Направляясь в тот вечер на Элизабет‑Бэй, Джейк и самому себе затруднился бы объяснить, что ему там нужно. Никакого желания появляться в доме покойного и неоплаканного Филипа Стюарта у него не было. И встречаться с Джилли ему тоже вовсе не так уж хотелось. К собственному удивлению, он обнаружил, что даже заниматься с нею любовью особого желания нет. Да, она хороша, ничего не скажешь, но теперь ему хотелось чего‑то другого, более утонченного. В воображении соткался образ стройной, длинноногой женщины с решительным подбородком и дерзким взглядом. Ему хотелось, чтобы этот твердо сжатый рот смягчился улыбкой, улыбкой, адресованной ему; он хотел, чтобы эти холодные голубые глаза подернулись дымкой и поволокой желания. Он хотел… Он хотел…
Джилли ждала его, откупорив бутылку шампанского, и это ему не понравилось – он предпочел бы что‑нибудь покрепче. Джейк не мог и не хотел разделить ее приподнятое настроение. Неожиданно он почувствовал желание избавиться от нее.
– Мы оба получили то, что хотели, – сказал он. – И теперь, похоже, нашему деловому альянсу пришел конец.
– Что ты имеешь в виду?
– Пора поцеловаться на прощание.
– Поцеловаться, милый, с удовольствием, но не на прощание.
– Теперь мой черед спросить: «Что ты имеешь в виду?»
– Дело еще не закончено.
– Просвети.
Джилли долила себе шампанского.
– Ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что Стефани сдалась. Доверять ей нельзя. У нее еще вполне достаточно возможностей, чтобы перейти в контрнаступление.
– Я думал об этом. Но ее правая рука, ее главный советник в больнице; ее сын перешел во вражеский стан; ее муж настаивает, чтобы она прекратила борьбу. Ее армия рассеяна, с этим ты не можешь спорить.
– Верно. Но у Стефи есть все, чтобы самой стать целой армией. Раньше она в одиночку, без всякой помощи восстала из мертвых. А теперь у нее есть богатые и сильные друзья. Я знаю в Сиднее по меньшей мере с десяток людей, которые с готовностью полезут в карман, стоит ей только попросить хорошенько. – «Например, я», – с горечью подумал Джейк. – И не забывай о принце Амале.
«Амаль. Если бы не он, – уверенно думал Джейк, – лед между ним и Стефани был бы сломан, ведь к этому дело и шло. Да, Амаль».
Он посмотрел на Джилли, все еще облаченную во вдовий траур:
– Как жаль, что нельзя использовать тебя для того, чтобы… отвлечь его королевское высочество.
– Увы, – Джилли в улыбке обнажила зубы. – В смерти Филипа есть свои неудобные стороны.
– И все же, – задумчиво продолжал он, – надо бы посматривать за таинственным другом Стефани.
– Об этом я и толкую. Даже если у Стефани и были какие‑то подозрения на мой счет, все они утонули в волне сестринского сочувствия. Так что никто лучше меня не сможет информировать тебя о ее намерениях. – В самом низу живота Джейк почувствовал холодное изнеможение, даже позыв к рвоте.
– Ладно. Наше деловое сотрудничество продолжается.
– Делу время – потехе час. Похороны возбуждают меня. Что ты скажешь на это, малыш Джекки?
Луна медленно плыла над Эдемом, омывая своим бледным светом огромный дом, теряясь в глубокой тени окружающих его деревьев. Вот уже несколько часов Стефани и Амаль беседовали на террасе.
– Трудно поверить всему этому, – задумчиво сказал Амаль.
– И все же это так. Я уже больше не президент компании, даже не член правления, и сейчас не видно, как можно изменить положение.
– Ты прямо‑таки попала в ловушку, – сердито сказал Амаль. – И как это Джейку Сандерсу удалось такое?
– Деннис голосовал против меня, – грустно улыбнулась Стефани.
– Сын предал мать? В моей стране… – он не закончил фразы. – Поэтому ты и попросила меня приехать в Австралию?
– Отчасти. Так или иначе в будущем месяце тебе предстояли новые переговоры с «Харпер майнинг», и я подумала, что ты не откажешься приехать раньше.
– Я готов быть в твоем распоряжении целый год. Ты хочешь, чтобы я помог тебе справиться с этим Сандерсом?
– Я хочу твоей поддержки, Амаль. Я вовсе не собираюсь разгонять компанию – мне просто надо сместить нового президента.
– Дорогая Стефани, – он остановил на ней взгляд своих влажных глаз, – после долгих лет нашего знакомства ты ведь убедилась, что мне можно доверять и что я никогда не причиню тебе вреда?
– Да, конечно. И если дойдет до худшего, я выдюжу.
Он улыбнулся:
– Зная тебя… Короче, мы могли бы добиться чего‑нибудь большего, чем просто «выдюжить».
