Печальный Воронеж
Отрывок из дневника
Августа Вторник 10,00 Предпортовая, 6
Позвонил Фил и сообщил, что умер Миша Аникович. Ему звонила сестра Наташа, которой сообщил об этом Николай Кузьмич Анисюткин из Института Археологии. Я тут же связался с Таней Поповой, и она подтвердила, что Миши нет в живых. Татьяна сказала, что хоронить будут в Костенках, но неизвестно когда, так как будет судмедэкспертиза.
Я позвонил Сонечке. Мы в шоке. Мне надо ехать, Фил не поедет, он неважно себя чувствует. Был в Интернете. Поездов много и билеты есть. Надо будет договориться с Крыловым на пару дней в счет отпуска.
Поезд Санкт-Петербург – Кисловодск
Еду в Воронеж. Около одиннадцати часов дня совершенно неожиданно позвонила Таня Попова и спросила, не поставить ли на Мишины похороны от нас венок. Оказалось, что похороны назначены на завтра, они ждут только Ольгу Бонч-Осмоловскую. Я в Интернете высмотрел кисловодский поезд, прибывающий в Придачу в 11 утра, выпросил у Максима дни, оставшиеся от отпуска (надо сказать, что Крылов отнесся с пониманием и отпустил без условий). В начале первого я, заняв в кассе конторы три тысячи, побежал в сторону Сони. Жена ждала меня в начале Московского шоссе (сразу «за столбом»), поменяла «симки» в телефонах и дала без звука в дорогу пять тысяч, за что я ей буду благодарен всю жизнь. Сетовала она только на то, что не может поехать со мной.
Безуспешно попытавшись купить билет в Воронеж на «Звездной» (кассы там не работают), я сразу рванул на Московский вокзал. Простоял там пол часа в очереди и купил билет в 7-й купейный вагон. Плацкартные билеты были только на прямой воронежский поезд, который приходил в 5 часов вечера. С таким временем прибытия на вокзал в Костенки можно было не ехать.
Сонечка снабдила меня самым необходимым – туалетной бумагой, ложкой и чайными пакетиками. Еще ничего не подозревая, я утром забежал в «Семью», купил к обеду хлеба, нарезку колбасы, винегрет и кусочек рыбы. А с собой у меня был чрезвычайно вкусный суп из цветной капусты, который Соня сварила пару дней назад. Суп этот с превеликим удовольствием я съел холодным.
Позвонила Танюша Попова и пообещала встретить меня в Придаче. В этом году я собирался поехать в Костенки на 40-летие своих экспедиций, но не думал, что поездка получится такой печальной.
августа Четверг 15,40 Поезд Воронеж – Санкт-Петербург
Еду домой в 1-м вагоне воронежского поезда. Раньше к бумаге было не прикоснуться – время непрерывно гнало вперед.
Вчерашний день. Приехали в Придачу в 11.03. Соседи мои – молодая семья из Питера, едущая в отпуск (к теще и маленькому сыну), занимали все внимание в купе, такие они были молодые и счастливые. Он звал ее «лапочкой», она его «котиком». Ее звали Мариной и была она похожа на Галку Онокову, только ниже ростом и возраста около 25-ти. Мальчик звался Андреем и выглядел чрезвычайно мягким и ласковым. В том же «Энерджи-Лабе» был такой же масляный мальчик, не помню, как звать.
Моя нижняя соседка ехала в Шахты к сестре. Выглядела она моей ровесницей, служила на железной дороге в Великом Новгороде и откровенно радовалась своему отпуску. Молодая пара была на редкость тупа в географии. Марина удивлялась тому, что Новгород располагается так недалеко от Питера, Андрей, читая надписи на вагонах, спрашивал: «Уренгой – это где? Что такое Копорье?» Мои познания ценились.
Большую часть времени я проводил в коридоре. Проснулся в пять утра, пил чай, стараясь не мешать спящим соседям. Выходил в Ельце в половине шестого и полчаса прогуливался по платформе в полном одиночестве.
Таня с Владом ждали меня возле касс станции Придача. Вокзала там как такового нет, только маленький бокс со стульчиками на входе, кассы дальних и пригородных поездов и торгующий сигаретами ларек. Плацкартных билетов на Питер не было, но кассирша посоветовала подойти завтра к поезду, может быть, будут.
Пока я стоял у кассы, ребята бродили поблизости в ожидании. Влад Кондауров был мрачен. Последние дни он выполнял функции водителя при жене, а быть на вторых ролях в семье ему было явно не по вкусу. Маленький Артур ходил, переваливаясь, лизал вафельный стаканчик, заглядывал в глаза взрослым, но не капризничал.
