ДОКТОР ДЖЕКИЛ И МИСТЕР ХАЙД

Мюрриэл Шиффман - Гештальт-самотерапия. Новые техники личностного роста

 

www.e-puzzle.ru

Мюриэл Шиффман

ГЕШТАПЬТ-САМОТЕРАПИЯ

Новые техник

ЛИЧНОСТНОГО Р0СТА

 

ББК 53. 57 УДК 61 Ш 65

Шиффман М.

Ш 65 ГЕШТАЛЬТ-САМОТЕРАПИЯ: Новые техники личностного роста: Пер. с англ. — М.: Психотерапия, 2008. — 256 с.

 

Эта книга — отличное пособие по оказанию помощи самому себе в проблемных ситуациях повседневной жизни. Она представляет собой продолжение книги «Лицом к подсознанию: Техники личностного роста на примере метода самотерапии».

Автор книги — Мюриэл Шиффман, ученица А. Маслоу и Ф. Перлза. Метод самотерапии представлен ею в книге как чистосердечное, живое и оптимистичное описание того, как реальный человек, периодически сталкиваясь с эмоциональными, соматическими, социальными, экзистенциальными и иными проблемами реальной жизни, учится их разрешать, извлекая уроки из опыта собственных провалов, исцеляется и обретает силу двигаться дальше.

Книга рассчитана как на специалистов помогающих профессий: психологов, психотерапевтов и пр. — так и на тех, кто хочет помочь себе сам.

 

Перевод с англ. Г. Пимочкипа

ISBN 978-5-903182-51-0

© Перевод, ООО «Апрель-Пресс», 2007 © Оформление, макет, ООО «Психотерапия», 2008

Содержание

ПРЕДИСЛОВИЕ

ТЕРМИНЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В ЭТОЙ КНИГЕ

ДОКТОР ДЖЕКИЛ И МИСТЕР ХАЙД

ВНУТРЕННИЙ КОНФЛИКТ

ТЕХНИКИ ГЕШТАЛЬТ-САМОТЕРАПИИ

I. Исследование известной фантазии

В ПОИСКАХ ИДЕНТИЧНОСТИ

САМОДИСЦИПЛИНА

ОЦЕНОЧНОЕ ОТНОШЕНИЕ

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И ВИНА: ПРОБЛЕМЫВ ОБЩЕНИИ

НЕВРОТИЧЕСКАЯ ПОТРЕБНОСТЬ В КОНТРОЛЕ

МУЖЕСТВО ПОТЕРПЕТЬ НЕУДАЧУ

СМЫСЛ ЛЮБВИ

ОФИСНЫЙ НЕВРОЗ

ДЕПРЕССИЯ

КАК ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПСИХОТЕРАПЕВТА

ОДИНОЧЕСТВО

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ ЮНОСТИ

ЗАВИСТЬ И РЕВНОСТЬ

ВОРКШОПЫПО САМОТЕРАПИИ

ГЕШТАЛЬТ-САМОТЕРАПИЯ

 

 

Анне и Джинн, с извинениями

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Эта книга написана в расчете на читателя, не имеющего специальных психологических знаний. Она представляет собой продолжение книги «Самотерапия. Техники личностного роста», краткое содержание которой дано в Приложении Г.

На русском языке книга была издана под следующим названием:. Шиффман М. «Лицом к подсознанию: Техники личностного роста на примере метода самотерапии». Москва, 2007.

 

ТЕРМИНЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В ЭТОЙ КНИГЕ

 

Родитель, Ребенок и Взрослый. Эти термины используются не совсем в русле традиционного понимания, представленного в транзактном анализе Эрика Берна (5).

Родитель: ваша внутренняя часть, которая функционирует наподобие карикатуры, это гиперболизация родительских и других значимых фигур вашего детства — наказывающая, ругающая, осуждающая часть.

Ребенок: ваша скрытая часть, которая переживает старые запрещенные эмоции из прошлого.

Взрослый: ваша рациональная часть, осознает реальность настоящего. Слово «часть» не означает, что вы расчленены на множество частей; просто подразумевается, что в разное время вы функционируете на разных уровнях.

Отыгрывание: провальное поведение, мотивированное иррациональными, скрытыми чувствами.

Проекция: приписывание другому человеку эмоций, которые испытываете вы сами, но скрываете от себя.

Перенос: иррациональная установка по отношению к другому человеку, чье поведение вы представляете в ложном свете в соответствии с собственными неразрешенными проблемами.

Скрытые чувства: бессознательные эмоции, находящиеся вне сознания и сознательного опыта.

