Когда напали крылатые твари, Гиларра не послушалась приказа Гальверона и не последовала за остальными. Аукиль спал в дальней комнате, там же находился Беврон, так что в первую очередь она подумала о муже и сыне, а вовсе не о собственной безопасности. В спальне не было окон, так что чудовища не могли ворваться снаружи. Однако единственный путь в нее пролегал через зал совета, а он был заполонен монстрами. Если Гиларра не поторопится, ее родные очутятся в ловушке.
Оставив Гальверона и прочих разбираться с атакующими, Гиларра проскользнула в противоположную от выхода дверь. Она со всех ног побежала по короткому коридору, затем по лестничному пролету в спальню.
Бешено колотилось сердце. Гиларра не осмеливалась окликнуть Беврона и Аукиля, боясь привлечь внимание тварей. Впрочем, вскоре она обнаружила, что муж уже услышал шум, доносившийся из зала. Когда она ворвалась в комнату, стул просвистел в дюйме от ее головы и разлетелся, ударившись о стену.
– Гиларра! – ошеломленно воскликнул Беврон. – Я не знал, что это ты!
– Уж надеюсь. – Не было времени на пустые разговоры. – Где Аукиль? На нас напали. Нужно убираться отсюда!
– Мамочка!
Аукиль вылез из‑под кровати, путаясь в своей ночной рубашке. Мать подбежала к нему, подхватила на руки, и он засмеялся.
– А мы с папой играем в прятки, – радостно сообщил он. – Будешь с нами?
Гиларра покрепче прижала его к себе.
– Не сейчас милый. Нам нужно идти.
С ужасом прислушиваясь к шуму в зале, они заспешили по лестнице и коридору. Беврон шел впереди, вооружившись кочергой, Гиларра – следом, держа на руках сына.
Все будет хорошо, – твердила она себе. – Гальверон вытащит нас отсюда.
Но когда они дошли до двери нижнего зала, ее муж тихо вздохнул и резко остановился, так что Гиларра едва не врезалась ему в спину. Выглянув из‑за его плеча, она увидела рыжую голову Агеллы, исчезавшей в дверях, и Гальверона, бегущего за ней по пятам. Все прочие уже покинули зал, и ныне он был до отказа заполнен крылатыми демонами. Гиларру охватила дикая паника, и она не сдержала вскрика. Узкие костистые головы немедленно повернулись в их сторону. Сверкающие красные глаза разгорелись алчным огнем при виде беспомощной добычи.
Ужас парализовал Гиларру и она застыла на месте. Тело отказывалось повиноваться. Беврон тащил ее за руку, что‑то крича, но она не двинулась с места: ноги будто бы приросли к полу. Аукиль вырывался из ее крепкой хватки, рыдая от страха и боли.
Гальверон резко обернулся, и до Гиларры донеслось его проклятие. Громко крикнув, чтобы привлечь внимание чудовищ, он кинулся назад. Агелла тоже шагнула в комнату, крепко выругавшись при этом. Однорукий Флинт уже стоял рядом с ней. Кивнув Агелле, он проскользнул между семьей иерарха и атакующими. Гальверон, казалось, успевал везде; его меч, похожий на размытое серебристое сияние, косил чудовищ направо и налево.
– Скорей! – заорала Агелла. – Шевели задницей, дура! Этот крик подействовал как ушат холодной воды или добрая оплеуха. Внезапно обретя возможность двигаться, Гиларра сорвалась с места. Вместе с Бевроном, все еще волочащим ее за руку, она ринулась к двери, держась поближе к стене – как можно дальше от врагов.
Они почти успели. Только пара чудовищ до сих пор оставались в комнате, в то время как прочие были либо мертвы, либо сбегали, напуганные яростной атакой Гальверона. Но когда Беврон был уже возле двери, одна из тварей накинулась на командира и вонзила когти ему в лицо, целя в глаза. Гальверон вскрикнул и отшатнулся, выронив меч. Агелла и Флинт застыли от неожиданности, и, прежде чем они успели собраться, глупая тварь прорвалась мимо них, выхватила ребенка из рук Гиларры и ретировалась к окну. Прочие демоны, осмелев, накинулись на раненого командира, который из опасного противника теперь превратился в беспомощную жертву.