– Это верно, – решительно сказала она. – Мне нужно нечто гораздо большее.
Он снова улыбнулся:
– Вижу, для человека, который утверждает, что делами больше не интересуется и хочет все время посвятить семье, ты слишком болезненно воспринимаешь свое поражение.
– Амаль… тут все дело в том, как я проиграла. Все эти интриги и закулисная возня. И к тому же я никогда не думала, что Деннис способен объединиться с Джейком против меня.
– Со временем он убедится, что сделал глупость.
– Возможно.
Он испытывающе посмотрел на нее:
– Это ведь не все, верно?
– Не все? – Она отвернулась в явном смущении.
– Стефани, мы ведь давно знакомы. И нам нечего играть друг с другом в прятки.
– Ну что же, у меня и впрямь есть о чем сказать – и ты более, чем кто‑нибудь, имеешь право знать об этом.
– Слушаю.
– Мне было семнадцать, когда твой отец впервые привез тебя в Австралию.
– О да, – вздохнул он. – Разве это забудешь?
– Нас познакомили, и мы стали очень близки. – Ее голос понизился до шепота. – Так близки…
– Настолько близки, что если бы не мой отец… и не различие в вере… – продолжать не было нужды.
– Амаль… ты уехал… и так и не узнал, что у меня родился ребенок. – У Амаля перехватило дыхание, с губ сорвалось какое‑то шипение. – Его отняли у меня, сказали, что умер.
– Сын?
– Мой сын. И твой. И я только недавно узнала, что он не умер, едва родившись, как мне тогда сказали. Его усыновил Билл Макмастер.
– И что же? – Амаль напряженно выпрямился на стуле.
– А то, что слишком много трудных проблем. И они преследуют меня. Именно поэтому Деннис голосовал против меня на заседании правления. Он так зол на меня из‑за Тома.
– Это не оправдание! – Амаль стукнул кулаком по столу. – Сын должен сражаться за свою мать, умереть за нее, если нужно, а не воевать с нею. – Он помолчал. – А Том?
– Он поддержал меня. Он любит и уважает Билла и Рину.
– Хороший сын.
– Он хороший человек. Амаль, я должна спросить тебя: хочешь, чтобы он узнал, что ты его отец?
Он погрузился в тяжелое раздумье.
– Я сейчас еще не готов ответить, Стефани, – сказал он наконец. – Мне надо решить, что сейчас лучше для него и для меня.
– О Амаль… Мне, право, так жаль.
– Девочка моя родная, – сказал он тихо и уверенно, – вот этого слова никогда не надо произносить. Судьба соединила нас, а затем развела. Все в воле Божьей. Я провел много черных ночей, после того как погас тот крохотный огонек. Но и тьма не смогла заставить меня пожалеть об этом огоньке. – Он нежно взял ее за руку, и они еще долго сидели, а южная ночь сгущалась вокруг них.
Потоки туристов тонкими струйками вытекали из Сиднейской Оперы, этого восьмого чуда света, в сторону живописных старых верфей. Деннис уселся неподалеку от морского вокзала, откуда уходили лайнеры к Сиднейской бухте, гадая, есть ли еще места на следующий рейс. Может, стоит уйти в море и поискать счастья там, как делали в старые времена? Слишком поздно, сардонически усмехнулся он. Австралию открыли давно, да и меня вместе с нею.
С того самого момента, когда под воздействием короткой вспышки ярости он проголосовал против Стефани, Деннис испытывал угрызения совести. Он все еще винил Стефани в том, что она скрывала тайну рождения ребенка. Но знал, что ничто не может извинить его реакцию на это открытие. Одно дело быть страдающей стороной, думал он, сердясь на самого себя, и совсем другое – вести себя как последний подонок.
Все было бы куда проще, если б Стефани разозлилась, накричала на него или упрекнула в сыновней неблагодарности. Но нет, она ничем не выдала своих чувств и была страшно холодной. Денниса передернуло при воспоминании о ее неулыбчивом взгляде, который так отличался от того, как она обычно смотрела на него – любяще, всепрощающе. Неожиданно ему очень ясно представилось, какой будет его жизнь без материнской любви – ничего хорошего в этом он не увидел.
Размышляя о том, как скверно он обошелся со Стефани, Деннис невольно вновь подумал о Касси. Они ведь так славно проводили время – почему он отказался он нее? Если быть откровенным с самим собой, он что, ожидал, что Касси, в ее возрасте и при ее положении, окажется девственницей? Она окончила колледж и школу бизнеса, жила и работала в городе – не идиотизм ли думать, что ей не приходилось иметь дела с мужчинами. Так отчего же он пришел в такое отчаяние? Оттого, что у нее вообще был мужчина до него, или именно этот мужчина? Или, может, его задело то, что у него она – первое серьезное увлечение, а он у нее – нет?
