Вернувшись в общежитие, обнаруживаю, что комната выглядит как Франция во время Второй Мировой Войны. Повсюду валяются вещи. Шугар и мои.
В центре комнаты стоит девушка, руки в боки. Машу ей рукой.
— Привет, я Кейт.
Она внимательно осматривает меня, сдувает прядь волос с лица и расстегивает заколку, стягивающую волосы. С неприступным видом она собирает волосы и застегивает заколку обратно.
— А я Шугар.
Она такая хорошенькая, как модель. У нее длинные светлые волосы, большие темные глаза, полные губы и, боже мой, она еще и высокая. Ее ноги длиной практически как все мое тело. Она худенькая, но подтянутая. И... у нее огромная грудь. Я могу достоверно это сказать, потому что она ничего и не прячет. На ней -коротенький топ и самый короткие джинсовые шорты, которые я когда-либо видела. И когда это они начали шить джинсовые плавки? Да, это ну никак не поможет мне избавиться от образа стриптизерши
— Мне надо кое-что передвинуть. А то мне не нравится расстановка, — говорит Шугар, качая головой и осматривая беспорядок. — Да, совсем не нравится.
— Отлично, я не против.
Шугар отдает приказы как морской капрал. После того, как мы переставили все с места на место три раза, она наконец-то удовлетворилась увиденным. Я же была потная, как свинья. Интересно, как так получилось, что, несмотря на то, что у нас одинаковое количество мебели, ее мебель занимает две трети комнаты. Да, чем бы дитя ни тешилось... У меня достаточно место для всех моих вещей, поэтому я не собираюсь ни на что жаловаться. Совершенно очевидно, что Шугар всегда добивается своего. Ну а я... я не размениваюсь по мелочам.
Нам не особо есть, о чем поговорить, кроме как об интерьере и перестановке мебели, но я все же задаю несколько вопросов. Таким образом, узнаю, что Шугар восемнадцать лет и она из Миннеаполиса. Ее родители в разводе и у нее есть трех летний сводный брат, кокер-спаниель по кличке Мерседес. Она знает кучу людей, которые поступили в Грант. Она ничего не знает обо мне. Когда ты интересен собеседнику, он задает вопросы. Я задавала. Она нет.
Ах да, она ничего не сказала по поводу стриптиза. И у нее нет шеста.
Черт. Чувствую себя обманутой.
Воскресенье, 28 августа
Кейт
— Кто это? Твой парень? — забрасывает меня вопросами Шугар, как только я переступаю порог нашей комнаты. Ее палец указывает на рамку с фотографией на моем столе. Полагаю, она решила отыграться за вчерашнее отсутствие любопытства.
— Неа. Лучший друг.
Она причмокивает губами.
— Он такой симпатяшка. И глаза у него красивые.
Такая же фотография и на моем телефоне, но там она обрезана так, чтобы было видно только его лицо. Каждый раз, когда он мне звонит, оно появляется на экране. Снимок в рамке на столе — наш общий. На нем мы смеемся. Я — откинув голову назад, а он — согнувшись пополам. Его длинные волосы закрывают половину лица и один глаз. Второй же смотрит в камеру с проказливым и озорным выражением. Вот он — настоящий Гас. Эту фотографию сделал наш друг Франко год назад на пляже.
— Да, у него очень красивые глаза. — Темно-коричневые, практически черные. Искрящиеся.
А потом она смотрит на снимок Грейс.
— А это кто?
— Моя сестра. — Задерживаю взгляд на лице Грейс. Я сфотографировала ее в один из вечеров в прошлом апреле, когда мы медленно спускались к пляжу, чтобы посмотреть на закат. Грейс позирует на фоне ярко-оранжевого заката, отражающегося в воде, подобно огню. Но он просто меркнет на фоне ее улыбки, которая неимоверно оживляет фотографию. Это та улыбка, которая была с ней каждый день. Та улыбка, которая озаряла нашу жизнь. Неопровержимое доказательство добродетели. Улыбка, которая давала мне веру в то, что я — самый счастливый человек на всем белом свете. Эта улыбка и это фото для меня олицетворение истинной чистоты и непорочности.
