- Тренировка, - ответил он, - Кстати, зовите меня просто Янис.
- Очки знакомой модели, - заметил Нолан Брайан, - Я видел такие у агентов INDEMI, военной разведки Меганезии.
- Да. Раньше я работал в INDEMI, а сейчас я в Seguranca Доминиона Моту Атауро, Северный Тимор, ассоциированного с Папуасским Фриюнионом.
Райни Кхитмай слегка вздрогнула, и Торверк Хникарсон крепко обнял ее за плечи:
- Не бойся. Мы, викинги, ничего не боимся, правильно? Мы делаем страшные глаза, оскаливаем зубы, и рычим. Ну, давай вместе!... Гррр!!!
- Хм, - Джули Лэтимер укоризненно посмотрела на Брайана. - Нол! Ну, зачем пугать ребенка?! Кстати, вы тоже хороши, Янис! Будто вы не знаете, какие истории про вас рассказывают. Я имею в виду, не лично про вас…
- Я понял, - креол развел руками, - Но мало ли о ком что рассказывают.
- Это намек? - спросил Брайан.
- Это пример, - поправил Петроу, - Без обид, ребята, ОК?
- OK, amigo, - согласилась Джули, - Мальчики, пожмите друг другу руки!
- Моя любимая женщина, - доверительно сообщил бывший сержант коммандос NSA, пожимая руку атаурскому командору, - следит, чтобы я ни с кем не подрался.
- Женщины умнее нас, - улыбаясь, ответил тот, - Будь иначе, люди бы вымерли.
- Верное замечание, - произнес Торверк Хникарсон, закуривая свою трубку.
Эппл Лек с удивленным лицом повернулась к Десембер Крузо.
- Диззи, я не понимаю. Это мужчины так шутят?
- Нет, девочка, - PR-мэйкер АГС потрепала таиландку по затылку, - ты не привыкла слышать такие утверждения, но они близки к истине.
- Замечательно! – сказал Блай, наливая кому – глинтвейн, а кому – чай, - Я предлагаю выпить за женщин, без которых человечество несомненно бы вымерло, и начать наш круглый… точнее, тройной квадратный… стол… Так… Янис, можно вопрос?
|
|
- Конечно. Любые вопросы.
- Любые? Тогда, скажите, что ждет Мулиа Эн-Нахила во Фриюнионе?
- Ну, - командор пожал плечами, - Суд решит, но крайний вариант весьма вероятен.
- Крайний вариант, - повторил Блай, - многие в Аотеароа и в Австралии считают, что склонность властей Фриюниона к таким вариантам, как при религиозных чистках на Южных Молуккских островах между Новой Гвинеей и Тимором, подает нехороший пример нашей юстиции и спецслужбам. Говорят, что жестокость бывает заразна.
- Это были не религиозные чистки, а просто война, - ответил Петроу, - Как сегодня объяснил мистер Хникарсон, исламская проблема, и христианская проблема, лишь косвенно связана с религиями. Религиозное почитание Яхве, или Аллаха, не может вызвать политических проблем. Но, если под маской религии действует авторитарная доктрина, то возникает проблема, решаемая только военно-полицейскими методами.
Иден Блай кивнул и сделал глоток глинтвейна.
- Отлично! Вы повторили аргумент Хникарсона, а я повторю аргумент Уайтмида. По смыслу и предназначению, любая религия обращена не только к почитанию Высшего Существа, но и к исправлению нравов по образцу заветов этого существа.
- А я, - вмешался Торверк, - ему ответил: если ты такой верующий, то исправляй свои нравы по какому хочешь образцу! Свои, а не мои! Но если ты хочешь исправлять мои нравы силой, то ты бандит, и папуасы будут правы, когда влепят тебе пулю в лоб! Он возразил, что общество всегда опирается на моральные образцы, и использует меры принуждения к тем, кто эти образцы игнорирует. Он даже апеллировал к принципам демократии: мол, если большинство придерживается образцов, то их надо принять. Я всегда знал, что адвокаты, это гнилые люди, но этот субъект…
|
|
- …Ты чисто его уделал, - перебила Крузо, - Я в восторге от твоего примера с комми.
