Гербарий, горшочек или поле?




 

Любое грамматическое явление, как цветок, может быть представлено условно в трёх видах: засушенным в гербарии, растущим в цветочном горшке и растущем в поле среди других цветов в естественной среде. На примере Present Perfect:

1)/Гербарий/ “I have played, you have played, he has played, she has played” – это голый глагол.

2)/Горшочек/ Это упражнение на данное правило. Цветок уже живой, но находится в искусственных условиях, причём здесь возможны варианты. Упражнения могут быть в большей или в меньшей степени коммуникативными. Например, глядя в листочек, с домашними делами на вчерашний день, где галочками отмечено сделанное, а минусами не сделанное, мы разыгрываем диалог.

Wash the dishes
- Make my bed
Clean my room
- Do my homework
  • Have you washed the dishes yet?
  • Yes, I’ve just washed the dishes, but I haven’t made my bed yet.

 

К некоммуникативным относятся предложения, ничем по смыслу не связанные между собой. Здесь просто требуется вставить глагол в нужной форме, например “Петя был в Париже. Я съела два яблока, Маша не помыла посуду.” (Это упражнение умышленно представлено в русском варианте, чтобы обнажить его абсурдность). Недостаток таких упражнений в том, что при их выполнении отключается мысль и подстановка глаголов становится чисто механической, если конечно, не напрячь своё воображение и не вспомнить КВНовские задания из пионерского детства, когда нас просили связать рассказ, например, из названий фильмов. Тогда мы могли бы анимировать это упражнение таким образом: “Представляете, когда я узнал, что Петька в Париже был, то от зависти два яблока съел, а Машка, она даже посуду не помыла!”. Впрочем, не получилось! Мы вышли за рамки Present Perfect, ушли в согласование времён и в Past Perfect.

Это тот случай, когда приём “игра в четыре руки” нельзя применить, а значит, нельзя включить эмоции, сыграть этот диалог, представить его как жизненный эпизод. Ну и, наконец, третий вид:

3)/Поле/ Отправимся в поле. То самое, по которому мы бегали, резвясь, в детстве, только теперь мы уже стали взрослыми и задача у нас серьёзная. Берём с собой корзинку и знания ботаники. Удивительно приятное, увлекательное и полезное путешествие.

Итак, все прочитанные нами книги с самых первых сказок (а ведь их уже немало) мы храним бережно, как реликвии, и теперь возвращаемся к ним уже с серьёзной целью. Например, сегодня мы собираем видовременные формы глаголов. Форма Simple нас не интересует, ею, как травой, всё поле усеяно. Находим и складываем в корзину, то есть выписываем в тетрадь, и раскрашиваем в тексте все остальные формы. Цвета лучше выбрать в одной гамме для каждого вида, например, для Continuous - от лимонного, средне-жёлтого до ярко-жёлтого (от Past к Future), голубые тона для Perfect, а зелёные – для Perfect Continuous (так как зелёный и есть жёлтый + голубой). Такая творческая работа даёт великолепные результаты, потому что дети

  1. видят каждый раз форму глагола в естественном контексте,
  2. воскрешают в памяти прочитанное ранее, снова встречая идиомы, яркие мысли
  3. и, наконец, это почти научно-исследовательская работа. Дети вдруг замечают, что тёмно-зелёный, например, им вообще ни разу не понадобился – это “мёртвое” время, а все остальные цвета встречаются совсем с неодинаковой частотой. Возникает желание подсчитать, сравнить в процентном соотношении. Дети видят, что все формы Present и Future, например, могут встречаться только в прямой речи, за исключением тех случаев, когда автор обращается во втором лице к читателю, как к собеседнику, а вот время Past Continuous - очень часто растущий цветочек светло-жёлтого цвета, и совсем оно не страшное, а понятное и появилось буквально в начале самой первой сказки “The first little pig met a man, who was carrying a bundle of straw.”, которую они услышали впервые на самом первом уроке.

15. "Грамматика “навскидку"

У охотников есть такое понятие “навскидку”. Оно означает то, что охотник должен попасть во внезапно появившуюся цель, быстро вскинув ружьё (то есть, не прицеливаясь).

Так вот, знания грамматики ценны только тогда, когда ученик умеет пользоваться ими “навскидку”, так как между мыслью и фразой, которая выражает эту мысль, нет ни секунды, и вычислять гармонию алгеброй, как пушкинский Сальери, просто некогда, не говоря уже о том, что при этом страдает “музыка”.

Мысль переключается с предмета разговора на грамматику, и речь становится бесцветной, как у робота. Давайте сделаем “зарисовку с натуры”, чтобы посмотреть, как в жизни работает принцип “навскидку”.

