– Оцени, – проворчал он Гарклу между заклинаниями.
– А как насчет Бигби, – парировал Гаркл, – слышал о нем?
Робийярд побледнел, несмотря на впечатляющую демонстрацию своего могущества. Разумеется, он знал о Бигби! Это был один из самых могущественных чародеев всех времен и миров.
Заклинание Гаркла породило гигантскую прозрачную руку. Она парила в воздухе неподалеку от первой ямы Робийярда, который с завистью рассматривал произведение своего соперника. Три пальца руки были вытянуты и указывали в сторону ямы, указательный и большой пальцы образовывали кольцо.
– Я усовершенствовал заклинание Бигби, – похвастался Гаркл. В этот момент между ямой и рукой появился зомби.
– Заправляй! – скомандовал Гаркл, и указательный палец руки щелкнул монстра по голове и отправил его в яму. Гаркл обернулся к Робийярду с самодовольной ухмылкой. – Щелкающие Пальцы Бигби, – пояснил он. Затем Гаркл вновь сосредоточился на руке, и она, повинуясь его воле, заскользила над берегом, «заправляя» зомби всякий раз, как они оказывались рядом.
Робийярд не знал, что делать: протестовать или стонать от смеха. Этот Гарпелл был хорош, вынужден был признать он, очень хорош. Но Робийярд не собирался сдаваться. Он извлек бриллиант, драгоценный камень, который обошелся ему больше чем в тысячу золотых монет.
– Отилук, – вызывающе сказал он, называя имя еще одного легендарного и могущественного чародея, труды которого были краеугольным камнем в обучении волшебника. Теперь настал черед Гаркла побледнеть, ибо он мало знал о легендарном Отилуке.
Посмотрев на бриллиант, а затем на быстро тающие ряды монстров, Робийярд решил, что игра не стоит свеч. Он щелкнул пальцами, убрал бриллиант в карман и вместо него извлек тонкую хрустальную пластинку.
– Отилук, – сказал он опять, выбрав более дешевый вариант того же заклинания. Тут же прибрежные воды покрылись толстым слоем льда, который сковал всех монстров, не успевших выбраться на сушу.
– Здорово! – признал Гаркл, и Робийярд с громким хлопком соединил руки над головой в жесте превосходства, празднуя свою победу как над зомби, так и над Гарклом. Заклинания очистили от врагов весь берег, так что битва закончилась.
Но Гаркл не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за Робийярдом. Он посмотрел на монстров, вмерзших в лед, затем бросил сердитый взгляд на кудесника и, не торопясь, достал из кармана керамическую фляжку.
– Супердоблесть, – пояснил он. – Ты, может быть, слышал о Тэнзере?
– О да, – сказал Робийярд, помедлив. – Разумеется, безумный Тэнзер.
Глаза Робийярда округлились, когда он подумал о возможных последствиях. Самое знаменитое заклинание Тэнзера, как говорили, на некоторое время превращало чародея в воина – в яростного воина!
– Не надо Тэнзера! – завопил Робийярд, сбивая Гаркла с ног и прижимая его к земле, прежде чем тот успел откупорить фляжку со снадобьем. – Помогите мне! – попросил Робийярд, и все остальные тут же подскочили к нему. Таким образом, и сражение с монстрами, и состязание чародеев было завершено.
Дюдермонт объявил, что пора двигаться дальше.
Дзирт помахал Кэтти‑бри и вышел вперед, готовый отправиться в путь немедленно. Но девушка несколько задержалась. Она прислушивалась к продолжающемуся, теперь уже дружелюбному, разговору кудесников. Главным образом она наблюдала за Робийярдом, который казался оживленным и счастливым, как никогда. Может быть, Гаркл Гарпелл действительно оказывает на него положительное воздействие, подумала она.