Вздохнув, Деннис выбросил в урну остатки бутерброда. Он поднялся и, прогоняя все эти мысли, с удовольствием потянулся, чувствуя, как его овевает все еще мягкий ветерок. Вот бы сходить сейчас в бистро, выпить чего‑нибудь с Анджи… прогуляться по Королевскому Ботаническому саду… а там податься в Голубые горы. Он встряхнулся. Его ждут в «Таре», чтобы пройтись еще раз с Джоанной по программе мод на текущий сезон. Зная, что там будет Касси, он растянул обед, чтобы хоть как‑то разобраться в своих чувствах. Но ни к чему так и не пришел.
Ехать до «Тары» было слишком близко, чтобы решить все эти проблемы. «Может, я слишком все усложняю, – думал он. – Может, я вовсе и не увижу ее. Возможно, она куда‑нибудь ушла по делам, да мало ли что». Он укрепился в этой мысли, застав в Доме моделей необычное оживление: десятки манекенщиц толпились вокруг, треща как сороки, – ясно было, что вот‑вот начнутся большие съемки. Касси, как члену мозгового центра, здесь явно нечего делать. Она, должно быть, скрывается где‑нибудь в кабинете, манипулируя со своим компьютером. Подавив неожиданно возникшее чувство разочарования, он поднялся в студию и тут‑то едва не налетел прямо на нее.
Трудно сказать, кто из них больше смутился. Касси первой пришла в себя.
– Как поживаешь? – спросила она.
– О… все нормально. Жизнь продолжается. А ты?
– Да неплохо… неплохо. Мне здесь нравится.
– Говорят, ты отлично справляешься со своим делом.
– Спасибо. Спасибо, Деннис.
Повисло неловкое молчание. «Скажи же хоть что‑нибудь, скажи, ради всего святого, – чуть не закричала про себя Касси. – Он наконец‑то появился, а ты и слова не можешь вымолвить».
– Рада видеть тебя, – сказала она.
– Я по делам. Мне надо встретиться с Джоанной.
– Да‑да. Да, конечно.
Снова молчание.
– Это по поводу мод к новому сезону. Мы обговариваем программу.
– Ясно.
– Ты тоже, наверное, очень этим занята.
– Да уж, Джоанна в пот нас вгоняет.
– Ну а перерывы хоть бывают? Свободное время? – осторожно спросил Деннис.
– О да. Конечно! Я…
– Деннис! – Джоанна вылетела из студии. Волосы у нее торчали во все стороны, а глаза так и горели. – Вот ты где! Почему опоздал? Ладно, пошли. За работу, а то у меня будет нервный срыв, припадок бешенства или менструация – уж не знаю, что хуже!
Не сказав ни слова, Деннис двинулся за ней.
– Увидимся? – робко спросила Касси.
– Пожалуй. Может быть.
По дороге, бежавшей вдоль берега океана, Том направлялся в Эдем, чего он не делал с тех пор, как порвал с Сарой, и гадал, зачем он понадобился Стефани. Известие о том, кто в действительности является его матерью, он воспринял по‑своему – серьезно и основательно. Он словно бы задраил все люки, делая вид, что ничего не случилось, всячески противясь любым переменам. Иными словами, Том по‑прежнему хотел считать Рину своей матерью, а Билла отцом, чтобы там Стефани ни говорила: не то что бы он не верил ей, а просто не хотел подчинять эмоции правде голых фактов.
Просьба Стефани приехать в этот вечер в Эдем застала его совершенно врасплох. Что ей может понадобиться? Оставив машину на подъездной дорожке и направляясь к дверям, он испытывал странное волнение. Том позвонил.
– Миссис Маршалл ожидает вас в кабинете, мистер Макмастер, – сказал Мейти, открывая дверь. Из холла было видно, как Стефани быстро меряет шагами свою небольшую комнату.
– Ты ведь знаешь, что вовсе не обязан был приходить, – нервно сказала она вместо приветствия. – Я тебе больше не начальство.
«Она волнуется ничуть не меньше меня», – с внезапным сочувствием подумал Том, а вслух сказал:
– Мне просто любопытно. Хотелось узнать, что вы еще можете мне сказать, помимо того, что уже сказано.
Явно стараясь овладеть собой, Стефани сказала:
– Думаю, нам предстоит еще долгий путь друг к другу. Но позвала я тебя сегодня не за этим. Ты знаешь правду, но только половину ее. Думаю, будет только справедливо дать возможность узнать другую половину. Хочешь?
– Другую половину? – Он весь напрягся. – Что вы имеете в виду?
– Твой отец, Том. Хочешь знать, кто он? Хочешь познакомиться с ним? Он бы хотел… если ты не против.
Хочет ли он? Том и сам этого не знал. Он с трудом спросил:
– Где он?