- Если я правильно понял, - сказал Блай, – то суть примера в том, что люди, желающие отнять и поделить имущество богачей, всегда в большинстве. Богачей по определению меньше, чем людей со средним и малым достатком, а значит, комми правы: настоящая демократия несовместима с защитой частной собственности. Слава Ленину и Мао!
- Нет, - возразила Джули, - демократия это не только воля большинства, но и права отдельного человека, которые нельзя нарушать даже по решению большинства.
- А какие именно это права? – спросил Петроу, - И кто их установил?
Джули выразительно подняла открытые ладони вверх.
- Я не готовилась сдавать экзамен. Я помню, что есть неприкосновенность личности и жилища, свобода слова, собраний и предпринимательства… В пределах разумного…
- Вот! – Хникарсен ударил чашкой по столу, - Тут главная адвокатская закорючка, и я заранее знал эту закорючку! Где пределы? Где та область, про которую я точно могу сказать: это мое, сюда ни по решению большинства, ни по решению чиновника, никто лезть не может. В этой области я что хочу, то и делаю, и никто мне не указ! А?
- Черт! – буркнула Джули, - я-то не адвокат, а физик, я этих закорючек не знаю…
- Алло, Торвер, - встрял Брайан, - Я тебе объясняю: нет такой области! Если ситуация –край, то правительство может плюнуть вообще на все твои права, реквизировать твое имущество для нужд обороны, а тебя самого призвать в армию и послать на фронт.
|
|
- Вот! – повторил Хникарсон, - честный ответ. Эти жуткие правдивые слова не может произнести ни один адвокат. Адвокат начинает юлить как угорь, и тут вам надо точно выбрать мгновение, чтобы придавить кованым башмаком его скользкий хвост!
Иден Блай изобразил интенсивные аплодисменты.
- Сказано как у Шекспира. А если перейти с артистического языка на язык прессы?
- Тогда так, - сказал исландец, - Свободный мир это тот, в котором свобода человека ограничена лишь свободой других людей и требованиями общего благополучия.
- Это трюизм, - заметил Блай.
- Нет, черт побери! Это гениальное изобретение сделано 25 веков назад в Афинах, но используется через жопу! Первое ограничение понятно. Никто не вправе притеснять другого. Но второе ограничение… Что такое «общее благополучие»? Вот он, хвост!
- Это как красота, - весело заявила Десембер Крузо, - Я не могу объяснить словами, но точно узнаю, если увижу! Это не абстрактно и не формально, а всегда конкретно. Нет формального благополучия, как нет формальной красоты или формальной любви.
- Вот мощный ответ, - оценил Хникарсон, - И тоже честный. Но и эти слова адвокат не может произнести, потому что он получает деньги за то, что формально, по правилам юриспруденции, переходит от абстракций закона к выводам о конкретных случаях. В пропасти между этими выводами и здравым смыслом, он ловит свой заработок.
- Круто! – оценила Эппл Лек Нратонг, - Мне в жизни так не сказать!
- Дядя Торверк знает всю религию, - гордо сообщила Райни Кхитмай, - поэтому, он разобрался, что тот адвокат, из «Amnesty», жулик, который хочет всем навредить.
- Ясно, что жулик, - ответила Эппл, - Но, надо было доказать это судье и присяжным.
Иден Блай еще раз похлопал в ладоши, аплодируя двум таиландкам, одетым в яркие лыжные костюмчики и устроившимся между Хникарсоном и Диззи Крузо.
- Отлично! За нашим кругло-квадратным столом прозвучали слова о знании религии. Давайте поговорим об этом, ведь этот вопрос связан с понятием об общем благе.