В подмосковном английском лагере, самый частый вопрос, который все задавали друг другу на бегу был: “Сашу (Юлю, Машу) не видели?”. Что же слетало с уст ребят (опыт изучения английского по нескольку лет), когда они не “строили” фразу, а действительно хотели узнать, видела ли я Сашу? На первое место с большим отрывом вышел Present Simple: “Do you see Sasha?”, на втором, после моего замечания:”Your grammar!”, то есть, уже не совсем “на вскидку” оказался Past Simple: “Did you see…?”.

Правильный же вариант, “Have you seen” (Present Perfect), не вылетел ни у кого, и попробуйте обвинить этих ребят в том, что они не знают Present Perfect! Разбуди ночью любого из них, и они отчеканят правило, и в тесте ошибок не сделают! Чего же им не хватило, чтобы применить знания в жизни? Количества упражнений, которое не успело перейти в качество? Да нет, причина другая.

Одни и те же симптомы имеют одну и ту же первопричину: все они когда-то начали изучение языка с Present Simple, поэтому он первым и вылетел, задолбили его сотнями “мёртвых” упражнений, и что самое ужасное, они начинали читать с рассказов, в которых, якобы для удобства, повествование велось в Present Simple. После слов “one day, suddenly, then” они видели и произносили Present Simple! Это был даже не гербарий! Их в некотором смысле обманули!

Помните, как в одной сказке муж, решив обмануть болтливую жену, повесил булки на ёлку и она, увидев, поверила, что они именно на ёлке и растут. Да, есть особый, редкий случай употребления Present Simple после этих слов (например, при комментарии футбольного матча, изложении краткого содержания книги, киносценария), но дети читали обычный рассказ: “Однажды он пошёл..., увидел …, сказал …, вдруг услышал …” и при этом “One day he goes”, то есть у детей изначально вышибли чувство времени, как платформу из-под ног и все дальнейшие упражнения на сравнение времён оказались как мёртвому припарки.

- Так что же надо делать, чтобы нужная временная форма слетала с губ в нужный момент?

Мы уже применяли ботанические аналогии цветка в поле для слова, и это не случайное совпадение. На рис. 8. понятие “диск в небе” передавалось через слово “солнце”, так вот любое грамматическое явление – это тоже понятие, определяемое одним или несколькими словами, будь то продолженное время, сравнительная степень. Тогда все рассуждения о “мысли в обход”, “прорубании туннелей” уже можно повторить применительно к грамматическому явлению. Суть абсолютно та же: Чтобы мыслить на языке нужно мгновенно, по короткому туннелю переносить мысль с объекта (грамматического явления) на правильно построенную фразу.

Рисунок этот может отличаться от предыдущего разве что ещё большей разницей между длинной туннеля и дуги в обход (рис. 16).

Итак, прорубаем туннели! Начинаем предъявление грамматического явления через естественную ситуацию, разыгрываем мини-спектакль с участием учеников. Нет такого грамматического явления, которое нельзя было бы применить к ситуации на уроке, используя только друг друга и небольшой набор предметов.

У Фицжеральда в повести «Волосы Вероники» юная светская львица даёт совет провинциальной кузине: чтобы удержать внимание кавалера, нельзя уходить в разговоре за рамки темы «Вы, я, мы с вами».

Воспользуемся и мы этим советом. Конечно, можно отрабатывать грамматические явления, обсуждая архитектуру Лондона или животный мир Австралии, но ближе для понимания всё-таки тема «Вы, я, мы с вами». Для отработки грамматического явления лексика должна быть максимально простой и понятной, она не должна утяжелять структуру фразы, подобно тому, как плоды утяжеляют ветки дерева, так как именно структура (эти ветки) и является объектом внимания ученика.

Пример. Конструкцию “I’ve got a … and a …, but I haven’t got a …or…” можно проработать по табличке

- I’ve got a rabbit and a tortoise, but I haven’t got a goldfish or a cat.

Интонационная структура фразы:

Табличка – неплохой вариант для отработки структуры, и всё же не самый лучший, так как нарисованные кошечки и собачки не мяукают и не гавкают рядом с нами, их нельзя потрогать. Что Рис. 17. же придумать для такой ситуации? Всё очень просто! Нам понадобится всего четыре предмета: учебник, тетрадь, ручка, карандаш. Играем в игру: отнимаем 2 из 4-х предметов, так, чтобы вызвать ощущение дискомфорта, нехватки (интонация сожаления) и проигрываем диалоги:

- I have got a book and a practice book, but I haven’t got a pen or a pencil.