– Здесь. В Эдеме.
– Мне нужно время. Подумать.
– Я оставлю тебя здесь. Ты найдешь меня в гостиной. Не торопись.
Но Тому не понадобилось и десяти минут, чтобы решиться. Раздираемая противоречивыми чувствами, Стефани вела его через лужайку к террасе. Вытянув руку, Стефани показала на Амаля, который стоял невдалеке, на аллее, усаженной высокими деревьями, – она не была уверена, что хоть слово сможет вымолвить, не говоря уж о церемонии представления. Пусть сами знакомятся. Том потоптался на месте, а затем двинулся в сторону ожидавшего его человека. Стефани поспешно вернулась в кабинет и растянулась на кожаном диване, стараясь прогнать любые мысли.
Некоторое время спустя снаружи раздался негромкий шорох, и в комнату вошел Том.
– Я пришел сказать спасибо, – просто сказал он.
– О… все было в порядке?
– Больше чем в порядке.
– Так он… понравился тебе?
– Мы поговорили… Да, он мне понравился. Он производит впечатление. Это прямой человек. Никаких извинений, никаких претензий, никаких предложений.
Она задумчиво улыбнулась: «Это так похоже на Амаля».
– Можно задать вам вопрос?
– Пожалуйста.
– Вы были… влюблены в него?
– Да. А может, мне просто так казалось. Но потерять его было так больно.
– Что, если…
Она прервала его:
– Том, о прошлом очень опасно говорить в сослагательном наклонении. Нет смысла пытаться объяснить ошибки.
– Извините, – сказал он.
– За что?
– За то, что я так вел себя по отношению к вам.
– Ты вел себя прекрасно, Том. И тебе не за что извиняться. От этого мне становится только хуже.
Он обеспокоенно посмотрел на часы.
– Мне пора. Надо везти маму в больницу к отцу.
Стефани заметила, что он произнес привычные слова без малейших колебаний, и испытала огромное облегчение, поняв, что, представив его Амалю, она не нанесла никакого ущерба сложившимся семейным отношениям Макмастеров. Она поднялась, чтобы проводить его, и они вместе пошли к выходу. Стефани открыла дверь.
– Знаешь, – порывисто сказала она, – этого я еще никому не говорила. Когда ты родился, мне дали подержать тебя – буквально на момент. Ты был такой красивый.
– Красивый? – он весело рассмеялся. – Я думал, все дети выглядят как маленькие старички.
– Нет, у тебя вовсе не было морщин. У тебя было такое серьезное личико, и эти огромные карие глаза…
– Карие? – прервал он ее.
– Да, темно‑карие, и такие большие…
– Но у меня голубые глаза!
– О, я уверена, что… – Стефани смущенно остановилась. – Я помню, что подумала: эти глаза точь‑в‑точь, как у Амаля. Может, после они изменили цвет – стали голубыми. Я слышала, что такое бывает.
Том лихорадочно соображал. «Но не так же…» – увидев испуганный взгляд Стефани, он резко оборвал себя. Нет смысла снова копаться во всех этих вещах, как будто что‑нибудь можно изменить. После всех недавних разочарований пора вернуться на твердую почву реальности.
«Ты хватаешься за соломинку, – сказал он себе. – Выкинь это из головы».
Но, сев в машину и возвращаясь в Сидней, он обнаружил, что просто не способен на это. А что, если Стефани права и у ее ребенка были карие глаза? Такие вещи женщины не забывают. Тогда, стало быть, он не может быть ее сыном. А это значит… Испытав вдруг прилив страстной надежды, он резко развернулся и поехал через город к «Таре».
Он не виделся с Сарой с тех пор, как они с Деннисом повздорили около бассейна – когда он попросил Сару поговорить с ним. Ему все еще неприятно было вспоминать эту дурацкую перепалку. Но раз решившись, он уже не будет более колебаться. Приехав на место, Том помчался наверх, прыгая через ступеньки, и без стука ворвался в кабинет Сары. Она работала над какими то эскизами к новому сезону и, судя по ее нахмуренному виду, вовсе не жаждала, чтобы ее отрывали, а уж он тем более. Она открыла было рот.
– Сара, а что, если мы не брат и сестра?
– Что?
– Мне кажется, я кое‑что могу выяснить – есть надежда, что…
– Том! – Ее рассерженный голос заставил его остановиться. – Оставь это! Ты просто мучаешь себя и меня.
– Но что, если…
– Мы же ничего не можем изменить!
Неожиданно он тоже разозлился.
– Так тебе, выходит, наплевать, – выкрикнул он, – что я все еще люблю тебя, так, что ли?
– Том, это жестоко.
– И ты предпочитаешь думать, что мы с тобой единоутробные брат и сестра, верно?