- Именно так, - подтвердил исландец, - Религия дает нам понятие об идеальном благе, которое, по выражению Диззи, нельзя объяснить словами, но можно увидеть, точнее - почувствовать в ходе религиозной практики. Я напомню: Диззи говорила о красоте и любви. Религия сообщает нам нечто о Верхнем Мире языческих мифов, о Небесном образце Платона, или Божественном мире христианских представлений, или о мире Красоты и Мудрости, Айн-Соф из поучений суфиев, мусульманских философов. Это прекрасный гармоничный мир, в который можно верить или не верить. В этом едины практически все религии, хотя каждая из них представляет красоту по-своему. Так же едино и искусство. Оно представляет красоту и гармонию в разных, очень непохожих аспектах, в зависимости от стиля и от индивидуального взгляда художника.
- Но, - заметил Блай, - никто не видел артистической войны, разве что драки между молодыми поклонниками разных поп-артистов… Причем, молодые люди и без этого нашли бы повод помахать кулаками. Футбол, например… А религиозные войны и религиозный терроризм преследуют человечество чуть ли не с допотопных времен.
Исландец выразительно поднял вверх указательный палец и покачал туда-сюда.
- Религиозный терроризм, это не ураган или цунами, он не возникает из природных катаклизмов, и не преследует человечество. Он создается некоторыми преступными персонами через извращенную вивисекцию религий. Представьте себе, что я возьму замечательные гравюры Эшера и, вместо того, чтобы любоваться этими образцами архитектурно-математической и художественной мысли, потребую, чтобы все дома строились по такому образцу, а дома, построенные иначе, были снесены. И, я назначу смертную казнь за строительство не-эшеровского дома, и даже за эскиз такого дома.
- Бред, - лаконично прокомментировал Нолан Брайан.
- Шариат, - поправил его Торверк Хникарсон, - …Или иудейское Второзаконие. Или церковный катехизис. Любую религию - христианскую, мусульманскую, иудейскую, индуистскую, зороастрийскую, буддистскую, и какую угодно языческую, очень легко извратить. Сделайте из ее преданий юридические нормы, и готово. У вас получится авторитарное, деградирующее общество, в котором и правители, и простые граждане начнут превращаться в злобных и агрессивных невежественных недоумков.
- Минутку, - сказал Блай, - Давайте определимся: религии учат добру или злу?
Десембер Крузо звонко хлопнула ладонью по столу.
- Блин! Иден! Ты же был в зале суда! Это там пережевывалась двадцать раз подряд!
- Спокойно, Диззи. Я там был. Но там не было значительной части зрителей, которые сейчас смотрят наш канал. А мы хотим объяснить им, что произошло.
- А! Ну, если так, то я попробую. Религии не учат добру или злу. Религия, это форма культуры. Как живопись, музыка, поэзия, литература, кино. Религия может дать нам представление об идеальном мире. Но законодательство, это не ее функция. Делать религию источником законов, это глупость и ошибка, которая хуже преступления. Я цитировала в суде ответ Иисуса прокуратору Пилату: «Царство мое не от этого мира, иначе мои последователи вступились бы за меня». А консервативные пасторы берут пример с мулл, и хотят поправить бога. Они начинают воротить что-то такое в этом реальном мире. Берут бомбу и… Как древнегреческий моралист Прокруст. У него, по легенде, была образцовая кровать, он привязывал к ней человека, и отрубал все части, которые выступали за габариты. Он всех достал, и ему самому отрубили голову.
- Ты христианка? – спросил Блай.