Ну а для ситуаций Comparative и Superlative можно сколько угодно сравнивать друг друга, предметы. В случае же с временами можно бесконечно манипулировать только понятиями “Cделал - не сделал”, “Ты же говорил, что с следующий раз напишешь это упражнение”. Условное предложение: “если бы ты слушал внимательно, мы бы успели спеть песню и т. д.”…

16. "О временах глаголов."

На самой ранней стадии дети должны увидеть таблицу времён, чтобы не закапываться в изучении, например, Present Continuous, а увидеть всю систему образования времён как бы сверху. У ребёнка должно появиться ощущение необходимости этих 12-ти времён, абсолютной логичности. Англичане придумали их не для того, чтобы усложнить нам процесс изучения языка, а для того, чтоб было легче выражать свои мысли и понимать друг друга.

Для начала покажем, что времён всего три: Past, Present, Future, а по вертикали – всего лишь виды. Сравним всё это с тремя предметами (ручка, карандаш, маркер) и четырьмя их цветами (красный, синий, зелёный, желтый). На пересечении будут получатся красный карандаш или синяя ручка. Для понимания таблицы времён главное – это осознать вертикаль, то есть виды: Simple, Continuous, Prefect, Prefect Continuous, а горизонталь – это всего лишь перемещение влево (назад в прошлое) и вправо (в будущее). Для понятия самой природы, сути Continuous и Perfect нужно правильно, красиво представить, презентовать их. Например, Continuous, нужно начать с описания кого-либо (гораздо лучше самого себя или ученика, чем человека на картинке) и, перечисляя свои достоинства (внешности, характера), перейти на возраст, состояние и незаметно на действия, которые описываемый человек совершает.

A few words about myself: I am a teacher. I’m 48 years old. I’m pretty, yes, I’m quite pretty. I think, maybe, I’m a bit fat. No, I don’t think so. I’m slim enough. What am I doing now? I’m smiling, I’m talking to you, I’m not sitting, I’m…

И чем естественней и смешнее будет это описание, тем лучше. Не бойтесь смеяться над собой, например, втянув живот, назвать себя весьма стройной и, посмотрев в зеркало, очень даже симпатичной и уж если и не молодой, то уж совсем не старой! Если вам удалось заставить поверить детей, что вы размышляете о себе, а не практикуете глагол to be в первом лице, тогда суть фразы “я есть говорящая” будет понята абсолютно правильно и не будет нуждаться в объяснении на русском языке. При сдвиге влево и вправо это предложение автоматически превращается в “я была говорящая, я буду говорящая”. Позже, так же в живых контекстах, расскажем о других случаях применения Present Continuous.

Для предъявления Perfect можно использовать…огрызок яблока или шкурку банана.

This is an apple,…this is an eaten apple. Yes, this apple is eaten.

Потом перечислить фрукты, которые у меня есть.

I have a pear, I have an orange.

I have an eaten apple.

I have eaten an apple.

Перепрыгнувший артикль можно показать дугой со стрелкой на доске, при этом шкурку банана (огрызок) жестом фокусника спрятать под лацкан пиджака и добавить, что этот съеденный банан внутри меня

Where is this eaten apple?

It’s inside me, in my stomach.

Здесь неплохо сразу намекнуть на сравнение Perfect с Past Simple и произнести:

When did I eat this apple? It doesn’t matter. Maybe, 5 minutes ago, maybe, yesterday, but I have eaten it!

Аналогично разыгрывается ситуация с готовым обедом. Ты голодный пришёл из школы, и спрашиваешь маму “Ты сготовила обед?” тебя не интересует, когда мама его сготовила, а только есть он в наличии или нет.

Сравнению этих двух времён Present Perfect и Past Simple следует уделить особое внимание. На примере Present Perfect особенно хочется сказать ещё раз о недопустимости перевода его на русский язык, так как ярлык “совершённое действие”, так прочно к нему прилипший, сразу приводит к путанице. Простейший пример “Вчера я съел два яблока” или “Я ел (в смысле, пробовал) такие яблоки” показывает, что в первом случае совершенный глагол “съел” в нашем, русском понимании переводится как “ate” (Present Simple), а во втором, несовершенный “ел”, наоборот, Present Perfect.

Perfect Continuous лучше объяснить графически с использованием предлогов since и for.

Опять же, лучше, посмотрев на часы, спросить у детей, у детей, сколько сейчас времени (например, 3.20) и вспомнить, во сколько начался урок (например, в 3.00) и выяснить, что мы занимаемся уже 20 минут или с 3-х часов.

What time is it? It’s 3.20.

What time did our lesson start?

  • At 3.00

So we have been speaking for 20 minutes.