Сопротивление: скрытый страх изменений, стремление сохранять старые защиты. Часть вас, которая мешает расти и развиваться, которая препятствует психотерапии.

 

ДОКТОР ДЖЕКИЛ И МИСТЕР ХАЙД

 

Недавно я прочитала книгу «Доктор Джекил и мистер Хайд» (1) и поняла, насколько Голливуд исказил истинное послание Роберта Льюиса Стивенсона. Это трагедия человека, который намеренно разделил две стороны своей природы, хорошую и плохую, «духовную» и «животную». Автор пишет: «Наблюдая в себе соперничество двух противоположных натур, я понял, что назвать каждую из них своей я могу только потому, что и та и другая равно составляют меня; еще задолго до того, как мои научные изыскания открыли передо мной практическую возможность такого чуда, я с наслаждением, точно заветной мечте, предавался мыслям о полном разделении этих двух элементов [курсив мой — М. Ш. ]. Если бы только, говорил я себе, их можно было расселить в отдельные тела, жизнь освободилась бы от всего, что делает ее невыносимой; дурной близнец пошел бы своим путем, свободный от высоких стремлений и угрызений совести добродетельного двойника, а тот мог бы спокойно и неуклонно идти своей благой стезей, творя добро согласно своим наклонностям и не опасаясь более позора и кары, которые прежде мог бы навлечь на него соседствовавший с ним носитель зла. Это насильственное соединение в одном пучке двух столь различных прутьев, эта непрерывная борьба двух враждующих близнецов в истерзанной утробе души были извечным проклятием человечества. Но как же их разъединить? »*

Доктор Джекил нашел химическое средство диссоциации, разделения двух своих сторон, и на некоторое время его взлелеянная мечта осуществилась. Но постепенно плохая сторона стала более сильной, неконтролируемой и кровожадной. Доктора Джекила настолько потрясли и ужаснули жестокие поступки мистера Хайда, что он решил остановить процесс и больше никогда не входить в эту роль. Однако было слишком поздно. Его плохая сторона, долго существовавшая вдали от хорошей, стала настолько сильной, что больше не поддавалась его контролю. Невольно в самые неожиданные моменты доктор Джекил превращался в человека, которого ненавидел и боялся, в зверя по имени мистер Хайд.

 

Цитата по книге: Стивенсон Р. Л. Странная история доктора Джекила

и мистера Хайда. - М.: Правда, 1981.

 

Меня ужаснула эта история. Я шла тем же путем. Я тоже пыталась разделить две стороны своей личности. Я тоже старательно прятала ту часть себя, которая была жестокой и злой, уподобившейся людям, которые унижали меня в детстве. Я играла роль доктора Джекила — доброго, безгрешного, любящего всех. Временами, особенно в отношениях с моими дочерьми, верх брал мистер Хайд: я их ругала, придиралась к ним, манипулировала ими точно так же, как моя мачеха С. Без самотерапии я бы и дальше пыталась разделять эти две стороны. Можно даже предположить, что в итоге я бы отыграла унижающую и жестокую часть себя, которая похожа на миссис Л., мою первую мачеху с садист-кими наклонностями.

Я вижу повторение трагедии доктора Джекила — мистера Хайда в моих студентах. Приведу несколько примеров.

Бен живет двойной жизнью. Он так удачно разделил две части своей личности, что люди, которые знают только доброго и отзывчивого доктора Джекила, испытывают настоящее потрясение, впервые встретившись с пугающим и унижающим мистером Хайдом.

Алкоголь подобно чудесному препарату доктора Джекила может раскрывать в людях мистера Хайда. Когда Бетси была маленькой, она действительно считала, что у нее две матери. Трезвая мать была заботливой и любящей. Пьяной мать становилась настолько омерзительной и ужасной, что маленькая Бетси начинала плакать и звать «другую» мать.

Некоторые люди настолько преуспевают в разделении своей личности, что буквально доходят до безумия. Лео от-назывался испытывать гнев в любой форме, поэтому превратился в безгрешную, холодную, ригидную, запрограммированную статую. Он настолько хорошо отделил себя от своей злой стороны, что эта часть его личности была способна оживать только при случайных вспышках гнева наподобие психотических припадков.

Сельма не доверяла мягкой отзывчивой стороне своей натуры. Она сознательно культивировала в себе жесткую, холодную личность, чтобы избавиться от чувств беспомощности и уязвимости. Время шло, и она обнаружила, что больше не может контролировать эту жесткую маску. В те моменты, когда Сельма действительно хотела освободить себя, хотела испытывать и выражать нежность, она оставалась бесчувственной в своей броне, отчужденная от других людей и от тепла собственной человечности. Только длительная болезненная самотерапия высвободила мягкую сторону ее натуры из заключения, куда Сельма ее заточила.

