Мы плывем на белом корабле
Через город древний, как сказанье,
Высшей пробы знак на серебре –
Чей‑то герб на проходящем зданье.
Палуба поэзии полна –
Музыки Европы и Востока.
Все смешалось…
Только ты одна
Как печаль иль память – одинока.
Из веселой праздничной толпы
Я тебя выискивал глазами.
Мы плывем на корабле судьбы
Через город древний, как сказанье.
Я тебя почувствовал душой.
На мгновенье вдруг мне показалось:
Ты была среди своих чужой.
И меня улыбкою касалась.
Я с тобою говорить не мог:
Речь твоя с моей не сопрягалась.
И мое молчанье – как восторг.
И твоя улыбка – словно жалость.
Вот и пристань.
Мы идем в отель.
Здесь мы и расстанемся, печалясь.
Только как мы будем жить теперь,
Если наши Музы повстречались.
1980
* * *
Как жаль… Я не узнал твой голос.
Ты позвонила мне из автомата
И назвала тот знаменитый город,
В котором вместе были мы когда‑то.
Ты позвонила поздно – где‑то в полночь.
И долго я не мог понять и вспомнить,
Кто мне звонит…
Досадовал вначале.
А голос соткан был из пауз и печали.
Ты говорила что‑то о природе,
Что этот дивный край неповторим.
Я в голосе твоем – как в хитром коде
Искал ключи к иным словам твоим.
Ты говорила, что была бы рада
Уехать, чтоб одной побыть.
А я услышал: «Я хочу обратно…
Неужто ты успел меня забыть?»
1980
* * *
Ты была в моей жизни?
А может, приснилась…
Или я всё придумал
И ты – это миф?
И былое твое –
Словно стершийся снимок,
И былое мое –
Как забытый мотив?..
Если вдруг мы с тобою
Увидимся где‑то,
Я тебя не узнаю.
И ты не узнай.
Потому что давно отцвело
Наше лето
И забвенью оставило
Свой урожай.
1987
* * *
В этот солнечный горестный час,
Что потом в наших душах продлится,
Снова счастье уходит от нас
Сквозь чужие улыбки и лица.
Мы сидим на пустынной скамье
В многолюдном распахнутом сквере.
И глаза твои плачут во мне,
И слова мои всё еще верят.
Мы уходим из этого дня,
Чтоб расставить в судьбе нашей вехи.
Как ты смотришь сейчас на меня! –
Словно мы расстаемся навеки.
И, когда тебя взгляд мой настиг,
Я услышал сквозь нежность и жалость,
Как в душе твоей мечется крик,
Нестерпимо во мне продолжаясь.
1985
Давнее сновидение
Снова мы расстаемся с тобою.
За окном опускается ночь –
Со слезами, с надеждой и болью,
С невозможностью чем‑то помочь.
Нам в разлуке не будет покоя.
Как же слезы твои солоны!
Слишком коротко счастье людское,
Слишком редки прекрасные сны.
Посреди самолетного грома
Я впервые подумал о том,
Что Земля потому так огромна,
Что в разлуке на ней мы живем.
1983
* * *
Не читай моих писем,
Не трави себе душу.
Ты сожги эти письма.
И останься одна.
Одиночества я твоего не нарушу.
Не бросайся к звонкам.
И не стой у окна.
Не впадай в искушенье,
Призови свою робость.
«Что случилось?» –
Ты спросишь себя вдалеке.
Я придумал тебя.
И поверил в твой образ.
А теперь расстаюсь с ним
В слезах и тоске.
1983
* * *
Двое Новый год встречают
Не за праздничным столом.
Вряд ли это их печалит.
Главное – они вдвоем.
А над ними снег кружится.
Где‑то ждет их милый дом.
Подвела стальная птица –
Села в городе чужом.
Ни шампанского, ни тостов.
В окнах елки зажжены.
Белый город – словно остров
В океане тишины.
А над ними снег кружится,
Тихий‑тихий, как слова…
На деревья снег ложится,
Превращаясь в кружева.
Старый год идет на убыль,
Уплывает к морю звезд…
Он ее целует в губы.
До чего же сладок тост!
1983
* * *
Еще июль.
Но холодно и грустно.
На ветках дождь.
И зябко на душе.
И у меня сейчас такое чувство,
Что будто лето кончилось уже.
Оно ушло негаданно –
В июле,
Вспугнув ветрами
Утреннюю тишь.
И ты, красавица, не потому ли
То хмуришься.
То плачешь.
То молчишь.
И зря стараюсь
Вновь тебе в угоду
Я возвратить
Июльских дней тепло.
С тобой, наверно,
То же,
Что с погодой:
Похолоданье раннее пришло.