– Не смей так говорить! – Она в ярости вскочила на ноги и, обогнув стол, подошла к нему. – Ты просто хватаешься за любую соломинку. Но в этом нет смысла. Нам обоим следует примириться со всем этим, и чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Чем больше растравляешь себя, тем…
– Сэсси, но все же не так! Я знаю, что не так! – В его голосе прозвучала истинная боль. – Стефани мне не мать!
– Ты хочешь сказать, что она лжет?
– Нет… но ведь случаются ошибки.
– Ошибки! – Она саркастически усмехнулась. – Том, у тебя нет никаких доказательств.
– Они у меня будут. Это наша единственная надежда!
Она вцепилась ему в рукав, но он резко рванулся.
– Не пытайся остановить меня! – закричал он.
Сара безнадежно смотрела, как он сбегает по лестнице и выходит на улицу. Затем она закрыла дверь кабинета и села за стол. Ей хотелось заплакать, но слезы не шли.
Глава тридцать пятая
Сидя в президентском кресле на верхнем этаже «Харпер майнинг», Джейк невидяще смотрел в разложенные перед ним бумаги. Обхватив голову руками, он изо всех сил растирал виски. Надо попробовать сосредоточиться. Что же это такое было в Стефани, что заставляло мысли разбегаться в стороны, не позволяло целиком отдаться делу? А может, тут не только в ней суть, подумал он мрачно. И что он получает взамен? Почти ничего.
С нарастающим раздражением он вспомнил дни и месяцы, прошедшие со времени знакомства со Стефани. С его стороны – нарастающее увлечение, слишком сильное, чтобы просто доставлять удовольствие, – ничего подобного по отношению к женщине он до тех пор не переживал. Он не любил ощущений, какие испытываешь на американских горах, когда от тебя ничего не зависит, а она?
Для нее что это означает? Загадка ощущений Стефани – вот что не в последнюю очередь мучило его. И все же он знал, что что‑то там есть – был уверен в этом. У Джейка был слишком большой опыт по части женщин, чтобы не распознать умом, сердцем, всем своим нутром растущего интереса женщины, тайного пробуждения сексуального влечения, которое она может отрицать, но не в состоянии скрыть. И он видел этот интерес в глазах Стефани, чувствовал токи, исходящие от ее тела. В этом его не обманешь.
Конечно, она окажет сопротивление – к этому он был готов. Она была замужем, но не из тех замужних женщин, которые больше влюблены в свою респектабельность, чем в мужа. Похоже, у нее были хорошие отношения с доктором – человеком, которого Джейк находил настолько блеклым, что готов был на все, лишь бы не видеть его. Бог знает, что Стефани нашла в этом образцовом зануде Дэне. Испытывая уколы ревности, Джейк даже и думать не хотел, что хороший доктор может быть хорошим любовником. Но даже счастливые в замужестве женщины испытывают, как говорится, раз в семь лет зуд, и тогда можно заставить и их почесаться. У Джейка был немалый опыт по части счастливых жен – их немало прошло через его кровать.
Но эта… Что с ней, черт побери, делать? Он отнял у нее компанию, вышвырнул за борт – что же еще сделать, чтобы заставить ее воспринимать себя всерьез? Ладно, как бы то ни было, надо решать поскорее. Невозможно так долго держать ее в приемной. Он принялся репетировать в уме различные заходы: «Стефани, я пригласил вас сегодня, потому что… потому что хотел сказать… попросить вас…» Безнадежно. Надо придумать что‑нибудь получше. Давай, давай… он обхватил голову руками. Надо придумать что‑нибудь…
Перед кабинетом, который совсем недавно принадлежал ей, ожидала, набравшись терпения, Стефани. Неподалеку, посредине большой приемной, сидела за своим столом Хилари. Вид у нее был грустный, она и не думала скрывать своих чувств. На ее открытом лице буквально отражалось страдание, вызванное таким непредвиденным поворотом событий – мисс Харпер заставляют ожидать перед дверьми президентского кабинета так, словно это новичок, пришедший наниматься на какую‑нибудь ничтожную должность. Будучи женщиной, которую особенно не интересовали ни секс, ни политика, Хилари решила, что Джейк Сандерс явно переоценивает свои возможности и как Казакова, и как магнат. Если б это зависело от нее, Хилари с радостью бы от него избавилась.
Пока она пыталась сосредоточиться на своих делах, а Стефани стоически ожидала, всячески изображая совершенное безразличие, мимо по коридору прошествовал, направляясь в свой кабинет, Деннис.
– Мама, – удивленно выдохнул он, – а ты что здесь делаешь?
– Меня попросил прийти мистер Сандерс, – бесстрастно ответила Стефани.
– А чего же ты не послала его куда подальше? С чего бы это тебе сидеть здесь и ждать?