— Ладно. Мне пора идти. Нужно кое с кем встретиться. — Она хватает свою сумку.
На ней крохотные белые шорты и топик без лифчика. Я только за отсутствие лишней одежды, но сквозь тонкий материал просвечиваются темные соски. Что, если она просто забыла надеть лифчик? Не могу же я позволить ей пойти в таком виде и ничего не сказать.
— Шугар. — Показываю на собственную грудь, пытаясь тонко намекнуть ей.
Она опускает взгляд на свою огромную и неправдоподобно стоящую. Ну, так ведь не может же быть на самом деле?
— Что?
— Не имею понятия, куда ты собралась, но ты в курсе, что твои близняшки на полном обозрении? —
Она пожимает плечами.
— Ну да.
Показываю ей большой палец.
— О, ну тогда все в порядке, сестренка. До встречи.
Решаю, что сегодня тот день, когда можно представить Клейтона в кофейне «Граундс».
В этот раз я очень осторожно открываю дверь, но, черт возьми, законы физики тут не работают. Сила, приложенная к открытию двери просто несравнима со звуком, издаваемым этим гребаным колокольчиком. За стойкой опять Ромеро и он отлично помнит мое имя и фамилию. Знакомлю его с Клейтоном, который заказывает мокко макиато с соей и обезжиренными взбитыми сливками. Все время, пока он пил свой кофе, на его лице было выражение высшей степени восторга. Интересно, можно ли кончить от кофе? Клейтон, например, просто онемел. Мой черный кофе тоже был восхитителен, но не до такой степени. Может, его настолько хорош, потому что он добавил туда кучу всякой гадости?
После обеда мы с Клейтоном слушали музыку в его комнате. Клейтону нравится дабстеп, хаус и танцевальная музыка, как и мне. Мы оторвались как две тринадцатилетние малолетки, танцуя без перерыва. Мы с Гасом часто ходили на танцы. На пляже постоянно устраивали посиделки у костра, плавно перетекающие в танцевальные вечеринки. Грейс нравилось слушать музыку, поэтому обычно я брала ее с собой. Иногда Грейс оставалась с ночевкой у Одри и тогда мы с Гасом ходили в клуб, куда нас пропускали, несмотря на то, что мы были несовершеннолетними.
Гас — изумительный танцор, отлично владеющий телом. Поэтому, вероятно, он так хорош и в сексе.
На нашу отвязную вечеринку заглянул Пит: покраснел, развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел. Думаю, он не умеет танцевать. Нужно что-то делать с этим. Ну, а Клей, что тут сказать, — восхитителен. Знаете, когда приходишь в клуб, всегда есть тот, на кого смотрят все? И это Клейтон. Я впечатлена.
Около шести часов вся потная, собираюсь в свою комнату.
— Клейтон, ты можешь порвать любой танцпол. Нужно найти хороший клуб и сходить как-нибудь на вечернику для тех, кому еще нет двадцати одного.
На его лице расплывается восторженная улыбка, и он с воодушевлением хлопает руками.
— О, Кэтрин, это было бы замечательно. Я еще никогда не был в настоящем клубе.
Я удивлена.
— Правда? Где же ты научился так танцевать?
Он краснеет, а потом спрашивает:
— Как ты думаешь, в Миннеаполисе есть гей клубы?
Пожимаю плечами.
— Конечно.
Он еще больше краснеет.
— Кэтрин, если я найду подходящий клуб, ты сходишь в него со мной? Мне больше не с кем.
Легонько сжимаю плечо Клея.
— Однозначно. Только дай мне знать.
Он широко улыбается и обнимает меня за шею.
— Спасибо.
Я слегка похлопываю его по спине, ненавязчиво пытаясь высвободиться из удушающих объятий.
— Рада помочь.
