких понятиях нам вести не давали и не дают. Нам навязали разговор в чисто идеологических понятиях, даже о смысле которых непросто договориться: уравниловка, эксплуатация, тоталитаризм.
И еще один урок нам дает уже история. Все главные "обвинения" вульгарного истмата против русской революции и советского строя были выдвинуты уже Каутским, а потом развиты Троцким. Затем уже подключились югослав Джилас, еврокоммунисты и наши демократы. Поразительно как раз то, что и Ленину пришлось потратить много сил, чтобы отбить "обвинения от истмата". Но главная битва все же разыгралась между Троцким и Сталиным. И понять ее смысл для нас очень важно. Тут можно согласиться с профессором из Греции М.Матсасом: "Те, кто хочет, под влиянием перемен 1989-1991 годов, пройти мимо конфликта между Троцким и Сталиным, расценивая это как нечто принадлежащее музею большевистских древностей, смотрят не вперед, а назад".
Давайте же будем смотреть вперед. Для этого надо вернуться к здравому смыслу и говорить не о формациях, а именно о том обществе, в котором живем - о России.
("Советская Россия". Январь 1997 г.)