Авторитет пророка вне рамок библейского канона
Многие из нас, пытаясь приобщить (1) своих друзей - евангельских христиан - к адвентистскому пророческому наследию, сталкивались с тем, что они в лучшем случае настороженно, а в худшем - с крайним неприятием относятся к заявлениям об авторитете пророка в постбиблейские времена. Нам говорят: «Как могут адвентисты, заявляя о своей верности протестантскому наследию, исповедуя принцип Sola Scriptura – «только Писание», верить, что Бог говорил через Елену Уайт?» (2) По всей видимости, в основе подобных претензий лежат определенные богословские предпосылки, например, что дар пророчества прекратился с окончанием апостольского периода Церкви. Или: что канон Библии самодостаточен и исключителен, следовательно, считать авторитетными сочинения современного пророка, значит, нарушить принцип Sola Scriptura. Так что, отвечая на вопрос, признавать или не признавать пророческий дар Е. Уайт, необходимо начать с критического анализа данных предпосылок. Это можно сделать, внимательно изучая канонические свидетельства о пророческой активности в библейские времена и процессе формирования Писаний.
Что было раньше – пророки или Писание?
Итак, что говорит Священное Писание по поводу авторитета пророка, совершающего служение во времена, когда канон уже сформирован? В данной статье я предлагаю читателям линию аргументации, которая, далеко не будучи исчерпывающей, «окончательной» или «непогрешимой», поможет вести осмысленную дискуссию по столь деликатному вопросу. (3)
Сначала заметим, что термин Sola Scriptura не является библейским. Нам пришлось бы приложить немало усилий, доказывая с помощью Библии принцип исключительности Библии. На каком основании мы считаем наивысшим авторитетом коллекцию из 66 книг, называемую Библией? Об этом в Писании не записано ни строчки! Удивительно, но доводы в пользу исключительности и самодостаточности Писаний мы черпаем из небиблейских источников.
Какой же смысл вкладывали реформаторы в эти два слова - «только Библия»? Имелось в виду, что только Библия может быть непогрешимым мерилом веры, духовного опыта и христианского учения, какую бы нравственную, теоретическую и практическую ценность ни имели труды отцов церкви, клириков, духовных учителей, просветителей, богословов и проповедников.
Более того, реформаторы и их последователи далеко не однозначно понимали принцип Sola Scriptura. Мартин Лютер, по праву считающийся отцом Реформации, оставил апокрифические книги в своем немецком переводе Библии. (4) Тот же Лютер считал послание Иакова и Откровение Иоанна второстепенными по отношению к посланиям Павла (особенно Посланиям к Римлянам и Галатам). Такой его взгляд явился следствием предпринимавшихся во времена Реформации попыток определить «канон внутри канона», то есть, наиболее авторитетные сочинения, отражающие собственно сущность христианства.
Теперь зададимся вопросом – уместно ли, отстаивая принцип Sola Scriptura, утверждать, что вне Библии невозможно проявление высшего света? Даже Лютер не был столь категоричен. Он однажды заметил, что «авторитет Писания исключителен до тех пор, пока не будет дано последующее отчетливое и проверенное откровение». (5)
Если мы обратимся к истории и попытаемся выяснить, что служило основанием для религиозных представлений, то неизбежно столкнемся с таким фактом: на протяжении двух с половиной тысячелетий после сотворения Адама и Евы человечество не имело письменного Божьего Откровения. Но пророки – были! Например, Бог называет Авраама пророком (Быт. 20:7). Не упустите важности этого наблюдения. Писания нет, а Авраам назван пророком. В чем же коренится авторитет пророка? Исключительно в исходящем от Бога призвании быть глашатаем Его воли! Каким образом современники Авраама могли проверить подлинность его пророческого дарования? Если нет Писания, это совсем не значит, что нет Бога. Бог лично удостоверял полномочия пророка.
Но вот приходит время, и Бог повелевает Моисею записывать Его откровения (Исх. 34:27). Так было положено начало процессу создания Библии, призванной впоследствии стать великим мерилом истины. Библейские свидетельства о формировании Писаний проливают свет на вопрос авторитета пророка вне рамок канона.
Библия не всегда была в том виде, в котором мы имеем ее сегодня. После Моисея прошло не менее семнадцати столетий, прежде чем христиане получили Библию такой, какую читаем ее и мы. (6) Не говорит ли это о том, что были промежуточные мерила для оценки последующих Писаний?