– А где я, по‑твоему, должна быть? – Стефани удалось подавить соблазн напомнить Деннису о той решающей роли, которую он сыграл, чтобы она оказалась в таком положении. – Думаешь, лучше было, если бы я проводила все время в Эдеме, дуясь на целый мир? Джейку удалось отнять у меня компанию и сына. И мне интересно знать, чего он еще хочет от меня.
Деннис вспыхнул:
– Он не отнял меня в том смысле, какой ты имеешь в виду. Я не его собственность!
– Положим.
– И я не хочу, чтобы мы с тобой были врагами.
– Нам вовсе не обязательно ими быть.
– Но я должен принимать собственные решения, мама.
– Разумеется. Только тебе следует их обдумывать лучше, чем нередко случалось в прошлом. Согласен?
Деннис только приготовился ответить, как на столе у Хилари зажужжал селектор.
– Мистер Сандерс ждет вас, мисс Харпер, – сказала она явно смущенно.
Стефани поднялась.
– Спасибо, Хилари, – мягко сказала она. – И не обращайте на это внимания, я же не обращаю.
– Мама, – начал было Деннис и тут же замолк.
– Поговорим позже, – решительно сказала Стефани. – Я хочу устроить сегодня семейный обед. Придешь? Прошу тебя… – Деннис заколебался. Не дожидаясь, пока он решится, Стефани прошла в кабинет Сандерса.
Джейк погрузился в чтение компьютерной распечатки, делая вид, что целиком поглощен этим занятием.
– Присаживайтесь, – отрывисто бросил он, – я сейчас освобожусь.
Не замечая предложенного стула, Стефани непринужденно прошла к окну и залюбовалась открывшимся оттуда видом. Вскоре Джейк сказал:
– Надеюсь, я не заставил вас ждать.
Стефани повернулась к нему. Он перебирал бумаги, очищая стол.
– Всего двадцать минут, – спокойно ответила она.
– Двадцать минут?! – Он претворился удивленным. – Ради бога, извините. Знаете, как это бывает… звонки…
– Да, я знаю, как это бывает.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Она что, распознала его игру? Лицо ее оставалось бесстрастным.
– Кофе? – спросил он.
– Нет, спасибо, ничего не надо.
– Ну что ж, прямо к делу. – Джейк злился, чувствуя, что никак не может справиться с волнением. – Я хотел бы… возобновить» переговоры. Хочу сделать вам предложение.
– Слушаю.
– Отлично. Равные доли в компании – пятьдесят на пятьдесят, вы и я.
У Стефани расширились глаза:
– В обмен на что?
Он не ответил.
– Ну же, – настойчиво повторила Стефани. – Что от меня ожидают в обмен на пятьдесят процентов акций моей собственной компании?
Джейк отставил стул, поднялся, подошел к окну и стал рядом с ней.
– Замечательный вид, верно? – хрипло сказал он.
Он стоял совсем близко. Она пристально глядела на мост через гавань, старалась не думать о его близости, его точеном профиле, отлично сложенной фигуре, руках… Внизу, на улице, люди занимались своими делами, совершенно равнодушные к драме, все более остро разыгрывающейся в роскоши покрытого коврами кабинета с кондиционером, наглухо отделенного от внешнего мира. Стефани чувствовала, что между ними происходит скрытая борьба, как чувствовала она и тяжесть, какой наваливается на нее его невысказанная воля. Но в глубине, внутри нее разворачивалась другая борьба, состязание между ее бунтующими чувствами: уйти и в то же время остаться, прижаться к нему и в то же время отпрянуть. «Надо перестать думать о нем как о мужчине, – сказала она себе рассеянно. – Думай о нем как о деловом партнере, как о противнике».
– Так вот, эти пятьдесят процентов, – сказала она. – В чем тут ловушка?
– Никакой ловушки, Стефани, – пробормотал он. – Право, ничего дурного. – Он осторожно взял ее руку и принялся поглаживать ее. – По правде говоря, мне хотелось бы, чтобы вам это понравилось. Я был бы очень разочарован, если это будет не так.
Она подняла на него глаза. Предложение было недвусмысленным. Она судорожно вздохнула:
– Джейк, вы что, всерьез хотите, чтобы я…
– Да, – сказал он, – всерьез.
Она отняла руку.
– За то, чтобы лечь с вами в постель, Джейк, – решительно сказала она, – компания слишком дорогая цена… и недостаточная.
– И все же подумайте, прошу вас.
– На эту тему мне нет нужды думать.
– А если б подумали, были бы честны сама с собою. Может быть, впервые в жизни.
– Ваша самоуверенность прямо‑таки потрясает! Вы что же, считаете, что перед вами никакой женщине не устоять?
– Если так думаешь, жизнь становится забавнее. Но вы… вы не всякая женщина.
– Джейк… – нерешительно начала она.
– Да? – откликнулся он, и в голосе его прозвучала надежда.