– Помоги Гальверону, – крикнула Агелла Флинту. Убегающий хищник достиг окна прежде, чем она сумела преградить ему путь. Он вскочил на подоконник, крепко сжимая в руках ревущего ребенка. Агелла замахнулась мечом, но тут же замерла, осознав, что тварь может выронить мальчика или упасть сама, погубив их обоих. Гиларра задохнулась от ужаса. Агелла рванулась вперед; пальцы ее мертвой хваткой сомкнулись на лодыжке противника.
Потеряв равновесие, тварь свалилась в комнату, погребя женщину под собой. С воплем ярости она изогнулась и повернулась лицом к Агелле, отшвырнув ребенка прочь, дабы освободить когти. Аукиль ударился головой об угол камина, и Гиларра закричала. Беврон всполошено обернулся. Кинувшись в комнату, он перескочил через кучу малу на полу и схватил сына на руки. Гиларра видела белое лицо Аукиля и его головку, бессильно свисавшую с руки отца. Жив мальчик или мертв? Комната поплыла перед, ее глазами, и она почувствовала, что падает в обморок. Отчаянным усилием воли Гиларра взяла себя в руки и побежала вон из комнаты, следом за мужем.
Звуки боя эхом носились над лестницей. На площадке стоял Фергист, беспомощно взирая на неподвижное тело сержанта Эвальда. При виде Гиларры он с облегчением вздохнул, но тут же радость сменилась ужасом, стоило ему взглянуть на обмякшее тело Аукиля.
– Он… что?..
Беврон качнул головой.
– Мне кажется, он дышит, но нам нужна помощь, и быстро.
Фергист кивнул:
– Сержанту тоже. Леди, если вы в состоянии нести своего сына, Беврон мог бы помочь мне доставить Эвальда вниз.
– Конечно.
Гиларра выхватила ребенка из рук мужа. Он показался ей слишком холодным и тяжелым…
Он поправится. Он должен. Великий Мириаль, пусть Аукиль поправится…
Тем временем все остальные пробивались наружу из комнаты. Флинт поддерживал шатающегося Гальверона. Командир крепко прижимал руки к лицу, кровь текла сквозь его пальцы. Агелла прикрывала им спину, пятясь и не сводя глаз с тварей. Лезвие меча, который она выставила перед собой, было окрашено алым. Выскочив на лестницу, Агелла захлопнула за ними дверь и прислонилась к ней спиной, силясь перевести дыхание.
– Ключ! Ключ у тебя есть? – спросила она иерарха. – Я не удержу их долго. Каждая секунда на счету.
Гиларра с трудом перекинула тяжелое тело сына на одну руку и вынула из кармана большой вычурный ключ. Она протянула его Агелле, и та немедленно повернула его в замке. Затем она обернулась к Гальверону.
– Ты что‑нибудь видишь? – напряженно спросила она. Тот покачал головой:
– Кровь залила глаза.
Он отвечал невнятно, его била дрожь. Шок, решила Агелла.
– Я тебе помогу.
Она взяла его за руку и повела вниз по лестнице. Гиларра шла следом, держа на руках неподвижное тело сына, а Беврон и Фергист замыкали процессию, неся Эвальда.
Пролетом ниже они увидели столпотворение. Несколько выходов из покоев жрецов вели на эту лестницу, и было невозможно оборонять их все. Чудовища прорвались сразу в нескольких местах, и отряд Мечей Божьих при помощи горожан, вооруженных чем попало, удерживал площадку в отчаянной попытке не допустить атакующих в переполненную людьми базилику. У Агеллы упало сердце. Проклятые твари сгрудились наверху лестницы и отрезали ее маленький отряд от солдат, не оставляя никакой возможности для бегства.
Агелла лихорадочно соображала. У нас не хватает бойцов, а те, что есть, – ранены. Мы не можем сражаться. Так как же, во имя всего святого, нам выбраться отсюда? Она не знала. Как бы ей хотелось сейчас очутиться в своей безопасной кузнице, выковывая лезвие меча, которое светилось бы слепяще‑белым от яростного жара огня… И вдруг сумасшедшая идея родилась у нее в голове.