Сходив в душ, возвращаюсь в пустую комнату и решаю попытать удачу со скайпом еще раз. Загружаюсь и, вот удача, Гас в сети. Этот засранец опять в Лос-Анджелесе. Весь июль они записывались и теперь их вызвали, чтобы отобрать песни для альбома и подготовиться к турне, которое ориентировочно должно начаться в конце сентября. После выпуска альбома, лейбл надеется получить ротацию на радио, чтобы разрекламировать их и таким образом, организовать успешное турне. Неправда ли, звучит так просто? Но на самом деле месяц будет очень напряженным. А единственное, что сводит Гаса с ума — это стресс. Я уже начинаю переживать за него.
Счастье накрывает меня с головой, когда его улыбающееся лицо появляется на экране ноутбука.
— Давненько мы не болтали, Оптимистка. Как дела?
— Привет Гас. Ты первый. Как Лос-Анджелес? — Несмотря на то, что мы посылаем друг другу смс по несколько раз в день, мне хочется быть в курсе каждой детали.
— Чертовски изматывающе, подруга. — Присмотревшись, я вижу темные круги у него под глазами.
— Ты отвратительно выглядишь? Когда последний раз спал?
Он зевает и на секунду задумывается.
— Последний раз я проспал всю ночь в четверг.
Звонок раздался рано утром в пятницу, и к обеду им уже нужно было быть в Лос-Анджелесе. Поэтому они быстро загрузились в свои машины и двинулись вперед. С момента прибытия ребята не вылазили из студии, работая над окончательными записями всех песен вместе с продюсером. И сегодня, в первый раз за все время увидели солнечный свет.
— Тебе срочно нужно отдохнуть.
— И это говорит мне Мисс Дальнобойщица, которая пересекла Штаты за рулем машины без сна и отдыха? — Он поднимает свои брови. — Я уже большой мальчик, Оптимистка. Как-нибудь справлюсь. Хотя, по правде сказать, я измотан.
— Даже не сомневаюсь. Так вы всё, закончили с Мистером Долбаным Исполнителем Желаний (МДИЖ)? — В первый раз, когда они увидели своего продюсера в июле, он представился им Исполнителем Желаний. Гасу это не особо понравилось и спустя неделю он нарек его Мистером Долбаным Исполнителем Желаний. Мужик был в восторге.
— Да. Мы, наконец, все закончили около тридцати минут назад. Я, конечно горд, но, черт возьми, последние несколько дней были просто жесть. Отобрать песни — все равно, что выстроить детей перед пожарным расчетом. У нас у всех были свои пожелания, но окончательное слово было за МДИЖ. — Гас пропускает пальцы сквозь волосы и собирает их в хвост. Он расстроен. Пять, четыре, три, два, один. — Мне нужно покурить. Подожди. — Гас берет ноутбук и идет. Изображение на экране прыгает и трясется как в домашнем видео.
— Друг, у меня так начнется морская болезнь.
— Прости, Оптимистка. Мне нужно на балкон.
Наконец ноутбук оказывается на твердой поверхности, а Гас хлопает по карманам в поисках зажигалки, сигарета уже у него во рту.
— Тебе нужно поменьше курить.
Он улыбается, крепко зажав сигарету между зубами.
— Такими темпами точно не на этой неделе, месяце и, вероятно, даже не в этом году. Так что не начинай. — Он прикрывает сигарету рукой и прикуривает. Гас затягивается так, как будто это его последний вздох. Выдохнув дым, он закрывает глаза и откидывается на стул.
— Ну как, полегчало?
Он кивает, не открывая глаз, и делает еще одну затяжку.
— Так ты доволен полученным результатом? — нервно спрашиваю я.
Он сонно улыбается.
— Доволен.
Я до сих пор не в курсе, какие из песен будут в альбоме. Всего записано пятнадцать, но увидят свет только одиннадцать. До сих пор Гас хранил секретность. Думаю, он боялся, что сглазит, если будет слишком много болтать. Проснется однажды и поймет, что все это было лишь сон.