1958
* * *
Ты моложе моих дочерей…
Потому мне так горько
И грустно,
Что в душе несмышленой твоей
Просыпается первое чувство.
Ты моложе моих дочерей…
На влюбленность твою не отвечу.
Только утро
У жизни твоей,
А в моей
Уже близится вечер.
Не казни в себе эту печаль.
Без меня свои праздники празднуй.
Говорю тебе тихо:
«Прощай…»,
Не успев даже вымолвить:
«Здравствуй…»
1981
* * *
Весенний рябиновый запах
Тревожит мне душу порой.
Хотел бы попасть я в твой замок,
Да сердце забыло пароль.
Запретная зона обиды
Наш мир поделила опять.
Уж лучше короткая битва,
Чем снова в осаде стоять.
1980
* * *
Какая поздняя весна!
Опять за окнами бело.
А ты со мною холодна,
Как будто душу замело.
И я не знаю – чья вина.
И я не знаю – чья вина.
Всё перепуталось вокруг.
В календаре давно весна,
А за окном бело от вьюг.
А за окном бело от вьюг.
И ты прости меня, мой друг,
За эту хмарь, за этот дождь,
За эту белую метель,
За то, что наш с тобой апрель
На осень позднюю похож.
Мы непогоду переждем.
Еще иные дни придут,
Порядок в небе наведут.
Мы пробежимся под дождем,
И смоет он печаль с души.
Растопит солнце
В сердце лед.
Ты огорчаться не спеши,
Весна в пути,
Она придет.
Какая поздняя весна!..
Как велика ее вина!
1980
* * *
Я прощаюсь с тобой…
Ухожу.
Я целую твои онемевшие руки.
И сквозь боль
Улыбнусь твоему малышу –
Лишь один он
Спасти тебя может в разлуке…
Я прощаюсь с тобой…
Ухожу.
Шаг до двери –
О, как он мучительно труден!
Всё, что было у нас,
Я в себе уношу.
В жизни той
Ничего уже больше не будет.
Мы опять остаемся с тобою одни.
Ухожу из судьбы твоей
В горькую память.
Ты в былое вернись,
В те венчальные дни,
Когда словом своим
Я не мог тебя ранить.
Оглянусь еще раз…
Ты стоишь у окна,
Словно памятник
Нашей любви и печали.
И кончается жизнь
Для тебя и меня,
Потому что любовь у нас
В самом начале.
1980
* * *
Через столько лет
На той же улице
Мы нежданно встретились в толпе.
Ты успела чуточку нахмуриться,
Я успел подумать о тебе.
Ты успела быстро оглянуться.
«Боже мой…» – я прошептал вдали.
Может, надо было нам вернуться?
Но друг друга мы бы не нашли.
1981
* * *
Женщины загадочны,
Как космос.
Сколько их вблизи
Ни изучай,
Все равно –
Одна сплошная сложность,
Радость там,
Успех или печаль.
Есть еще у них
Такая странность,
Правда, у немногих,
Но крута:
О чужой талант
Иль чей‑то ум поранясь,
Не прощают это никогда.
И любую выберут возможность
Отомстить,
Унизить,
Извести, –
Изощренность всю свою приложат,
Чтоб столкнуть соперницу с пути.
Я пишу о том не понаслышке.
Я уже встречал таких волчиц…
Не являйте им ума излишки,
Чтобы вас не уложили ниц.
1990
* * *
Печально и трепетно письма твои
Давно отпылали в камине,
А в сердце моем уголечек любви
Еще освещал твое имя.
1983
Тверская хроника
Еще весной мы сняли эту дачу.
Лес у дороги, речка за окном.
И к тем красотам Бог послал в придачу
Твое соседство…
Но о нем потом.
Наш старый дом был окружен сиренью.
И цвет ее так шел твоим глазам.
Но, видно, ты была не в настроеньи,
Когда об этом я тебе сказал.
И ничего меж нами не случилось.
Посередине радости и зла
Моя душа от прошлого лечилась,
Твоя душа грядущего ждала.
Но помню я, как в первый день июля
Мы в лес вошли… И птицы пели нам.
Там будущее мы твое вернули
И честно поделили пополам.
Как странно, но две спелых землянички,
Что ты мне положила на ладонь,
Как будто бы две вспыхнувшие спички,
В нас разожгли невидимый огонь.
И в том огне, спасаясь от былого,
От бед его, коварства и утрат,
Я произнес единственное слово.
И никогда не брал его назад.
1995
Московская хроника
Я ехал на троллейбусе от Сокола.
Стоял июль, и мучила жара.
Вдруг ты вошла и тихо села около,
Как будто мы расстались лишь вчера.
Но мы друг друга так давно не видели!
Я в эту встречу впал, как в забытье.
И долго брал билеты у водителя,
Чтоб как‑то скрыть волнение свое.
Мы вскоре вышли около метро.
Нас встретили цветочные завалы.
Старушка там ромашки продавала –
Их было непочатое ведро.
И вспомнил я то радостное лето,
Когда мы жили в устьенской избе.
Такие же роскошные букеты
Я прямо с поля приносил тебе.
И это я ведро опустошил.
И всю охапку полевых ромашек
К твоим глазам я на руки сложил,
Как память встреч и ожиданий наших.
Ты улыбнулась на мою забаву.
Но взгляд твой был – как затаенный крик
И я подумал:
«Мы как два состава
На полустанке встретились на миг».
И разошлись.
Но каждый год в июле
Стоят ромашки на моем окне.
Они меня в былое не вернули,
Но берегут минувшее во мне.
1995
* * *
Откуда у тебя такое имя?
Оно прекрасной музыки полно
И майского веселья – как вино, –
Когда с друзьями встретишься своими.
Я это имя повторю чуть слышно,
Чтоб музыке откликнулась душа,
Как будто ты ко мне
Навстречу вышла,
Но до сих пор до встречи не дошла.
1980
* * *
Поделила судьба нашу жизнь на две части.
Мы с тобою вошли в заколдованный круг.
Небольшая ее половина – для счастья.
Остальная вся жизнь для разлук.
1981
* * *
Когда‑нибудь ты все‑таки устанешь
От наших одиночеств и разлук.
И скажешь мне об этом.
Не обманешь.
И оба мы почувствуем испуг.
Последнюю улыбку мне подаришь.
Прощальными слезами обожжешь.
И ни к кому
Ты от меня уйдешь.
1981
* * *
Я тебя теряю, –
Как лес теряет музыку,
Когда к нему приходят холода.
Моей душе – пожизненному узнику –
Из памяти не выйти никуда.
Я тебя теряю, –
Как дом теряет небо,
Когда окно зашторивает дождь.
И будущее наше словно ребус:
Я не прочту,
И вряд ли ты прочтешь.
1989
* * *
Я не могу себе простить
Твоей любви, своих признаний.
Я не могу тебя просить
Забыть о том, что было с нами.
Никто теперь не виноват,
Что мы мучительно расстались.
Никто теперь не виноват,
Что мы друг в друге обознались.
1983
* * *
Показалось мне вначале,
Что друг друга мы встречали.
В чьей‑то жизни, в чьем‑то доме…
Я узнал Вас по печали.
По улыбке я Вас вспомнил.
Вы такая же, как были,
Словно годы не промчались.
Может, вправду мы встречались?
Только Вы о том забыли…
1987
Дочь
Новый год стучался веткой ели
В дом, где тяжко заболела дочь.
Мы с тобой уже какую ночь
Не отходим от ее постели.
А в углу игрушки в полном сборе
Тихо ждут Маринкиных забав.
Девочка, уставшая от боли,
Жарко спит, ручонки разбросав.
В этот миг нет ничего дороже
Повзрослевших, молчаливых глаз…
Доктор утешает нас, как может,
И в душе тревожится за нас.
А когда болезнь вдруг уступила,
Дочка этой радости в ответ
Так нам улыбнулась через силу,
Словно мы не виделись сто лет.
Поманила нас к себе неслышно.
Я присел неловко на кровать…
Мама встала и на кухню вышла,
Чтобы дочке слез не показать.
1955
Подсолнух
Во ржи катились медленные волны,
За синим лесом собирался дождь.
Каким‑то чудом
Озорник‑подсолнух
Забрел по пояс в спеющую рожь.
Он, словно шапку,
Тень на землю бросил,
Смотрел, как поле набиралось сил,
Навстречу звонким
Бронзовым колосьям
Едва заметно голову клонил.
Он бед не ждал.
Но этим утром светлым
Пришел комбайн – и повалилась рожь…
И то ль от шума,
То ль от злого ветра
По крупным листьям пробежала дрожь.
А комбайнер, видать, веселый малый,
Кричит:
– Эй, рыжий, отступи на шаг! –
И тот рванулся,
Да земля держала,
Не может ногу вытащить никак.
Он знать не знал, что в этот миг тревожный
Водитель вспомнил, придержав штурвал,
Как год назад
Таким же днем погожим
Он поле это рожью засевал.
Как счастлив был, что солнце плыло в небе,
Что пашня только начата почти,
Что с девушкой,
Стоявшей на прицепе,
Ему всю смену было по пути.
Вдруг, как назло,
Остановился трактор
И, поперхнувшись, песню потушил…
– Отсеялись! –
Ругнулся парень. –
Так‑то!
Видать, свинью механик подложил.
Он влез под трактор,
Поворчал уныло,
На миг забыв про спутницу свою.
И девушка‑насмешница спросила:
– Ну, как там, скоро вытащишь свинью?
А дела было самая‑то малость.
И парень встал,
Скрывая торжество…
Она лущила семечки,
Смеялась
И озорно глядела на него.
И потому, что день был так чудесен,
Что трактор жил, –
Он улыбнулся вдруг,
Схватил девчонку,
Закружил на месте,
Да так,
Что только семечки из рук!
От глаз ее,
Еще испуга полных,
Свои не мог он отвести глаза…
Вот почему сюда забрел подсолнух,
Теплом руки спасенный год назад.
И вот дрожит он от густого гула,
Уже и тень на голову легла…
И вдруг машина в сторону свернула,
Потрогав листья,
Мимо проплыла.
1955
Снова о тебе
Тебе бы в выставочном зале
Побыть картиною чуть‑чуть,
Чтоб посторонними глазами
Я на тебя сумел взглянуть.
С усердием экскурсовода
Я рассказал бы всё, что знал:
С какого ты писалась года
И как попала в этот зал.
И кто он – этот странный гений,
Тебя отдавший полотну.
И почему в глазах весенних
Грусть пролилась в голубизну.
И как ты шла неотвратимо
К чужой душе,
К моей судьбе…
Но это я не про картину…
Прости – я снова о тебе.
1955
* * *
Гирлянду моста навесного
Скрепили стальные шнуры.
И клавиши досок сосновых
Звучат от случайной игры.
Идем мы по музыке зыбкой.
Внизу – как над пропастью –
Тишь.
Ты страх ободряешь улыбкой
И к берегу явно спешишь.
И вроде моста навесного
Над бездной сомнений и бед,
Ко мне пролегло твое слово,
Надежней которого нет.
1972
* * *
Свое томление любви,
Свою тоску в далеких стенах,
И страсть, и горести свои
Мне завещали предки в генах.
Недолюбившие тогда
Иль обойденные любовью,
Их души вновь через года
Я воскресил своею кровью.
Всепоглощающая страсть,
Пришедшая из дальней дали,
Не даст ни вознестись, ни пасть
В миг торжества и в час печали.
И я не в силах совладать
С тем необузданным порывом,
Когда шепчу в ночи опять
Слова любви глазам счастливым.
Всё перепуталось во мне –
Признаний миг, и боль преданий,
И слезы счастья в тишине,
И чей‑то шепот –
Дальний, дальний…
1980
* * *
Если что‑нибудь случится
И расстаться суждено,
Обернусь однажды птицей,
Постучусь в твое окно.
Ты подумаешь, что ветер,
Или ветка, или дождь.
Что‑то смутно заприметив,
Вдруг к окошку подойдешь.
Полыхнет в глаза зарница.
Отпылает тишина.
И загадочная птица
Встрепенется у окна.
И душе тревожно станет,
Будто что произошло.
И предчувствий не обманет
Промелькнувшее крыло.
1982
* * *
Три радостных момента у любви.
Ты, покраснев, сказала –
«Назови»…
Я назову.
Вначале ожиданье
Любви.
Потом сама любовь.
А вслед за ней
Придут воспоминанья,
Когда мы все переживаем вновь.
Промчится жизнь…
Любовь в былое канет –
Всё испытай и всё переживи.
Но никогда нас не покинет память –
Воспоминанье о былой любви.
1982
* * *
Я во сне не летаю, а падаю вниз.
Для полетов, как видно, года мои вышли.
Вот гора надо мной, словно черный карниз
У покатой, окрашенной в синее крыши.
Я боюсь высоты – наяву и во сне.
И когда я лечу в бесконечную пропасть,
Обрывается сон…
И приходит ко мне
Ожидание чуда и смутная робость.
Начинается день, забывается сон.
Но лишь встречу тебя, –
Та же на сердце робость.
Улыбаешься ты.
Я как будто спасен,
Хоть опять я лечу в бесконечную пропасть.
1975
* * *
Две монеты мы в море бросим,
Чтоб вернуться вдвоем сюда.
Ждет тебя золотая осень,
Ждут меня холода.
Возвращаюсь в свое ненастье,
Чтоб о солнце твоем грустить.
Не дано еще людям власти
Юг и Север соединить.
Поцелуй меня на прощанье.
Вытри слезы и улыбнись.
Увожу твое обещанье…
Оставляю мольбу: «Вернись…»
1980
* * *
В твоей стране уже апрель.
А я преследуем снегами.
Корабль надежды сел на мель.
И берег твой недосягаем.
Твои пристрастия и долг
Не разрешат былое вспомнить.
И грусть мою, и мой восторг
Однажды ты услышишь в полночь.
Однажды через все моря,
Через запреты и разлуки
Замрет в тебе строка моя,
Как замирали наши руки.
1980