Мелодия бамбуковой флейты




В дождливой ночи.

Шум Тонгъань ничуть не уступал шуму в Ханчжоу. Поскольку гостиница, которую выбрал Лу Цан, располагалась практически на одной из оживленных улиц, он с раннего утра мог наслаждаться суетой имперской столицы.

Потерев заспанные глаза, Лу Цан накинул на плечи верхние одежды и встал у окна, выходившее на улицу. Чуть ниже от гостиницы располагался продовольственный рынок, по которому уже шныряли девушки и замужние женщины, в надежде купить лучшее для своего дома. Бакалейщики выставляли на прилавки лотки со свежими овощами, зазывая покупателей на северном диалекте (1), который Лу Цан понимал лишь приблизительно. Проходные киоски уже разожгли свои жаровни, разнося по окрестностям аппетитные ароматы, достигшие и носа Лу Цана.

Но даже эта картина счастливой повседневной жизни не могла поднять дух мужчины, чью душу наполнил мрак.

Вчера, в том маленьком домике, он снова встречался с красавцем, полное имя которого ему до сих пор неизвестно. Встреча прошла по неприятному для Лу Цана сценарию. Его снова вовлекли в жесткие, грубые игры, во второй раз надругавшись над телом и гордостью.

Лу Цан не мог поверить, что он, главарь бандитской группировки, известный на все южное сообщество улин, позволил произойти этому снова. Неудивительно, что мужчина, думавший о себе как о птице важного полета, не мог смириться с произошедшим.

Несмотря на, что Лу Цан привык полагаться лишь на собственные силы, он все еще не набрался храбрости наплевать на все и отправиться домой в Ханчжоу. По крайней мере, пока не убедиться в чудовищном эффекте этого странного наркотика. Его все еще могли водить за нос.

Запустив руку в карман, Лу Цан нащупал маленькую коробочку со злополучным шариком внутри. Он все еще размышлял о подлинности снадобья. И чем дальше заводили его мысли, тем вероятнее казалась возможность обмана. Причудливое поведение красавца не вызывало доверия. Вполне возможно, что он, пытаясь подловить Лу Цана, всучил ему пустышку.

Мысль о том, что он опасается воздействия несуществующего сексуального наркотика, пока этот бесстыдник где-то потешается над его наивностью, не просто злила Лу Цана. Она захватила его разум, доводя до одержимости.

«Успокойся, успокойся»: шептал он себе.

Посчитав, что лучше просто найти собаку и опробовать на ней препарат, вселила мужчине уверенность. Если это подделка, ему же лучше. Сможет бежать из этого места, вернуться на гору.

Приняв решение, он больше не колебался. Покончив с утренним туалетом, Лу Цан вышел из гостиницы, в поисках наиболее подходящего животного для «испытания наркотика».

Неторопливо прогуливаясь по переулкам Тонгъаня, Лу Цан обнаружил в своем безупречном плане некоторые дыры. Несмотря на свои грандиозные размеры, по его улицам не пробежало ни одной бездомной собаки. Все животные находились при своих хозяевах. И пусть Лу Цан был уверен в своих исключительных силах, отбирать собак у прохожих ему не хотелось.

Обойдя еще несколько улиц, мужчина, наконец-то, окликнул проходившего мимо старика.

- Прошу прощения, не могли бы вы мне объяснить, почему в этом городе, несмотря на его размеры, совсем нет бездомных животных?

- Вы нездешний? – старик внимательно посмотрел на Лу Цана, будто запоминал каждую черточку его лица.

- Только вчера прибыл из Ханчжоу.

- Тогда не удивительно, в прошлом месяце император издал указ. Ради чистоты Тонгъаня семьям без слуг, специально предназначенных для ухода за животными, нельзя их заводить. – судя по довольному выражению лица и киваниям старика, тот был полностью согласен с императорским указом.

- Что?! – возглас имел оттенок безнадежности. Лу Цан всегда считал свою душу крепкой, но сейчас, даже она не могла противостоять всем этим напастям.

Попрощавшись со стариком, Лу Цан, повесив голову, побрел обратно к гостинице. С каждым новым вздохом проклиная свою неудачливость.