В этой книге я ставлю своей целью научить вас интегрировать противоположные части вашей личности.

 

ВНУТРЕННИЙ КОНФЛИКТ

 

Эта книга появилась на свет в результате моего травматического и терапевтического опыта работы с доктором Фредериком (Фрицем) Перлзом, основателем гештальт-терапии. Для тех, кто знал Фрица, во фразе «травматический и терапевтический» противоречия нет. Он считал, что задача терапевта состоит в том, чтобы фрустрировать пациента, довести его до отчаяния, терапевтического тупика. В этой точке у последнего появляется смелость проработать ситуацию, начать барахтаться в поисках дна, пока не найдется новый путь.

Много лет назад я поехала институт Исален в Биг-Сур, чтобы принять участие в пятидневном мастер-классе Фрица. Я ехала, дрожа от страха, поскольку слышала ужасные истории о харизматичности этого человека. Мои катастрофические предчувствия, выражаясь языком Фрица, полностью оправдались. Это происходило в те времена, когда он еще не созрел для мягкого стиля работы последних лет. В конце того мастер-класса даже сам Фриц признался, что зашел слишком далеко, был слишком жесток.

Как и у многих невротиков, у меня немедленно сформировался перенос — Фриц стал для меня отцовской фигурой. Я отчаянно жаждала его любви и постоянно получала отказ. Всю неделю я использовала собственные техники самотерапии (см. Приложение I) просто для того, чтобы выжить. Снова и снова, счищая один за другим слои своих чувств к Фрицу, я обнаруживала все более глубоко сокрытые чувства к собственному отцу.

В результате той интенсивной работы я сделала огромный шаг на пути личностного роста. Но еще три года после этого я не осмеливалась посетить его другие гештальт-классы.

Я проработала перенос при помощи самотерапии и наконец достигла той точки, где больше не нуждалась в люб-

ви Фрица, где больше не было желания стать папиной любимицей. Я чувствовала себя ученицей и была готова учиться. На втором мастер-классе по гештальт-терапии я сообщила Фрицу о достигнутом. Я сказала: «Я хочу учиться. Учите меня». С тех пор Фриц время от времени очень любезно делился со мной своими размышлениями.

«Сейчас я работаю над тем, как перевести бессознательные фантазии в область сознания. Все есть проекция», — говорил он.

Все? По-моему, чересчур широко. Я не принимала этого. (Проекция — это когда вы воображаете, что другой человек испытывает определенные эмоции, которые на самом деле переживаете вы сами). Да, конечно, я вижу, что многие искажения в нашем видении являются проекцией, но уж точно не все! Мне часто казалось, что мы воображаем, будто другие ведут себя с нами, как люди из нашего прошлого, но это вовсе не означает, что мы сами действуем так-же.

В тот год, который прошел между моим вторым и третьим посещением мастер-классов Фрица, я немного занялась гештальт-самотерапией — по большей части со сновидениями. Но в основном я полагалась на свои старые техники самотерапии. Я дала несколько лекцией по гештальт-самотерапии. В некоторых случаях при работе со студентами, которые были слишком далеки от своих внешних чувств, чтобы я могла воспользоваться своими старыми методами, я обучала их пользоваться сновидениями, как учил Фриц.

Во время третьего мастер-класса я поняла, что перенос все еще имеет место: одобрение Фрица и воображаемое неодобрение были для меня все еще очень важны. В последующие месяцы самотерапии я осознала, каких еще людей помимо отца представлял для меня Фриц. В течение того года я стала пользоваться тем, чему научилась у Фрица.

Теперь я чаще применяла гештальт-самотерапию. Когда появилась книга о мастер-классах Фрица (3), я прочла ее на одном дыхании. Смерть моей матери погрузила меня в пучину старых конфликтов. Эта книга была как рука помощи. Все переживания и наблюдения тех трех мастер-классов, промежуточные годы самотерапии, связанные с Фрицем, встали на свои места.

Я стала проводить с собой регулярные еженедельные сессии гештальт-самотерапии (в дополнение к моим старым техникам самотерапии, которые я применяла к неожиданно возникающим неадекватным эмоциям). В отличие от других моих техник, гештальт-самотерапию можно планировать заранее: вы можете начинать работать в спокойном состоянии, не ждать или не разогревать вспышки подходящих эмоций.