Она обернулась к спутникам.
– Когда я скажу «бегите», – проговорила она, – вы побежите – не важно, что будет твориться вокруг. Не думайте. Не останавливайтесь. Не поддавайтесь страху. У нас только один шанс, и если вы промедлите хотя бы миг, вы умрете. Гальверон, держись за меня, я тебя вытащу. Итак, готовы?
Не дожидаясь ответа, она сняла ближайший фонарь с крюка в стене и что было сил швырнула его в самый центр группы хищников.
Хрупкий фонарь разлетелся, взорвавшись алым пламенем, горящее масло брызнуло во все стороны. Крылатые твари заверещали и заметались в огне, который охватил их тела и волокнистые волосы.
– Бегите! – взвыла Агелла.
Она набрала в грудь побольше воздуха и ринулась через огненный ад, волоча за собой Гальверона и молясь, чтобы остальным хватило духу последовать за ней. Пламя билось вокруг – обжигающее и жуткое. Она не осмеливалась вдохнуть раскаленный воздух. Ослепленная дымом, Агелла прорывалась сквозь вопящих тварей, обезумевших от ужаса и мечущихся туда‑сюда. Не обращая на них внимания, она стремилась напрямик к своей цели. Теперь все решала скорость. Правильно ли она поступила? Или же обрекла всех на гибель?..
Внезапно воздух вокруг сделался холоднее, и Агелла снова сумела вдохнуть. Чьи‑то руки прибили дымящуюся одежду и тлеющие волосы. Ее втащили в толпу обороняющихся и свели вниз по лестнице. Кончено. Агелла опустилась на верхнюю ступеньку, не обращая внимания на возникшую вокруг суету. Саднила обожженная кожа на руках и лице, каждая мышца тела ныла после отчаянной схватки в верхнем зале, но все же Агелла блаженствовала от благословенной прохлады и свежего воздуха. Никогда еще она не чувствовала себя так хорошо просто потому, что жива…
В этот момент появилась Гиларра: ее лицо было черно от сажи, волосы растрепались, она тяжело и натужно дышала. Женщина пошатывалась, сгибаясь под тяжестью ребенка, однако упорно прижимала его к груди, не позволяя никому забрать мальчика из ее рук. Иерарх повернулась к Агелле. Глаза ее пылали гневом.
– И кто из нас дура?.. – Внезапно она осеклась. – Но отважная дура. Ты спасла всех нас. Я никогда бы не осмелилась сделать то, что сделала ты.
За спиной Гиларры Беврон и Фергист пробирались сквозь толпу, неся обмякшее тело Эвальда. На площадке они положили его на пол и с облегчением выпрямили спины. Беврон подбежал к жене, и оба отправились вниз на поиски лекаря. Двое солдат подхватили неподвижного сержанта и последовали за иерархом.
Фергист подошел и тяжело осел возле Агеллы, обняв ее рукой за плечи и притянув поближе к себе.
– Сумасшедшая баба, – пробурчал он. – Агелла, ты просто невероятна. Честное слово, ты больше тянешь на мужчину, чем любой мужик, которого я когда‑либо знал, что бы у тебя там ни было между ног.
– Хм. Сомнительный комплимент…
Солдат, перепачканный кровью и копотью, едва не споткнулся о них, проходя мимо. В руках он держал связку фонарей, очевидно, снятых с крючьев внизу.
– Очистить лестницу, – приказал он. – Мы собираемся спалить этих ублюдков, и нам нужен путь для отхода. Так что не путайтесь под ногами.
– Сукин сын, – пробормотала Агелла. – Чья это была идея – использовать лампы, интересно мне знать?
– Брось. Пусть теперь сами воюют, – сказал ей Фергист. – Мы неплохо потрудились, как мне кажется. Пора немного передохнуть.
– Ты прав.
Агелла прислонилась к его плечу, на несколько секунд позволив себе расслабиться, а затем порывисто поднялась на ноги. Вместе, держась за руки, они побрели вниз по сумрачной лестнице. За спиной послышался треск разбитого стекла и рев пламени. Пахнуло жаром, и сверху донесся вопль боли и ярости.