- Да. Я прихожанка Народной католической церкви Океании. Но, для кругозора, я еще прочла англиканскую библию, так что знакома с разными школами христианства. По работе мне необходимо находить общий язык с людьми разных религий, и это просто интересно. Как искусство. Но, я не буду уходить в эту сторону. Главное – то, что было сказано на суде о проблеме общего блага в свободном мире. То, про что здесь начинал говорить Торверк. Он вовремя напомнил в суде, что адвокатура произошла из римско-католических университетов, где древние религиозные экстремисты путем демагогии толковали библию, притягивая ее за уши к реальной жизни. А точнее, реальную жизнь притягивали за уши к библии, как будто это не религиозная книга, а свод законов. И у мусульман есть похожие адвокаты, только по корану. Они-то и написали шариат. Эти террористы стараются всех убедить, что общее благо описано в религиозных книгах.
Иден Блай снова поаплодировал и налил всем еще глинтвейна и фруктового чая.
- Отлично! Значит, представление об общем благе нельзя брать из библии или корана. Возникает вопрос: откуда же брать это представление?
- Из жизни, - ответила она, - Как и все другие реальные представления. Я считаю, что нормальный человек не будет возражать против некоторого ограничения своих прав в случае, если ему будет понятно, для какой практической пользы это делается. Именно практической. Как правила дорожного движения. Или, как налоги, при условии, что бюджет принимается понятным образом, с открытым обсуждением, и публикацией в интернет, чтобы каждый видел, на что и в каком количестве идут наши денежки.
- Чистая прагматика и никаких общих принципов? - спросил Блай.
- Покажи мне конкретный толковый общий принцип, и обсудим, - ответила она.
- Я подумаю над этим. А сейчас, давайте еще поговорим о религии. Адвокат Уайтмид отметил: нравится нам это или нет, но исторически, в основе нашего права лежит ряд религиозных норм библии. Допустим, они в чем-то не совпадают с прагматикой. Но достаточная ли это причина, чтобы рушить все здание правовой системы? Кто может поручиться, что на месте разрушенного вырастет нечто лучшее, а не наоборот, некий псевдо-правовой монстр, вроде северокорейского государства чучхе?
- А зачем первобытные люди вылезли из пещер? – спросила Джули, - Кто тогда мог поручиться, что вокруг есть что-то лучшее, а не сплошные динозавры – людоеды? В пещерах было неплохо, с точки зрения человека, который ничего другого не видел. С позиции Уайтмида, лучше бы оставаться там, и не искать проблем на свою голову.
Торверк Хникарсон выбил свою трубку в пепельницу и, отложил ее в сторону.
- Прекрасная леди привела хороший аргумент, но теоретический. Теория, особенно та, которая построена на аналогиях, всегда спорна. Если мы объясняем зрителю, то лучше ссылаться не на теорию, а на практику. Практику можно потрогать руками. В течение этого года я побывал в Мпулу на востоке Конго-Заира, и в Меганезии. Это абсолютно разные страны, но у них есть две общих черты. Первое: и там, и там любимая система адвоката Уайтмида была полностью снесена. Второе: и там и там сейчас достаточно благополучно. Я уверен, что аналогичная ситуация в Папуасском Фриюнионе. Так что, утверждение Уайтмида о, якобы, уникальности благополучия 1-го мира, просто ложь, рассчитанная на людей, которым лень проверить.
- …И которым лень читать энциклопедию, - добавила Диззи Крузо, - Если говорить об истории правовой системы, то в ее основе никакие не библейские заповеди, а римские Законы Двенадцати Таблиц 5-го века до новой эры. Почти тысячу лет это работало без библейских элементов. Если эти элементы убрать, то с правом ничего не случится. И я могу четко сказать: нет принципиальных проблем с пониманием нашими бизнесменами законов Меганезии и их бизнесменами - наших законов. Выходит, что средневековые европейские юристы зря вплели религию в законы. Я думаю, от этого пора отказаться.
- Насколько я знаю, - заметил Блай, - АГК подал некое заявление в Верховный суд.
- Не совсем так, Иден. Наш консорциум лишь помогает Союзу секулярных гуманистов Аотеароа с продвижением их жалобы на злоупотребления религией. Они просят, чтобы Верховный суд принял вердикт, прямо запрещающей все формы давления религии на правовую и политическую систему, а также на медицину, науку и образование.