Меня усадили в «Ниву», Влад сел за руль и повез нас по Ленинградской улице по левому берегу реки в сторону Чернавского моста. Вел машину он спокойно, не торопясь, но относился к числу водителей, которые очень трепетно относятся к поведению своих коллег на дороге, постоянно комментируют, дают им остроумные характеристики. Таня эту тему активно поддерживала.
Мы с Артуром на заднем сиденье вертели головами в разные стороны. Он «бибикал» на каждый автомобиль и говорил: «Трры-ты-ты!» на каждый трактор или экскаватор. Артура мы оставили в доме бабушки на улице Ильича, которая махала рукой внуку из окна кухни на восьмом этаже. Я остался ждать ребят в тени тополя во дворе, наслаждаясь погодой после питерских дождей. Солнце уже припекало вовсю.
На правом берегу Воронежского моря мы через транспортную развязку вышли на улицу Пятницкого, по ней поднялись до Советской площади, где у Покровского собора свернули на улицу Дзержинского. Здесь, напротив Воскресенской церкви, находится дом Тани и Влада.
Там же
Липецк. Пробежался по платформе, купил сухарики. На углу улиц Гагарина и Терешковой и на автобусной остановке приценился к арбузам и дыням. Дыню обещали продать по 50 руб/кг (торпеда) или 100 р. за всю, но я не поверил.
О поездке: Ребята накормили меня завтраком, очень обильным. Там была домашняя котлета и тушеные баклажаны. Я честно все съел и нахваливал, хотя баклажаны – не самая моя любимая еда. Несмотря на уговоры, на обещанный душ и возможность поваляться на диване у телевизора, я отпросился побегать по Воронежу, благо эти места мне были хорошо знакомы и чрезвычайно нравились. Про них я написал в 2005-м году:
Застывшим лавовым потоком
Асфальт сомнет заборов ряд,
В наличниках шеренгу пыльных окон
И новоделы кованых оград.
И я, растерянный прохожий,
Устало ноги волоку,
Воронеж старый корчит рожи
Витрин зеркальных чужаку.
Все по-другому здесь немножко –
Подпорных стенок оргалит,
Растет над головой картошка,
В овраг несутся «Жигули»,
Или, испытывая клиренс,
Плывет в ухабах «Мерседес».
Вам, полагаю, и не снились
Контрасты этих чудных мест.
Нам плоский Питер экстремален
Для любознательных охот,
Где страшный символ вертикали
Для нас – подземный переход.
Пренебрегая перегрузкой
Ползу я в гору как в бреду.
Вот Муравьева, угол Крупской,
Ну, все! Я дальше не пойду!
Ребята отпустили меня неохотно, но с видимым облегчением. Это лишало их необходимости развлекать меня в течении полутора часов. Дом у них был под номером 14/16 по улице Дзержинского, а квартира № 365 (?) на пятом, последнем этаже. Я не бродил по комнатам, но кухня, прихожая и туалет были в крайне запущенном состоянии, и Влад, еще подъезжая к дому, сильно этого стеснялся. Я, конечно, похвалил их самодельную мебель на кухне, открытые шкафчики, сделанные собственными руками из подручных материалов, но не стал мучить ребят своим присутствием.
Через двор я вышел на улицу Карла Маркса и тут же наткнулся на памятник Сергею Есенину, поставленный на перекрестке с улицей Кардашова (был тут такой большевик) совсем недавно. «Принято считать, что в Воронеже поэт не бывал, но по дороге на Кавказ миновать город никак не мог…» - это фраза из Интернета. Ребята сказали, что памятник Высоцкому в Воронеже тоже есть. Влад очень критичен к Воронежу, но и Питер ему не нравится. Слишком долго прожил на Новой Земле? Не знаю, есть ли город, близкий его сердцу? По улице Кардашова, мимо памятника Есенину и скамеек, занятых опохмеляющимися бомжами, я вышел на улицу Дзержинского прямо к Воскресенской церкви, и по этой улице, прежде называвшейся, разумеется, Воскресенской, отправился вниз, к Покровскому собору.
Собор расположен на Соборной (Советской) площади, рядом с новым (лет сорок уже) зданием Драматического театра. Большую часть площади занимает громоздкий по своей архитектуре памятник Кольцову. Сам бюст, обрезанный «по самое не могу», невыразителен, как и большинство памятников Воронежа. В соборе я заказал панихиду по Мише и поставил свечи: Мише – у скорбного креста, детям – у иконы Святого Николая, Сонечке – «Семистрельной иконе Богоматери», которую я видел впервые. Что это за тема такая?