Когда он вошел в узкий переулок, его взгляд уловил, что-то коричнево-округлое.

Это… Это?! Не то ли это, что он искал на протяжении всего утра, так и не найдя даже следа собаки? Животное выглядело опрятно. Гладкая, блестящая шерстка, светлые глазки, Лу Цан еще не встречал такой породы. Собаку нельзя было причислить к диким, но и слуг вокруг нее не замечалось.

Лицо мужчин озарилось радостью. Наконец-то удача ему улыбнулась!

Пребывая в диком восторге, Лу Цан схватил пса. Конечно, эта собака могла защититься от обычных людей, но не от кунг-фу Лу Цана. Тому потребовалось всего несколько движений, и пес был обезврежен, а чуть позже доставлен в гостиницу.

Лу Цан был так доволен находкой, что совершенно не обратил внимания на длинный, красивый забор, возле которого подобрал пса. А сделать это, все-таки, не помешало бы, так как над воротами красовалась огромная, отлитая не то из золота, не то из бронзы табличка с надписью, «Дом Тусинь-вану».

Пойманный пес оказался ни кем иным, как любимцем князя. Фуки принадлежал великому и влиятельному человеку «под одним и над всеми другими» (2), младшему брату нынешнего императора. Полагая, что никто не осмелится коснуться любимца столь знатного человека, слуга позволял животному свободно бродить по округе. Тем не менее, Лу Цану это информация была неизвестна, и он благодарил небеса за такой чудесный подарок.

Проживающие рядом простолюдины, естественно узнали пса на руках Лу Цана, и, желая разжиться наградой, поспешили к дому князя, лелея надежду первыми сообщить весть.

А в гостинице Лу Цан уже заперся в своем номере. Он недолго соображал, как привязать собаку к столу, а после вставил в зубы несчастного животного кляп. Видя, что собаке явно не нравится подобное обращение, мужчина хлопнул в ладоши и склонил голову: «Прости меня, песик. Мне совсем не хочется делать с тобой подобное. Вини в этом урода Цзин Си!».

Вынув из футляра снадобье, Лу Цан подступился к собаке.

Животное, будто почувствовало угрозу, и в глазах несчастной зародился страх. Лу Цан не мог выбирать. Либо собака, либо он сам. Ответ был очевиден. Глубоко вздохнув, мужчина начал проталкивать таблетку в собачье кружево.

Тело животного отчаянно сопротивлялось. Узость «канала» не предназначалась для человеческих пальцев, но Лу Цан не мог повернуть назад. Набравшись смелости, и побольше воздуха в грудь, он с усилием протолкнул палец внутрь.

Лу Цан чувствовал, как дрожит тело несчастного животного. Не будь у того в пасти кляпа, безумный лай уже перепугал бы всю округу. Мужчина сам себя презирал, будто съел кучу гнилых отходов. Ситуация его не радовала.

«Ненавижу тебя! Сдохни в сточной канаве, за то, что заставляешь меня делать такое!»

Не только большие водянистые глаза пса наполнились слезами, Лу Цан и сам чуть ли не плакал.

За двадцать один год жизни Лу Цан слышал о себе только хвалебные отзывы. Еще в семнадцать лет он совершил самое крупное ограбление в Цзяннане, стал образцом для всех бандитов, и героем преступником в глазах общественности. И, несмотря на все это, сейчас вытворял такое с бедным псом.

Лу Цан гневался от безысходности, невозможности повлиять на ситуацию. Движимый яростью и негодованием, он протолкнул палец на всю длину. Вскоре таблетка начала таять, и мужчина поспешил вытянуть палец. Все-таки это был очень странный наркотик.

Мгновение и лицо Лу Цана лишилось цвета: палец, который он с таким трудом протолкнул в собаку, отказывался покидать нутро или попросту застрял.

Напряженный до предела канал пса, плотно обхватил конечность мужчины. Конечно, прославленный бандит мог вытянуть палец силой, но, в таком случае, пса ждала смерть. Этого Лу Цан допустить не мог, не из жалости к животному, а по причине напрасности сего позора и всех приложенных усилий.