- Но это очень жесткая мера, Диззи! Я знаю, что против такого акта возражают многие христианские священники. Мусульманские священники, конечно, тоже возражают.
Десембер Крузо равнодушно пожала плечами.
- Это их проблемы. В нашей стране уже полвека действует конституционный принцип отделения религии от государства, и вопрос лишь в том, чтобы дать к этому принципу конкретные разъяснения. И прогрессивные священники многих религий поддержали инициативу секулярных гуманистов. А те экстремисты, которым религия нужна, чтобы оказывать давление на общество, окажутся на виду. Некоторые уже оказались.
- Государственная измена, - лаконично пояснил Брайан.
- Как я понимаю, - осторожно сказал Блай, - это экзотическое обвинение предъявлено лидерам Федерации исламских ассоциаций Новой Зеландии после того, как ты, Нолан, выступил перед судом со своей экспертной позицией.
- Вероятно, суд принял это к сведенью, - ответил бывший сержант спецназа NSA.
- Действительно, - вмешался командор Петроу, - Если уж вы, киви, сохраняете у себя государство, то почему бы не пользоваться понятием о государственной измене?
- Пользоваться для чего, Янис? – спросил Блай.
- Для описания субъекта, стремящегося уничтожить гуманитарный ресурс в стране.
Иден Блай сосредоточенно покивал головой и сосредоточенно произнес.
- Государственной изменой считается ведение войны против страны и народа Новой Зеландии, или присоединение к ее врагам и оказание им помощи и содействия. Это записано в наших конституционных основах. Но вы сейчас говорите о гуманитарном ресурсе, а в консервативной прессе Евросоюза и США заявляют, что наш суд вместо новозеландских законов применяет доктрину Хартии Меганезии. Доктрину ВМГС.
- Меганезия, – перебил Брайан, - Это единственная страна Запада, решившая у себя проблему исламского терроризма. Заимствовать этот антитеррористический опыт не значит заимствовать меганезийскую хартию и вообще их политическую систему.
- Меганезия, это страна Запада? – удивленно переспросил новозеландец.
- Да, - бывший американский коммандос кивнул, - В том геополитическом смысле, в котором странами Запада называют Новую Зеландию и Австралию.
- Да, но не Меганезию.
- Что тебе так удивило, Иден? – иронично поинтересовалась Крузо, - Запад есть Запад, Восток есть Восток, как писал Киплинг еще в позапрошлом веке. Прилетев, скажем, в Индонезию или Малайзию, ты испытываешь культурологические неудобства, и очень серьезные. А прилетев в Меганезию, например, в Самоа или Токелау, ты иногда даже забываешь, что находишься в другой стране. Я права, или как?
- Э… - новозеландец почесал в затылке, - А где, кстати, у нас граница с Меганезией?
- Эту границу, - сообщил Янис, - собирались провести, когда я еще учился в школе.
- Нет границы, Иден, - резюмировала она, - Три наши страны: Аотеароа, Австралия и Меганезия, живут без границ. Это ситуация для нормальных людей. Для террористов ситуация другая. Они отлично видят условную линию, за которой их ждет вот это…
Десембер Крузо выразительно чиркнула пальцем поперек своего горла.
- Ты считаешь, - спросил он, - что это надо распространить к нам и в Австралию?
- А ты считаешь, что нет? – парировала она.
…
Это же время, Меганезия, острова Элаусестере, атолл Руго.
Про любовь с первого взгляда написаны гигабайты текста, а вот про дружбу с первого взгляда – практически ничего. Но, такое бывает. Лианелла Лескамп едва увидев Чеди Арвасо, поняла: подружимся. Чеди была старшее ее менее, чем на полгода, и при этом очень похожа на каталонку, или на француженку – уроженку окситанского Лангедока. Лианелла не удержалась, и на пятой минуте знакомства спросила.