— Так, какая песня будет главной в альбоме? Ты уже можешь мне сказать?
Он открывает глаза и улыбается. Это значит, что он по-настоящему, чертовски доволен.
— Missing You. (скучаю по тебе)
Я в шоке.
— Без обмана?
Он все еще улыбается.
— Без обмана. Не хотел тебе говорить раньше, на случай, если ничего не получится, но когда ты была с нами в студии в июле, МДИЖ писался кипятком от твоей игры и сказал, что скрипачка — гениальна. Так оно и есть.
— Вау, это… я просто не знаю, что сказать… это…изумительно. — Вспоминаю июль и наш эксперимент в студии. — Он никак не отреагировал, когда мы играли, поэтому я подумал, что он шутит, когда сказал, что ему понравилось. — Я в шоке. Гас написал песню и сказал, что это мой подарок Грейс. Единственная его баллада. Он включил в нее партию для скрипки и настоял, чтобы я ее исполняла. Я снова взяла скрипку в руки, но только для Грейс. Поехала в студию с группой и играла, думая, что все это не пойдет дальше контрольной комнаты. И этого было бы достаточно, потому что даже сама игра — уже опыт, который я никогда не забуду.
Следующим вечером, после того, как все разошлись по домам, Гас уговорил меня спеть с ним другую песню «Killing the Sun». Это своего рода их гимн. У каждого свои собственные слова. Всякий раз, когда я слышу ее в живую, меня пробирает до кончиков пальцев. Мы с Гасом исполнили ее, и в одном месте я даже пела одна. Конечно, я не так хороша, как Гас, но мне нравится петь, и я даже попадаю в ноты. У нас довольно хорошо получилось исполнить ее на два голоса. Было весело. Он записал и загрузил мне обе песни, поэтому, думаю, могу сказать, что я побывала в шкуре рок-звезды.
— Да, он пытался сохранить лицо перед тобой, но на следующий день, когда мы прослушивали ее, был страшно взволнован. Так что, спасибо за твою виртуозную игру. — Гас подмигивает мне и тушит сигарету в пепельнице, которая и так уже переполнена.
— Ладно, что мы все об альбоме. Хочу послушать, как живется в славном городе Гранте. Начинай. — Он подвигает стул поближе к столу.
— Ну, хорошо. Что сказать. У меня появилось два друга — Клей и Пит. Они живут напротив. Моя сожительница Шугар.
Гас прерывает меня.
— Подожди-подожди, твою сожительницу зовут Шугар? Как натуральный подсластитель?
Киваю головой.
— Шугар Старр ЛаРуэ.
Он откидывает голову назад и смеется
— Черт, это просто классика… Что курили ее родители? — Гас наклоняется к экрану. — Оптимистка, ну скажи мне, что она стриптизерша или …оказывает эскорт услуги или что-то типа этого? — Его глаза искрятся любопытством.
Я хлопаю в ладоши и смеюсь.
— Именно так я и подумала, когда услышала ее имя. Но нет.
— Подруга, это чертовски несправедливо. Ты просто убила меня.
— Я знаю. Сама расстроена. Хотя, может, у меня и появятся интересные истории, потому что она просто создана для этой профессии, а утром, например, ушла в просвечивающем топике без лифчика.
Гас высоко поднимает брови.
— Черт, напомни, какой у тебя адрес? Возможно, я как-нибудь заскочу к тебе.
— Извращенец.
Он пожимает плечами.
— Что есть, то есть. Я — парень, это у нас в крови. Что еще? Как насчет тех двух парней, живущих напротив?
— Клейтоне и Питере?
— Да. Какие они? Мне уже нужно начинать переживать за твое целомудрие?
Закатываю глаза.
— Друг, этот корабль уплыл давным-давно. К тому же, думаю, скорее ад замерзнет, чем у меня с кем-то из них что-то будет.
— Почему? — спрашивает он оптимистично.