– Ну не идиоты ли? – фыркнула она. – Надеюсь, кто‑нибудь из них придумал план обороны. Мы ведь не сможем использовать все лампы базилики, а огонь удержит тварей наверху, только пока будет гореть. Хотелось бы мне знать, сумеем ли мы…
– О, только не ты, Агелла, – перебил Фергист. – Позволь кому‑нибудь другому повоевать – просто для разнообразия. Это не твои проблемы, по крайней мере пока ты не отдохнешь.
– Может, ты и прав, – отозвалась Агелла. – Во имя Мириаля, я совсем позабыла! Что там с беднягой Эвальдом? Жив ли он еще?
Конюший пожал плечами:
– Был жив перед тем, как мы прыгнули в огонь, так я думаю. Ему распороли живот, и выглядело это премерзко. Остается только молиться. Он крепкий старый вояка, в конце концов. А как ребенок?
– Кто ж его знает. Мамаша не выпускала его ни на мину поэтому никому не удалось посмотреть, что с ним. Фергист покачал головой:
– Когда он ударился головой, звук был еще тот. Но если у него остался хоть шанс, я уверен, что Кайта вытащит его. Она чертовски хороша в своем деле.
– Лучше бы ты оказался прав. Теперь на нее опять свалится работенка. И бедняга Гальверон тоже ранен, а он нужен нам более, чем кто‑либо другой. Он прирожденный лидер. Один бог знает, что там у него с левым глазом. Он не дал мне взглянуть…
Фергист и Агелла спустились по лестнице, проложив себе путь в толпе взбудораженных людей, и вступили в светлую, просторную базилику. Не успели они сделать и нескольких шагов, как к ним подскочил взъерошенный Телимон.
– Куиллер с вами? – спросил он, мертвой хваткой вцепившись в руку Фергиста. – Ведь он с вами, да? Да?
Конюший покачал головой:
– Мне жаль, Телимон. Мне жаль более, чем можно выразить словами. Но твари добрались до твоего брата. Мы видели его. Сомнений быть не могло.
Круглое лицо маленького человека помертвело.
– Я думал, Куиллер возле меня, – прошептал он. – Я был абсолютно уверен… Там был такой ужас и ад кромешный, и нам пришлось так быстро бежать, когда появились эти создания… – Из его груди вырвалось рыдание. – Я ударился в панику, да. Но если бы я только на миг понял, что его нет рядом, я бы вернулся за ним – твари там или нет. Но я прибежал сюда, и Мечи Божьи не пустили меня назад. А теперь вы говорите, что он умер…
– Мне жаль, – беспомощно повторил Фергист. – Если мы можем хоть что‑нибудь сделать…
Но Телимон уже не слушал его. Он слепо проталкивался обратно через толпу, содрогаясь от рыданий, и люди отступали, чтобы дать ему дорогу.
Агелла глубоко вдохнула, силясь проглотить ставший в горле ком. Сейчас не время плакать. В любом случае они не сумеют помочь Телимону. Ему придется найти возможность преодолеть горе.
– Куда поместили раненых? – спросила она у какой‑то женщины, надеясь, что какое‑нибудь полезное занятие отвлечет ее от горя маленького человечка.
– В нижнюю караулку.
Женщина в изумлении взирала на окровавленную и растрепанную Агеллу.
Более не обращая на нее внимания, Агелла повернулась к Фергисту. Она посмотрела в сторону караулки и покачала головой.
– Если бы только у нас было побольше умелых лекарей! Кайте не справиться одной.
Конюший мрачно кивнул:
– Эх. Она не может разорваться, а у нас трое тяжелораненых одновременно. Не исключено, что ей придется сделать тяжкий выбор…
Кайта была в отчаянии. Если б хоть кто‑нибудь из опытных лекарей остался в живых! Ей нужно было успеть всюду одновременно. Целительница посмотрела на то, что твари сделали с животом Эвальда, и закусила губу. Сержант потерял огромное количество крови, кишки его были разодраны, и один Мириаль знает, какая зараза на когтях проклятых тварей. Она подозвала к себе Шелона, красивого молодого человека, который, по ее мнению, был лучшим из выживших лекарей. Тот глянул на раны Эвальда и тихо присвистнул.
