В свете жалкого поведения Парижа и Лондона бельгийский король Леопольд пришел к заключению, что на союзников полагаться нельзя и денонсировал договор о военном союзе. Теперь французские войска могли войти в Бельгию только после вторжения в нее Германии. По словам британского военного историка Хорна, "стратегия" "линии Мажино" была разбита одним ударом". Принимая 18 мая Буллита, друга Рузвельта, министр иностранных дел Германии фон Нейрат сказал: "Как только фортификации на Западе будут завершены и страны Центральной Европы поймут, что Франция не может вторгнуться на германскую территорию, они переменят ориентацию своей внешней политики и в Европе образуется новое созвездие союзных стран".
В эти дни Черчилль потерял один из самых надежных источников своей информации - видного чиновника Форин-оффиса Ральфа Виграма. После неудачного визита Фландена в Лондон Виграм проехал по занятой немецкими войсками Рейнской области. Его шокировали дети, игравшие под руководством солдат в военные игры, снежки имитировали гранаты. Как позднее писала Черчиллю его жена Ава Виграм, по прибытии домой "он сказал мне: "Теперь война неизбежна, и это будет самая ужасная война. Не думаю, что я увижу ее, но вы увидите. Ожидайте теперь, когда бомбы начнут падать на наш маленький дом". У Виграма было чувство личной вины: "Мне не удалось убедить людей здесь, что стоит на кону. У меня не хватает сил убедить их. Уинстон всегда понимал, что происходит, и у него достаточно сил, чтобы пойти до конца". Под влиянием депрессии Виграм покончил с собой.
* * *
Британия теряла авторитет среди малых стран. В 1914 году она вступила в войну из-за поруганного бельгийского нейтралитета. Ныне же крупнейшая мировая империя отказывалась гарантировать права нейтралов. Этот поворот британской политики отталкивал потенциальных союзников и усиливал в них профашистские силы. В довольно короткое время выросли ряды фашистских организаций в Австрии, Чехословакии, Польше, Данциге, Болгарии, Румынии, Венгрии. Ослабление Британии давало шанс пронемецким силам в Европе.
|
|
28 июля 1936 г. премьер-министр Болдуин слушал Черчилля в кругу делегации членов палаты представителей и палаты лордов. Премьер всегда был хорошим слушателем. Черчилль открыл это совещание: "Первое, мы находимся перед лицом величайшей в нашей истории опасности. Второе, у нас нет никакой надежды разрешить нашу проблему иным путем, кроме как действуя в тесном союзе с Французской республикой. Лишь союз британского флота и французской армии может спасти нас". На этой встрече Черчилль потребовал рекрутирования пилотов среди выпускников университетов, увеличить выпуск самолетов, обеспечить безопасность портов - Лондона, Бристоля, Ливерпуля, Саутхемптона; определить место функционирования правительства, если Лондон будет разбомблен, обеспечить сохранность запасов нефти, создать прибор для определения летающих предметов - радар, провести мобилизацию военной промышленности.
В ответ Стэнли Болдуин сказал, что милитаризация создаст перерыв в развитии промышленного производства, который "может отбросить внешнюю торговлю страны на много лет назад". Черчилль парировал: какая польза в британском кредите, если Гитлер установит свою штаб-квартиру в Букингемском дворце, рейхстаг - в палате общин, а англичан загонит в концентрационные лагеря? Премьер-министр заверил парламентариев, что до этого дело не дойдет. Что же так успокаивало умиротворителей в Лондоне и Париже? Мы можем с полным основанием указать на слепую веру в то, что Гитлер не бросится на Запад, что его главная цель лежит на Востоке. Такой спасительной мысли придерживались в Британии Болдуин и Чемберлен. Они полагали, что от Гитлера можно откупиться, что есть цена, заплатив которую можно обратить фокус немецкой динамичности на великую русскую равнину. С этого времени (1936 г.) начинаются активные действия английской дипломатии по умиротворению Германии посредством дипломатических переговоров. Имея теперь перед собой документальные свидетельства, мы видим, что не было цены, ради которой гитлеровская Германия отказалась бы от достижения гегемонии в Европе.