Скоро я поняла поразительную истину внешне случайных слов Фрица: «Все есть проекция». Мое отношение к проблеме внутреннего роста полностью переменилось. Будто сдвинулись некие шестерни. Радикально изменились мои лекции. Меня больше не удовлетворял тот факт, что студенты используют самотерапию как средство избавления от дискомфорта и решения повседневных проблем. Я поняла, что некоторые из них используют мои методы в качестве костылей, чтобы хромать дальше. Я хотела рассказать, что они смогут ходить свободно, если сначала рискнут поползать на животе как новорожденные, на короткие мгновения ощутив собственную беспомощность.

Я уподобилась проповеднику-евангелисту, призывая студентов обратить взгляд к высшей цели, искать подлинный рост вместо того, чтобы просто приспосабливаться к своим неврозам. Постепенно по вербальной и невербальной обратной связи я выяснила, что многие из них не понимают меня.

Что же я хотела сказать им? Что-то вроде этого: моя первая книга (4) научила людей, как избегать отыгрывания собственных невротических тенденций. Счищая кожуру луковицы, которая представляет собой всю совокупность сложной личности человека (слой за слоем псевдоэмоций и установок, накопленных годами), я могу достичь истинных чувств. Мы узнали — мои студенты и я, — что иногда очевидные, поверхностные эмоции к человеку или событию из настоящего являются маскировкой реакций на что-то из прошлого. Бывает ли так, что вы иногда ужасно злитесь на супруга без всякой видимой причины? Самотера-пия помогает вам вернуться к эмоциям, которых вы избегали много лет назад по отношению к своим родителям. Внешние эмоции к мужу или жене испаряются, и вы снова становитесь рациональным (см. Приложение I).

Это хорошая система для повседневной жизни. Вы учитесь узнавать и справляться с собственными невротическими искажениями реальности, постепенно набираетесь смелости чувствовать подлинные эмоции, чаще избегаете провального поведения, приобретаете более позитивный опыт, становитесь здоровее.

Наблюдая людей в течение многих лет через переписку, на конференциях или воркшопах, я стала замечать, что некоторые из них пользуются техниками самотерапии, но не меняются по-настоящему. Они сформировали подход, который дает облегчение от интенсивных, болезненных эмоций, с ними реже происходят тревожные и депрессивные периоды, время от времени они искуснее «справляются» с другими людьми. Но базовый невроз, искаженный взгляд на жизнь, на себя и других, остаются нетронутыми. Они периодически возвращаются к старым провальным паттернам, полностью восстанавливая их, будто вставая после каждого своего падения и подбирая за собой осколки со словами: «Ой! Поскользнулся. Извините», и опять обращаются к тому, что, как усвоено ими, выглядит «хорошими манерами», — без всякого реального самосознавания.

Я начала понимать, что они делают с самотерапией. Они возвращаются в прошлое по трем причинам:

1) чтобы получить облегчение от болезненных эмоций в настоящем;

2) чтобы дать оценку очевидным эмоциям («Не удивительно, что я ненавижу свою жену! Она такая же, как и моя мать»);

3) научиться новым способам того, как иметь дело с людьми, чтобы получать то, в чем, по их мнению, они нуждаются.

Мои техники самотерапии разработаны для личностного роста. Некоторые студенты, как и я сама, используют их, чтобы:

1) прийти к более точному осознанию себя, принять больше ответственности за свою жизнь, вместо того чтобы пенять на других;

2) копить позитивные переживания в повседневной жизни, которые придают сил, чтобы двигаться к дальнейшей цели, — становлению такими, какими мы хотим быть.

Но другие люди используют самотерапию только в целях приспособления, чтобы было удобнее сосуществовать со своими неврозами. Они фантазируют, что у них нет внутренних ресурсов, и все, что им нужно, происходит от других людей: уважение, признание, одобрение, любовь. В терапии они преследуют две главные цели:

1) избегать боли;

2) научиться лучшим способам получения того, что, по их мнению, они хотят от мира.

Этот вид приспособленческой терапии не слишком хорош для меня, и я не хочу ему обучать. Я поняла, что многим моим студентам нужно новое направление. Я должна была показать им высшую цель, мечту о самореализации, о реальном росте.

«Все есть проекция». Снова и снова я объясняла: когда используете самотерапик» для исследования скрытых чувств, связанных с человеком, который, как вы обнаружили, напомнил вам кого-то из вашего прошлого, вы не должны останавливаться и прекращать работу. Идите дальше. Любая ваша чрезмерная реакция на кого-то или что-то в настоящем из-за чего-то в прошлом означает, что вы «проглотили» того человека (отца, мать, брата или сестру) и не способны его переварить; вам следует познать его как часть себя. Недостаточно обвинить отца за то, что он причинял вам боль. Сейчас вы сами тот, кому больно, или тот, кто хочет причинить боль кому-то другому аналогичным образом.