We have been speaking since 3.00

Эту схему, впрочем, можно увидеть в любом учебнике, только приводится она в качестве правила (о действии, которое началось…и продолжается…) с подробным комментарием на русском языке.

17. "Обкатка видовременных форм на примере игры в строгую маму

Это весёлая, смешная игра – одна из наших любимых, потому что в ней все сразу узнают себя и своих мам, при этом, немножко утрируя, рисуют на самих себя дружеский шарж.

Мама приходит с работы.

- Ты что, телевизор уже с самого утра смотришь?!

- Нет, мам, я только 10 минут смотрю!

- А посуду помыл? А уроки сделал? Вот так каждый день! Когда я прихожу с работы, ты смотришь телевизор. Вот вчера, когда я пришла домой…

Если роль мамы играет учитель, то он, как всегда, украшает свои реплики массой дополнительных интересных выражений, например,

What a disobedient child! You really deserve to be punished!

- вся дополнительная информация используется как фон, как связка, а потому произносится лёгкой скороговоркой.

При этом, каждый раз произнося глагол в определённом времени (их не так уж и много, они выписаны заранее: “to watch TV, to do a home work …”), мы перемещаемся по квадратикам в табличке. Сначала учитель, потом дети сами водя указкой по квадратикам, понимая, что даже такая банальная семейная сцена требует применения почти всей таблички времён.

- То есть все видовременные формы надо объяснять сразу? А не будет ли у детей каши в голове?

Да, именно сразу! И каши не буде именно в этом случае! Мы же не обрушиваем на них массу информации, которую нужно запомнить, мы просто объясняем механизм образования времён, обозначаем некий скелет, который будет потом обрастать плотью. Это объяснение должно быть между вторым и третьим этапом изучения времён перед тем, как мы начнём давать этим формам названия. То есть, сказав “А” нужно не только говорить “Б”, но и весь алфавит. В противном случае, если мы предъявим некое время (Present Continuous, например) и начнём его изучать, то оно просто отвалится, как крыло от самолёта, от единой целой структуры времён. Именно в этом случае и образуется каша в голове. И кстати о каше…

Один мой знакомый американец, изучающий русский язык, однажды с ужасом произнёс: “Английский – это кубики. Русский – это тесто!”. Да, этому бедолаге ещё долго придется страдать на пути освоения нашего языка, чтобы постичь его красоту. Мы же можем гордиться и радоваться тому, что этот наикрасивейший, наимудрейший, наисложнейший язык мы постигли как родной, иначе покорять эту вершину с её разнообразием и алогизмами было бы чрезвычайно трудно.

Пример из жизни (урок русского языка арабским студентам):

Учитель: “Читать: я читаю, он читает”.

- “Писать”

Студенты хором: “я писаю, он писает”.

Вам, наверное, смешно! А студентов не жалко? А преподавателя? Ну, как, скажите на милость, он должен объяснить эти чередования согласных? А как можно понять образование времён, если глаголы “куплю”, “варю” выглядят одинаково, а отражают разное время? А падежи с окончаниями существительных, а склонения, спряжения, суффиксы, приставки – ужас! Жизни, кажется, не хватит, чтобы всё это усвоить! А мы, русские, ориентируемся в родном языке очень даже неплохо! Так что нам, после нашего “теста” их “кубики”?! Научиться ими манипулировать, строить, как из детского конструктора, домики – это элементарно! Все европейские языки – это очень похожие кубики с примерно одинаковыми принципами их построения. Поэтому русскому человеку, особенно с математическим складом ума и при наличии какого ни есть музыкального слуха стать полиглотом просто сам Бог велел! Нужно только, войдя в новый язык, сначала услышать “музыку речи”, а потом понять законы, по которым строится эта речь.

- Ну и дело за малым – лексика! В любом случае нужно запомнить хотя бы 2-3 тысячи слов, чтобы общаться на бытовом уровне.

Как говорят у нас в народе, “были бы кости, а мясо нарастёт”! Ну а лексика – дело наживное и, разумеется, нарастает она в процессе общения, чтения художественной литературы, ведь и в русском языке мы тоже отличаем речь Эллочки Людоедки, которая обходилась семнадцатью словами, от речи начитанного человека. В любом случае, понятие “учить новые слова” (об этом уже говорилось ранее), по 10 штук в день, например, - это просто самообман! Сейчас мы имеем в виду не умерщвление слова при его переводе. Пусть даже оно изучалось вживую, во всём многообразии значений, без перевода на русский, а путём объяснения по английскому толковому словарю, в разных контекстах! Но где гарантия, что первые 10 слов, “выученные” в первый день, не прокиснут и не растают в вашем мозгу через месяц после того, как вы выучили новых ещё 30 раз по 10?