Там же
Ждем Елец. У меня в соседях пожилой мужик, весь больной, зовут Николаем. Я, конечно, его разговорил, узнал, что он бывший военный, с травмой спины. Едет в Тверь к брату. Мы поговорили о Твери, о здоровье, о городе Зубцове, его родине. Ему было приятно узнать, что я там бывал, знаю про речку Вазузу, которая через этот маленький городок протекает. А название реки я запомнил по названию ресторана, в котором обедал во время редких визитов в Зубцов по ювелирным делам. Ездил я в универмаг шесть раз в течение 1994-го года.
О поездке: Площадь я пересек по диагонали и вышел к небольшому кафе, расположенному на открытом воздухе на углу улиц 25-го Октября и Театральной. Театральная улица протянулась между старым зданием театра Драмы на проспекте революции и новым на Советской площади. Я прошел ее всю, любуясь красивыми домами, с вычурными магазинами, торгующими вещами, которые мне были совершенно не к чему, - золотом, украшениями, зонтиками (в такую жару!) и подвенечными платьями.
Свои полтора часа я использовал максимально, шел быстро, почти бежал. Добрался до старого здания театра, свернул на Карла Маркса и, пройдя мимо усеченного бюста Есенина, двинулся в сторону Каменного моста. Совсем недавно в своих дневниковых записях я упоминал этот мост в связи с традицией вешать замки на перила в знак неразрывной любви. После недавней реконструкции парапеты Каменного моста выполнены из полированного гранита, а для влюбленных рядом с мостом устроено металлическое «дерево», увешенное разнообразными замочками, ключи от которых они бросают в реку Воронеж.
Я прошел за мост до самого начала улицы Карла Маркса, которая упирается в здание Технического Университета. Улочка влево обрывисто уходила вниз, к Введенской церкви. Я даже не пытался спуститься по уходящей полого вниз улице Таранченко, в конце которой виднелись купола Воскресенской церкви. По улице К.Маркса я вернулся к Каменному мосту и по улице Дзержинского подошел к дому, где меня ждали ребята. Тут позвонила Соня, и я рассказал ей, как доехал до Воронежа и как меня встретили в Придаче.
После звонка, взглянув на часы, я вернулся к Воскресенской церкви и вошел внутрь. Во время наших прогулок с Соней по Воронежу, когда у нас не было детей и была куча свободного времени, мы заходили в эту церковь. Я хорошо помню ступени, спускающиеся в трапезную прямо с тротуара и сразу слева вход в храм. Я снова ставил свечи к иконе святого Николая и Мише у поминального креста.
Там же
За Ельцом. Купил в Ельце кусочек жареной трески и два вареных яйца. Рыбу уже съел, иначе она протухнет за ночь. А яйца подождут, могут даже детям достаться. По телефону говорил с Женей, он обрадовался тому, что я еду домой. Сосед мой Николай расхворался, сложил свою полочку, застелил постель и улегся. Я теперь мечусь по нижним полкам нашего купе, стараясь найти место, где можно делать записи.
О поездке: Около двух часов дня Кондауровы-Поповы усадили меня в свою «Ниву» и снова повезли в Придачу Здесь мы дождались анапского поезда из Петербурга. Девочек на платформе встречал я. Этим поездом приехали Ольга Бонч-Осмоловская и Алена Власова, знакомая мне по экспедиции 2009-го года. На платформе их встречала девочка из Москвы, звали ее Саша. Мы с трудом поместились на заднем сидении Владовой «Нивы», и ехали в Костенки, ожидая, что нас оштрафуют гаишники. Долго объезжали юго-западный район города по улице Грамши и сразу поехали в сторону Шилово, чтобы пересечь Дон по наплавному мосту в районе Гремячьего.
Дорога по протяженным поселкам Новогремяченскому и Гремячье показалась долгой из-за тесноты. После выхода на Острогожское шоссе пошли желтые подсолнуховые поля, знакомые лесополосы. Слева виднелась громада зернохранилища. Проехали поворот на Костенки, а вслед за ним дорогу на горнолыжную базу и поворот на Карабах. За грунтовкой, уходящей в сторону Александровки, показалась церковь с синим шатровым куполом. Таня сказала, что надо ехать к ней, мы свернули два раза налево и вскоре оказались перед небольшой церковью святой Анастасии в поселке ЦРС (центральная ремонтная станция?)