— Ну, Клей и я играем в одной команде, а Пит — из тех людей, кто-либо и в сорок пять останется девственником, либо сексуально-озабоченный извращенец, прикидывающийся невинным, чтобы отвести от себя подозрения. В любом случае, как понимаешь, я в пролете.
Гас кивает головой и улыбается.
— А я бы поспорил, что Пит увлекается ролевыми играми в стиле садо-мазо. Возможно, даже со связыванием. Думаешь, он господин или раб?
Закрываю уши и качаю головой.
— Бээ. Такими темпами каждый раз, обедая с Питом, я буду представлять его себе в коже и с хлыстом в руках. Ты этого хочешь?
Гас улыбается во весь рот.
Я показываю ему язык.
— Ублюдок.
— Ага. Подведем итоги: твоя сожительница — скрытая стриптизерша-практикантка, а сама ты зависаешь с геем и извращенцем. Даже и не знал, что Миннесота — такой прогрессивный штат. Впечатляющая компания. Может и мне стоит пойти учиться? Что еще? Расскажи, ну расскажи.
Он умоляюще складывает руки
На секунду задумываюсь, а потом говорю:
— Вчера я видела Мэдди.
— Подруга, только не говори мне… что она опять перепутала еду. Второй раунд мясного поноса за неделю?
— Нет. Это никак не связано с едой. Сказать по правде, я немного психанула.
— Психанула? Что случилось?
— У нее булемия.
Его голос смягчается.
— Что?
— Да. Мы пошли позавтракать. Она ела как чемпион, а через десять минут избавилась от съеденного.
— Подруга.
— Да, знаю. Я вошла как раз, когда она это делала. Пыталась уличить ее, но она только отмахнулась. Тогда я прямо обвинила ее и она разозлилась. Это было ужасно. Я просто не знаю, что делать. —
— Вау. Прям, так разозлилась?
— Да. Она категорически отвергла какую-либо помощь и попросила меня съехать.
— Вот дерьмо.
— Да.
— Что будешь делать?
— Она зла, поэтому я собираюсь дать ей время остыть и потом попробую поговорить еще раз.
— Удачи.
— Спасибо, она мне необходима.
Некоторое время мы молчим, а потом Гас меняет тему разговора.
— Оптимистка, у тебя хватает денег на все необходимое — школу, еду и…
Обрываю его на полуслове:
— У меня есть работа.
— Это не то, о чем я спросил.
— Все хорошо. Не переживай за меня, — говорю я, совсем не будучи уверенной в этом.
Не имею понятия, что произойдет в следующие несколько месяцев. Моих сбережений надолго не хватит. Буду решать проблемы по мере поступления.
Гас раздраженно фыркает.
— Это моя работа — переживать за тебя. Тебе нужны деньги? Нам дали аванс за альбом. Могу выслать тебе сколько нужно.
Я улыбаюсь.
— Черт, чем я заслужила тебя? Спасибо, но нет. Мне не нужны деньги.
— Пообещай, что скажешь, если понадобятся?
Пожимаю плечами.
— Скорее всего, нет. Я как-нибудь справлюсь.
— Черт, Оптимистка. Если тебе что-то нужно, звони мне, хорошо? Теперь я могу себе это позволить. Знаю, вам с Грейс пришлось нелегко… Боже, жаль, что я об этом не знал. Я всегда думал, что твоя мать вполне обеспечена. Мне до сих пор не по себе. Поэтому в этот раз, дай мне знать. Позволь мне помочь тебе.
— Знаешь, как ты действительно можешь мне помочь?
Его искаженное болью лицо расслабляется.
— Как
— Ты можешь просыпаться завтра утром и послезавтра и каждое следующее утро и рвать свой зад так, чтобы и твой альбом, и тур вошли в историю.
Он улыбается.
— Твой новый девиз: твори историю.
Он смеется.
— Я не могу творить историю, но я могу войти в историю.
— Вы, мистер Умник, можете и творить, и войти.
Он ухмыляется, и устремляет смущенный взгляд вниз.