– Да, то копательное заклинание здорово сработало вместе с моим вариантом Бигби, – услышала она слова Гаркла. – Ты должен меня научить этому. Мой кузен Биддерду – оборотень, у него есть привычка закапывать все во дворе: кости, палочки и тому подобное. И копательное заклинание поможет мне получить обратно…
Кэтти‑бри покачала головой и поспешила вперед, чтобы догнать Дзирта, но тут же резко остановилась и посмотрела назад, на шлюпку. В ней оставался Данкин Высокая Мачта. Кэтти‑бри позвала остальных, и они все вернулись к шлюпке.
– Я хочу обратно на корабль, – мрачно сказал Данкин. – Один из чародеев может доставить меня туда.
Говоря это, он так сильно стиснул руками скамью, на которой сидел, что побелели суставы пальцев на обеих руках.
– Пойдем! – сказал Дзирт.
Данкин не двигался.
– Тебе выпала редкая возможность стать свидетелем того, что мало кто видел, – сказал дроу. Говоря это, он вытащил фигурку пантеры и бросил ее на песок.
– Ты знаешь о Каэрвиче больше, чем кто‑либо другой на борту «Морской феи», – добавил Дюдермонт. – Твои знания нужны нам.
– Я мало что знаю, – резко ответил Данкин.
– Но все же больше, чем кто‑либо другой, – настаивал Дюдермонт.
– За твою помощь тебя ожидает награда, – продолжал Дзирт, и глаза Данкина на мгновение наполнились радостью – пока дроу не объяснил, что он имел в виду под словом «награда». – Кто знает, какое приключение ожидает нас там? – взволнованно сказал Дзирт. – Кто знает, какие тайны могут нам открыться?
– Приключение? – недоверчиво спросил Данкин, глядя на следы бойни, учиненной на берегу, и на многочисленных зомби, замороженных в прибрежных водах. – Награда? – добавил он с усмешкой. – Наказание, это более вероятно, хотя я и не причинил вам вреда, никому из вас!
– Мы здесь для того, чтобы открыть тайну, – молвил Дзирт так, как будто это должно было успокоить Данкина. – Для того чтобы узнать! Для того чтобы жить, открывая тайны мира, находящегося вокруг нас!
– Да кому это интересно? – резко оборвал его Данкин, которому явно были чужды возвышенные идеи дроу.
Вэйлан Майканти, вдохновленный словами Дзирта, решил покончить с жалобами коротышки. Он подошел к борту шлюпки, оторвал руки Данкина от скамьи и выволок его на песок.
– Я мог бы сделать это изящнее, – сухо заметил Робийярд.
– И Тэнзер – тоже, – добавил Гаркл.
– Не надо никакого Тэнзера, – оборвал его Робийярд.
– Не надо Тэнзера?
– Не надо, – повторил Робийярд подчеркнуто спокойным тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.
Лицо Гаркла выразило откровенное недовольство, но он промолчал.
– Поберегите ваше волшебство, – сказал Вэйлан обоим магам. – Оно нам еще понадобится.
Данкин продолжал ныть, но Дзирт оборвал его, сказав:
– Когда со всем этим будет покончено, ты сможешь поразить своими рассказами любого, кто появится в Минтарне.
Казалось, это несколько успокоило коротышку, но только до тех пор, пока Кэтти‑бри не добавила:
– Если останешься в живых, конечно.
Невинно улыбнувшись в ответ на сердитые взгляды Дзирта и Дюдермонта, девушка тут же отвернулась.
– Я все расскажу Его Тиранству, – угрожал Данкин, но его уже никто не слушал.
Дзирт вызвал Гвенвивар, и, когда пантера появилась на берегу, все искатели приключений собрались вокруг Дюдермонта. Капитан набросал на песке очертания острова, обозначив крестиком берег, на котором они высадились, и другим таким же знаком, за его пределами, – местонахождение «Морской феи».
– Есть идеи? – спросил он, глядя главным образом на Данкина.
– Я слышал, что люди говорили о ведьме из Пещеры Плача, – робко сказал коротышка.
– Пещеры могут быть вдоль берега, – рассуждала Кэтти‑бри. – Или здесь, повыше. – Она указала на рисунке Дюдермонта то место, где находилась единственная гора – низкий конус, составлявший основу острова Каэрвич.