- Чеди, а твои предки, они из Тулузы или, может быть, из Монпелье?
- Разве что, очень дальние, - смуглая креолка нарисовала пальцем на песке ветвистое дерево, и ткнула в район кроны. Вот, где-то тут у меня предки из Гватемалы. Метисы индейцев с какими-то европейцами. А вот с какими... По экоистории получается, что скорее, с испанцами, чем с французами. Но где-то еще у меня предки – таитяне, это, возможно, метисы утафоа с французами. Опять же, так по экоистории. Но, если тебе реально интересно, то давай сравним мою ген-карту с кластер-модой генотени того французского района, по корреляционному критерию хи-квадрат, и узнаем точно.
- Я не поняла, – призналась Лианелла.
- Ну, - пояснила Чеди, - у каждой популяции есть своя генотень, это множество всех наборов генов. У генотени есть мода, центральная область по частоте. Если человек происходит из тех мест, то его набор генов коррелирует с этой модой.
- ОК, теперь поняла, - сказала француженка, - Но я просто так спросила, мало ли…
Чеди коротко кивнула и огляделась по сторонам.
- Если это не так важно, то давай тихо слиняем отсюда? А то сейчас Бимини выпишет кренделей своей сестренке Тиатиа, и начнет выписывать кренделей мне. Прикинь?
- За что? – спросила Лианелла.
- Давай, слиняем, а там я тебе расскажу? - предложила Чеди.
- Слиняем, это как?
- На картрэке, - креолка махнула рукой в сторону самоходной грузовой платформы – катамарана, - пройдем через центр лагуны, мимо того плавучего терминала, где две летучие сардельки, там заберем кое-какой груз, и отвезем к моту Ниаунуи, на севере атолла. Там и зависнем. Типа, мы не просто слиняли, а работали. Ага?
…
Северный островок Ниаунуи (большой кокосовый – в переводе с утафоа), был вдвое меньше, чем юго-восточный Фатамоуа, но по местным меркам тоже считался крупным куском суши: полкилометра в длину, 200 метров в ширину. Собственно, рабочая часть в процессе путешествия заняла менее минуты. На подходе к плавучему терминалу, Чеди крикнула в микрофон «Иду на Ниаунуи, у меня место под четыре двадцатки». Кто-то ответил ей «ОК». А у терминала, Чеди заглушила мотор и подождала, пока длинная поворотная стрела-манипулятор крана аккуратно положит на самоходную платформу блок-связку из четырех 20-футовых контейнеров. У пирса на Ниаунуи груз ждали двое парней в комбинезонах koala с нашивками карабинеров. Они что-то крикнули Чеди, она что-то ответила и лихо припарковала картрэк к отметке грузового причала.
- А дальше? - спросила Лианелла.
- Баста, - ответила креолка, - Это разгрузят без нас. А мы метнемся вон к той высокой пальме, упадем на хвост сержанту Вомо и ребятам. Видишь, там свежая рыба и целая корзина кокосов. Мне полезно и то и то. Тебе тоже. Типа, это всем полезно. И, я тебя познакомлю вон с тем парнем, афро. Это рядовой Тадес Амра, у него знаешь...
Чеди парой простых жестов объяснила меру сексуальных достоинств рядового Амра.
- Э… - нерешительно произнесла Лианелла, - У меня как-то нет настроения на это.
- Нет так нет, - невозмутимо ответила Чеди, - Можно просто пожрать и поболтать.
- Hei foa! – раздался сильный женский голос со стороны то самой пальмы, - В зеленом кубике-боксе на пирсе канистры с топливным спиртом. Прихватите одну с собой!
- Принято, Деркето! – крикнула в ответ Чеди, откинула крышку кубика и сообщила Лианелле, - капрал Деркето военмед из африканского корпуса. А родом она с Тонга.
- Угу, - ответила француженка, - А давай, лучше я возьму канистру.