Самым, наверное, точным было бы сравнение процесса наращивания лексики с лепкой снежного кома. Новые слова должны “прилипать” к старым посредством контекста, который сам по себе уже является толкованием его. На примере кома видно, что условием прилипания нового снега является вращение его, причём количество прилипшего снега зависит от скорости вращения этого кома и от его объёма.

- И от количества снега вокруг?

Да, конечно. Поэтому на начальном этапе новой лексики – поле бескрайнее (куда ни покати – кругом сугроб!), а потом, на более подвинутом этапе, этих снежных островков остаётся всё меньше. Мы вращаем этот ком, в некотором смысле, вхолостую (в смысле освоения новой лексики), зато ком становится твёрже (практикуем усвоенное ранее, ищем новые связи между словами, постигаем красоту идиом), слои внутри кома прилипают друг к дружке, и ком становится монолитом. А для прилипания нового снега наш ком нужно перекатить подальше на новый сугроб (то есть внедриться в новую для себя область). Аналогичных сугробов у нас и в русском языке предостаточно. Стоит углубиться в незнакомую для себя область (музыка, живопись политика, медицина, психология, и т.д.), как на нас обрушивается шквал незнакомой лексики.

- Мы отвлеклись в сторону лексики. Давайте всё же вернёмся к грамматике.

Мы обсудили, как объяснять образование времён глаголов, не переходя на русский язык. Теперь давайте рассмотрим структуру “There is, there are ”, не имеющую аналога в русском. Как здесь избежать перевода? Ещё проще! Как говорится, “на “нет” и суда нет”! Если в русском языке нет аналога, значит, тем более, нечего объяснять. Введём эту конструкцию через маленький фокус. Спрячем под ладонь, например, ластик и спросим у ребят:

- Is there a rubber on the table? (откроем ладонь)

- Yes, there is.

Затем, незаметно другой рукой вытащим ластик из-под ладони, повторим вопрос…

- No, there isn’t.

Потом перейдем на окружающие нас предметы, используя множественное число и т.д.

Пример (игра с яблонькой):

Перед детьми макет яблони с яблоками разных цветов. Спрашиваем:

- How many red apples are there on the tree?

- How many green apples are there on the tree?

И сами же считаем их: one, two,…

- There are five red apples on the tree.

- There is only one green apple.

Следующий раз дети отвечают сами. То есть они поняли, о чём вы их спрашиваете.

Эта игра, на самом деле, преследует цель освоения детьми темы “цвета” и “счёт”, а соответствующая грамматическая конструкция незаметно “подкладывается”, как некий довесочек, в подсознание. И скажите, пожалуйста, стоит ли эту игру останавливать для объяснения конструкции? Разве есть хоть какие-то другие варианты?

Ну, хорошо. Дети могли воспринять незнакомую конструкцию как слово “растёт” или “растут”. (Сколько красных яблок растёт на дереве). Да ну и пусть! Пусть внутри этой игры конструкция “there is\there are” будет восприниматься как “растёт/растут”, зато чуть позже, посчитав в группе мальчиков и девочек (или книги, тетрадки), будет понятно, что эти предметы счёта уже не растут. При переводе эти слова (there is) вообще исчезают (мы редко говорим “есть” в утвердительной форме) или подменяются всеми другими. Например, мы можем сказать, что картины висят на стене, чашки стоят на столе, а книга лежит, в то время как англичане во всех этих случаях ограничатся своим лаконичным “there is\there are”, а поэтому тем более неразумно объяснять детям на русском языке то, чего в нём нет. Вообще, имеёте в виду, что, объясняя какой-либо раздел грамматики, нельзя давать лишнюю информацию. Недостаток её гораздо лучше, чем избыток. Ситуация аналогична заданию третьей точки при построении прямой или четвёртой при построении плоскости (известно, что табуретка на трёх ногах устойчивее, чем на четырёх). Любую недостающую информацию ребёнок отыщет сам, в новых контекстах, а избыток не только обрезает ему крылья, ограничивая свободу мысли, но и просто искажает зачастую и само понятие, подобно тому, как перевод слова, в любом случае, хотя бы немного искажает его смысл.

Хотелось бы отдельно поговорить о языке, на котором мы объясняем любой раздел грамматики (в смысле русском или английском – это мы давно уже определили в самом начале). Надо признать, что при всём богатстве русского языка, понятие «какой» в английском языке богаче и точнее: “what language”, “which language”, “what kind of language”. На русском языке такую простую мысль сформулировать уже проблематично. Итак, на каком (в смысле “what kind of language”) языке мы говорим с детьми о грамматике? Это язык шутки, язык образа, это максимально простой язык, использующий мимику, жесты интонации. Любое теоретизирование, “обнаучивание” – есть не что иное, как перекладывание с больной головы на здоровую.