– Пожалуй, стоит поискать в глубине острова, прежде чем снова выходить в море, – заключил капитан, бросив взгляд на замороженных монстров, убедительно напоминавших об опасностях, которые поджидали их на берегу Каэрвича.
Они двинулись в путь, к центру острова, сквозь неожиданно густые заросли низкого кустарника и огромных папоротников. Как только они оставили позади открытое прибрежное пространство, их оглушили разнообразные звуки: пение и посвист экзотических птиц, хриплые воющие крики, которых никто из них никогда прежде не слышал. Дзирт и Гвенвивар беззвучно исчезли в зарослях, выполняя обязанности дозорных. Увидев это, Данкин, которому очень не понравилось то, что окружавшая его группа уменьшилась, издал жалобный стон. Кэтти‑бри усмехнулась: знал бы он, насколько безопаснее было их путешествие, когда вокруг рыскали Дзирт и пантера.
Они провели в поисках более часа, а затем сделали перерыв, остановившись на небольшой лужайке на полпути к вершине горы. Дзирт отправил Гвенвивар вперед, полагая, что пантера сможет осмотреть во время их отдыха большее пространство, чем все они до конца дня.
– Мы спустимся вниз по обратной стороне конуса, затем двинемся на юг, по кругу, и вернемся к шлюпке, – объяснил Дюдермонт. – После этого – вверх на гору, затем вниз и на север.
– Мы могли уже пройти рядом с пещерой, не заметив ее, – проворчал Робийярд. Все они понимали, что он прав: заросли были очень густыми и темными, да к тому же туман по‑прежнему оставался плотным.
– Ну, возможно, два наших чародея могли бы тут пригодиться, – сказал с сарказмом Дюдермонт. – Если бы они не растратили свои силы, доказывая, кто из них искуснее.
– Там ведь были враги, которых нужно было уничтожить, – запротестовал Гаркл.
– Я бы могла уложить их с помощью лука, – сказала Кэтти‑бри.
– И потратила бы все стрелы, – парировал Гаркл, полагая, что он загнал ее в тупик. Но остальные знали, что колчан Кэтти‑бри заколдован.
– У меня никогда не кончаются стрелы, – заметила девушка, и Гаркл так и сел, где стоял.
Этот разговор прервал Дзирт, который неожиданно вскочил на ноги и устремил взгляд в джунгли. Его рука опустилась в мешочек, в котором лежала фигурка из оникса.
Кэтти‑бри также поднялась, сняв с плеча Тулмарил, за ней последовали остальные.
– Гвенвивар? – спросила девушка.
Дзирт кивнул. Что‑то случилось с пантерой, но он не понимал что. Интуитивно он извлек фигурку, положил ее на землю и снова позвал свою подругу. Мгновением позже появилось облачко серого тумана, которое затем превратилось в пантеру. Гвенвивар нервно и безостановочно ходила около дроу.
– А их что, две? – спросил Данкин.
– Это та же пантера, – объяснила Кэтти‑бри. – Что‑то отправило Гвен домой.
Дзирт кивнул и посмотрел на Дюдермонта.
– Гвенвивар могла бы найти это «что‑то» вновь, – заключил он.
Они снялись с места, следуя за пантерой сквозь джунгли. Вскоре они достигли северных склонов горы и за толстым занавесом кустарника обнаружили темную нору. Дзирт вопросительно посмотрел на Гвенвивар, но пантера явно не собиралась входить туда.
– Я отправляюсь назад к лодке, – заявил Данкин. Он сделал было шаг в сторону, но Робийярд, которому надоели его глупости, извлек палочку и, не говоря ни слова, наставил ее на Данкина. Коротышка вернулся ко входу в пещеру.
Дзирт приблизился к пантере. Почему Гвенвивар не хочет входить в пещеру, он ведь знал, что она ничего не боится. Может быть, на это место было наложено заклятие, которое мешало ей? Решив, что так оно и есть, Дзирт обнажил Сверкающий Клинок, который, как обычно, засветился яркой голубизной, и жестом попросил друзей обождать. Он проскользнул за кустарниковый занавес, выждал несколько мгновений, пока его глаза не привыкли к глубокому сумраку, и вошел в пещеру.