|
|
Из современников тех событий яснее всех эту страшную истину на Западе понял Черчилль. Но это понимание отнюдь не увеличило его влияния в стране. Напротив, отойдя от "основной дороги", он обрек себя на одиночество. Возможно низшей точкой его отстраненности был 1937 год. Американская писательница, прибыв в Чартвел вспоминает, как, прогуливаясь по парку, она увидела Уинстона Черчилля сидящим "на берегу пруда в потертом пальто и поношенной шляпе, трогающего воду палкой, словно в поисках исчезнувшей золотой рыбки". Это было время, когда Черчилль был максимально удален от центров принятия решений. Скончался Остин Чемберлен, прежде помогавший ему. Умиротворители во главе с Невиллем Чемберленом правили страной. Для Черчилля оставались два поля деятельности - палата общин и пресса. В течение одного лишь 1937 года он написал более ста статей в различных газетах - от правой "Ивнинг стандарт" до левой "Ньюс оф Уорлд". Его статьи перепечатывали в десятках городов во всем мире. Это был оплот его политического влияния.
|
|
В этих статьях Черчилль выработал программу конкретных действий: "Прежде всего мы должны скрепить наш союз с Францией". Черчилль выступал также за создание вооруженных сил Лиги наций. С его точки зрения, Англия и Франция - две великие страны Европы "вдвоем могут взнуздать любой шторм и нанести удар любой восставшей темной силе". Черчилль искал союзников в правительстве. У него восстановились рабочие отношения с сэром Томасом Инскипом, ответственным за координацию проблем обороны. По его просьбе Черчилль сделал обзор того, какие военные запасы производятся Британией. (Заметим, что министерство военных запасов было создано лишь весной 1939 г., т.е. три года спустя - это были годы, когда Германия лихорадочно вооружалась).
Между тем, Германия продолжала свой путь к насильственному европейскому решению. 25 ноября 1936 г. послы всех представленных в Берлине стран были вызваны в германское министерство иностранных дел, где перед ними огласили детали антикоминтерновского пакта, подписываемого Германией, Италией и японским правительством. Создавался союз трех агрессоров.
В начале 1937 г. Черчилль в течение двух часов беседовал с Риббентропом, германским послом в Британии. Посол старался "обаять" непримиримого английского политика, по-своему интерпретируя цели Германии. Главенствующим мотивом было то, что Германия более всего нуждается в дружбе Англии. Риббентроп мог бы занять пост министра иностранных дел Германии, но специально попросил Гитлера послать его в Лондон для налаживания англо-германских связей. Германия, обещал Риббентроп, будет стремиться сохранить британскую империю. Возвращение германских колоний пока не актуально. Германия хотела бы получить от Британии свободу рук на Востоке Европы, где она надеется расширить жизненное пространство для своего растущего населения. В будущем Польша войдет в состав Рейха. Для его существования необходимы также Белоруссия и Украина - только оттуда могут быть получены сельскохозяйственные продукты для германской нации. Единственное, чего просит Берлин от Лондона - это не вмешиваться в германскую политику на Востоке Европы.
Черчилль вспоминал, что на стене висела большая карта и посол часто подходил к ней, чтобы проиллюстрировать свои мысли. Черчилль признал, что у Британии далеко не лучшие отношения с Советской Россией, что "мы ненавидим коммунизм так же как и Гитлер". Но у посла не должно быть сомнений в том, что Великобритания никогда не предоставит Германии возможность единоличного доминирования в Центральной и Восточной Европе. Черчилль и Риббентроп стояли перед картой Европы, когда английский политик говорил все это. Риббентроп внезапно обернулся и сказал: "В таком случае война неизбежна. Гитлер полон решимости. Ничто не остановит его и ничто не остановит нас". После этого резюме собеседники вернулись к своим креслам. Черчилль был рядовым членом парламента, узы официальной лояльности не сковывали его, и он мог говорить на данную тему достаточно свободно. "Не следует недооценивать Англию. Это своеобразная страна и не все иностранцы понимают ее душу. Не судите по политике нынешнего правительства. Когда великая задача будет поставлена перед этим народом, все возможное будет сделано правительством и британской нацией". Черчилль помолчал и затем повторил: "Не следует недооценивать Англию. Если вы вовлечете нас в еще одну мировую войну, мы приведем весь мир против вас, как это было в последний раз". Посол Риббентроп резко поднялся и сказал: "Англия на этот раз не сможет повести за собой весь мир против Германии".