- Беспокоишься за это? – весело спросила креолка, погладив себя по некрупному, но заметно округленному животику.
Лианелла утвердительно кивнула и, слегка напрягшись, вытащила из кубика одну из дюжины стоявших там 5-литровых синих пластиковых канистр с яркой маркировкой «alco-fuel». Чеди захлопнула крышку бокса, махнула рукой и двинулась к пальме, до которой было шагов полста. Под этой пальмой расположились трое: атлетически сложенный негр (тот самый Тадес Амра), затем, изящная девушка – мелано (военмед капрал Деркето) и парень чуть постарше, похожий то ли на индуса, то ли на латино-полинезийского метиса (по исключению легко было угадать, что это сержант Вомо). Определить военный ранг по нашивкам на униформе не получилось бы. Униформа, аккуратно свернутая, лежала на травке, а на все троих единственный кусок ткани присутствовал на теле рядового Амра, причем это была не одежда, а прямоугольник пластыря. Военмед Деркето как раз приклеивала этот пластырь ему на ребра, с левой стороны, немного ниже области сердца.
Сержант поднялся на ноги, встряхнулся, и взял из рук француженки канистру.
- Aloha. Mauru. Кстати, про тебя уже спрашивали.
- E aloha, - ответила она, - А кто спрашивал?
- Гоген с Еиао. Типа, он ответственный. Смотрит на монитор и беспокоится.
- А что беспокоиться, если Лианелла со мной? – удивилась Чеди.
- Хэх! – сержант шлепнул юную туземку ладонью по попе. – С таким начинающим дирижаблем, конечно, любой хабитант в полной безопасности.
- Пошел ты, - обиженно буркнула она и чувствительно пихнула его локтем в живот.
- Блин! Прямо по печени! А где нежность, которая должна быть свойственна…
- За дело получил, - перебила Деркето, ловко обрабатывая уже приклеенный пластырь аэрозолем из какого-то баллончика, - …гло, пихни его еще пару раз, авансом.
- Это лишнее, - Чеди покрутила головой, - У вас и так боевые потери. Тадес, как тебя угораздило?
- Долбанная рыба, - ответил афро и кивнул в сторону полуметровой тускло блестящей тушки, уже обезглавленной и выпотрошенной.
- Прикинь, - добавил Вомо, - мы нырнули порыбачить, и видим: на дне эта тварь. Она точно бы улизнула, но боец Амра придавил ее к дну собственным корпусом.
- Как на гвозди упал, - печально сообщил афро, - кто ж мог знать?
Чеди присела на корточки рядом с рыбой и хмыкнула.
- Ну, ты артист, Тадес! Это же blade-shark. У нее спинной плавник, как пила.
- Ясно. Я принял к сведенью. А она хоть вкусная?
- Вполне, - подтвердила Чеди.
- Ну, - заключил раненый боец, - тогда не так обидно.
- А как эту рыбу готовят? – поинтересовалась француженка.
- О! – сержант Вамо выпучил глаза, - Есть великий армейский метод. Смотри! Вот это, дюралевая гильза от учебного боеприпаса для 6-дюймового орудия. Туда пихают рыбу. Дальше, берем пустой бокс от пулеметных патронов, и делаем из него спиртовку. Вот, примерно, так… Дальше, накрываем частично асбестовым ковриком из комплекта для пожаротушения, и получается тот же принцип, как если запекаешь в фольге в печке.
- Шедевр военно-инженерного креатива, - поддержала Деркето, хлопнула пациента по плечу и объявила, - Первая помощь оказана, условная боеспособность восстановлена.
- Мерси, - ответил он, - Кстати, на счет креатива. У местных есть такая травка.... Нет, сержант, ты не понял. Не та, которую курят, а та, что к рыбе. Чеди наверняка знает.
- Я здесь знаю любую травку, - гордо подтвердила туземка, - И ту, которую курят, и ту, которая к рыбе, и даже летающую.