Свет Сверкающего Клинка погас. Дзирт резко нырнул в сторону, под защиту огромного валуна, осознав, что движется не так быстро, как ожидал. Его магические ножные браслеты явно не помогали ему.
– Здесь не действует магия, – сказал он, и ему стало понятно, почему Гвенвивар не хотела входить в пещеру. Дроу повернулся и обнаружил, что его нетерпеливые друзья уже недалеко от него. На лицах обоих чародеев отражалось недоумение. Кэтти‑бри прищурилась в полумраке, одной рукой трогая ставший вдруг бесполезным кулон в виде кошачьего глаза, который висел у нее на лбу.
– Я забыл все свои заклинания, – громко сказал Гаркл, и его голос разнесся эхом по большой пещере. Робийярд прикрыл рот Гаркла ладонью.
– Ш‑ш‑ш‑ш! – прошипел более спокойный чародей. Однако мгновением позже, когда он переварил то, что сказал Гаркл, он взревел: – И я тоже! – и тут же зажал рукой уже свой рот.
– Здесь нет магии, – сказал им Дзирт. – Вот почему Гвенвивар не смогла войти.
– Может быть, это и отправило кошку домой, – добавила Кэтти‑бри.
Разговор внезапно прекратился, все головы повернулись в сторону входа. В пещеру вошел Вэйлан, держа над головой ярко горящий, наскоро изготовленный факел.
– Я не пойду в пещеру вслепую, – пояснил молодой моряк. Никто и не возражал. Они отошли от входа всего лишь на несколько футов и почувствовали в царившем здесь полумраке, что их окружало большое пространство. В пещере было прохладно. Казалось, что липкий влажный воздух острова не проникал сюда.
По мере того как они продвигались вперед, становилось ясно, что чувства их не обманывали. Пещера была большой, почти овальной формы, порядка сотни футов в самом широком месте. Пол ее был очень неровным, а свисавшие с потолка гигантские сталактиты отнюдь не добавляли морякам приятных ощущений.
Дзирт хотел уже было предложить методично исследовать пещеру, когда царившая в ней тишина была неожиданно нарушена каким‑то странным, кудахтающим голосом.
– Кто хочет видеть меня? – донеслось из грота, который находился на дюжину футов выше того уровня, на котором стояли сейчас путешественники. Все как один устремили свои взгляды в ту сторону, пытаясь разглядеть в темноте хоть что‑нибудь. Кэтти‑бри покрепче сжала Тулмарил, думая о том, насколько эффективным окажется лук, лишенный своего волшебства.
Данкин направился к выходу, но путь ему преградила палочка Робийярда, хотя взгляд чародея не отрывался от грота, из которого донесся голос. Коротышка ненадолго заколебался, но затем понял, что Робийярд не властен над ним в этой пещере.
– Кто хочет видеть меня? – вновь прозвучал тот же вопрос.
В этот момент Данкин прорвался сквозь кустарниковый занавес у выхода.
– Пусть уходит, – сказал Дюдермонт. Капитан взял у Вэйлана факел и медленно двинулся вперед, остальные следовали за ним. Дзирт, как всегда настороже, скользнул в тень, которую отбрасывала боковая стена.
Вопрос прозвучал в третий раз, с теми же заученными интонациями, как будто ведьма привыкла к визитам моряков. Наконец она показалась им, появившись между валунами. Старая, даже древняя, в ветхом черном одеянии. Она тяжело опиралась на короткий блестящий посох. Широко открытый рот позволял увидеть ее единственный желтый зуб. Казалось, что ведьма дышала с большим трудом, а тусклые глаза ее не мигали.
– Кто взвалит на себя бремя знания? – спросила она, повернув голову в сторону отважных пришельцев, и, выдержав короткую паузу, захихикала.