Каждый человек из нашего прошлого, отношения с кем еще не завершены, с кем мы не осмеливаемся чувствовать и действовать в соответствии с нашими подлинными чувствами, живет внутри нас и руководит некоторыми сферами нашей жизни. Чтобы расти и быть подлинным самим собой, мы должны вернуться к тем незавершенным ситуациям, прочувствовать старые запретные эмоции и прожить те скрытые части себя, которые похожи на людей, однажды фрустрировавших нас. Это и есть настоящая работа терапии. Проделывая эту работу достаточно часто, мы можем «разжевать» тех людей, которых когда-то «не переваривали», интегрировать отдельные их части в самих себя и отбросить то, что мы не используем.

Гештальт-терапия — инструмент, созданный для этой трудной, глубинной работы. Я начала обучать ей на всех лекциях и вскоре увидела, что некоторые студенты готовы к этой работе, но большинство — нет. Из устной и письменной обратной связи я поняла, что вторая группа хочет конкретных техник, которые позволяют сделать жизнь комфортнее и учат управлять другими людьми. Пережитая по этому поводу фрустрация заставила меня еще больше погрузиться в гештальт-самотерапию: с разных сторон я исследовала свою навязчивую тягу к общению. Потом я вспомнила о письмах от незнакомых людей, которые прочитали мою книгу «Самотерапия». Они были настолько готовы к самотерапии, что учились, не вступая со мной в личный контакт. Мое миссионерское рвение разгорелось: я очень хотела добраться до людей, которые были готовы к встрече с собой, хотели измениться и больше не желали ковылять с помощью костылей, приспосабливаясь к своим неврозам. Я решила на некоторое время перестать читать лекции и написать еще одну книгу.

Гештальт-терапия, как и психодрама, — это способ сознательного разыгрывания в конкретной форме ваших бессознательных фантазий. Когда вы работаете с терапевтом или ведущим группы, он ведет вас, дает вам толчок в направлении решения невротической проблемы. В гештальт-самотерапии вы предоставлены самому себе. Цель, как и в любом виде самотерапии, состоит в том, чтобы узнать, где вы находитесь.

Я хочу узнать себя, по-настоящему осознать противоборствующие силы внутри меня, сознательно пережить битву, бушующую под поверхностью моего сознания. Битву, отдаленные раскаты которой я стремлюсь заглушить сжимая зубы, мучаясь головной болью и навязчивыми мыслями. Когда я спускаюсь туда и погружаюсь в битву, я могу испытать то, что Фриц называет «терапевтическим тупиком».

Толковый словарь Вебстера определяет слово «тупик» как «непроезжую дорогу или путь; затруднительное положение, не имеющее очевидного выхода». Когда я пытаюсь решить проблему и обнаруживаю бесполезность прежних невротических путей, когда разрешаю себе испытать фрустрацию и беспомощность, отчаянно мечусь в поисках выхода, я переживаю терапевтический тупик. Только тогда, ударившись о каменное дно, я имею шанс выбраться на новый путь.

Каждый раз, когда вы чрезмерно реагируете на другого человека, неважно, насколько «реальным» вам кажется его поведение, вы что-то на него проецируете. Это подходящий случай для применения гештальт-самотерапии: вы можете обнаружить скрытую часть себя. Как и в любом виде самотерапии, если вы пережили скрытое чувство, то явное чувство, которое было вначале, исчезает. После самотерапии вы все еще можете испытывать неприязнь к тому или иному человеку, но гнев, страх или депрессия уходят.

В офисе психиатра никогда никому не становится лучше, да и одной самотерапии, осознания себя, «инсайтов» недостаточно для изменений; даже «воля к власти» (использование Родителем грубой силы с целью сломить дух Ребенка) не способна принести облегчение. Настоящий личностный рост происходит как результат самоосознания и экспериментов с новым поведением, как это описано в главе «Самодисциплина».

Каждый раз, проживая внутреннюю битву, я вижу ужасную пропасть между двумя сторонами своей личности. После каждого гештальт-опыта я нахожу маленькие островки для выбора, компромисс между этими двумя противоборствующими силами. Понемногу, вновь и вновь работая над этой дихотомией, я вижу, что пропасть сужается, а делать выбор становится легче. Моя цель — интегрировать две противоположные стороны личности и положить конец внутренней борьбе.