– Я присматривалась к вам, размышляла о вас… – она дала понять улыбкой, что понимает, сколь компрометирует ее это признание. – Вы весь в бизнесе. Секс для вас – просто отвлечение. Почему же вам понадобилась именно я? Откуда такая избирательность?
– Не знаю, – задумчиво сказал он. – Так или иначе, мне кажется, я совсем потерял голову.
Она промолчала.
– Это семейное, – продолжал он с оттенком горечи. – У меня был брат, который потерял голову из‑за женщины. Ничего хорошего из этого не получилось. Он зашел в тупик.
– У меня это тоже семейное, – непринужденно, но твердо сказала Стефани. – Ничего не получится. Между нами ничего быть не может, весьма сожалею.
– Вы сожалеете. – Он все ждал от нее чего‑то, какого‑нибудь заявления или признания, хоть слабого намека.
– Не рассчитывайте на это, – она прямо взглянула на него.
– Но это же глупо – вот так отказываться. Я сделал щедрое предложение, – сердито сказал он.
– Если отказ добавляет вашей победе хоть немного горечи, я могу только радоваться! – колко заметила она, и, направляясь к двери, добавила:
– Если не возражаете, я вас покину.
– В последний раз…
Она улыбнулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Оставшись один, Джейк сбросил ироническую маску и в изнеможении опустился в кресло. «Ну а дальше что, – спросил он себя уныло, – что дальше?»
Отъезжая от «Харпер майнинг», Стефани почувствовала, что впервые за все время общения с Джейком она не проиграла. Она не уступила ни пяди своей территории. Ей удалось скрыть воздействие, которое он на нее произвел. Но он опасен. Во всех отношениях. Благодарение богу, Билл достаточно поправился, чтобы на него снова можно было рассчитывать как на члена команды, пусть даже играет он пока не в полную силу. Она поспешила в больницу, где ее ждал Билл.
Стефани коротко обрисовала ему, как развивались события с момента их последней встречи. Билл уже слышал от Тома об успехе Джейка на заседании правления, когда тому удалось выжить Стефани из компании. Теперь, когда она рассказала ему о последнем маневре Джейка, он выразил сочувствие, но не удивление.
– Этого следовало ожидать с того самого момента, как он впервые встретил тебя, Стефи, – проворчал он. – Черт, как по‑дурацки все складывается!
– Ты о чем?
– Да вот, болтаюсь здесь и ничем не могу помочь, когда особенно нужен тебе.
– Билл, ну как можно извиняться за то, что ты просто человек! К тому же я вовсе не уверена, что ты или я можем что‑нибудь сделать. Мы ведь и так боролись до последнего. Нас просто переиграли. Может, мы просто постарели – и природа таким образом указывает нам, что наше время прошло.
Билл не засмеялся, как она рассчитывала. Вместо этого он мрачно произнес:
– Стефи… я должен кое‑что тебе сказать. Джилли, похоже, встала на сторону Сандерса.
– Я как раз приближаюсь к тому состоянию, в котором смогу признать это. А когда буду готова, сумею и ответить. Но сейчас мне нужно восстановить семью – мою настоящую семью. Ведь на протяжении всей их жизни дети страдали из‑за меня.
Билл ласково улыбнулся:
– Ты, как и прежде, все берешь на себя. Да и о каком страдании речь? Спроси Сару и Денниса. Не думаю, что они с тобой согласятся.
– А Том?
– Дай ему немного времени. Больше ничего не надо. – Он помолчал. – А теперь о делах. Ты что, действительно решила отказаться от компании?
– У меня нет выбора.
– Ты уверена?
– Я проиграла, Билл. Все кончено.
– Так не должно быть. – Он глубоко вздохнул. – У тебя еще есть шанс вернуть компанию.
– Билл…
– Это огромный, ужасный риск – ты можешь потерять все. Но шанс есть.
Стефани почувствовала слабость и тошноту:
– Зачем ты мне говоришь все это?
Билл приподнял край подушки и вытащил лист бумаги, сплошь покрытый цифрами, написанными от руки.
– Я тут сделал некоторые заметки, – невинно сказал он. – Ну а дальше уж, конечно, все зависит от тебя.
Выходя из душа в спальню, Дэн не мог понять, что его беспокоит. Следовало бы радоваться тому, что Стефани разобралась с детьми, думал он, пусть даже и получилось вое не лучшим образом. Ведь теперь у них будет больше времени заняться собой, больше времени, которое можно отдавать другим вещам. Он посмотрел на Стефани – она сидела за туалетным столиком, наводя последний лоск. Похоже, она воспринимает случившееся более или менее спокойно. Выглядит потрясающе в своем чудесном темном вечернем платье, строгость которого оттеняется жемчужным ожерельем и серьгами и смягчается алым воздушным шифоновым платком.