- Летающую травку, как раз, все знают, - заметила Деркето.
Лианелла пожала плечами.
- Я не поняла, это какой-то прикол?
- Может, и прикол, - сказал Вомо, - А может, и нет. Но она летает. Не вся, а только специальные листочки. Это называется: «муха-одуванчик». У первой версии листочки летали как попало, а сейчас они уже с фитэпами, и кое-что соображают.
- Они не соображают, - возразил Тадес, - Просто, у листков рефлексы, как у пчел. Они нюхают воздух и ищут, где есть сахарный сироп на халяву.
- Они не ищут, а просто летят по градиенту концентрации сахара в воздухе, - сказала Деркето, - А потом, когда наберут полную емкость сиропа, летят обратно, к стеблю, двигаясь по градиенту концентрации феромона, который вырабатывает этот стебель.
- Тогда почему они летят не к ближайшему стеблю, а к разным? – спросил Вомо.
- Ну, блин… - Деркето почесала в затылке, - Это надо прочесть статью внимательно.
- Ребята, вы не шутите? – недоверчиво спросила француженка.
- Никаких шуток, - Тадес сложил и развел ладони, - Если сержант не против, я прямо сейчас налью сироп на пленку, и мухи-одуванчики прилетят. Не сразу, но скоро.
- Валяй, - согласился Вомо, - Это точно надо показать Лианелле. А я займусь рыбой.
Афро кивнул и, выбрав место, положил там кусочек пластика, и начал капать на него густую жидкость из бутылочки. Деркето, тем временем, пояснила:
- …Все началось с прикола. Один канак сделал на пари что-то типа микро-планера с резиномотором из одного эластичного листка. Потом, кому-то пришло в голову это вырастить. Ну, ген-дизайн, все такое. А когда листки начали вырастать и летать, сразу появилась идея вырастить в них минимальные мозги и кое-какие сенсоры.
- Вот и неправда! – заявила Чеди, - Все началось не с пари, а с Ктулху! Один чел, я не помню, как по имени, нарисовал картину «Летающие цветы Ктулху».
- Ктулху, это планета около Немезиды? – уточнила Лианелла.
- Ну, - Чеди кивнула, - Про летающие цветы, по ходу, фантазия, потому что пока про Ктулху подробности неизвестны. Но идея появилась из этой картины.
- Миф, - припечатала Деркето, - То же самое рассказывают про псевдобионты. Типа, стартовая идея возникла в начале века у канадского художника из Ванкувера.
- Его имя Мартин Нарозник, - подсказал Вомо, и повернулся к Чеди, - Кто-то обещал специальную травку для рыбы, верно, гло?
Туземка кивнула и отправилась куда-то вглубь зарослей, покрывавших островок.
- Так вот, - продолжила Деркето, - этот канадец придумал fun: космические цветы, к которым кто-то еще придумал слово «псевдобионты». Эти цветы, размножающиеся машинки из молекул полимера, придуманы не для планет, а для условий открытого космоса. Цветы Нарозника утилизируют космическую пыль, газ и излучение. Но они существуют лишь в виде научной фантастики, и, при всем респекте к этому канадцу, считать его автором реализованной идеи псевдобионтов было бы некорректно.
- У этого канадца, - добавил сержант, - космические цветы с квази-мозгами, чем-то похожими на сети фитэпов. Не считать же его еще и автором идеи фитэпов!
- Я вспомнила! – объявила Лианелла, - Поэле Ваэохо Гоген говорил про космические цветы Нарозника на круглом столе на Хэллоуине в Анти-Каабе! Картинка: XXIII век. Межзвездные колонии людей, и вокруг, прямо в пространстве, огромные цветы. Как плантации, на которых растет пища и еще множество всяких полезных предметов. И Гоген говорил именно про интеллектуальные цветы – псевдобионты с фитэпами. А некоторые цветы даже с ионным двигателем. Или хотя бы с солнечным парусом.