Дюдермонт поднял руку, жестом призвав остальных остановиться, и смело вышел вперед.
– Я, – объявил он. – Я – Дюдермонт с «Морской феи», прибыл на Каэрвич…
– Вернись! – крикнула ему ведьма столь яростно, что капитан отступил на шаг, прежде чем успел осознать, что он делает. Кэтти‑бри чуть сильнее натянула свой лук, но держала его низко.
– Это не для тебя и ни для кого из людей, – пояснила ведьма. Все взгляды устремились туда, где в тени скалы замер Дзирт. – Это для двоих, и только для двоих, – продолжала колдунья, ее квакающий голос звучал ритмично, как если бы она декламировала эпическую поэму. – Ни для кого из людей и ни для кого из мужчин, чья кожа темнеет под светом солнца.
Плечи Дзирта поникли: обращение было слишком очевидным. Мгновением позже он посмотрел на Кэтти‑бри, которая казалась столь же подавленной, как и он, внезапно поняв, что все это касалось только Дзирта. Дюдермонта чуть не убили в Глубоководье, «Морская фея» и ее команда были в опасности, в тысяче миль от родных берегов, и все это – из‑за его наследия.
Вложив клинки в ножны, Дзирт прошел мимо изумленного капитана и встал перед слепой ведьмой. Рядом встала Кэтти‑бри.
– Мои приветствия, отступник Даэрмон Н'а'шезбернон, – молвила слепая колдунья, упоминая древнюю фамилию Дзирта, которую мало кто знал за пределами Мензоберранзана. – И тебе, дочь дворфа, что метнула величайшее из копий!
Последняя фраза несколько смутила обоих на мгновение, пока они не поняли, что ведьма, должно быть, говорила о сталактите, который обрушила Кэтти‑бри: огромное «копье» пронзило купол святилища дворца Бэнр! Это касалось их обоих, было связано с прошлым Дзирта, с врагами, которые, как они думали, остались где‑то позади.
Слепая колдунья жестом предложила им подойти поближе. Собравшись с мужеством, они повиновались, остановившись футах в десяти от уродливой старухи, которая находилась несколько выше их, что добавляло ей внушительности. С огромным усилием ведьма попыталась расправить плечи и выпрямиться, уставившись своими незрячими глазами в глаза Дзирта До'Урдена.
Затем она продекламировала, четко и размеренно, то, что ей велено было сказать:
– Туда не попадешь случайно, туда идут по доброй воле,
по той проторенной дороге шел призрак твоего отца.
Предавший Ллос, тебя разыщет тот, о котором позабыл ты,
чья ненависть к тебе сильнее, чем всех твоих земных врагов.
Паденьем Дома и паденьем копья, что пробивает купол,
Паучьей Королевы гордость была навек уязвлена.
Что ж, Дзирт До'Урден, час расплаты настал, тебе вонзилась в сердце
игла, которую не спрячешь под ткань дорожного плаща.
О, сын отступника, отступник, – прими на бой последний вызов!
Он для тебя кольцо златое, его не сможешь не принять.
Но лишь тогда на битву выйдешь, когда из вихрей мрачной Бездны
Освободишь своей рукою созданье, запертое там.
Он был дарован Ллос, но ею тому уступлен, кто безмерно
грешил и потаенным следом кого отныне ты пойдешь.
Он отдан для того, отступник, чтоб ты пошел по той дороге,
где ждут тебя, где, несомненно, потерпишь крах в конце пути.
Ступай, ищи того, кто люто тебя возненавидел, дроу!
Ищи врага, а также друга, кого обрел ты в первом доме
своем, – и там того ты встретишь, кто призрак для тебя, не боле,
кто обуян сраженья жаждой и связан узами любви.
Старуха внезапно умолкла, ее незрячие глаза медленно закрылись, а тело обмякло, как будто она потеряла слишком много сил. Затем она отступила назад, скрывшись между камнями.
Дзирт едва заметил ее уход, он стоял опустив голову; неожиданная догадка лишила его всех сил.