– Святой Мириаль, какой кошмар! Ты в самом деле полагаешь, что сумеешь его вытащить?
– Не знаю. Но я собираюсь чертовски хорошо потрудиться, чтобы сделать это.
Кайта устала от смертей. Слишком уж часто они происходили в последнее время. И потом, ей нравился Эвальд. Он был хорошим человеком: добрым, прямым и отважным. В подобных людях они сейчас так отчаянно нуждались. Сержант был одним из тех, кто пришел сообщить ей о смерти Эви, и Кайте было не позабыть его тепла и участия в ту кошмарную ночь…
– Следи за его дыханием и сердцебиением и смотри, чтобы не возобновилось кровотечение, пока я буду шить, – сказала она ассистенту.
– Пока что он без сознания. Но может, лучше дать ему какой‑нибудь препарат, чтобы он не пришел в себя раньше времени? – спросил Шелон.
Кайта покачала головой:
– Я не решусь. Это ослабит его организм, а он должен бороться, чтобы выжить.
Сержант лежал на столе в караулке. Командующий Мечами Божьими сидел рядом, прижав к лицу лоскут ткани. Он отказался от забот Кайты до тех пор, пока та не сделает все возможное для его товарища. Эвальд при смерти, и ему требуется неотложная помощь – иначе для него не оставалось надежды. Кайта не могла с этим спорить, однако настояла, чтобы Шелон осмотрел раны. Молодой лекарь выяснил, что оба глаза остались в целости, однако тварь располосовала Гальверону лицо, разодрав лоб и скулу. Окровавленные клочья кожи болтались, обнажая кость. Раны были весьма болезненными, но Гальверон был счастлив узнать, что зрение осталось при нем, и полагал, что легко отделался. Кайта намеревалась зашить его раны, когда для этого будет время, но сейчас ее больше беспокоил сержант, чья жизнь висела на волоске.
– Как он? – взволнованно спросил Гальверон. Кайта мельком взглянула на него.
– Я промою рану и залатаю ее, как сумею. – Она уже делала это, отвечая Гальверону. – Но ты, должно быть, и раньше видел солдат, раненных подобным образом. И сам можешь прикинуть его шансы…
Гальверон тяжко вздохнул.
– Я очень уважаю его, – мягко сказал он. – Эвальд был мне как отец, с тех самых пор как я вступил в ряды Мечей Божьих.
– Тогда помолись за него, – ответила Кайта. – Не знаю принесет ли это хоть какую‑то пользу, но сейчас ему понадобится любая помощь, которую мы только сможем оказать.
– Помолюсь, – пообещал Гальверон. – Хотя я гораздо больше верю в твои умения.
В этот момент появилась Гиларра, сопровождаемая Бевроном. Она кинулась к Кайте и сунула сына ей в руки.
– Это Аукиль. Он ударился головой и никак не очнется. Пожалуйста, ты должна сейчас же его осмотреть.
Целительница покачала головой. Она уже начала зашивать живот Эвальда, осторожно укладывая на место вываленные кишки, и не осмеливалась даже на миг оторваться от своего сложного дела.
– Прости, – сказала она, – но этот человек из последних сил цепляется за жизнь. Сейчас я не могу оставить его, иначе он наверняка умрет. Мой ассистент осмотрит мальчика, а я займусь им, как только смогу.
– Но Аукиль тоже может умереть! Ты должна осмотреть его! Сейчас же!
Кайта не могла оторвать глаз от иглы и не видела лица иерарха, но ее высокий истеричный голос острым жалом впивался в мозг.
Просто отлично. Только этого мне сейчас не хватало.
– Мне очень жаль, – мягко повторила Кайта, – но я не могу отвлечься.
Она говорила, а ее быстрые пальцы не останавливались ни на миг, латая страшные раны Эвальда. А еще Кайта знала – в глубине души, – что он безнадежен. Старик потерял слишком много крови и в рану глубоко проникло заражение.