В своей лондонской квартире Черчилль записал по памяти содержание беседы и вскоре она стала достоянием премьер-министра и министерства иностранных дел.
В мае 1937 года Стэнли Болдуин уступил пост премьер-министра Невиллю Чемберлену. Хор славословия громко звучал в адрес уходящего премьера, но Черчилль выразился кратко: "Наконец, нас покинула эта старая репа". Новые люди стали определять внешнюю политику страны, самыми влиятельными были четверо - сам премьер Чемберлен, Саймон, Гор и Галифакс. Во внешней политике они стремились к улучшению отношений с Италией и Германией. Чемберлен по существу пообещал признание итальянского завоевания Абиссинии, как предварительного условия разрешения двусторонних противоречий с Муссолини. Он был готов обсудить с Германией вопрос о передаче Гитлеру некоторых прежних германских колоний. Немцы увидели шанс договориться с Британией и мирным способом достичь доминирования в Европе. Следовало лишь нейтрализовать непримиримых политиков среди англичан. Посол Риббентроп дважды приглашал Черчилля посетить с визитом Германию и встретиться с канцлером Гитлером. Черчилль отказался, полагая, что, как частный гражданин, он не сможет говорить на равных с канцлером, а это означает, что их встречи могут быть неверно интерпретированы.
Теперь Черчилль еще внимательнее изучал карту Европы в чартвельской "комнате карт". Увеличивалось число тех, кто, рискуя карьерой, готов был снабжать его секретной информацией. Среди информаторов Черчилля были три члена кабинета Чемберлена. Из военного министерства ему писал сэр Эдмунд Айронсайд, из штаба ВВС - маршал военно-воздушных сил и несколько офицеров, из адмиралтейства - несколько адмиралов, из министерства иностранных дел - ведущие чиновники. К нему поступали донесения послов практически изо всех крупных столиц. Три французских премьера - Блюм, Фланден и Даладье присылали ему аналитические обзоры. Вместе с Даладье они выяснили, что за 1937 год немцы увеличили численность своих вооруженных сил в семь раз. Даже ставший руководителем британской разведки Десмонд Мортон был удивлен объемом и точностью информации Черчилля. Очевидец вспоминает, как даже утром в постели, приступая к первому за день коктейлю, Черчилль сравнивал данные из Берлина с сообщениями любовницы одного из помощников Муссолини.
Между тем Гитлер 5 ноября 1937 года в более чем четырехчасовой речи объявил своим генералам и дипломатам, что Германия на этот раз предпримет решающую попытку изменить соотношение сил в Европе. Он стареет и не может ждать. Боевые действия должны начаться пока он еще энергичен и способен осуществлять непосредственное руководство. Вооруженным силам было приказано приготовиться к ведению боевых действий уже в 1938 году. Гитлер сказал о своем намерении продлить войну в Испании помимо прочего еще и потому, что это может вовлечь Италию в вооруженный конфликт с Англией и Францией, что откроет Германии путь к решению чешского и австрийского вопросов. Аннексия Австрии и Чехословакии резко улучшит стратегическое положение Германии, позволит ассимилировать еще двенадцать миллионов немцев, даст возможность сформировать двенадцать новых дивизий.
В последний раз в своей политической карьере Гитлер позволил присутствующим задать вопросы. Оппозиция вырисовалась довольно быстро. Триумвират дипломатов и военных - Нейрат, Бломберг и Фрич заявили, что предсказание о возможности войны между Британией и Италией является абсурдным - Италия слишком уязвима и не готова к войне. У Чехословакии военный союз с Францией. Французы заключили пакт с СССР. Всего два месяца назад французский министр иностранных дел пообещал выполнить свои союзнические обязательства и, в этом случае, по заверению британского Форин-оффиса, Англия последует за Францией. Гитлер не забыл ни слова. В течение трех месяцев Нейрат уступил место министра иностранных дел Риббентропу, Бломберг был уволен на том основании, что его жена прежде занималась проституцией. Фон Фрича обвинили в гомосексуализме. Аристократ потребовал военного трибунала. Не имея доказательств, Гитлер попросту уволил Фрича. 4 февраля 1938 года Гитлер принял на себя командование германскими вооруженными силами.