Но по ее рассеянному взгляду, по механическим движениям, которыми она накладывала помаду, тени, тушь, он чувствовал, что настроение у нее не лучшее. Было совершенно очевидно, что утрата прежнего положения не освободила ее от забот, с ним связанных. Наскоро вытершись и переодевшись, Дэн с беспокойством подумал: а что, если потеря «Харпер майнинг» оказалась слишком высокой ценой для Стефани? Если это действительно так, тогда его надежды на то, что отныне начнется безоблачная жизнь, – всего лишь иллюзия, и, стало быть, любые планы с самого начала обречены на провал.
А тут еще эта ее новая затея – превратить семью в рабочий инструмент, перегруппировать силы перед лицом общего противника – что из этого получится? Дэн чувствовал бы себя куда спокойнее, достанься ей более надежное сырье. Сара не вызывает сомнений, но Деннис? Как мог потомок легендарного Макса, сын Стефани, на которую всегда можно было положиться, оказаться таким предателем!
– Полагаю, Деннис собирается почтить церемонию нового спуска семейного корабля на воду? – язвительно спросил он.
– Не знаю. Вроде собирался прийти. Прошу тебя, дорогой, – она повернулась к нему на вращающемся низком стуле, – нам всем придется нелегко. Лучше, чем кто‑нибудь, я знаю, что Деннис повел себя дурно…
– Непростительно!
– Ладно… но надо же понять, что он не на шутку испугался этой истории с Томом. Его реакция была чисто эмоциональной…
– Чисто идиотской!
Она засмеялась:
– Он и сам это понимает.
– А если нет, ты все равно всегда готова простить его.
– Надеюсь. Но теперь ситуация изменилась. И мое отношение тоже изменилось, я же говорила тебе. Деннис получил все, на что он мог рассчитывать. Я хочу, чтобы он вернулся в семью, и я хочу, чтобы сегодняшний обед способствовал этому возвращению. Но если он возвращается, то как мужчина, а не как испорченный ребенок.
– Ну‑ну. – Решительный тон Стефани безотказно производил впечатление. – Ну а ты? Ты‑то что теперь собираешься делать?
– Ты хочешь сказать: всю оставшуюся жизнь? – спросила она.
– Вовсе нет…
– Благотворительность. Разве не этим занимаются женщины вроде меня в преклонном возрасте?
Он подошел к туалетному столику и обнял ее сзади.
– Я что‑то этого не замечаю. А конец «Харпер майнинг вовсе не означает конца Стефани, какой мы ее знаем и любим, – он ласково прижал ее к себе.
– А этого и не будет.
– Звучит подозрительно категорично. Ты уже продумала следующий шаг?
– Да. – Она бросила последний взгляд в зеркало и поднялась. – Следующий шаг – обед с детьми.
Но прошел почти час, а они все еще не приступали к трапезе. Допивая третий бокал, Дэн посмотрел на Стефани и Сару, которые довольно напряженно о чем‑то беседовали, и вполголоса выругался. Опять от этого Денниса одни только неприятности. Долго еще Стефани будет с этим мириться?
Как бы услышав его невысказанную мысль, Стефани поднялась.
– Больше мы Денниса не ждем, – небрежно бросила она. – Похоже, он заблудился.
Мейти, будучи в своей стихии, суетился за столом, разливая вино. Сара подняла бокал и провозгласила насмешливо:
– За отсутствующих друзей!
– Присоединяюсь, – послышался знакомый голос. – А о ком речь, я их знаю? – В комнату вошел Деннис, вертя в руках алую розу. Он подошел к Стефани, которая сидела во главе стола, положил розу рядом с ней и поцеловал в макушку. – Извините за опоздание. Там в последний момент понадобилась срочная правка в пресс‑бюллетене к предстоящему сезону. Ну мне и пришлось этим заняться.
Стефани удержалась от того, чтобы бросить на Дэна торжествующий взгляд. Она подняла бокал:
– За нас! За семью – и за будущее!
– Будущее? – с сомнением в голосе переспросила Сара.
– Да. – Стефани одарила мягкой улыбкой всех собравшихся за столом. – Думаю, нам пора снова объединиться. Я знаю, что в последнее время вам трудно пришлось со мной. Хочу попросить извинения.
Дэн покачал головой:
– Не за что. Мы все понимаем, какое испытание выпало на твою долю.
– В самом деле? – В голосе Денниса прозвучала опасная нотка.
Стефани с беспокойством обвела взглядом стол:
– Я надеюсь, это будет обед примирения.
– А после? – Денниса так легко не собьешь. – Каждый из нас пойдет своим путем и будет по‑прежнему отравлять себе жизнь, как это издавна принято у Харперов?
– Но это же совершенно необязательно! – запротестовал Дэн.
– Неужели? – Деннис криво улыбнулся. – А я думал, это у нас в крови.
– Деннис, – в