Лу Цан изо всех сил старался вынуть палец, поворачивая руку под разными углами, но, сколько бы попыток он не сделал, неловкое положение сохранялось.

Из-за двери раздался дикий шум, будто бы наверх поднимался целый отряд разгневанных людей.

«Они ведь не могли явиться за мной?»

Подобные предположения напугали бандита. С еще большим остервенением он пытался вытащить палец. Но чем больше мужчина поддавался панике, тем ухудшалась ситуация. Палец не сдвинулся и на дюйм.

Небезызвестная поговорка гласит: «Когда вы несчастны, даже холодная вода застревает у вас в зубах». Сейчас Лу Цан оказался именно в такой ситуации. Более того, напугавший его шум затих, прям у дверей номера.

С треском и лязгом, дверь была выбита. Лу Цану пришлось встретиться глазами с толпой.

Все голоса затихли. Люди замерли. Впервые в жизни Лу Цан испытал такой стыд, что готов был сквозь землю провалиться. В этот момент его лицо приобрело трупный оттенок.

Судя по выражению лица человека, возглавлявшего отряд, Лу Цан был уверен, сия сцена сильно его напугала.

- Ты… Что ты делаешь? – богато одетый молодой человек, наконец-то, нарушил тишину. Голос оного дрожал.

- А… Я… Я просто… Как бы это…

Лу Цан будто бы заразился от возглавлявшего отряд человека заиканием. Он не мог собрать мысли в кучу и дать внятный ответ. Рот отказывался выдать хотя бы одно внятное предложение.

- Проклятый урод! Да как ты посмел украсть любимую собаку нашего господина? – один из отряда, быстро обошел молодого господина и, схватив Лу Цана за руку, принялся тянуть. – Вытащи свой грязный палец!

Итак, перед мужчиной стоял хозяин пса. Судя по благородной осанке и аристократической ауре, юноша однозначно являлся дворянином. Да и слуги величали его господином.

Слуга и так и эдак пытался выдернуть несчастный палец. Но если это не вышло у самого Лу Цана, то, как кто-то мог помочь? Наблюдая сложившуюся ситуацию, брови молодого князя свелись к переносице.

- Свяжите его и доставьте в мой дом. Там нам не обязательно торопиться, а тут слишком много глаз.

- Постойте! Не делайте этого! Я просто…

Толпа была такой, что не умещалась в комнате. Лу Цан отчаянно боролся за собственную свободу. Тем не менее, два кулака никогда не могли превзойти четыре, не говоря о том, что против десятка квалифицированных имперских гвардейцев, у мужчины не было и шанса. И нет нужды говорить, ситуация завершилась не в его пользу.

- Посадите его в паланкин и не позволяйте хоть кому-нибудь увидеть, - озвучив приказ, молодой господин развернулся и направился прочь. Лу Цана подтолкнули вслед за ним.

Ухабистая дорога была позади, Лу Цана вытащили из паланкина, как только тот коснулся земли. Привязанный к столбу по рукам и ногам, он не мог пошевелить и пальцем.

- Господин, как нам его наказать? – решил осведомиться один из охранников.

Молодой князь по имени Чжен нахмурился. Он внимательно рассматривал человека, обмотанного веревками. Глаза и брови несчастного мужчины были красивы, а фигура пропорциональная. Не походил он на злодея.

Но как только Чжен снова увидел чужой палец, торчащий в любимом псе, его размышления приняли иной оборот.

- Господин! Господин! – в комнату ворвался охранник. Подбежав к князю, он что-то нашептал ему на ушко, и выражение лица юноши изменилось.

- Внимательно за ним следите, - приказ был озвучен, и Тунсинь-вану поспешил покинуть зал.

Практически бегом добираясь до комнаты во внутренних покоях, князь еще издалека начал кричать: «Старший брат! Старший брат!» (3)

Оказавшись в комнате, он, наконец-то, смог лицезреть беспрецедентную красоту, стоявшую перед длинным рабочим столом. Более ни по ком, кроме как по старшему брату он тосковал и скучал несколько месяцев.

- Старший брат, ты вернулся? – Тунсинь уважительно поклонился. Его лик выражал любовь и восхищение.