Курс квантовой механики в МИФИ давался двумя преподавателями. На лекциях – членкором академии наук, на семинарах – аспирантом. Так вот, если второй буквально топил нас в море незнакомой лексики, объясняя одно непонятное явление десятком ещё менее понятных, то первый говорил с нами “на языке крестьянина Васи” (по меткому выражению одного нашего одногруппника), находя для сложных понятий сравнение с очень близкими нам бытовыми вещами, часто вызывая дружный хохот аудитории. Вот уж поистине, кто ясно мыслит, тот ясно излагает!

18. "Чтение"

- До сих пор мы говорили только об устной речи, а как ребёнок учится читать? Ведь тут уже не обойтись без расчленения слов на слоги, буквы, возвращаясь к методике «от частного к общему»?

Нет, конечно. Если принцип “от общего к частному” уже сформулирован (мысль-фраза-слово-слог-буква), мы не вправе его нарушать внутри данной программы. Вам не приходилось сталкиваться с такой ситуацией, когда ребёнок обожал английский язык в детском садике (песни, стихи, спектакли – если ему повезло, и его не пичкали буквами и слогами), а потом, поступив в школу, начинает его ненавидеть? Оказывается, что в детском саду был язык “понарошку”, а серьёзный язык – это буквы, слоги, артикли. В общем, прощайте, киски, зайчики! Здравствуйте открытые слоги, артикли, времена и т.д. А к тому времени, когда все эти осколки речи снова склеятся в зайчиков и кисок, последние уже не смогут ожить. Перед нами стоит сложнейшая задача, как сделать так, чтобы чтение не разрушило речь. Ведь один из ранее сформулированных нами законов гласит: “Ребёнок категорически не должен слушать неправильную речь, так же, как музыкант фальшивое пение!” А ведь собственное чтение по слогам – это и есть фальшивая музыка, ибо оно не может вписаться в общую интонацию фразы. Критерии правильного чтения у нас таковы: закрыв глаза, мы должны слышать чей-то разговор, рассказ, но не чтение. То есть связь с текстом на слух вообще не должна улавливаться. Текст – это лишь пища для мысли! Как будто студент краешком глаза подсматривает в шпаргалку (так, чтобы преподаватель не заметил) и не прерывает естественного повествования. То есть

- Звучит замечательно для человека, свободно читающего! Но ведь мы говорим о первых шагах в чтении!

Ну, что ж, давайте опишем процесс освоения техники чтения с самых первых шагов.

Сотни раз мне приходилось отвечать на один и тот же вопрос родителей: “Как же они могут читать, если они даже алфавита не знают?” И каждый раз я отвечаю: “Когда они будут знать алфавит, учиться читать будет уже поздно, ибо первое же слово “Hello” превратится в “eit∫ ”, “i:”, “d bl”, “el” “eu”! Есть ли хоть что-нибудь общее в звучании первого и второго?

- Так что, алфавит вообще не нужен?

Очень даже нужен, но совсем для другого! Никакого отношения к говорению, чтению он не имеет и служит определённой, довольно узкой цели – правильное спеллирование слова, то есть, произнесение его по буквам (если собеседник не расслышал имя или название по телефону или сомневается в правописании слова). Мы в таких случаях называем имена, например, МГУ – Максим, Григорий, Ульяна. Согласитесь, что ребёнок довольно редко сталкивается с такой ситуацией, когда нужно что-то произнести по буквам.

Диалог с 5-летним малышом (английским):

  • What’s your name?
  • Johny.
  • How do you spell “Johny”?
  • What???

Это довольно взрослая тема, поэтому с алфавитом можно не спешить, занимаясь с детьми. Зато когда мы с ним уже ознакомимся, я рассказываю детям, как важно знать алфавит, что ошибившись в произнесении одной буквы можно не сесть в самолёт, не попасть в гостиницу, если вы зарезервировали место по телефону. Но знакомить детей с буквой “A” как с началом языка – это всё равно, что изучать с младенцем марки машин, которые я, например, не знаю до сих пор, и неплохо без этого обхожусь.

- Кстати, а когда дети начинают читать?