— Ну, если ты так говоришь. Это очень ответственно.
— Я серьезно, и тебе лучше не бесить меня.
— Ты сегодня такая настойчивая. — Он поднимает брови. — Мне нравится. Круто.
Я закатываю глаза.
— Это в тебе говорит недосып. Иди уже в кровать, Рок-бог.
— Да, я так и сделаю. — Он зевает. — Удачи в первый день учебы завтра.
Вскидываю кулак в воздух и говорю:
— Обещаю воспользоваться всеми возможностями, которые открывает передо мной Долбаный Колледж Грант.
Гас смеется, но на лице проскальзывает замешательство, как будто он что-то упускает.
Я пожимаю плечами.
— Думаю, ты сейчас там, где должен быть.
— Видимо так.
Он сонно хихикает.
— Твори историю.
— Творю историю.
— Я люблю тебя, Гас.
— Я тоже, Оптимистка.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Понедельник, 29 августа
Кейт
Первый учебный день прошел замечательно. Хоть я и посмеялась над той самой вступительной речью об открывающихся передо мной возможностях, но сегодня у меня весь день были мурашки по коже. Я так долго мечтала поступить в колледж, в настоящий колледж. Никогда не думала, что мечта станет явью, но вот я здесь. И ставлю галочку в пункте «пять» своего списка того, что нужно успеть сделать в жизни. Напоминаю себе, что настало время напомнить о себе Богу и сказать, что я счастлива от того, как складываются мои дела. С понедельником, Бог. Знаешь, я просто хотела поблагодарить тебя за Грант. Это — самый лучший подарок. Счастливо.
Когда я захожу в «Три Петуньи» в два тридцать, Шелли полностью погружена в создание цветочных композиций, но отвлекается, чтобы спросить:
— Где твой IPod? Я сегодня принесла док-станцию. Посмотрим, если у тебя что-нибудь интересненькое.
— Это вызов?
— Понимай, как хочешь. — Тогда это вызов. Неожиданно во мне возникает желание защитить честь своей музыкальной коллекции. Достаю IPod из сумки и подключаю его.
Первой композицией оказывается Моцарт. Шелли сразу же переключает на следующую песню и сконфуженно смотрит на меня.
— Я весь день слушаю эту музыку. Она мне нравится, но когда я на работе, хочется послушать что-нибудь еще.
— Без проблем.
В колонках раздается следующая песня. И я сразу же начинаю танцевать, в то время как Шелли недоуменно смотрит на меня.
— Ну, давай же, Шелли. Тряхни булками.
Она непреклонно качает головой.
Мои ноги прекращают движение, а тело продолжает жить своей жизнью.
— Что? Только не говори мне, что ты не танцуешь?
Она опять качает головой и определенно краснеет. Никогда не думала, что увижу нечто подобное.
— С этим нужно что-то делать. Знаешь, я определенно собираюсь вытащить тебя потанцевать еще до конца семестра. — Этой девушке нужно попробовать что-то новенькое, чего она еще никогда не делала. И именно это становится моей целью.
Она опять качает головой, чтобы добавить убедительности своему заявлению.
— Я не танцую, Кейт.
— А я думаю, что твоя внутренняя королева танцев просто молит об освобождении. Шелли, да она просто кричит об этом. Я слышу ее, и она зла. В следующий раз, когда Клейтон устроит в своей комнате рэйв-вечеринку, я приглашу тебя.
— Рэйв-вечеринку?
— Ну, на ней не будет толпы народа, наркотиков и светящихся палочек, но все равно будет весело.
— А кто такой Клейтон?
— Мой сосед. Живет напротив.
Она кивает головой, а я продолжаю качать бедрами в ритм музыке.
— Так ты говоришь, что вы вдвоем танцуете под твой IPod в его комнате в общежитии?
Я поправляю ее.
— Его IPod, у него тоже есть кое-что интересное. Но, ты права, все примерно так и происходит.