Сюань Юань Цзин ласково улыбнулся. Младший брат любил и полагался на старшего во всем. Так было всегда, хотя обоим минуло более двадцати лет.

Император мягко обнял родственника и, наклонившись, спросил: «Мы (4) слышали, вы недавно благородно схватили похитителя вашей собаки».

- Как брат мог узнать об этом? – Чжен высвободился из объятий императора, а затем сердито продолжил. – Этот похититель, в самом деле, ненормальный! Он засунул палец Фуки туда, откуда она делает свои дела, а теперь не может достать! Такой красивый, но совершенно безумный человек.

- Правда? – улыбка вспыхнула на лице императора. – Позволишь нам с ним увидеться?

- Почему брат хочет увидеться с этим ненормальным? – однако прежде чем Чжен успел озвучить свой вопрос, его встретил строгий взгляд Сюань Юань Цзина. – Его связали на заднем дворе. Я сопровожу тебя туда.

Следуя за Чженом, по длинному коридору, уходящему во внутренний двор, император еще издалека приметил знакомый беспомощный силуэт.

Это действительно он! Легкий намек на неуловимую улыбку, промелькнул на устах императора.

- Отдай этого человека нам, хорошо? – его вопрос прозвучал вполне невинно.

- Мне никогда не понять, о чем ты думаешь. Брат, зачем тебе такой человек? – увидев недовольный взгляд Сюань Юань Цзина, Чжен прикусил язык.

- Прикажи охране покинуть внутренний двор, и не заходи туда сам, - мягкий голос императора не мог обмануть брата, то был приказ. С удовлетворением наблюдая, как его слова приходят в исполнение, Сюань Юань уже заскочил на раму окна.

- Я перед тобой в долгу. Завтра, вели передать мне цзоучже (5). Можешь просить, о чем угодно.

Проследив за тем, как быстро удаляется фигура брата, Чжен почувствовал бесконечное разочарование и негодование, поднимающееся из глубины души. Император точно знал, чего он хочет, но притворяется, что позабыл.

Как и ожидалось от хладнокровного, бессердечного, но гениального императора. Он был таким рожден.

Когда император грациозно спрыгнул с окна, Лу Цан во всю обдумывал план побега. Порыв ветра потревожил его слух, заставив вовремя поднять голову, дабы увидеть знакомую фигуру.

- Ты?! – Лу Цан не мог поверить своим глазам.

Император не отводил взгляда от места, где застрял палец Лу Цана, и не смог сдержать смеха. Связанному же, показалось, что его кровь только изменила направление движения. Его удача оказалась хуже, чем у проклятого кровью черной собаки (6). Осознав, что Цзин Си увидел его в таком жалком состоянии, Лу Цан всерьез задумался о том, чтобы свести счеты с жизнью.

Цзин Си подошел ближе, с улыбкой на устах, положив ладонь на живот собаки, нашел необходимую точку и надавил. Чудесным образом, канал пса начал расслабляться.

- Вытаскивай палец, - Лу Цан послушался и вуаля, его позорное положение было исправлено.

Глаза Лу Цана гневно пылали.

- Теперь ты мне должен, - не забыл напомнить император.

Мужчина, чье положение в глазах Цзин Си теперь было ниже некуда, более не мог говорить о гордости. Опустив голову, он покорно произнес: «Спасибо, я обязательно верну тебе долг».

- Тогда, - император наклонился к ушку Лу Цана, - чем раньше, тем лучше. На закате, жди меня в нашем домике.

Мужчина вздрогнул. Как он мог допустить мысль о благородстве этого демона? Лу Цан уже собрался сверлить взглядом садиста, но тот испарился. Фигура императора, готовая покинуть внутренний двор, остановилась у окна.

Затем, будто припомнив о чем-то, император обернулся: «Тебя никто здесь не держит, ты можешь уйти, но не забудь об обещании».

Лу Цана все еще завораживала его мистическая красота. Ему пришлось отвести взгляд, и в это же мгновение император скрылся с поля зрения.