Шаг за шагом я приближаюсь к цели. Проходя через две конфликтующие стороны в гештальт-самотерапии, я воспринимаю каждую из них как крайность, лишенную рациональности. Я не представляю, какой буду, когда завершу работу, каким будет средний путь, середина между этими крайностями. Гарри Стек Салливан говорил, что каждый из нас — карикатура на то, какими мы могли бы быть. Я очень хочу узнать, каким будет мое истинное «я», когда исчезнут все искажения.

В чем отличие между а) психологией приспособления и б) гештальт-терапией?

В психологии приспособления цели узкие. Вы хотите комфортнее уживаться со своими неврозами. Вы боитесь настоящих изменений. В гештальт-терапии вы действительно стремитесь к личностному росту. Вы хотите знать, кем являетесь на самом деле, хотите избавиться от старых отрепий защит, даже при условии, что некоторое время будете чувствовать себя обнаженным. Если же вас просто интересует приспособление, то вы боитесь наготы и цепляетесь за остатки одежды. Для вас любая боль в настоящем важнее неизведанного.

У человека, двигающегося дорогой приспособления, есть две главные цели:

1. Контролировать других. Он живет, руководствуясь фантазией, что все его жизненные ресурсы, исполнение желаний, радость зависят от других людей и вещей. Он использует терапию, чтобы модифицировать провальное поведение и стать успешнее в получении.

Трагедия заключается в том, что такой человек удерживает себя от истинного роста; он никогда не касается собственных внутренних ресурсов, поэтому не знает, что источники жизни, исполнения желаний, радости находятся в нем самом. Более того, поскольку он боится истинных внутренних изменений, то модификации поведения, являясь поверхностными, носят временный характер. Некоторое время все*идет хорошо: человек кажется более приспособленным, он лучше «справляется» с людьми и событиями, но давление от внутренней битвы, которую он пытается игнорировать, постепенно нарастает, и вдруг — бум! — он отыгрывает иррациональный, провальный паттерн, и карточный домик рушится. Человеку снова приходится «учиться» тому, «как себя вести». Его жизнь представляет собой череду периодов реформ и мятежей.

2. Вторая цель такого человека — повысить самоуважение. Он стремится коллекционировать опыт, мысли, чувства, которые способны отвратить его от сознания базового убеждения в собственной никчемности. Это ведет к провалу: пока он действует хорошо, — используя новое знание, чтобы лучше «уживаться», манипулировать людьми и событиями, — он проецирует на других Родителя из своей головы. Он фантазирует, что они вынуждают его вести себя определенным образом, после чего бунтующий Подросток в нем приходит в ярость. Он чувствует себя униженным и поруганным из-за собственной старательности, уступчивости и миролюбия. Самоуважение падает, и чтобы его восстановить, человек срывается в импульсивное поведение. Он «доказывает» окружающим, что не боится их. Именно тогда и рушится карточный домик.

Если бы в такой момент человек увидел внутреннюю битву и пережил ее, он не стал бы отыгрывать бессознательную фантазию униженного ребенка, окруженного злобными Родителями. И ему незачем было бы бунтовать, чтобы поднимать самоуважение.

Но приспосабливающийся человек так озабочен своей задачей — «чувствовать себя лучше», избавиться от боли, что скорее начнет обвинять других людей, чем обратится к своим чувствам. Легче отмахнуться, чем принять ответственность за свое несчастье, легче «сбежать в реальность», бороться с другими, чем пережить внутреннюю борьбу.

Чтобы заниматься гештальт-терапией с ориентацией на истинный личностный рост, вы должны быть способными переживать и ненависть к себе, и надежду. Одного без другого недостаточно.

Ненависть к себе переживается подобно стыду, вине, беспомощности. Вы ругаете себя за собственную «пло-хость», глупость или невротизм. Иногда вы подчиняетесь этому голосу вместо того, чтобы просто выслушать его. Когда вы подчиняетесь, то ведете себя как испуганный ребенок, забившийся в угол и пытающийся умилостивить родителей: «Да, я знаю, я плохой, глупый, больной. Бейте меня. Я заслужил наказание».

Вы пытаетесь задобрить Родителя в своей голове вместо того, чтобы противостоять ему. Вы манипулируете им точно так же, как манипулируете другими людьми. «Если я смогу заставить его пожалеть меня, то миную наказание». Этот способ позволяет избежать реальной терапевтической работы, которая заключается в переживании двух противоположных сторон вашей личности в режиме реального диалога.

С этим видом самотерапии вы получаете временное облегчение, успокоение Родителя, подобно тому, когда вы плачете при просмотре фильма. Но пока вы не спросите себя: «Что мне это напоминает? О чем я на самом деле плачу? » (4), вы не сможете измениться. Избегая конфронтации с порицающим Родителем, оставаясь с чувством ненависти к себе, вы не растете. Каждый раз, задабривая тирана или бунтаря, вы получаете только временное облегчение.