Уже к марту 1938 года он командовал 4 миллионами обученных и вооруженных солдат и офицеров (и это при том, что Версаль позволял иметь лишь 100 тысяч). Наступила решающая фаза реализации европейского решения. Из Лондона Риббентропу докладывали: "Англия не сделает ничего ради Австрии", даже если Германия прибегнет к силе. Важно лишь, чтобы "решение" было быстрым. На подступах к Мюнхену англичане не нашли путей налаживания контактов с Советским Союзом. Черчилль, оставаясь противником коммунизма, тем не менее, считал глупым и смертельно опасным курс Чемберлена (отвергавшего ценность обращения к СССР), который вел к устранению двух величайших стран мира - Советского Союза и Соединенных Штатов, готовых в текущей ситуации помочь Англии и Франции. По словам Черчилля, "мы теряли последний, уже небольшой шанс спасти мир".
Начиная новый тур примирения, Чемберлен послал виконта Галифакса на встречу с Гитлером в Берхтесгаден. Принятие приглашения немцев было откровенным ударом по союзнической солидарности с французами - их демонстративно не пригласили. Но у Галифакса не заладилось с самого начала. Прибыв в горное поместье Гитлера, он оставался в машине - английские виконты не открывают двери сами. В эту минуту Галифакс увидел человека в черных брюках. Недовольный виконт потребовал от подошедшего поторопиться. Свою ошибку Галифакс понял только по реакции шофера, который, повернувшись, хрипло прошептал: "Фюрер!" Окончательно круша приличия, Галифакс объяснил Гитлеру, в чем дело. Меньше всего Адольф Гитлер хотел, чтобы его принимали за слугу. И хотя английский лорд вслух смеялся над своей оплошностью, начало было малообещающим.
Грань между шуткой и реальностью вообще была смыта в ходе этой встречи. Гитлер посоветовал англичанам решить свои индийские проблемы расстрелом Ганди. Галифакс и слушавший его отчет Чемберлен были в восторге от чувства юмора Гитлера. Представить себе, что фюрер был серьезен, они попросту не могли.
Как найти каналы сближения с Германией? Невилль Чемберлен пришел к выводу, что средством может быть выделение германии нескольких колоний - наступила стадия "колониального примирения". Чемберлен, как бы отвечая громогласные (в 1934-1938 годах) жалобы Гитлера на то, что у Германии похитили ее колониальные владения, решил "превратить Германию в одну из африканских колониальных держав, которой во владение будут даны некоторые территории". Эта политика была одобрена Галифаксом и послом в Берлине Гендерсоном. Министр иностранных дел Иден не выразил особого энтузиазма и почувствовал, что ошибся, он ощутил возникший в отношении к нему премьера холод. Его блестяще начатая карьера оказалась под угрозой.
Наибольшее сопротивление этой идее оказали французы - ведь бывшие немецкие колонии были получены англичанами как подмандатные территории Лиги наций и могут быть переданы Лиге, но не Германии. Странным было бы видеть передачу колоний, население которых открыто рассматривалось немцами как принадлежащее к заведомо нижней расе. Англичане не вняли этим аргументам. Лорд Галифакс оповестил Риббентропа, что Англия "готова пойти на уступки в колониальном вопросе". Взамен Лондон уже не просил "равных уступок", британское правительство просило о жестах "в направлении обеспечения мира в Европе". Чемберлен - это и ныне звучит фантастично - предложил Гитлеру не более не менее как поделить французские колонии, Бельгийское Конго, португальскую Анголу. Заинтригованный Гитлер спросил, а что если европейские метрополии не согласятся? Париж, Брюссель и Лиссабон не были даже уведомлены о британских предложениях. Возможно к счастью для Чемберлена Гитлер опять поступил непредсказуемо - он отверг широкий английский жест. 3 марта 1938 года пораженный Гендерсон услышал от фюрера, что тот не нуждается в колониях, "они будут для меня лишь бременем". Этот вопрос может "подождать четыре, шесть, восемь или десять лет". Даже Гендерсон стал понимать (он записал это в дневник), что Гитлера "не интересует достижение взаимопонимания с Великобританией", желаемым для него было "достижение доминирования в Центральной и Восточной Европе".