Она качает головой, а на ее лице расползается искренняя улыбка. Улыбка, которую даришь тому, кто тебе действительно нравится, кто делает тебя счастливым. У меня такое чувство, что Шелли не слишком часто раздаривает их. Это мне льстит.
— Кейт, ты лучшая.
Улыбаясь и пританцовывая, направляюсь к своему рабочему месту и начинаю работать, сменив танцевальные движения на простое кивание головой в такт музыки; мое тело просто не может не двигаться, когда я слушаю хорошую музыку. Она как будто бежит по моим венам, и я физически не могу отключиться от нее.
Через каждые несколько песен, когда Шелли думает, что я не смотрю, она нагибается и считывает информацию на моем IPod. У меня довольно много европейской музыки и некоторая даже не на английском языке. Я не говорю ни на одном из них: французском, немецком, датском, поэтому понятия не имею, о чем поется. Но это не важно, музыка сама по себе феноменальна, даже если вы не понимаете слова. Одна из этих песен только что началась.
Шелли не скрываясь, смотрит на экран, а потом переводит взгляд на меня.
— Что это, черт возьми?
— Французский хип-хоп. Нравится? — Я знаю, что нравится, иначе бы она не спрашивала.
— Не плохо. — Она хватает лист бумаги и карандаш, и переписывает имя исполнителя и песню. Также замечаю, что она добавляет шесть-семь других песен по памяти. — Где ты это нашла?
— Мы с моим лучшим другом уже давно коллекционируем музыку. Это типа хобби. Я просто не представляю своей жизни без этого.
Когда начинает проигрываться новая песня, я спрашиваю:
— Шелли, а у тебя есть парень?
Она кивает головой, расплываясь в приятной, немного смущенной улыбке. Думаю, я только что нашла брешь в ее броне. Она попалась.
— Да.
— Да? Тогда тебе нужно записать и эту песню. Если бы когда-либо выпустили альбом, под который можно подурачиться, это определенно был бы этот. — Потому что так оно и есть. Эта группа использует в своем творчестве мрачные ритмы 80-х и очень сексуальный голос исполнительницы.
Шелли записывает.
— Мой парень будет благодарен тебе.
Я улыбаюсь и подтверждаю.
— Ну, конечно же.
Ближе к обеду Шелли начинает засыпать меня вопросами, пока мы работаем.
Думаю, она решила, что у меня не такой уж и плохой вкус в музыке и это вторая часть музыкальной битвы.
— Назови трех своих самых любимых женских исполнительниц. — Ее глаза сужаются и блестят в предвкушении. — И помоги тебе Господи, но если упомянешь хоть одну из этих чертовых поп принцесс, ты уволена.
Я смеюсь над ее угрозой. Могу ответить на этот вопрос не задумываясь, даже если меня разбудить глубокой ночью.
— Три? Номер один: Роми Крофт из группы «The XX». Номер два: Элисон Мойе из «Yaz». И номер три: Джонетт Наполетано из «Concrete Blonde». И стоит похвалить цыпочку из «Royal Thunder». Я довольно часто ее слушала на этой неделе и могу сказать одно: она очень голосистая.
— А как насчет лучшего гитариста?
— Это мой лучший друг.
Она с сомнением смотрит на меня.
— Из всех самых великих гитаристов ты собираешься выбрать своего лучшего друга?
Улыбаясь, говорю:
— Абсолютно точно.
— Хорошо. Лучший басист?
— Легко. Никки Моннингер из «Silversun Pickups». Ее партии потрясающие. К тому же, на концерты она надевает красивые платья, а поэтому выглядит как шикарная дама, и как хулиганка в одно и то же время. Мне это нравится.
— Лучшая панк группа?
— «Teenage Bottlerocket». У них умопомрачительные живые выступления, а фанатский сектор всегда неистовствует.
— Самая недооцененная группа?
— «Hands down, Dredg».
— Кто?
— Ага. Это просто издевательство. Должно быть Dredg — это семейное прозвище.