Правда заключается в том, что если бы вы были полностью плохим, глупым или больным, вы бы себя не ругали.

Ругая себя, вы доказываете, что у вас есть определенные стандарты, есть некоторая часть вас, которая хочет стать лучше. Игнорируя эту часть, впадая в самообвинение, вы ведете себя лживо и трусливо. Вы призываете наказание, например, наказание депрессией, вместо встречи лицом к лицу с внутренним конфликтом, которая может придать вам необходимой для изменений смелости. Вы ищете легких путей, быстрого короткого облегчения. Вы получаете это временное облегчение, когда, чувствуя ком в горле, плачете в кино. Но ничего не меняется, пока вы не обратитесь к своим скрытым чувствам.

Надежда на изменения придает нам смелости начать терапевтическую работу, выступить против порицающего Родителя, не согласиться с ним. Человек, подчинившийся ненависти к себе ради временного облегчения, говорит нечто вроде: «Я ничего не стою, я не заслуживаю того, чтобы жить. Я должен убить себя. Отчего я не могу поступать правильно? Я такой плохой, глупый, больной. Чувствую, что сдаюсь. Я бы хотел убить себя, но слишком труслив, чтобы это сделать» и т. д., затем разражается плачем. Потом некоторое время он чувствует себя лучше. Родитель, живущий внутри него, перестает ругаться, и подобно тому, как это происходит между родителем и рыдающим ребенком в реальности, говорит: «Что же, раз ты признаешь, что ты плохой мальчик, искренне сожалеешь об этом, то я больше не буду тебя наказывать, до следующего раза». И следующий раз всегда наступает.

Только почувствовав наличие обеих сторон своего «я», признав пропасть между ними, вы получаете шанс сократить этот разрыв, приблизить противоположности. Каждый раз, переживая внутреннюю борьбу, ваш Взрослый становится сильнее. Вы свободны в маленьких выборах, выполнении реальных действий, опровержении вердиктов Родителя, укреплении оппозиции, улучшении образа «я».

Но каждый раз, при подчинении Родителю (отыгрывании слабого побитого Ребенка), ваш Взрослый слабеет и не может защитить Ребенка. Неудача в изменении поведения укрепляет позиции Родителя, оправдывает наказание. Разрыв межу двумя сторонами личности растет, битва становится все более жестокой.

Трудность работы с невротическими паттернами состоит в том, что они не статичны. Если нам не становится лучше, мы не стоим на месте. Нам становится хуже.

Человек, ориентированный на личностный рост, должен чувствовать как надежду, так и ненависть к себе. Что может одна надежда?

Если вы надеетесь измениться, но боитесь испытать ненависть к себе, постоянно бежите от чувства вины, стыда, беспомощности, то прячетесь от внутреннего конфликта. Эта система может превратиться в самогипноз («Я могу стать лучше, я стану более здоровым»), с помощью которого вы строите все больше и больше защит, удаляясь от истинных чувств. Внутренняя битва кипит незримо для вас, прорываясь в виде острого страха, депрессии, физической болезни и т. д.

Каждый из нас живет во сне, в мечтах, уходящих корнями в прошлое. Невротик (и так называемый «нормальный» человек с невротическими тенденциями средней выраженности) редко испытывает ощущение здесь-и-сейчас. Он представляет в ложном свете людей и события из настоящего таким образом, чтобы они соответствовали его плохому сну. Перлз называет сон «бессознательной фантазией»; Эрик Берн (5) вводит понятие «сценария», тайного текста, которому человек следует, делая будущее похожим на прошлое. Мы деформируем новых людей, события и помещаем их в старые коробки, обеспечивая себя, тем самым, старыми фрустрациями. Ангьял (6) говорит о «личной мифологии» невротика, его внутренних предубеждениях и стереотипах, с помощью которых он неверно истолковывает реальность. В своей работе я вижу, как люди отчаянно цепляются за свои ложные представления, планомерно искажают опыт, который противоречит их теориям. Чтобы оправдать чувства недоверия, страха, беспомощности, гнева, они закрывают глаза, затыкают уши и говорят: «Не надо меня путать этими фактами».

Если я живу во сне, я не могу видеть вас ясно. И если я неожиданно встречаюсь с вами в тот момент, когда вы захвачены своим сном, вы тоже должны увидеть меня в ложном свете. Я описывала (4), что происходит, когда оба человека одновременно ведут себя иррационально, когда их взаимодействие затрагивает область, в которой восприятие обоих искажено. Всякий раз, функционируя на уровне сна, мы скрываем от себя некоторые чувства. Скрытая эмоция принадлежит более раннему, примитивному способу умозаключений, который не совместим с нашим взрослым мышлением.