Брось это дело, – твердил голос у нее в голове. – Ты знаешь, что надежды нет. Где твой здравый смысл? Почему бы не прекратить его страдания? Ты можешь сделать это прямо сейчас – незаметно и безболезненно для него. Тебя ждет Гальверон. Тебя ждет ребенок иерарха…
И эхом ее мыслей зазвучал голос Гиларры.
– Что за глупость?! Этот человек умрет в любом случае.
Кайта потеряла терпение.
– То же самое может случиться с твоим ребенком, очень даже вероятно, – бросила она, – если ты не прекратишь размахивать им и не позволишь кому‑нибудь его осмотреть.
– Как ты смеешь?! – На этот раз вступил Беврон.
О уйдите, ради всего святого! – взмолилась про себя Кайта. – Я могу вас понять, я сочувствую вам, но сейчас, пожалуйста, отстаньте от меня!
Гальверон пришел ей на помощь.
– Леди, я знаю, что вы не произнесли бы подобных слов, если б не были вне себя от беспокойства, – сказал он мягко. – Я знаю, вы не хотите, чтобы смерть Эвальда была на вашей совести. Кайта окажет вам помощь, как только освободится. Она вас не бросит.
Голос его звучал очень спокойно, но удар достиг цели. Краем глаза Кайта заметила, что Гиларра отступила, и услышала ее сдавленные рыдания. Ее сердце сжалось от жалости к обезумевшей женщине. Она уже корила себя за резкие слова. Кайта повысила голос, разом перекрыв царящий в комнате шум.
– Америс, пожалуйста, проводи иерарха. Я займусь ребенком, как только освобожусь.
…А затем она подняла глаза и встретила взгляд Гальверона. Он по‑прежнему сидел возле Эвальда, крепко держа одной рукой его бледную кисть, а другой все еще прикрывая истерзанное лицо. Командир коротко кивнул ей.
– Спасибо тебе, – сказал он мягко.
– Спасибо тебе, – ответила она.
Когда было сделано все возможное, Кайта, пошатываясь от усталости, смыла с рук кровь. Эвальд до сих пор был жив, хотя это казалось чудом. Сержанта перенесли на одну из кроватей, и Гальверон сел подле, все еще держа его за руку. Его губы шевелились, словно он что‑то неслышно шептал. Сперва Кайта решила, что это молитва, но, подойдя поближе, она поняла, что он разговаривает с Эвальдом, рассказывая ему, чем закончилась схватка и как хорошо потрудилась Кайта, зашивая его, так что скоро он вновь встанет на ноги. Когда целительница приблизилась, Гальверон виновато поднял глаза.
– Я правильно поступаю, когда говорю с ним? – спросил он. – Может быть, мне лучше оставить его в покое?
– Я думаю, ты все делаешь верно, – сказала она. – Сейчас ему нужно все, что поможет поддержать его жизнь. Все – без исключения…
Гальверон отвернулся.
– У него немного шансов, так ведь?
– Да, – откровенно ответила Кайта. – Но я не собираюсь сдаться без боя. Теперь давай‑ка займемся твоим лицом.
– Нет. – Гальверон помотал головой. – Ты нужна иерарху. Мы оба обещали ей, что ты поможешь ее ребенку…
Впрочем, тут же выяснилось, что Америс, юная помощница Кайты, уже взяла ситуацию под контроль.
– С ним все в порядке, – заявила она. – Похоже, череп не поврежден, хотя несколько дней у мальчика будут сильные головные боли. Он недавно пришел в себя и теперь уснул.
– Слава Мириалю!
Она выбрала Эвальда и не ошиблась. И, конечно, Гиларра поймет, что погорячилась… Однако когда Кайта разыскала иерарха, та не сказала ей ни слова: лишь холодно посмотрела и удалилась.
Надеюсь, все образуется само собой, когда ребенок поправится…
Силясь прогнать с души раздражение и неприятный осадок, Кайта вернулась к Гальверону.
– А теперь, – сказала она строго, – больше никаких отговорок. Покажи‑ка лицо. Если хочешь сохранить свою красоту, больше не стоит откладывать…