В стратегии тех, с кем боролся Черчилль в своей стране, появилась новая нота. Ее удачно выразил один из наиболее популярных английских журналистов - Доусон, выступая в Оксфорде: "Если немцы так могущественны, не должны ли мы пойти вместе с ними?" Покидавшего пост посла Германии в Англии (чтобы стать министром иностранных дел Германии) Риббентропа Чемберлен пригласил на прощальный обед в свою резиденцию на Даунинг-стрит, 10. На обеде присутствовал Уинстон Черчилль с супругой. Во время смены блюд курьер передал Риббентропу письмо в конверте, тот прочитал и, явно будучи увлечен текстом, передал его премьер-министру: Гитлер ввел в Австрию войска, механизированные дивизии немцев движутся на Вену. Однако обед продолжался без малейшего перерыва и вскоре жена Чемберлена подала всем сигнал: "Последуем все на кофе в соседнюю комнату". По воспоминаниям Черчилля, Риббентроп и его супруга в отличие от остальных присутствующих вовсе не хотели покидать гостиную. Чувствовалось, что они воодушевлены. Жена Риббентропа сказала Черчиллю: "Будьте осторожны, не нанесите вред дружбе Англии и Германии". "Нет сомнений, - вспоминает Черчилль, - что она знала о содержании письма, но полагала, что происходящее - ловкий маневр, рассчитанный на то, чтобы держать премьер-министра подальше от его многочисленных телефонов". Лишь после часового прощания Чемберлен сказал послу: "Прошу извинения, но должен удалиться по неотложному делу". Это был последний раз, когда Черчилль видел Риббентропа перед тем, как тот был повешен в Нюрнберге.
Британии предстояло осмыслить новую реальность: Гитлер начал территориальное расширение рейха. Протест посла Гендерсона вызвал следующую реакцию Вильгельмштрассе: "Отношения между Рейхом и Австрией следует рассматривать как внутреннее дело германского народа".
В палате общин Черчилль произнес речь, которую Никольсон назвал "лучшей речью его жизни". Первые слова Черчилля были встречены смехом. Черчилль оборвал смеющихся: "Смейтесь, но слушайте". Черчилль говорил в палате общин: "Важность события, которое произошло 12 марта не может быть преувеличена. Европа стоит перед программой агрессии, хорошо скалькулированной и разворачивающейся стадия за стадией. Остается выбирать - подчиниться, как это сделала Австрия, или предпринять меры, пока еще есть время, чтобы предотвратить опасность... Через два года германская армия наверняка будет сильнее французской, малые нации покинут Женеву, чтобы выказать уважение растущей мощи нацистской системы". Черчилль сделал оценку произошедшего со стратегической точки зрения: "Вена является центром коммуникаций стран, составляющих старую Австро-Венгерскую империю и стран, находящихся на Юго-Востоке Европы. Дунай теперь находится в германских руках. Это дает нацистской Германии военный и экономический контроль над всеми коммуникациями Юго-Восточной Европы: железнодорожными, водными и шоссейными". Роковым следствием аншлюса являлась изоляция Чехословакии, которая, хотя и была государством средних размеров, но имела армию в два раза большую, чем английская, и военные запасы в три раза больше, чем у Италии.
Три государства "малой Антанты" - Чехословакия, Румыния и Югославия были странами второго ранга, но вместе взятые они образовывали мощную силу. Первая страна давала военные заводы, вторая - нефть, третья - жизненно важное сырье. Каждая из этих стран стояла перед выбором: "Подчиниться, подобно Австрии, или предпринять эффективные меры". Нужно стимулировать сближение "Малой Антанты" с двумя другими дунайскими странами - Венгрией и Болгарией. Это создаст заслон движению Рейха в поисках "жизненного пространства" на Востоке. В то же время Британия и Франция должны предупредить, что они начинают боевые действия против Германии, если та вторгнется в любую страну Восточной Европы. Германия попадет в положение, которого она пытается избежать: война на два фронта. Если это будет сделано в 1938 году ("а это последний срок"), то война еще может быть предотвращена.
Нужно отметить, что Советский Союз 18 марта 1938 г. предложил созвать конференцию по обсуждению сложившейся ситуации. С точки зрения Черчилля, Россия искренне желала применить франко-советский пакт в случае возникновения угрозы в Европе. Черчилль с сожалением отмечает, что советские инициативы нашли незначительный отклик в Париже и Лондоне. Французы были отвлечены действиями в Испании и забастовками на авиационных заводах. В Англии Чемберлен отнесся к советскому предложению с демонстративным скепсисом.