– Он был дарован Ллос, – беспомощно и тихо повторил он и после этого смог вымолвить только одно‑единственное имя: – Закнафейн…
Глава 10
СЕРДЦЕ КИЕРСТААДА
Они вышли из пещеры и обнаружили, что Гвенвивар спокойно восседает на распростертом на земле Данкине. Дзирт жестом велел пантере освободить коротышку, и они отправились в обратный путь к шлюпке.
Всю дорогу Дзирт хранил молчание, отправив Гвенвивар на Астральный уровень, как только убедился в том, что на сей раз они не встретят на берегу никакого сопротивления. Лед исчез вместе с зомби. Видя, как расстроило дроу то, что он услышал, и уважая его настроение, все остальные также молчали.
Дзирт снова и снова повторял про себя слова слепой колдуньи, тщетно пытаясь расшифровать их. Каждый слог мог содержать в себе ключ к разгадке, послужить намеком, который поможет ему понять, кто же держит в плену его отца. Но эти слова прозвучали так внезапно, так неожиданно…
Его отец! Закнафейн! У Дзирта перехватывало дыхание, когда он вспоминал о нем. Он перебирал в памяти их многочисленные тренировочные бои, их долгие разговоры. Он вспомнил, как Закнафейн попытался убить его, и за это он еще больше полюбил отца: ведь тот преследовал сына, поверив, что тот пошел дурными путями дроу.
Дзирт отогнал от себя воспоминания. Сейчас не время для ностальгии, ему необходимо сосредоточиться на задаче, которая столь неожиданно встала перед ним. Велика была его радость при мысли о том, что Закнафейна можно вернуть, но не меньшей была и тревога. Некто могущественный, Мать Дома или, возможно, сама Ллос, хранил эту тайну, и слова ведьмы касались Кэтти‑бри, так же как и Дзирта. Скиталец украдкой бросил взгляд на девушку, которая, очевидно, погрузилась в сходные размышления. Ведь слова ведьмы означали, что все это – нападение в Глубоководье и путешествие к отдаленному острову – было устроено могущественным врагом, который хотел отомстить не только Дзирту, но и Кэтти‑бри.
Дзирт замедлил шаги, позволив остальным подтащить шлюпку к воде. Хорошенько запомнить слова ведьмы, настолько точно, насколько было возможно, – самое лучшее, что он может сделать сейчас для Кэтти‑бри и для Закнафейна. Дзирт понимал это, но все же мысль о том, что Закнафейна можно воскресить, не отпускала его, и услышанное казалось туманом, каким‑то далеким сном, который он изо всех сил пытался вспомнить. Дзирт даже утратил свою обычную бдительность, когда они отплывали от берега Каэрвича. Остановившимся взглядом он следил за тем, как весла рассекают темную воду, и был настолько поглощен этим зрелищем, что если бы орды зомби пошли на них в атаку, Дзирт обнажил бы свое оружие последним.
Они вернулись на борт «Морской феи» без происшествий, и Дюдермонт, перекинувшись парой слов с Дзиртом, с тем чтобы убедиться, что они покончили со всеми делами на острове, безотлагательно направил корабль в море. Как только они вышли из тумана, окутывавшего Каэрвич, Дюдермонт приказал поднять все паруса, и быстроходная шхуна вскоре оставила туманный остров далеко позади. Только после того, как Каэрвич исчез за линией горизонта, капитан пригласил Дзирта, Кэтти‑бри и двух чародеев в свою каюту для обсуждения того, что произошло.
– Ты понял, о чем говорила старая ведьма? – спросил Дзирта капитан.
– О Закнафейне, – ответил дроу без колебаний. Он заметил, что лицо Кэтти‑бри омрачилось. Как показалось Дзирту, она упала духом.
– И куда теперь? – спросил Дюдермонт.
– Домой, и только домой, – вставил Робийярд. – У нас мало продовольствия, и нам нужно ликвидировать последствия того шторма, который потрепал нас, прежде чем мы достигли Скал Чаек.
– А потом? – задавая этот вопрос, капитан смотрел Дзирту в глаза.