Поднявшись на ноги, Лу Цан уже собирался покинуть дом князя, когда неожиданная мысль посетила его голову. Он поднял бессознательного, после пережитой агонии, пса и положил на пол: «Треклятая псина, заставившая меня пройти через этот ад! Просто подожди! Я позабочусь о тебе, когда вернусь. Найду кабеля, который трахнет тебя до потери сознания!».

Как и сказал этот уродец, никто не препятствовал Лу Цану покинуть поместье. Избежав ненужных встреч, он выбрался на перекресток, теперь уже раздумывая, куда податься.

Люди в гостинице видели его в столь интересном положении, туда ходу нет. Идти в тот треклятый дом и дожидаться красавца, означает смириться со своей судьбой и быть по новой растерзанным.

Но даже у бандитов есть кодекс чести.

«Он меня спас, теперь я ему должен. Придется исполнить обещание».

От столь непростых размышлений, голова Лу Цана начинала побаливать. После тяжелых метаний от мысли к мысли, мужчина решил сохранить с таким трудом наработанные репутацию и честь.

«Проклятие! Подумаешь, пару-тройку раз использует мой зад. Не помру, зато сохраню доброе имя».

Ведомый этими мыслями, несчастный Лу Цан, убеждал себя в правильности собственных решений, а ноги уже несли его к постройке, где мужчину ожидают лишь издевательства.

Он прибыл раньше оговоренного срока, поэтому несколько часов провел в одиночестве. А тем временем с неба посыпались капли дождя.

Лу Цану только и оставалось, что слушать непрекращающуюся барабанную дробь. Идеалы героического образа, подстегнувшие принятие смелого решения, постепенно улетучивались. Серое, тяжелое небо за окном будто пробудило в памяти его крики и плачь под телом треклятого урода. Образы надругательства над гордостью и честью вновь появились перед глазами.

Лу Цан поднялся на ноги.

Если это значит придерживаться кодекса чести – я выбираю бесчестную жизнь.

Мужчина решился на побег.

Бросившись к двери, он оценил силу разыгравшегося ливня, поэтому начал искать зонтик. Один, совершенно изношенный, но все же нашелся. Наконец-то, когда он собирался выйти из домика, реальность вновь напомнила ему о невезении.

Посреди внутреннего двора возвышалась фигура в белом облачении. Лу Цан знал, то был Цзин Си, больше, собственно, некому.

Император не утруждал себя зонтиком. Вокруг него, распустился хрустальный цветок полей ци (7). Капли дождя скользили по невидимым лепесткам бутона, не касаясь светлых одеяний мужчины.

Император напомнил Лу Цану мифического бога дождя, пришедшего проведать земную обитель.

Сюань Юань Цзин не торопился. Его волосы развивались под порывами ветра. Вскоре они оказались с Лу Цаном лицом к лицу.

Заметив, что глава цитадели все еще разглядывает императора, тот начал смеяться: «И на что же ты смотришь?».

- Да, я… - Лу Цан снова лишился дара красноречия. Под тяжелым взглядом Цзин Си он медленно отступал к кровати, пока, наконец-то, не присел на нее.

- Приглашаешь меня присоединиться? – Глаза императора сияли, слово темные драгоценные камни под вуалью длинных ресниц. Восхищенный подобным зрелищем, мастер цитадели, не мог вымолвить и слова. Даже оттолкнуть императора стало для него проблемой.

Одеяния Лу Цана скатывались одно за другим, пока не обнажили крепкое, гладкое тело медового оттенка.

Правая рука императора, проскользила по крепкой, но чувствительной шее, спустилась на грудь, а от нее продолжила путь вниз, лаская тело Лу Цана.

- Ах…

В момент, когда император добрался до наиболее чувствительной точки естества мужчины, Лу Цан, не выдержал и, запрокинув голову, корил себя за томный сон.

- Какой прелестный звук, - голос Цзин Си был наполнен желанием, от чего сердце Лу Цана дрогнуло.

Император не стал утруждать себя нижними одеждами. Его белоснежный конфуцианский халат соскользнул с плеч, отправившись на пол, вместе с верхним, расшитым пионами, одеянием.