— Если бы у тебя была возможность встретиться вживую с группой или музыкантом, кого бы ты выбрала?
— Было бы классно где-нибудь зависнуть с Дэйвом Гролом. Он кажется таким приятным и простым. Обычным, нормальным парнем. Ну, если не считать того, что он до безумия талантлив. — Шелли улыбается, а я улыбаюсь ей в ответ.
В семь часов она вырубает свою док станцию и вручает мне IPod.
— Ну, что ж, Кейт. Думаю, я нашла для себя главного дилера. — Она берет свой список в руки. — Кое-что отберу тут и для себя.
Мне льстит ее комплимент.
— Рада, что тебе понравилось. — Шутливо кланяюсь. — Здесь моя работа закончена.
Она закатывает глаза.
— Не хочешь сходить в пиццерию сегодня вечером? Мой парень, его сожитель по комнате и я собираемся в «Red Lion Road» выпить пива и поесть пиццы. Мы могли бы заехать за тобой.
Такая Шелли больше не пугает. По каким-то причинам ее отношение ко мне явно потеплело. И правда в том, что мне она тоже нравится.
— Подруга, прости, но я не могу. Нужно делать домашнюю работу, и я обещала Клейтону поужинать с ним сегодня.
Она ухмыляется. — Свидание с рейвером?
— Нет. Просто приятный платонический ужин в кафетерии.
Шелли стягивает фартук через голову.
— Ну, так не интересно.
— Мне действительно жаль, но спасибо за приглашение. Как-нибудь в другой раз, хорошо?
На самом деле у меня просто нет лишних денег. Только пять долларов, которые нужно растянуть до пятницы, когда я получу зарплату. Этого, скорее всего, не хватит даже на кусок пиццы, а пиво мне еще рано покупать. Но не могу же я рассказать ей об этом. Не хочу благотворительности. А кафетерий бесплатный. К тому же, я уже предвкушаю аромат кофе за $1,57 в Граундс, куда я заскочу по дороге на лекцию по литературе завтра утром. В общежитии не разрешают держать кофеварки (даже типа моего «Святого Грааля»), в кафетерии оно на вкус как грязь, поэтому этой чашкой я собираюсь наслаждаться бесконечно долго. Поэтому мне просто необходимы пять долларов.
Вторник, 30 августа
Келлер
Раздается звон дверного колокольчика, и я автоматически поднимаю голову. Это не натренированная реакция, а просто непроизвольное любопытство. У Ромеро сегодня встреча с утра, поэтому до его возвращения я работаю в кофе-баре в одиночестве.
Первое, на что я обращаю внимание — насколько она маленькая. Потом на ее одежду и облик в целом; она не местная. Ну и, в конце концов, на хмурое лицо, уставившееся на колокольчик над дверью. Уверен, у нее с ним есть какая-то общая история. Это девушка — самое очаровательное существо, которое я видел. Ее очарование того типа, что заставляет людей улыбаться, даже если не хочешь. По мере приближения к барной стойке, хмурое выражение исчезает, а на лице появляется искренняя улыбка. Улыбки не всегда счастливые, но ее — именно такая — открытая, довольная, уверенная. Глядя на нее, можно поклясться, что знаешь ее сто лет, и она в курсе всех твоих секретов. И несмотря на них, ты ей все еще нравишься.
После значительной паузы с моей стороны, я улыбаюсь и произношу стандартные приветствия:
— Добро пожаловать в «Граундс». Что я могу для вас сделать? — Осознаю, что мой голос звучит немного взволнованно, поэтому откашливаюсь.
Она еще больше расплывается в улыбке, как будто знает, что такое поведение для меня не характерно, а потом эта улыбка достигает ее глаз цвета нефрита. В них читается понимание происходящего. И следом за этим меня накрывает осознание того, насколько красива эта девушка. По мне будто проехал грузовой поезд. Ее глаза, улыбка, волнистые светлые волосы, маленькое, но исключительно пропорциональное тело — все в ней прекрасно.