Дроу воодушевило то, что Дюдермонт считался с его суждением. Не услышав ответа, капитан продолжил:
– «Ступай, ищи того, кто люто тебя возненавидел, дроу». Так сказала ведьма. Кто бы это мог быть?
– Энтрери, – ответила Кэтти‑бри. Она повернулась к изумленному Дюдермонту. – Артемис Энтрери, убийца с юга.
– Тот самый, которого мы преследовали однажды до самого Калимшана? – спросил Дюдермонт.
– Неужели мы никогда с ним не покончим! – воскликнула Кэтти‑бри. – Он ненавидит Дзирта больше, чем кто‑либо…
– Нет, – прервал ее Дзирт, покачав головой и взъерошив свои густые белые волосы. – Не Энтрери.
Дроу хорошо понимал Энтрери, слишком хорошо. Конечно, тот ненавидел Дзирта или, возможно, ненавидел его когда‑то, но в основе их вражды лежала слепая гордость наемного убийцы, потребность узнать, кто лучше, а не какая‑либо осязаемая причина для неприязни. Побывав в Мензоберранзане, Энтрери до некоторой степени излечился от этой потребности. Нет, все лежало глубже. Это имело отношение к самой Ллос и касалось не только Дзирта, но и Кэтти‑бри, и сталактита, пронзившего купол святилища Дома Бэнр! И преследование, и пресловутое золотое кольцо – в основе всего этого лежала чистая и абсолютная ненависть.
– Кто же тогда? – спросил Дюдермонт после продолжительного молчания.
Дзирт колебался.
– Наиболее вероятно – Дом Бэнр, – ответил он. – Я нажил много врагов. В Мензоберранзане дюжины таких, кто отправился бы очень далеко, чтобы убить меня.
– Но откуда ты знаешь, что это кто‑то из Мензоберранзана? – вставил Гаркл. – Не следует идти по неверному пути, ведь у тебя много врагов и на поверхности земли!
– Энтрери, – снова сказала Кэтти‑бри.
Дзирт покачал головой.
– Ведьма сказала: «Кого обрел ты в первом доме своем», – объяснил Дзирт. – Враг из Мензоберранзана.
Кэтти‑бри не была уверена, что Дзирт точно повторил слова ведьмы, но доказательство казалось неопровержимым.
– Итак, с чего же начать? – Дюдермонт, играя роль посредника, обратился сразу ко всем.
– Ведьма говорила о другом мире, – размышлял вслух Робийярд. – Она упомянула Бездну.
– Дом Ллос, – добавил Дзирт.
Робийярд кивнул.
– Итак, мы должны получить какие‑то ответы из Бездны, – заключил чародей.
– Плывем туда? – насмешливо спросил Дюдермонт.
Кудесник, более сведущий в этих вопросах, просто улыбнулся и покачал головой.
– Надо привести какого‑нибудь демона в наш мир, – объяснил он, – и получить от него информацию. Не такая уж трудная или необычная задача для искушенных в колдовстве.
– Таких, как ты? – спросил его Дюдермонт.
Робийярд покачал головой и взглянул на Гаркла.
– Что? – сказал смущенный Гаркл, заметив, что все взгляды устремлены на него. Волшебник глубоко погрузился в свои мысли, пытаясь восстановить в памяти слова слепой ведьмы, хотя с того места, где он стоял в пещере, он расслышал не все.
– Таких, как ты, – пояснил Робийярд, – искушенных в колдовстве.
– Я? – пискнул от неожиданности Гаркл. – О нет. Меня и так уже изгнали из Дворца Плюща на двадцать лет. Со мной слишком много проблем. Слишком много демонов разгуливает вокруг, охотясь на Гарпеллов!
– Тогда кто же добудет для нас ответы? – спросила Кэтти‑бри.
– В Лускане есть чародеи, которые занимаются колдовством, – предложил Робийярд. – И некоторые жрецы в Глубоководье тоже. Но и те, и другие обойдутся недешево.