Здесь можно выделить два важных фактора:

1. Взрослому человеку сложно понять анахронизмы умозаключений. Эта одна из причин трудностей самотерапии. Если кто-то скажет вам, что несмотря на ваш внешний гнев в действительности вы испытываете страх перед маленьким человеком, в два раза моложе и меньше вас ростом, вы рассмеетесь. Но для Ребенка внутри вас эта маленькая фигура является большой и угрожающей.

2. Когда вы действительно проникаете в свои скрытые чувства, ваш Взрослый получает возможность разбираться с проблемой более рационально. Но если вы что-то прячете от себя, используете ложные чувства для прикрытия, вы действуете провально. Вместо желанной любви вы получаете отвержение. Если ищете одобрения, то находите обратное. Пытаясь повысить самоуважение, вы выставите себя дураком.

Пережив истинное чувство, вы больше не будете нуждаться в разрушающих внешних эмоциях. Они исчезнут. Помимо этого Взрослый признает неуместность скрытого чувства, так что отпадет необходимость в его отыгрывании. Почувствовав внутри себя ребенка, ту часть, которая все эти годы взрослела и училась, вы поймете, что она может принимать взрослые решения.

Мы не можем узнать других, не зная себя. Каждый раз, сталкиваясь с проблемами восприятия окружающего мира, мы должны обращать свой взгляд внутрь и очищать свое зрение.

Осознание себя — это подготовка, а не замена терапии. Распознав паттерн провального поведения, вы понимаете несоответствие внешней эмоции текущей ситуации. Если вместо использования этого знания как ключа к самотерапии, вы полагаетесь в решении проблемы на интеллект, игнорируете скрытые чувства, вас ждет неудача. Если ваш ребенок плачет, вы не можете удовлетворить его потребность, не разобравшись сперва: он голодный, ему холодно и мокро, или в одеяле есть булавка, которая колет малыша? Ребенок, живущий внутри вас, плачет каждый раз, когда вы переживаете неуместную эмоцию. Вы не можете принять мудрое решение, пока не узнаете, почему он плачет.

Когда искушенный невротик замечает, что он играет в непереносимую для себя игру, он меняет ее на другую и притворяется, что «ему лучше» (4). Он переходит на более высокий уровень осознания себя, обнаруживает паттерны провального поведения и, не исследуя его скрытые причины, пытается внести изменения.

Правда состоит в том, что он заметил только одну иррациональную сторону своих действий. Теперь ему кажется, что в мыслях царит ясность и он может принимать рациональные решения. Но поскольку человек избегает внутреннего конфликта, он может только поменять стороны своей личности и отыграть еще одну, тоже иррациональную, провальную тенденцию.

Чем дольше вы избегаете встречи с обеими сторонами битвы, тем дольше топчетесь на месте, отыгрывая то одну, то другую сторону. Если вы управляете людьми и событиями, исходя из одних установок, то другая сторона будет стремиться к власти и саботажу ваших усилий. Переключение этих сторон (которое обманчиво принимается за личностный рост) похоже на принятие правильных решений с известной долей бравады. Это значит, что вы живете не на уровне Взрослого, а подчиняетесь какому-то одному голосу: ругающего Родителя («Приди в себя! Прекрати плохо себя вести, делать глупости и сходить с ума! »), беспомощного Ребенка («Я сдаюсь, я слишком плохой, глупый и безумный, чтобы справиться с этим») или бунтующего Подростка («Мне надоело быть хорошим. Я хочу веселиться и чувствовать себя сильным»).

Сменяющие друг друга доктор Джекил и мистер Хайд проявляют себя примерно так:

• «Я буду сильным. Плевать на мнение других людей! » — ужасный страх неодобрения и наказания.

• «Я не буду никого задабривать. Я не буду унижаться. Я буду честным (наказывающим, осуждающим, унижающим)» — задабривание, манипулирование, шантаж, самоуничижение.

• «Я не буду бояться, не буду чувствовать себя беспомощным» — страх, тревога, беспомощность.

• «Я буду всех любить» — отчуждение, холодность, скука при виде страданий людей.

• «Я буду дружелюбным » — враждебность и боязнь людей, отчуждение, одиночество.

• «Я буду хладнокровным и разумным» — истерия, манипулирование людьми при помощи чувств.

• «Я буду тактичным, буду заботиться о чувствах других людей» — эгоцентризм, отчуждение, скука, отсутствие интереса к людям.