«Литературный Азербайджан» добавил: «Подлые агенты фашизма, буржуазные
националисты, великодержавные шовинисты делали все возможное, чтобы скрыть от азербайджанского народа наследие великого его сына Низами». Ни
одна другая нация в мире не «приобретала» своего национального поэта, своего
классика мировой поэзии столь бессовестным образом. Действительно, почему бы в таком случае не изъять Шекспира из английской литературы, Пушкина из русской, Сервантеса из испанской?.. Процесс азербайджанизации поэтов Низами и Хагани, процесс азербайджанизации древних армянских храмов, процесс азербайджанизации албанского слоя, процесс трансформации всего этнокультурного и историко-территориального наследия – все это подчинялось единым принципам конструирования новой социалистической общности.
В качестве другого примера: на рубеже тридцатых-сороковых общность
азербайджанской социалистической нации получила и «своего национального героя» – руководителя антиисламского движения IXв. Бабека. Восстание имело место еще за два столетия до разбивки в регионе первых тюркских кочевий и
шатров, однако это обстоятельство никак не могло повлиять на окончательный выбор: в тот предвоенный период каждая социалистическая нация обречена была иметь своих «великих героев», ведь война действительно уже стучалась в двери СССР. В 1941г. З.Ямпольский писал: «До последнего времени этот яркий момент истории Азербайджана, а следовательно, неотъемлемая часть истории Советского Союза, совершенно не отмечался в учебных пособиях. И только в последнее время этот пробел начинает заполняться».
Арабские, персидские и армянские авторы неоднократно упоминают об этом мятеже, называя Бабека «персом» или «хуррамитом». Помимо полного
|
|
отсутствия малейшего намека на тюркскую родословную главаря знаменитого
антифеодального восстания он представлялся в средневековой хронике также
преимущественно отрицательным героем. Если арабские и персидские авторы рассматривали его деятельность как угрозу позициям ислама (так, Исфараини пишет: «Бабекиты обоего пола собираются в одну из ночей года на той горе для совершения всяких порочных дел, с музыкой и вином; затем гасят светильники и идет каждый из них к одной из женщин»), то уже армянские историографы вставляли движение Бабека в контекст распространенных тогда еретических движений, сопровождавшихся разбоями и хищением церковного имущества.
Тем не менее работа с первоисточниками уже не всегда сочеталась с поставленными «идеологическими задачами», не всегда вписывалась в контекст заранее известного результата. Тогда же был «замят» другой важнейший факт: в средние века само название «Азербайджан» никоим образом не соотносилось с территорией одноименной социалистической республики.
Показательно, что в середине тридцатых годов данное обстоятельство в той или иной форме еще учитывалось: известный востоковед Михаил Томара
в книге «Бабек» хотя и представляет вождя восстания как лидера классовой борьбы (другой возможности объективно не существовало), но ведь борьбы иранской: «Азербайджан – провинция халифата, соответствующая провинции современного Ирана того же названия. Азербайджанская ССР не входила в прежний Азербайджан, а составляла в период халифата четыре провинции – Арран, Мукан, Гуштасфи и Ширван. Населен был Азербайджан во время халифата иранцами».
|
|
К концу тридцатых были откорректированы уже все «несоответствия». Как пишет В. Шнирельман, «Азербайджан остро нуждался в своей истории, и с 1940-1941 годов на историческом факультете АГУ работала кафедра истории
Азербайджана, был введен курс истории Азербайджана. К этому времени <...>
иранский и армянский факторы способствовали быстрой азербайджанизации исторических героев и исторических политических образований на территории Азербайджана».
Образ «азербайджанского национального героя» был востребован (и нещадно эксплуатировался) большевистской пропагандой в период Великой Отечественной войны и советской оккупации Иранского Азербайджана. Бабек
все больше и больше обрастал легендарным идеологическим налетом и все дальше уходил от самого себя. Уже годами позже в работе Зии Буниятова «Азербайджан в VII-IXвв.» персидский средневековый бунтарь окончательно был трансформирован в азербайджанского полководца, в немеркнущий символ азербайджанского стремления к свободе и социализму.
***