Он подмял под себя Лу Цана, властно прижимая к себе обнаженное тело мастера цитадели, пока их ноги не переплелись. Случайные, порой приводящие мужчину в шок, позиции сменились одна за другой. И, наконец, Цзин Си сидел на коленях, а Лу Цан к нему лицом, обхватив ногами талию императора.

Теперь Лу Цан мог ощутить желание императора, словно пожар, набирающий силу под его бедрами. От этого у него закружилась голова.

Сюань Юань Цзин, крепко обнимал свою жертву, ощущая, как мягкое, гладкое тело потирается о его. Ситуация вновь пробудила в нем зверя. Желая овладеть, заклеймить, он с силой прижимал к себе хорошо сложенного бандита, и тут же, безжалостно впился в плечо Лу Цана.

- Ты злишься? – вскрикнул мастер цитадели. Он тщетно пытался оторвать от себя Цзин Си, в который раз поражаясь этой невероятной силе. Острые зубы сжались, болезненно проникая в плоть. Влага начала скапливаться в уголках глаз жертвы.

- Я мог бы поглотить это тело, - приподняв голову, Цзин Си изучал отметину на плече мужчины. Его предположение озадачило и даже напугало жертву.

- Ты и впрямь ненормальный! – проклятия Лу Цана потонули в несдержанных стонах, потому как император уже начал попытки проникновения в жертву именно в такой позе.

Попытки не задались с самого начала. Напряженные мускулы Лу Цана охраняли маленькую щель, словно от этого зависела жизнь. Никак не позволяя проникать чему-либо внутрь.

Томясь нетерпением, Цзин Си раздвинул ягодицы Лу Цана руками и начал проталкиваться, применяя силу.

- Больно… Это слишком больно… Пожалуйста, не так…

Казалось, что налитый кровью, твердый член, проникал глубже обычного, в еще не тронутую ранее середину тела Лу Цана. В агонии, мужчина начал заливаться слезами.

- Не кричи. Мне тоже больно, - император скрипел зубами от боли. Он несколько раз шлепнул Лу Цана по ягодицам, заставляя того расслабиться.

Цзин удерживал жертву на собственных коленях, распределяя вес тела оной так, чтобы проникнуть еще глубже. Лу Цан действительно испугался. Он не мог представить насколько глубоко может войти в него этот мужчина. Опасаясь за собственный кишечник, Лу Цан цеплялся за шею Цзин Си, словно за собственную жизнь.

Именно так они и упали на простыни. Император навис сверху.

- Тебе так не хочется попробовать эту позицию? – хищник хмурился.

- Да-да, делай что хочешь, только не…

Бормотал мастер цитадели, мечтая, чтобы Цзин Си прекратил это издевательство. Поглощенный своими метаниями, он не заметил легкой, подозрительной улыбки, мелькнувшей в уголках прекрасных губ императора.

Резко, не щадя жертву, Цзин покинул ее нутро, тем самым застав Лу Цана врасплох. Действие заставило мастера цитадели вскрикнуть. Однако настоящая атака только ожидала своей минуты.

Император коснулся губ Лу Цана, поникая меж оных, раскрывая алые половинки.

- Что ты делаешь? – воскликнул мужчина, чувствуя, как тело императора скользит по его собственному, чтобы остановиться аккурат над головой. Ноги Цзин Си поймали голову Лу Цана.

- Не ты ли сказал, что я могу делать все что пожелаю? – к раздражению Лу Цана, голос императора остался спокоен, что никак не сочеталось с налитой кровью плотью меж его ног.

Находясь в капкане стройных ног, Лу Цан не мог отвернуться. В таком положении непристойный вид эрекции Цзин Си вышел на передний план, маяча перед глазами жертвы. Это еще больше унижало и позорило мужчину. Да так, что тот чуть ли не плакал.

- Нет!.. Не… - только почувствовав эрекцию императора на собственных губах, Лу Цан задохнулся от ужаса. Он понял, что собирается сделать его мучитель. Паника сковала разум.

- Ты! Если ты посмеешь войти! Я определенно… да, точно откушу его! – опасаясь раскрыть рот, Лу Цан цедить сквозь зубы. Попытки выбраться из-под тела императора выказывали его отвращение к подобным играм.