– У нас есть золото, – напомнил Дюдермонт.
– Это корабельное золото, – вставил Дзирт. – Золото всей команды «Морской феи».
Дюдермонт сразу же прервал дроу:
– Лишь после того, как Дзирт До'Урден и Кэтти‑бри поднялись на борт, наши дела пошли на лад и мы смогли так заработать. Ты – часть «Морской феи», член ее команды, и каждый пожертвует для тебя своей долей, так же как и ты пожертвовал бы своей, чтобы помочь другому.
У Дзирта не нашлось возражений, но он уловил нотку недовольства в реплике Робийярда, который добавил:
– Разумеется.
– Так Глубоководье или Лускан? – спросил чародей. – Обойдем Муншэй с севера или с юга?
– Глубоководье, – неожиданно вмешался в разговор Гаркл. – Я бы выбрал жреца, – пояснил он, – безупречного жреца. Он больше подходит для общения с демонами, чем чародей, потому что у чародея могут быть другие обязательства или вопросы, которые он пожелает задать той твари. Слишком вникать в дела демонов – это, полагаю, не очень хорошо.
Дзирт, Кэтти‑бри и Дюдермонт с любопытством посмотрели на кудесника, пытаясь понять, о чем он говорил.
– Он прав, – быстро вставил Робийярд. – Безупречный жрец будет заниматься решением одной задачи, и мы можем быть уверены, что он призовет демона только во имя добра и справедливости.
Говоря это, он смотрел на Дзирта, и у дроу возникло ощущение, что чародей неожиданно подверг сомнению мудрость решения пуститься на поиски, следуя словам слепой ведьмы. Подверг сомнению и этот курс, и, возможно, осознал Дзирт, сами мотивы поиска.
– Освобождение Закнафейна из лап Ллос было бы праведным делом, – с нажимом сказал Дзирт, и в голосе его прозвучала нотка гнева.
– В таком случае безупречный жрец – это то, что нам надо, – небрежно ответил чародей «Морской феи», без всяких извинений.
* * *
Киерстаад смотрел в черные, мертвые глаза оленя, который спокойно, очень спокойно лежал на плоской поверхности тундры, в окружении красочных цветов, буйно цветущих коротким летом в Долине Ледяного Ветра. Он убил оленя одним ударом своего большого копья.
Киерстаад был рад. Он не ощущал глубоких сожалений при виде поверженного великолепного животного, ибо выживание его народа зависело от результатов охоты. Ни малейшая часть этого гордого зверя не пропадет зря. И все же юноша был рад, что это убийство, его первое убийство, было быстрым. Он посмотрел в глаза мертвого животного и возблагодарил его дух.
Берктгар подошел сзади к молодому охотнику и похлопал его по плечу. Киерстаад был поглощен созерцанием умерщвленного им оленя, его потрясло неожиданное осознание того, что теперь в глазах племени он уже больше не мальчик, поэтому он едва заметил, как огромный охотник прошел мимо него с длинным ножом в руке.
Берктгар склонился над животным, движения его ножа были четкими, отработанными долгой практикой. Через мгновение он повернулся и встал, протягивая к Киерстааду окровавленные руки, держащие сердце животного.
– Съешь его и обретешь силу и быстроту оленя, – посулил вождь варваров.
Киерстаад неуверенно взял сердце и поднес его ко рту. Это было частью испытания, понял юноша, хотя и не знал, что оно предстоит ему. Голос Берктгара звучал торжественно, отказаться было невозможно. «Я больше не мальчик», – сказал Киерстаад самому себе. Что‑то дикое всколыхнулось в нем при запахе крови, при мысли о том, что он должен сделать.
– В сердце дух оленя, – объяснил другой охотник. – Вкуси этот дух.
Киерстаад больше не колебался. Он глубоко вонзил свои зубы в черновато‑красное сердце. После этого он почти не осознавал того, что делает: как поглощает сердце, как сливается с духом убитого оленя. Вокруг него звучали песни, охотники из группы Берктгара приветствовали его вступление во взрослую жизнь.