Как записал в дневник Гарольд Никольсон, "правительство предало свою страну, эти тори думают только о красной опасности и ведут дело к распаду империи". Лорд Бусби записал: "С 1935 по 1939 год я наблюдал политических лидеров Британии и я пришел к заключению, которое с тех пор не изменилось: за двумя исключениями, Уинстон Черчилль и Леопольд Эмери, они были запуганными людьми... жалкая комбинация трусости и жадности". Именно в эти дни Черчилль выступил горячим сторонником франко-англо-советского союза, как единственной надежды надежно сдержать нацистскую Германию.
Чермберлен выразил свои отношения к плану Черчилля в письме от 20 марта 1938 г.: "План того, что Уинстон называет "Великим союзом" я обсудил с представителями генерального штаба и министерства обороны. Это очень привлекательная идея и о ней можно сказать все самое хорошее до тех пор, пока не начинаешь изучать возможности ее практического применения. Стоит только посмотреть на карту и становится видно, что ни Франция, ни мы не можем ничего сделать по спасению Чехословакии от вторжения и оккупации". Черчилль саркастически отнесся к аргументам Чемберлена. Начальникам штабов и министру обороны не требовалось большого ума, чтобы понять, что британский флот и французская армия не могут быть расположены в Богемских горах. Но предупреждение о том, что пересечение границ Чехословакии вызовет всеобщую европейскую войну, могло предотвратить следующий шаг Гитлера. (К слову говоря, Чемберлен, спустя год дал Польше именно такую гарантию, но для европейского мира критически важно было как можно раньше остановить гитлеровскую агрессию).
* * *
Итак, настал черед Чехословакии. Гитлер в рейхстаге напомнил, что более 10 млн. немцев живут в двух соседних с Германией государствах и его задачей является защита этих немцев. Английское правительство не хотело верить очевидному. 18 марта 1938 года премьер Чемберлен поделился с кабинетом своим убеждением, что претензии Гитлера ограничены в Европе Судетами. В палате общин Черчилль поднялся, чтобы прокомментировать это заявление. Его знакомая, Вирджиния Роулз следила за выступлением с галереи публики. Внизу она видела "море черных пиджаков и белых лиц. Уинстон казался одним из многих, но когда он заговорил, его слова зазвучали так, словно, в них содержалась конечная истина". Оратор говорил: "В течение пяти лет я обращался в палате - безо всякого успеха. Я наблюдал этот знаменитый остров бездумно сползающим по лестнице, которая ведет в темный провал. В самом начале эта лестница выглядела величественно, но уже вскоре ковер, ее устилающий, исчез. А чуть ниже были только скромные плиты, а затем и они начали крошиться под вашими ногами..." В завершении речи Черчилль отошел от иносказаний: "Если смертельная катастрофа вовлечет в себя британскую нацию и британскую империю, историки через тысячу лет будут озадаченно размышлять над тайной наших поступков. Они никогда не поймут, как могла эта победоносная нация, имея все в своих руках, упасть так низко, отказаться от всего, чем она овладела благодаря безмерным жертвам и абсолютной победе - все оказалось унесенным ветром! Ныне победители унижены, а те, кто бросил свое оружие и просил о перемирии, устремились к мировому господству. Происходит гигантская трансформация".
Ни одна из популярных газет не поместила этой речи, зато полно излагалась речь премьера Чемберлена. На следующий день "Ивнинг стандард" расторгла контракт с Черчиллем, поскольку (объяснил редактор), "ваши взгляды на внешнюю политику совершенно очевидно противоречат воззрениям нации". Помимо прочего, это был и финансовый удар. Кончилась не только слава, но и достаток. Черчилль поместил в "Таймс" объявление о продаже Чартвела. И даже в этом случае ему следовало покинуть парламент и зарабатывать деньги в качестве писателя и лектора. Чтобы выйти из положения, Черчилль удвоил нагрузку. Теперь он меньше посещал парламент, зато в две смены диктовал статьи, слал рукописи машинистке, беспощадно правил и перепечатывал тексты. В течение 1938 года он опубликовал пятьдесят девять статей. Огромная энергия черчиллевых слов видна и в этот период вынужденной спешки. Эти статьи составили основу книги "Пока Англия спала" (она лежала у изголовья президента Рузвельта). Параллельно вышел сборник "Великие современники" и четвертый (последний) том биографии Мальборо. В помещенной в одной из газет рецензии содержалась такая оценка "Мальборо": "Невероятно, чтобы один человек обладал гением написать такую книгу и в то же время жить жизнью, в тысячу раз более полной тяжелыми обязательствами, чем у других людей". А ведь это была одна из пятидесяти с лишним написанных им книг.