Лу Цану показалось, что он успел возненавидеть эту треклятую улыбку на губах императора.

- В самом деле? Спасибо, что предупредил.

Изящным жестом, Цзин Си, пробежал пальцами по жизненно важным точкам тела Лу Цана. Легкие нажатия и борьба мастера цитадели сошла на нет. Император заглянул в распахнутые от ужаса глаза и погладил нижнюю челюсть мужчины. Затем последовал тупой треск преднамеренного вывиха нижней челюсти. Лу Цан с ужасом понял, его рот широко раскрылся. Теперь он мог лишь наблюдать, как большой, розовый стержень Цзин Си, проникает вглубь его рта.

Беспощадная штука дошла до горла Лу Цана, тем самым вызывая рвотные позывы. Однако император не смягчился, он и не думал сочувствовать Лу Цану, чей рот впервые использовали подобным образом. Цзин Си решил отказаться от приучения жертвы к новым ощущениям постепенно, вместо этого, он полностью погрузился в беззащитное горло Лу Цана.

- Твой рот горячее лона женщины, - Цзин Си намеренно произносил унижающие мастера цитадели слова. Он, без удивления, наблюдал, как по вискам жертвы стекают потоки горячих слез.

Не в первый раз Сюань Юань Цзин доводил Лу Цана до слез в постели. В значимой степени, еще после первой их встречи, слезы лишь раззадоривали естество императора, придавая их играм особое сладострастие. Императору давно приелись привычные способы занятия любовью, и именно поэтому ему так приглянулась сия нестандартная ситуация. Это была основная причина того, почему он снова и снова пробирался в постель несчастного Лу Цана. Тот понятия не имел, кем является мучающий его человек. С ним император мог полностью погрузиться в свои порочные поиски дерзких вожделенных желаний.

Лу Цан мог двигать лишь шеей. Цзин Си, упираясь в парчовый атлас коленями, обеими руками придерживал голову жертвы, плотно прижимая оную к нижней части своего тела, загоняя толстый член прямо в рот Лу Цана.

Сюань Юань Цзин начал активнее двигать бедрами. Пылающий прут, проходил туда и обратно, в тонкий пищевод Лу Цана. Каждый толчок заставлял желудок мужчины сокращаться.

Давно растрепавшиеся волосы Лу Цана, подобно длинному черному водопаду, раскинулись по простыням. Сам мужчина вздрагивал от каждого свирепого толчка.

Заполненный рот Лу Цана мог издавать лишь сдавленные звуки. Нос был заложен из-за рыданий, поэтому дышать мужчине было крайне тяжело. Во время этой длительной пытки, он уже несколько раз терял сознание, но всегда пробуждался, когда не мог совершить глоток воздуха.

«Неужели я так и погибну?»

Ужас от того, что каждый новый вдох дается мужчине с большей тяжестью, сжал сердце несчастного Лу Цана. Тому и так было не сладко.

Чувствуя, что член внутри активнее расширяется и изредка подрагивает, Лу Цан, также, будучи мужчиной, понимал, что случится во время кульминации.

Лу Цан яростно покачивал головой, проявляя свой бесшумный протест, дабы не позволить императору совершить такого рода величайшее зло над собственной персоной.

Цзин Си проигнорировал протест Лу Цана. Лишь крепче перехватил хаотически дергающуюся голову, принявшись с особым усердием толкаться в мягкую, горячую влажность, приготовившись к встрече с пиком удовольствия.

Поняв, страшного не избежать, глаза Лу Цана расширились от ужаса. Тревога, отвращение, агония безнадежности, все смешалось в больших темных глазах жертвы.

«Лучше умереть. Лучше мне умереть прямо сейчас…»

Сердце, разрываемое ужасом и болью, было готово вот-вот остановиться.

В один момент жезл Цзин Си начал подрагивать еще ощутимее. Огненный всплеск и горькая вязкая жидкость потекла в пищевод Лу Цана. Рот, до губ, заполнился горячим семенем, несущим частицу Цзин Си.