Не плохо, конечно до чтения иметь большой стаж говорения без опоры на текст (если мы начинаем обучение рано). А если после 5-ти лет, когда дети в состоянии удерживать взгляд на строке, то нет уже смысла сдерживать процесс, поэтому можно начать сразу, одновременно (уж больно заманчиво иметь такую информацию, как печатный текст в качестве пищи для мысли). Другой вопрос, что в процессе обучения всегда, на любом этапе, даже самом продвинутом слуховой образ фразы должен всегда предшествовать графическому! Это непреложное правило коммуникативной методики сформулировано давно. Мы лишь попробуем разобраться, в чём суть этого правила. Итак, “графический образ фразы”.

19. "Графический образ фразы"

Графический образ фразы – это строчка (условно, 10 см из 10-ти слов длиной от 0,5 до 2-х сантиметров). Во времени это фраза звучит, к примеру, 10 секунд. И мы, считывая эту фразу, стремимся разбить этот временной отрезок пропорционально длине каждого слова, то есть на промежутки от 0,5 до 2-х секунд. Получается воспроизведение речи робота. В реальности распределение времени на эти слова совершенно другое. Во-первых, согласные почти не занимают времени, а гласные – от доли секунды до нескольких секунд. Но это только временные характеристики. Отложим их по оси ОХ, а по оси ОУ изобразим изменение громкости нашего голоса на протяжении звучания фразы (в децибелах), а по оси OZ – изменение высоты тона (в герцах). Итак, что мы получим? Некий горный пейзаж, причудливый рельеф, гряда холмов и скал, разновысоких и разношироких, но и это ещё не всё! Введём 4-тое измерение. Достанем кисть и раскрасим этот пейзаж самыми разными красками (им тоже можно при желании дать количественные характеристики). Теми самыми, как у дроздов:

Звуки вырастают, как цветы,

Грустные, весёлые, любые.

То горячие до красноты,

То холодновато-голубые.

Поэт увидел, услышал эти краски в пении дроздов, которые поют без слов. А наша речь помимо музыки состоит из слов, ёмких, значимых, весомых и ярких. Разве они могут быть бесцветными?! Если очень внимательно вслушаться, всмотреться в нашу речь, то можно увидеть, что у каждого слова есть свой неповторимый окрас. Легче всего это увидеть на антонимах. Мы никогда не перепутаем краски слов “big/small”, “slowly/quickly”, “beautiful/ugly”. А теперь попробуем заполнить шкалу между двумя антонимами и проследим изменение окраски. Попробуем еду на вкус и произнесём “M-m-m, it’s lovely!” или “Hm, it’s horrible!”. А теперь возьмём несколько значений из отрезка между этими антонимами: “it’s not bad”, ''it's good''. И увидим, как плавно меняются краски от “+“к “-“. Говоря о "звучащих" фрагментах фразы, то есть о словах, нельзя забывать еще и о "молчащих" - промежутках между ними, то есть, о паузах. Хотя пауза, как в музыке, так и в актерской речи, тоже звучит и является неотъемлемой частью. Как говорят музыканты, паузы - это дырочки на кружевном полотне, которые наравне с тканевой частью его составляют узор. А теперь вспомним, как эти паузы представлены в тексте. Никак, абсолютно поровну (пробел между словами, к примеру, 1 мм.).

Итак, фраза звучит очень рельефно, выпукло, многоцветно, и чтобы представить ее такой мы обязательно должны ее услышать, а потом увидеть и повторить, не меняя темпа и интонации. То есть мы практически повторяем услышанное, а графический образ фразы лишь немножко помогает нам, ведь он является по сути лишь одномерной проекцией 4-мерного изображения, причем в условном масштабе.

- То есть, как помогает, если эти буквы для ребенка что китайская грамота?!

Поначалу да, но постепенно идет привыкание к напечатанному тексту и вычленение отдельных букв в сознании, а потом и формулирование в мозгу (самостоятельно) правила чтения. Если мы произнесем несколько слов, начинающихся на букву "l" (library, like, Liverpool), то следующее слово "life", язык уже сам встанет в нужную позицию. И нужно ли рассуждать о том, эта буква "l'' читается как "л"? Если же, как в случае с буквой "с" мы имеем разночтение, достаточно фиксировать внимание ребенка, раскрасив слоги, например "со/ca/сu" розовым, "сi/ce'' голубым в какой-нибудь песне или в стихе. Основа техники чтения и, собственно, весь курс фонетики закладывается на стихах, а еще лучше, на песнях, которые имеют огромное преимущество перед прозой:

1) размер стиха представляет смысловые ударения (в прозе этому еще надо учиться).

2) смысловое ударное слово стоит, как правило, в конце строки. Ребенок, поймав ритм, легко следит по строчкам, и даже потерявшись, снова ловит песню с новой строки.