Исторически Пятикнижие Моисея стало первым критерием для оценки последующих богодухновенных сочинений. Тексты Втор.13:1-5 и 18:5-22 предупреждают, что наряду с истинными пророками придут и ложные. Вопрос, „как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?" (Втор.18:21), подчеркивает важность наличия мерила.
Мы можем с уверенностью сказать, что Пятикнижие было «только Писанием» для ветхозаветных верующих и пророков (Дан.9:5-11; Ис.8:20; Мал.4:4,5 (7)). Умаляло ли это авторитет их пророческих вестей? Нет, потому что авторитет пророка коренится в авторитете призвавшего его Бога (И.Навин,1:2-5) и Божьем Слове, данном пророку для передачи современникам и грядущим поколениям жителей земли. Тогда зачем мерило, если авторитет вести никоим образом не ущемляется? Именно для того, чтобы его не ущемить!
Во-первых, мерило служит для проверки истинности пророка (этот вопрос, прежде всего, волновал современников пророка).(8)Стоило такой проверке пройти (к сожалению, нам очень мало известно о том, как проходила проверка), как пророка нужно было безоговорочно принять. Ответ израильтян Иисусу Навину примечателен в этой связи: «Все, что ни повелишь нам, сделаем, и куда ни пошлешь нас, пойдем; как слушали мы Моисея, так будем слушать и тебя: только Господь, Бог твой, да будет с тобою, как Он был с Моисеем; всякий, кто воспротивится повелению твоему и не послушает слов твоих во всем, что ты ни повелишь ему, будет предан смерти. Только будь тверд и мужествен!» (И.Навин, 1:16-18; ср. Иерем.42:1-3).
Во-вторых, превосходство мерила над последующими пророческими вестями заключается в том, что без него эти вести не имеют смысла, так как они более детально раскрывают объявленный уже план спасения и Божьи намерения на тот или иной период истории. Какой бы смысл имели Божьи призывы покаяться и обратиться к Нему, если бы Пятикнижие не говорило о завете Бога с Израилем (9), который регулировал взаимоотношения Божьего народа с его Богом? Мерило обеспечивает преемственность Божьих откровений!
В-третьих, авторитет Библии как мерила исключителен не потому, что Бог воздействовал на Моисея каким-то иным образом, чем на Елену Уайт, а потому что Библия – это совершенное откровение. В каком смысле? В Библии отражена прогрессия Божественного откровения. Мы читаем о творении, грехопадении, Божьем завете с первыми людьми, Ноевом потопе, радуге завета, Вавилонской башне, Аврааме, Исааке, Иакове, египетском рабстве, Исходе, Синае… Писание ведет нас чрез тысячелетия страстной борьбы за человека к кульминации плана спасения, высшему откровению Божественной любви – Голгофскому кресту (Евр.1:1-3). Новый Завет – это откровение о Сыне, апостольское свидетельство о Христе, истолкование Божьих спасительных деяний в свете реалий Креста и Воскресения, а также наставления апостолов, адресованные Церкви. В этом смысле никаких дополнений к Библии не нужно и быть не должно. С этой точки зрения труды Елены Уайт (как и любого другого пророка, призванного Богом после «закрытия» библейского канона), в отличие от пророческих вестей библейских авторов, ставших неотъемлемой частью канона, всегда будут иметь авторитет, подчиненный более высокому источнику. Адвентисты всегда имели такое понимание, если не на практике, то, по крайней мере, в теории. Вдохновенные вести библейских авторов и Е. Уайт имеют разное назначение и место в Божьем замысле, на что всегда нужно обращать внимание наших инаковерующих друзей.
Мы видим, что наличие мерила не ограничивало Бога в общении с человеком. Действительно, кто может лишить Бога права с течением времени снова указать Своему народу на важные истины, добавить важные детали плана спасения в новых откровениях (Кол.1:25-27; 1Пет.1:10,11)? Через весь Ветхий Завет красной нитью проходит одно послание: «Дети Мои, будьте в завете со Мною, примите Мою любовь, Мое спасение!» Много раз повторяются одни и те же призывы. Что ж, Богу решать, молчать (1Царств,3:1) или умножать слова (Иоиль,2:28,29).
Все пророки были «светом меньшим, ведущим к свету большему». Библейские пророки направляли взоры детей Божьих на Бога Завета, Его спасительные деяния и заповеди, уставы, постановления (Пятикнижие). Так понимала свое служение и Елена Уайт: «Библии уделяется мало внимания, и поэтому Господь дал меньший свет, чтобы привести людей к большему свету». (10)