В конце марта 1938 года Черчилль прибыл в Париж. Он жил в английском посольстве и перед ним длинной чередой прошли все главные фигуры тогдашней французской политики - премьер-министр Блюм, Фланден, Рейно, Эррио, генерал Гамелен и др. Он обсуждал с премьером Блюмом достоинства французской артиллерии, а Поль Рейно убеждал Черчилля выступить в пользу создания в Англии небольшой, но полностью механизированной армии из шести дивизий, способной быстро высадиться на континенте. 10 апреля 1938 г. французское правительство возглавил Эдуард Даладье. Его министром иностранных дел стал Жорж Бонне. Именно на этих двух политиков пала особая ответственность в последовавшие критические месяцы.
Черчилля больше всего беспокоило в это время подписание соглашения между Англией и Италией. Лондон пытался таким ходом обеспечить благосклонность Италии. По поводу этого соглашения Черчилль написал Идену 18 апреля: "Это, конечно, полный триумф Муссолини, который получает наше согласие на укрепление средиземноморских позиций против нас, на завоевание Абиссинии, на более полное участие в испанских делах. Мы не можем сейчас укрепить даже Кипр без предварительных консультаций с Италией". Черчилль не видел никакого смысла в этом соглашении - Муссолини никак не мог помочь англо-французам в предотвращении германской агрессии в дунайском бассейне. В письме есть пророческие слова: "Англо-итальянский пакт - это только первый шаг, а следующим будет попытка более масштабного сговора с Германией, который утихомирит британское общественное мнение и в то же время позволит Германии реализовать свои планы в отношении Восточной Европы".
Накануне чехословацкого кризиса Черчилль обратился к министру иностранных дел Галифаксу: "Нет ли возможности подписать общую декларацию Британии, Франции и России, утверждающую: а) стремление к миру и дружественным отношением; б) глубокую обеспокоенность военными приготовлениями Германии; в) их совместную заинтересованность в мирном решении чехословацкого вопроса; г) согласие в том, что вторжение Германии в Чехословакию вызовет самую суровую реакцию этих трех стран. Такая декларация должна быть показана Рузвельту, нужно попытаться вовлечь его в это дело. Мне представляется целесообразным его личное обращение к Гитлеру, предупреждающее, что вторжение в Чехословакии неизбежно вызовет мировую войну". Черчилль также предлагал начать маневры флота, разместить резервные эскадры на основных морских коммуникациях. Все это показало бы серьезность английских намерений.
Во второй половине дня 2 сентября 1938 г. советский посол Майский попросил о возможности посетить Чартвел - дело не терпело отлагательства. Черчилль уже наладил довольно тесные отношения с Майским и немедленно принял советского посла. В Москве считали, что сложности, создаваемые отношение к кризису с Польшей и Румынией, можно превозмочь. Если Лига нации решит, что Германия является агрессором, Румыния позволит советским войскам пересечь румынскую границу на пути к Чехословакии. Предполагалось немедленно начать переговоры представителей штабов СССР, Франции и Чехословакии. Черчилль полагал, что готовность Советского Союза вступить в противоборство с агрессором является важнейшим фактором европейской политики. Он тотчас же написал Галифаксу письмо, в котором подчеркивалась решимость Советского Союза выполнить обязательства перед Чехословакией. Но английское правительство шло другим курсом. Оно возложило свои надежды на дружественность Италии. Неслыханное дело - Чемберлен представил Муссолини возможность внести поправки в ту речь, с которой премьер собирался выступить в палате общин. Дуче милостиво одобрил речь и прокомментировал ее так: "Впервые в английской истории глава британского правительства предложил другому правительству проинспектировать одну из своих речей. Для англичан это плохой знак".