3) рифмы в стихах закладывают правила чтения гласных и их сочетаний. Дети раскрашивают одним цветом одинаково звучащие окончания, самостоятельно находя их. А в случае идентичных окончаний внимание фиксируется на разных согласных, например, в словах "kittеns/mittens'' одинаковые окончания отбрасываются и мысль цепляет согласные "k'', ''m''. Ну и, конечно, музыка делает весь процесс просто приятным, тем более, что презентуя новую песню, как и стих, мы проигрываем ее, объясняем на картинках, в куклах. Ребенок во время пения представляет события, о которых поется в песне, а не правила чтения. На первых этапах мы наблюдаем такую картину: ребенок еще не запомнил целую песню наизусть, но уже, глядя в текст и ведя пальчиком по строкам, легко его воспроизводит. Но это не означает, что тот же текст он прочитал бы, не слыша его. Ту же манеру чтения мы переносим и на прозу, хотя здесь задача несколько сложнее: услышать смысловые акценты в предложениях, грамотно расставить паузы - все это кропотливая работа с карандашами в руках вместе с учителем. Внешне это в шутку можно назвать "обманным" чтением. Знаете, как 3-летний малыш выразительно декламирует, глядя в книгу, которую заучил наизусть на потеху взрослым.

- Ну и сколько же наш ребенок будет нас "обманывать"?

Забавный вопрос. Я об этом даже не задумывалась. По-моему, мои ученики, которые прочитали десятки книг, обманывают меня до сих пор. В любом случае, какого-либо дискретного скачка я не наблюдала. Помните, как король в “Золушке” воскликнул: почему мне не доложили, что мой сын вырос?! А что касается техники чтения, то осмелюсь заявить, что мы с вами до сих пор читаем обманным приемом. Давайте в этом убедимся. Прочитаем быстро, “на вскидку”, следующее предложение: "При свете луны были отчётливо видны очертания фомикусинтловагр." Почему вы споткнулись? Что вас смутило? Незнакомое слово? Ведь составлено оно из вполне благозвучных слогов. Вы просто не встречали его раньше? (Оно, разумеется, выдуманное). Но почему бы его не считать гладко, не споткнувшись, если мы когда-то усвоили технику послогового чтения?

Теперь прочитаем следующее предложение: “Забора визгом под выскочила хвостом собака из виляя с весело.” Вам опять не удалось гладко прочитать это предложение, потому, что в нём перепутан порядок слов, вполне простых и знакомых. А всё потому, что при чтении мы охватываем взглядом предложение целиком. Каждый раз глаза опережают язык, и фраза звучит уже в нашей голове до того, как мы её произносим (на долю секунды, быть может, раньше).

Кстати на месте придуманного нами буквосочетания вполне могло оказаться любое незнакомое слово (квартсекстаккорд, гастродуоденит, конкатенация и т.п.). Поэтому даже говорить об умении ребёнка читать по-английски как о “завершенном этапе обучения” довольно сложно. Этот процесс такой же постепенный и бесконечный, как и совершенствование речи.

20. "Когда ребенок начинает говорить на английском?"

Этот вопрос, так часто звучащий из уст родителей, очень больной и сложный.

Я всегда терялась при ответе на него. А что вы имеете в виду? Первое ма-ма...? Или первое связное предложение, если говорить о родном языке? Разве не бывает нам мучительно стыдно за многих участников ток-шоу, которые абсолютно не умеют говорить по-русски, или, наоборот, речь некоторых ведущих программ TV восхищает настолько, что сами себе начинаем казаться косноязычными. Разве процесс совершенствования речи не бесконечен? Окончательно поняв для себя суть этого вопроса, я легко, не задумываясь, стала отвечать на него однозначно: “ Когда? На первом уроке!” То есть если трех, четырех, пяти, семи летняя детка произносит фразу из двух букв: “Hi!”, и при этом все в этой детке от улыбки до жеста вас действительно поприветствовало, то вы можете смело утверждать, что ребенок уже говорит по-английски. А если старшеклассник пересказывает длинный текст о Лондоне, выдавливая из себя каждую фразу, при этом, думая о чем угодно (видно по глазам и по интонации), но не о Лондоне, то мы можем печально констатировать, что ребенок уже не говорит по-английски...

Каждый раз, когда мы открываем рот на родном языке, мы что-то хотим сказать, спросить, ответить, позвать... Это хотение, она же мотивация и есть единственное и абсолютно необходимое условие рождения любой фразы. Но!!! Не путаем эту мотивацию с мамиными “хотелками”: “скажи это по-английски”, “как по-английски чашка?” Не стремитесь делать говорящего попугая и<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-09-09 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: