Смутно он услышал шум подъехавшего автомобиля и шаги, направляющиеся к дому. В дом вошел Том.
– Я прямо из больницы… – начал было он.
– Убирайся!
– Что?!
– Ничего, вон отсюда!
Пьяный Деннис поднялся с дивана и шатаясь направился к нему. С первого взгляда Том оценил свое положение.
– Где Сара? – спросил он.
– Я же сказал тебе, исчезни. Меньше всего она нуждается в тебе.
Том стиснул зубы.
– Послушай, – сказал он, – чтобы ты ни чувствовал, твоей сестре чертовски трудно, значительно труднее, чем тебе.
– Да, а кто во всем виноват?
Том ответил ему взглядом человека, признающего свое поражение.
– А разве сейчас это имеет значение? – сказал он и повернулся, чтобы уйти.
– И оставь Сару в покое, – закричал Деннис ему вслед. – Она обойдется без тебя. И мы все тоже!
Шагая по саду, Том думал о том, что единственно хорошим в сцене с Деннисом было то, что он не уступил своему первому порыву избить его. И без того ситуация представлялась достаточно скверной. Том полностью не осознал значения ужасного известия, которое сообщил Билл, – он весь был поглощен заботами, связанными с доставкой смертельно больного человека в клинику, сообщением о случившемся Рине и множеством других проблем, которые возникают в подобных обстоятельствах. Но ему было необходимо повидать Сару. Один только Бог знал, как она страдает.
Он нашел ее одну на вершине скалы над морем. Дул сильный ветер. Солнце садилось. Приближался вечер. Воздух был влажным и холодным. Но она, казалось, не замечала ничего. Девушка была вся погружена в свои мысли и испуганно вздрогнула, когда он подошел к ней. Том сразу же с болью уловил перемену в ее взгляде, когда она посмотрела на него, – в нем было и смущение, и… Что еще: страх? отвращение?.. Однако она сделала усилие, чтобы выглядеть как обычно.
– Как твой оте… как Билл?
«Мы теперь не можем даже говорить друг с другом», – подумал он со страхом, внезапно охватившим его, а вслух сказал:
– Он под постоянным наблюдением врачей. Ему требуется абсолютный покой, поэтому я смог уехать из больницы.
– Он сказал… еще что‑нибудь?
– Нет, так же как и Стефани.
Сара была очень бледна.
– Это правда? Как ты думаешь? Что мы брат и сестра?
– Не знаю.
– По‑моему, это объясняет, почему они всегда были так настроены против нас… Они знали, что мы никогда не сможем… что мы не должны…
Ему так хотелось обнять ее, но он не осмелился даже прикоснуться к ней.
– Сара, я просто не знаю, что нам делать.
– Ты ничего не сможешь сделать! – выпалила она. – Раз нельзя изменить то, что уже произошло.
– Сара, мы же не знали! – Тому было нестерпимо думать о том, что самое прекрасное, что было между ними, вдруг в один момент, как в кошмарном сне, стало грязным святотатством. – Мы любили друг друга… и я не жалею об этом! Не знаю, что со мной, но это так.
– Но все это отвратительно!
– Нисколько! Во всяком случае, тогда. Отвратительна лишь вся эта ложь, которую нам рассказали. Я по‑прежнему люблю тебя, Сара. И ничто не может этого изменить.
– Пожалуйста, Том, не надо… – застонала она.
– Скажи мне, что ты не любишь меня! – вызывающе спросил Том.
– Все кончено! Так должно быть! – закричала она. – Не имеет значения, что мы думаем. Мы не можем любить друг друга… ни сейчас, ни потом, и вообще никогда.
Она отвернулась от него и побежала к дому. В холле стояла Стефани. Их взгляды встретились. Сара было бросилась вверх по лестнице, чтобы скрыться в своей спальне, но голос Стефани остановил ее на полпути:
– Сара, нам надо поговорить.
– О чем еще можно говорить? – повернулась к ней Сара.
Стефани крепко сжала перила лестницы.
– Я хочу, чтобы ты поняла: я сама ничего не знала об этом. Много лет назад у меня родился ребенок… Я была даже моложе тебя. Меня увезли тогда, а мальчика должны были усыновить. Мне же отец сказал, что ребенок умер. Вот и все.
– Нет, это не все! Билл знал! Почему никто не сказал нам правду, пока не стало слишком поздно?
– Слишком поздно? – Стефани говорила очень тихо.
Внезапно Сара сникла и, опустившись на ступеньки, разразилась рыданиями.
– Я вся в грязи, ма, – рыдала она, – мне так стыдно за то, что мы сделали.
Стефани медленно поднялась к ней и обняла ее.
– Не надо, моя любовь, – попыталась она утешить дочь. – Вы же не знали.
Снаружи раздался гул машины Тома, стихнувший где‑то в вечерней тишине. На сердце у Стефани была какая‑то свинцовая тяжесть, а голова была словно чугунная. «Неужели тебе было недостаточно забрать у меня любимого человека, – спрашивала Стефани жестокое провидение, – так ты хочешь еще лишить мою дочь ее возлюбленного?» Ей нечего было сказать Саре и нечем было утешить ее. Так они и сидели вместе, обнявшись, словно оставшиеся в живых после кораблекрушения, и ни слова не говоря друг другу.
Ночной воздух был холодным даже в центре города. С каждым уходящим днем долгое жаркое лето отдалялось все больше и больше. Джилли была рада, что захватила с собой пальто, и не задерживалась у ослепительных, манящих витрин. Поразмыслив над тем, что произошло, она пришла к выводу, что расстраиваться в общем не из‑за чего. Безусловно, она предпочла бы сама взорвать бомбу о лже‑отцовстве Билла, подложенную под Стефани. Было бы так приятно увидеть ее лицо! Что же касается самого Билла, то он просто старый самодовольный болван. Конечно, сделать все самой было бы гораздо приятней. Но и так результат случившегося разоблачения был вполне удовлетворительным: Билл в больнице, Том и Сара разлучены, и оба очень страдают, ну а Стефани нанесен новый удар, который так осложнил ее существование, как она вряд ли могла когда‑либо себе представить. «Неплохо, – удовлетворенно думала Джилли, – совсем неплохо».
Сладостные мысли Джилли в связи с последними событиями несколько смягчили ее гнев по поводу решения Джейка назначить вместо нее Касси главой «Тары». Конечно, с его стороны это просто плата маленькой шлюхе за «адекватные» услуги, оказанные ею. Она прекрасно понимала это. Но ведь можно все сделать как‑нибудь иначе. Джилли хотела получить «Тару» всем сердцем, как хотят получить любимую игрушку. А этой девчонке Джонс можно дать что‑нибудь другое. Поэтому она и шла к Джейку – он ведь должен увидеть логику в ее рассуждениях.
Джейк открыл дверь своих апартаментов, глядя на часы. Вместо приветствия он холодно посмотрел на нее и коротко бросил:
– Не могу уделить тебе много времени. Я тороплюсь.
– Куда? – ревниво спросила Джилли. Проходя в гостиную, он рассмеялся:
– Это совсем не твое дело, но уж если это тебя так интересует, скажу: я принимаю руководителей Боливийского горно‑промышленного консорциума, которые сейчас в городе.
– Что, в этом? – Она указала взглядом на его роскошный шелковый китайский халат с изящным рисунком в золотых и алых тонах.
– Ладно, я могу влезть в свой вечерний костюм и нацепить черный галстук, просто чтобы осчастливить кого‑то, – произнес он с убийственным сарказмом. – Ну, так что тебе?
– «Тара», – выразительно сказала она.
– Ничего не могу сделать.
– Но я хочу!
– Я уже назначил Касси Джонс.
– Ну так уволь ее!
Джейк вздохнул и резко сказал:
– Я уже говорил тебе, что прежде всего я бизнесмен, и это – деловое решение. Я хочу иметь во главе «Тары» человека, который заставит ее давать деньги, а не будет использовать для своих безумных замыслов по осуществлению личной мести.
– Безумных!
– Ты опасный человек, Джилли. Если бы я знал о той игре, которую ты ведешь с Биллом Макмастером, я бы не имел с тобой ничего общего. Я могу получить все, что мне нужно от «Харпер майнинг», от него и от Стефани без этих злобных штучек. – Он снова взглянул на часы. – А сейчас извини, мне пора одеваться. – Он посмотрел на нее с нескрываемым отвращением.
Джилли была ошарашена. Она убедила себя, что Джейк будет в восторге от ее художеств. Она ожидала поздравлений с шампанским и поцелуями за то, что сбросила Билла с насиженного места и внесла смятение в лагерь Харперов. А вместо этого ее выгоняют, как служанку, которую застали в кладовой в объятиях сына мясника! Ей пришлось сделать над собой усилие, прежде чем она смогла ответить:
– Раз ты так оцениваешь мои действия и держишь меня за полное дерьмо, нам нет никакого смысла продолжать наше… деловое партнерство. У тебя там, как мне кажется, несколько моих акций. Я бы хотела их забрать.
– Я пришлю их тебе с курьером завтра утром до девяти.
И все. Несколько секунд спустя Джилли была уже на улице. Она боролась с целым роем чувств, главным из которых было ощущение, что она оказалась в дураках.
Стефани и Рина сидели рядом около больничной палаты, в которой лежал Билл. Обе молчали, но в этом молчании не было ни неловкости, ни напряженности. Сейчас было не время выяснять личные отношения. Состояние Билла было крайне тяжелым, и единственное, что им теперь оставалось, – ждать, чем все это закончится. После своей спешной поездки в Эдем, чтобы повидать Сару, Стефани снова вернулась в больницу и составила компанию Рине в ее тревожных бдениях.
Протиснувшись между массивными дверьми, врач вышел из палаты тяжелобольных.
– Ваш муж просит вас, миссис Макмастер, – сказал он, – и вас, мисс Харпер. Вы можете быть у него очень недолго, и я должен предупредить вас, что вам придется быть чрезвычайно осторожными, чтобы не волновать его и не заставлять напрягаться. Для большинства людей такой коронарный тромбоз, как у него, оказался бы смертельным. Он очень слаб, и любое напряжение сейчас могло бы привести к фатальному исходу.
Встревоженные женщины понимающе кивнули.
– Сюда, прошу вас.
Лежащее на больничной койке длинное костлявое тело Билла выглядело странно усохшим. Казалось, что оно вполовину меньше того, каким было раньше. Как только Билл их увидел, он с трудом произнес:
– Стефани… я должен сказать…
– Тише, Билл. Это может подождать.
– Нет, – настойчиво сказал он тоном, который напомнил голос прежнего Билла. – Это слишком важно.
Он взял ее за руку, и обе женщины сели у его кровати. Стефани со страхом взглянула на него. Она не была уверена, хочет ли услышать, что он собирается ей сказать.
Билл с усилием продолжал:
– После того как ты родила ребенка, Тома… и тебя отправили за границу, твой отец убедил тебя, что малыш умер. Он хотел, чтобы ты забыла о сыне и не стала бы разыскивать его, когда станешь старше.
– Он хотел, чтобы я забыла даже о том, что у меня вообще был ребенок.
Стефани говорила без всякого выражения, и Билл не представлял, какие страдания она испытывает.
– Да, – подтвердил он. – Он велел мне устроить его в приют. Макс просто не желал знать, что с ним сталось, и сам не хотел иметь к этому никакого отношения. Мне он буквально не оставил выбора. Поэтому я поместил мальчика в сиротский приют, откуда его мог взять кто‑либо, кто пожелал бы его усыновить.
– Мы не хотели этого, – в отчаянии сказала Рина. – Мы ужасно боялись, что Макс придумает что‑нибудь похуже.
«Все всегда боялись», – подумала Стефани.
– Но Рина и я чувствовали себя виноватыми в том, что сделали. Он был таким хорошеньким ребенком, и отделаться от него таким образом было безумием! Неделями мы все говорили и говорили об этом. Мы не могли выкинуть его ни из головы, ни из сердца. И в конце концов решили, что просто не можем бросить мальчика… И мы его сами усыновили.
– Я понимаю, нельзя изменить то, что мы сделали, – сказала Рина, и ее глаза заблестели от невыплаканных слез. – Но мы тогда уже знали, что у нас не может быть своих детей. И вот Билл вернулся в приют…
– …и мать‑настоятельница позволила нам взять мальчика. Оттуда мы сразу же отправились в Перт, где только что скончалась двоюродная сестра Рины, и, вернувшись сюда, рассказали всем, что мы усыновили ее мальчика и будем воспитывать его, как если бы это был наш собственный ребенок. Вот как все произошло.
– Ты никогда не думал рассказать мне все? – В голосе Стефани не было упрека.
– Я всегда думал об этом! – По лицу Билла было видно, что его мучили угрызения совести. – Но каждый раз мы находили причины, чтобы отложить разговор с тобой, пока уже не стало слишком поздно. Мы так боялись потерять его… и тебя!
– Мы бесконечно сожалеем, Стефани, что так поступили, – сказала Рина, уже не сдерживая слез. – Мы думали сделать как лучше, да вот как все обернулось. Попытайся простить нас, если можешь.
– Конечно… Но я не единственная сторона в этом деле. Я могу только надеяться, что Том и Сара смогут простить вас.
Она не сказала о том, что вина перед ней, равно как и зло, причиненное ей, ничего не стоят по сравнению с тем, что разрушило жизни двух молодых людей и опустошило их души. Она знала, что не должна говорить это. Пожимая руку старика в знак своей симпатии к нему, Стефани знала, что для него, так же как и для нее, понимание не было прощением.
Глава двадцать девятая
Проснувшись одна в холодной пустой постели, Стефани какое‑то мгновение не понимала, где она находится. Затем действительность навалилась на нее. Она снова была в Эдеме, но уже без Дэна. «Как долго еще будет длиться эта острая тоска, вызванная утратой своей второй половины?» – думала она, и тупая боль сжимала ее сердце. Как привыкнуть к тому, чтобы спать одной, есть одной, жить одной, если ты познала гармонию близости, которую может дать только любовь в супружестве? Она немного поплакала, снова вспомнив Дэна, как делала это в начале каждого дня с того самого момента, когда поняла, что он погиб. Затем, покончив с воспоминаниями, Стефани заставила себя встать и заняться обычными делами.
Принимая душ, она восстановила в памяти события последнего дня. Ее переживания о Саре постепенно перемешались с ее собственными страданиями из‑за Дэна. Пожалуй, горе Сары кажется даже более ужасным: ведь она вынуждена порвать со своим возлюбленным, живым, а не мертвым, но продолжать жить рядом, в том же городе, где они будут стремиться друг к другу, но никогда снова не соединятся. У Стефани болела душа также и за Билла с Риной, потому что их тщательно скрываемая тайна должна была выплыть наружу самым позорным образом. Но сама она испытывала только облегчение и радость, хотя не могла ни с кем поделиться этим: облегчение – что ее ребенок не умер, как ей было сказано, и радость – что он вырос таким прекрасным юношей. Если бы Дэн был с ней, он бы, конечно, понял ее.
Вчерашняя встреча с Биллом также вернула Стефани к делам компании, от которых так старались уберечь ее на Орфее Сара и Деннис. Впервые она узнала об успехе Джейка на заседании правления и о потере ею президентского кресла, которое принадлежало ей после смерти отца. К большому облегчению Билла, она восприняла это вполне спокойно, заметив только, что борьба еще не окончена. Она подумает об этом в свое время, а пока у нее и без того слишком много забот.
Пока Стефани одевалась и ела свой скромный завтрак, она возвращалась в мыслях к последним словам Билла, сказанным им перед тем, как они расстались накануне вечером. Засыпая под действием снотворного, которое дала ему медицинская сестра, он пожелал ей доброй ночи, а затем неожиданно сказал:
– Не спускай глаз с Джилли, Стеф… Она знает о Томе и может здорово нагадить… Обрати внимание на то, что все твои неприятности начались после ее возвращения из тюрьмы. Не спускай глаз с нее!
Сказав это, он погрузился в сон. Его слова запали в память Стефани и всплывали время от времени в течение ночи. Многое было непонятно в том, как Джейк Сандерс преуспел в своем наступлении на Харперов. Имела ли Джилли какое‑нибудь отношение к этому? А авария, в которую она попала? Полиция ничего подозрительного не обнаружила и не связала ни с кем этот несчастный случай.
Она не находила ответа на свои вопросы и, тем не менее ломая голову над всем этим, не видела связи между цепью недавних случайных событий и освобождением Джилли. Но вспышка вернувшейся к ней энергии побудила ее попытаться выяснить, насколько верны ее подозрения: либо она получит ответы, проливающие свет на происшедшее, либо забудет о своих домыслах, терзающих ее душу.
Сразу после завтрака она села в машину и поехала к дому Джилли на Элизабет‑Бэй. Принимая ее, Джилли всячески стремилась выказать свою любовь и, усиленно потчуя ее кофе с бисквитами, без остановки болтала о чудесном спасении сестры. Наконец Стефани воспользовалась паузой в ее трескотне и начала разговор, ради которого пришла.
– Ты хорошо знаешь Джейка Сандерса? – спросила она.
Джилли мгновенно насторожилась и изготовилась к бою. «Что ей известно?» – думала она в тревоге, стараясь придать лицу невинное выражение.
– Вовсе нет, – убедительно произнесла Джилли. – А почему ты спрашиваешь?
– Могу ли я быть откровенной?
– Ну конечно!
– Меня интересует, не помогала ли ты ему…
– Помогала ему? – «Ее только интересует – она ничего не знает!»
– … получить контроль над «Харпер майнинг».
– Почему, черт возьми, ты думаешь, что я это сделала? – поразилась Джилли.
– Потому что… в глубине души ты ненавидишь меня. – Стефани было трудно об этом говорить. Но это было то единственное из многого, над чем она размышляла ночью, когда не могла сомкнуть глаз, в чем был хоть какой‑то смысл.
– Как ты можешь так говорить?! – закричала Джилли в сильном волнении.
– Потому что с того самого дня, как ты вышла из тюрьмы, мои дела пошли из рук вон плохо. Видит бог, я старалась отбросить мысль о том, что ты причастна к этому. Но я должна была спросить.
– Стефани, это так несправедливо. Ты хочешь свалить на меня вину за то, что у тебя скверно идут дела. – Ее глаза начали наполняться слезами. – Больше всего на свете я хотела быть для тебя хорошей сестрой. А ты хочешь сделать меня козлом отпущения.
– Это не правда, Джилли. Я просто мучаюсь мыслью, что кто‑то должен был помочь Джейку Сандерсу получить те лишние проценты. Некто помог ему стать главой компании.
– Ну это не я. Но, кажется, я знаю, кто это сделал.
– Кто же?
– Маленькая подружка Денниса, эта ловкая штучка на компьютере, эта Касси, как там бишь ее…
– Джонс, – подсказала Стефани машинально.
– Позволь мне кое‑что рассказать тебе, – сказала Джилли, почти мурлыкая от удовольствия, что события начали развиваться в таком направлении. Она извлекла большой темно‑желтый конверт. – Это мои акции «Харпер майнинг». Сегодня утром я получила справку от моего брокера. Согласно биржевому отчету, сделанному на прошлой неделе в связи с поисками виновника, обеспечившего недостающие два процента, мои акции были переведены во вложения Сандерса две недели назад. По крайней мере, так утверждает компьютер.
– Не понимаю, – нахмурилась Стефани, – если ты не продавала их Джейку, как же выходит…
– Все потому, что Касси так подстроила, будто бы я сделала это!
– Зачем это ей?
– О Стеф, – в голосе Джилли появились сочувственные нотки. – Ты так доверчива. Тебе не приходило в голову, что она все время работала на Сандерса? А на кого легче всего взвалить вину за продажу акций, чем на паршивую овцу в семье – на женщину с преступным прошлым, которой никто не хочет верить?
Стефани посмотрела на акции. С этим не поспоришь.
– Ну что же, я и пришла сюда, надеясь получить, – она слабо улыбнулась, – неопровержимое доказательство. Если они у тебя здесь, значит, Сандерс не мог получить их?
– И ты должна поговорить с Биллом о Касси, – сказала Джилли, желая развить успех. – Он уволил ее вчера. Том все знает об этом.
– Том… – медленно произнесла Стефани, – о да…
«О да, мисс Стефани, – подумала Джилли с жестокой радостью, – еще одна проблема, не так ли? И ее не так уж просто решить». А вслух лицемерно сказала:
– Мне так жаль. У тебя столько всего сейчас. Если принять во внимание все, что с тобой произошло, я понимаю твои подозрения. Бедная Стефани.
Последние дни Деннис был в запое. Его мучила жалость к себе. Разрыв с Касси был для него тяжелым ударом. Он буквально сходил с ума от ревности и ненависти каждый раз, когда представлял себе ее в объятиях Джейка, дарившую Сандерсу все то, что она отдавала ему. Кроме этого, Деннис испытывал острое унижение от того, что чувствовал себя одураченным, когда верил ей, верил, что она любит его, в то время как она просто использовала его для своих целей.
Потом, узнать, что мать… Несмотря на частые ссоры со Стефани, Деннис всегда идеализировал и любил ее. Еще мальчиком в закрытой школе он жил ее посещениями, страстно ожидая появления этой высокой благоухающей женщины с нежными голубыми глазами. Когда он подрос, у него стали возникать проблемы, связанные с ее оживленной личной жизнью, с ее мужьями, со всем, что определяло ее существование как женщины. И все же он по‑прежнему лелеял где‑то в глубинах своего сердца образ чистой и непорочной Стефани. И вот сейчас узнать, что ее обрюхатили, когда ей было всего лишь семнадцать! Кто это был? Какой‑нибудь старый извращенец, деловой партнер и приятель ее отца? Или наглый хлыщ, проездом оказавшийся в Эдеме, играющий мускулами под прекрасно сидящим костюмом? Деннис давал волю своему воображению.
Видя, что ее брат испытывает адские муки, Сара все больше и больше беспокоилась. «Страдания страданиями, – думала она мрачно, – мы все обожжены этой историей. Но я не собираюсь позволить ему совершить какую‑нибудь непоправимую глупость или покончить жизнь самоубийством, хотя он и считает это наилучшим выходом. Это было бы последней каплей для мамы». Поэтому она разбавляла бутылки со спиртным в домашнем баре и договорилась с Мейти, чтобы их содержимое почаще отливалось. Она прятала ключи от машин и неоднократно затаскивала мертвецки пьяного и сопротивляющегося Денниса в его комнату, чтобы положить его на кровать, где он мог бы проспаться. Стараясь как‑то отвлечь его, она отвозила брата далеко в Голубые Горы, где они могли спокойно поболтать и отдохнуть душой в этих безлюдных местах.
Однажды, когда они возвращались после одной из таких поездок, Денниса вдруг взорвало:
– Ну и вляпались же мы! Здорово вляпались! И все благодаря нашей дорогой мамочке!
Впервые он осмелился открыто обрушить свой гнев на Стефани.
– Она же не знала, что Том жив! – возмутилась Сара.
– Если она такая невинная, как произошло, что он вообще появился на свет?
– Имей же сердце, Деннис! Она была так молода, а после того, что случилось, она, как и любая девушка, хотела навсегда позабыть все это.
– Забыть, – задумчиво произнес Денис. – Если бы я мог забыть.
– Из‑за чего ты так психуешь? – нервно спросила Сара.
– Тебе нужна вся книга целиком или только ее краткое изложение? Для начала вряд ли хорошей новостью является появление еще одного претендента на состояние семьи.
– Господи! Неужели ты думаешь, что на всех не хватит?
– Тебе хорошо насмехаться, – начал Деннис и остановился. Как объяснить Саре? Она женщина, поэтому Том занял не ее место. Скверно было уже тогда, когда Том только появился в компании со своими безвкусными манерами и со своей американской привычкой совать всюду нос и умением пробивать дела. Ну а теперь, когда он оказался еще и сыном Стефани Харпер, он просто сметет Денниса с лица земли. В одной династии не может быть двух кронпринцев, думал Деннис, и зависть и негодование сводили его с ума. Как могла Стефани так поступить с ним?
– Если это все, что тебя тревожит… – начала Сара.
– Ты знаешь, что представляет из себя наша мать! – яростно прервал ее Деннис. – Она попыталась купить Джилли за пять миллионов долларов… а сколько может стоить внебрачный ублюдок?
– Прекрати, Деннис! – Если бы обе руки Сары не держали руль, она бы дала ему пощечину. – С меня довольно. Я понимаю, что тебе трудно, но мне еще во сто крат тяжелее.
Внезапно в памяти Денниса возникла сцена, которую он видел недавно: Сара в постели с Томом, ее волосы, рассыпанные на его обнаженной груди… О боже! Он не подумал об этом. Она должна чувствовать… Что?.. Он попытался представить, что чувствовал бы он на ее месте. И содрогнулся от этой мысли. Хотя он всегда живо представлял себя в подобной ситуации с любой известной ему женщиной – от школьной уборщицы до Джоанны Рэнделл, не говоря уже об Элизабет Тейлор, Мадонне или Мэрлин Монро, он даже не мог подумать чего‑либо подобного о своей сестре. «Ну, по крайней мере, одной проблемой в семье Харперов будет меньше», – безрадостно подумал Деннис.
– Извини, – произнес он.
Остаток пути до Эдема они проехали молча. Когда их машина завернула за угол дома, Сара с ужасом увидела автомобиль Тома, стоящий на подъездной дорожке. Сам он бродил недалеко, около бассейна. Увидев его, Деннис выскочил из машины и направился к нему через лужайку и террасу. Сара побежала за ним.
– Сара, мне нужно поговорить с тобой. – Его бледное лицо выражало решимость.
– Но…
– Ты здесь не нужен! – заявил Деннис угрожающе.
– Мы не можем оставить все как есть. – Том сделал шаг по направлению к ней.
Деннис встал у него на пути:
– Не лучше ли тебе убраться отсюда?
– Оставь, Деннис! Я не уйду, пока не поговорю с Сарой.
Он отстранил Денниса, но секундой позже тот нанес ему сильный удар кулаком в живот, от которого Том не успел защититься. Сара вскрикнула и бросилась к нему.
– Прекрати, Деннис! Не трогай его! – кричала она.
Не обращая на нее внимания, Деннис воспользовался преимуществом, которое предоставил ему согнувшийся пополам соперник, и ударил его еще раз. Но теперь Том сумел среагировать и, отскочив в сторону, нанес тяжелый ответный удар. Совершенно озверевший Деннис сделал попытку вновь атаковать Тома, но тому удалось перехватить его руку. Какое‑то время они боролись на террасе, топчась у края бассейна. Вдруг Деннис оступился и рухнул в воду, увлекая за собой Тома.
Они отпустили друг друга только в воде, когда холодная ванна привела их в чувство. Сара стояла у края бассейна, ругая их последними словами, пока они выбирались оттуда.
– Вы оба смешны и отвратительны! Немедленно прекратите! Вы что, всерьез собираетесь разрешить что‑то таким способом?!
Дрожа, они стояли друг против друга, настороженные и неудовлетворенные.
– Убирайся! – закричал Деннис.
Том взглянул на Сару, и его взгляд выразил все его чувства:
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
Сара не ответила.
– Вон! – хрипло повторил Деннис. – Это именно то, чего она хочет и чего хотим мы все. Убирайся из нашей жизни и никогда больше не возвращайся!
Не сказав больше ни слова, Том вышел. Деннис с облегчением вздохнул. Он считал, что правильно повел себя, указав этому ублюдку на дверь, и никак не мог понять, почему Сара сразу же убежала и заперлась в своей комнате, а на следующий день не вышла к завтраку и не разговаривала с ним до самого вечера.
Глава тридцатая
– О мисс Харпер, очень приятно, что вы вернулись!
– Очень приятно возвращаться, Хилари.
Увидев вспыхнувшее лицо своего секретаря, Стефани поняла, что она приняла верное решение, придя в офис, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. Нельзя было уступить без борьбы поле битвы Джейку Сандерсу. Нет, она не заблуждалась относительно существующих сложностей. Краска на лице Хилари была свидетельством тому, что они действительно существуют.
– Мисс Харпер, мистер Сандерс теперь в вашем кабинете… Я ничего не могла сделать, чтобы воспрепятствовать этому.
– Спасибо, Хилари, – мягко улыбнулась Стефани. Она решительно направилась к двери и без стука вошла в кабинет.
Как только Джейк увидел ее, выражение недовольства сразу же исчезло с его лица.
– Стефани! – проговорил он.
– Мистер Сандерс, – спокойно ответила Стефани, – я вижу, вы тут уютно устроились.
– Решение избрать меня президентом в ваше отсутствие, о котором я… искренне сожалею, было принято правлением.
– Мне сообщили об этом. Но, поскольку вы незаконно подделали список акций этой компании, я уверена, что решение будет пересмотрено.
– Извините меня, мисс Харпер, – сказал он, одарив ее очаровательной улыбкой, – но это весьма серьезное обвинение. И, пока вы не подтвердите его необходимыми доказательствами, оно останется обыкновенной клеветой.
Стефани выдержала его взгляд:
– Я уверена, это правда.
Он развел руками:
– Ошибка, уверяю вас. Мисс Джонс, помощница Билла, просто допустила ошибку на компьютере. Она была наказана и переведена на другую работу.
– Очень умно!
– Благодарю вас.
– Не надейтесь, что я оставлю все как есть.
Он насмешливо посмотрел на нее:
– Вы очень разозлились, не так ли?
– Много чести.
– Стефани… – Он встал из‑за стола и подошел к ней. Его близость опять сильно взволновала ее. Она отступила, чтобы выйти из его ауры. Почему он так действовал на нее? Она просто теряла самообладание. – …Не надо так, – продолжал Джейк. – Вы и я могли бы составить мощную команду. Вместе мы могли бы превратить эту компанию в самую крупную на Тихом океане.
– Рассказывайте!
– Я вовсе не хочу отобрать у вас компанию, я хочу укреплять ее вместе с вами.
«Боже, – думал он, – что за женщина! Несмотря на все, что она перенесла, она по‑прежнему выглядит… лучше любой другой женщины в мире!» Он внимательно вгляделся в ее лицо, похудевшее, но более одухотворенное, чем прежде, в ее покрытые дымкой голубые глаза, в ее лоб, на котором были еще едва заметны следы от ушибов… Он чувствовал запах ее духов.