Расслабляясь, император издал облегченный вздох. Еще пара движений, помогли ему окончательно излиться. Лу Цан почувствовал, как мужчина вытаскивает постепенно сокращающийся в размерах член. Жертве едва удавалось сдерживать глотательный рефлекс.

Цзин Си покинул горячую влажность рта. Он протянул руку и с щелчком вправил вывихнутую челюсть (п/п: на деле такое нереально без вспомогательных инструментов, так как челюсть вправляется двумя пальцами, обернутыми полотенцем или другим «предохранителем». В момент вправления, человек с силой сжимает зубы и может повредить пальцы вправляющего. Это безусловный рефлекс), которую сам же варварски вывихнул.

Как только кость встала на место, челюсти сжались и поэтому…

То, что заполняло рот Лу Цана, доказательства его унижения, быстро проскользнуло по пищеводу, в желудок. Ни капли не осталось.

Сжав зубы так, словно они вот-вот треснут, Лу Цан подарил Цзин Си полный ярости и злобы взгляд. Но император не мог испугаться подобного. Все еще мило улыбаясь, он пальцами пробежался по заблокированным точкам Лу Цана, даря тому долгожданное освобождение.

Сюань Юань Цзин был уверен, что мужчина примется его атаковать, в отчаянной попытке убить издевавшегося, но вместо этого, Лу Цан вскочил с кровати и, накинув на себя нижний халат, вылетел из спальни.

«Куда он собрался?»

Цзин Си испугался мыслей Лу Цана о суициде и, подхватив с пола одежду, рванул следом. Но выйдя за дверь, увидел, как мужчина, с опущенными плечами, присел в коридоре и, держась за столб, изрыгал семя императора. Промокший халат, обнажил медовые, крепкие плечи и грудь.

В таком состоянии Лу Цан не заметил, что его действия являются чрезмерно привлекательными для злодея императора.

Ливень не позволял грязи оставаться на месте, смывая попадающие на землю кусочки пищи. Однако среди них Цзин Си отчетливо видел капли собственного семени и, его лицо расцвело в довольной улыбке.

Теперь этот сильный, грозный мастер цитадели полностью ему поддался. Он раскрыл перед императором эдакую, не самую приятную, уязвимость.

Император, единственный с кем Лу Цан имел столь близкий контакт, вырезавший в его сердце и разуме глубокие шрамы, отметивший каждую клеточку его организма.

Коридор был окутан ароматами летнего ливня и лотоса. Цзин Си, во всей своей непревзойденной красоте, прислонившись плечом к столбу, наблюдал за человеком, в котором не осталось и капли гордости.

Дождь постепенно затих.

«Монстр… Монстр!»

После произошедшего император принудил Лу Цана вернуться в его объятия дважды.

Мужчина, будто в трансе, бормотал проклятия себе под нос. Он наконец-то очнулся и, перед глазами у него предстала крыша, сверкающая после недавнего ливня. Демона, что так безжалостно надругался над его телом, нигде не было.

- Если все это продолжится, я просто умру, - Лу Цан лежал на полу коридора. После всего произошедшего, тело отказывалось двигаться. Он мог лишь сетовать на собственную несчастную судьбу. Молить, о том, чтобы эти, наполненные издевательством, дни наконец-то закончились.

 

Примечания:

1) В Китае существует множество диалектов, порой очень сильно отличающихся друг от друга. Часто они распределяются по регионам. Однако, это не распространяется на письменность.

2) Идиома описывающая положение знатного человека.

3) Имеется ввиду Императорский старший брат, однако, конструкция очень громоздкая и в тексте смотрит неуместно.

4) Император обращается к себе «мы». См. примечания в прологе.

5) Докладная записка, как вариант, сложенная в виде гармошки. Один из видов официальных документов в древнем Китае.

6) Суеверие, из которого следует, что человека можно обречь на бесконечные несчастья, пролив на него кровь черной собаки.

7) Ци, является основной жанра кунг-фу. Да, звучит подобное волшебно, однако объясняется вполне тривиально. Ци – потоки внутренней силы человека. Мастера улин и разного рода заклинатели обычно могут владеть этими потоками, совершенствуя собственные техники, в романах, приобретая, зачастую, мистические способности.

 

Глава 4



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-11-04 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: