– …И подставил локоть Зыкиной, – рассмеялся Кирилл. – Между прочим, в случае глобальной ядерной войны Новая Зеландия является уникальным убежищем. До них, по идее, волна радиации не должна докатиться.
– Ну давай не будем обсуждать апокалиптические сценарии. Выпьем лучше за баб. Тем более, что в твоей Новой Зеландии женское население, говорят, значительно превышает мужское. Телок завались.
– Да я бы с удовольствием, только не принесли пока.
Тотчас перед Кириллом появился стакан виски со льдом.
– Ну, за Елену Николаевну тогда. Вот это типаж! Не то что коня – проходческий щит на ходу остановит.
– Издеваешься, гад?
Вся администрация президента последние месяцы стояла на ушах по поводу бывшего мэра Москвы – старого, но на удивление бойкого Юрия Лужкова. После показательной порки, увольнения и возбуждения нескольких десятков уголовных дел на приближенных градоначальника его жена Елена Батурина бежала в Австрию, где они с Лужковым успели свить гнездышко. Однако, несмотря на многолетнюю щедрую подкормку тирольских бургомистров, убежище в Китцбюэле оказалось ненадежным – тесные отношения правительства в Вене с «Газпромом» грозили в любой момент обернуться экстрадицией на родину. Поэтому Батурина перебралась в Лондон и попросила там политического убежища. Соединенное Королевство, снискавшее себе репутацию надежного пристанища для любого русского жулика, весьма прохладно реагировало на настойчивые требования Москвы об экстрадиции бывшей первой леди столицы. Одновременно выяснилось, что практически все более‑менее интересные девелоперские проекты и объекты недвижимости в Москве, включая бомбоубежища, оказались составными частями империи Батуриной, которая сумела быстро пристроить это имущество за вполне приличные деньги – более 10 миллиардов долларов. Дальнейшее стало для суверенной демократии настоящим кошмаром. Обосновавшись в замке Уитанхерст, лишь немного уступающем по размаху Букингемскому дворцу, чета развила такую политическую прыть на поле борьбы с российскими властями, что многолетняя подрывная работа эмигранта Бориса Березовского теперь казалась лишь жалким брюзжанием. Западные газеты принялись разоблачать «коррумпированный авторитарный режим Путина – Медведева» с утроенным размахом, выкладывая на своих страницах тонны компромата, оставшиеся при должностях в столице лужковские бюрократы устроили настоящий саботаж, провоцируя недовольство новыми властями, на полудохлую российскую оппозицию полился настоящий золотой дождь. Оппозиция немного поморщилась, а потом позабыла прежде разоблачительные антилужковские выступления и припала к руке нового крестного отца. Правда, в смысле влияния на массы эти инвестиции пока не давали никакого результата – российская коррупция отличалась тем, что она пронизывала всю ткань общества, в том числе и оппозицию. Сам Лужков, к которому формальных уголовно‑процессуальных претензий у российской власти не было, наездами появлялся в Москве, устраивая шумные выступления перед сторонниками. Последний такой визит состоялся буквально на днях. Арсентьев, которому по долгу службы приходилось разруливать эту нештатную ситуацию, резко помрачнел:
– Человек‑улей подложил здоровую свинью родине.
– Ага, – заулыбался Потемкин. – Об этом надо было раньше думать до того, как список «Форбс» превратился в свинарник.
– Это пошло, Кира. Самое смешное, что это же вообще не он.
– В каком смысле?
– Настоящий Лужков после выборов 2003 года на Крещение у себя в поместье Молоденово в проруби утонул. Нырнул после бани, а обратно уже не выплыл. Может, сердце не выдержало – возраст все‑таки. А может, еще что. Тело, кстати, так и не нашли. Московская братва в шоке: папа исчез, что делать? Того и гляди назначат им какого‑нибудь питерского товарища, и прощай бизнес. А тут вообще ситуация такая, что даже похороны нормально не устроишь. Поэтому, вместо того, чтобы честно доложить куда следует, они бросились искать суррогат. И, представляешь, нашли. Бывший физрук какой‑то там средней школы на зоне под Кемерово сидел за совращение несовершеннолетних. Статья в данном случае – дело десятое, ты же понимаешь. Тоже Юра. На 20 лет моложе настоящего, а как вылитый. Рост, типаж, даже манера речи – один в один. Короче, купили ему УДО и этот, типа Юра, и начал мэрствовать.
– Фигасе… То есть те, кто говорил, что у нас было два Лужкова – хороший и плохой, как доктор Джекил и мистер Хайд, были недалеки от истины. И надо же, как регулярные ванны из меда старика Батурина омолодили!
– Это скорее того, второго, пребывание в местах не столь отдаленных по такой статье состарило. Ты же знаешь, как блатные к педофилам относятся. Хотя про ванны – интересная деталь. Покойный до того хозяйственный мужик был, что отработанный материал из его ванны потом разливали по банкам и продавали москвичам на «ярмарках меда» на ВДНХ.
Потемкин так живо оценил этот бизнес‑креатив, что чуть не поперхнулся виски.
Оба рассмеялись.
– Леша, скажи мне честно, кто это придумал. Не ты же?
– Да что ты, господь с тобой! Нам бы такое в голову не пришло. Московские вообще обнаглели настолько, что поставили в известность о подмене постфактум, когда начальники на самом деле дали старику под зад пинка, на который он десять лет нарывался. Только тогда и выяснилось, что наш Юрий Долгорукий на самом деле Лже‑Юрий.
– Сочувствую. А кто все же автор пьесы?
– Изначально весь план главный лужковский строитель Ресин сгенерировал. У него другого выхода не было – старому еврею реально тюрьма грозила. Исполнял все Лёня Кругляков. Был такой шнырь у лужковского пресс‑секретаря Цоя. Ты его знаешь наверняка.
– Еще бы мне его не знать. Историю про «женитьбу» Путина с Кабаевой помнишь?
– Помню. А Лёня то тут при чем? – удивился Арсентьев.
– Так это он мне заказ по старым каналам обеспечил. От того самого Лужка, как теперь выясняется – фальшивого.
– Тебе? От Лужка? Это же в газете «Московский корреспондент» было напечатано. Ее Лебедин издавал.
– Все правильно, издавал. Он еще много чего такого делал, доводил старика Батурина до белого каления. Шпынял его на каждом углу. Вот я и придумал, как ему отомстить. Разработал гениальную операцию, которую Лёня осметил и пробил у своего начальства. «Московский корреспондент» все равно на ладан дышал – распространение они ему перекрыли, рекламу тоже. Лебедин газету закрывать собирался. Настроение в редакции – сам понимаешь какое. Короче, за небольшие деньги договорились, чтобы они напечатали эту мульку про то, как президент Путин разводится с женой и собирается, по примеру коллеги Николя Саркози, жениться на комсомолке, спортсменке и красавице Кабаевой. Лебедин как раз уехал на рыбалку в волжские затоны, и все прошло как по маслу. Самое забавное, что у нас основной бюджет как раз на раскрутку этой темы выделен был – «Москор»‑то никто особо не читал, и надо было обратить внимание общественности на гадость, которую они напечатали, и чья это газета. А карты так легли, что ничего специально раскручивать не пришлось: порой камушек достаточно лишь слегка подтолкнуть, и покатилась информационная глыба всемирно‑исторического масштаба.
– Да уж, – вспоминал Арсентьев. – А потом Лужок напросился на прием к Путину и выразил ему свое глубокое сочувствие – дескать, видите, Владимир Владимирович, до чего антихрист дошел, а ведь меня с супругой он каждый день так чихвостит! Коварный ты человек, Потемкин. Но исполнено красиво.
– Да ладно уж… По сравнению с гениальной операцией по замене Лужка на двойника – просто мелкая пакость. Молодцы, завидую…
– И зря. Сейчас одна половина гениев в «Матросской тишине» сидит, вторая бегает где‑то. Поначалуто у них все было шито‑крыто. Но потом проблемы начались. Двойник во вкус вошел…
– В смысле Елены Николаевны? – скабрезно ухмыльнулся Потемкин.
– Окстись! – фыркнул Алексей. – Ни один мужик столько не выпьет. Я в политэкономическом плане имею в виду. Два года они его в ежовых рукавицах держали, били постоянно. Помнишь, несколько лет назад Лужкова в новостях с фингалом под глазом показывали?
– Типа в Австрии на лыжах покатался и неудачно упал?
– Ага. А потом этот манекен решил, что он и есть мэр. Процесс распила обрел поистине космический масштаб. Старые лужковцы видели, что это уже просто неприлично, и пытались его утихомирить, а он понимал уникальность своего положения и пользовался. Шантажировал их тем, что обман раскроется. Мэрия реально превратилась в дурдом. Какие‑то колдуны, маги, прорицатели, специалисты по повороту рек и очистке воды. Это ведь Лже‑Юра придумал тучи над Москвой с помощью люстры Чижевского разгонять. И весь этот балаган с выселением из «Речника» – тоже его рук дело. У него даже компания своя подобралась. Олежка Митроль. Такой же придурочный. Городским хозяйством заниматься было уже некому. А город‑то из‑за пробок реально встал, новоделы имени мадам Батуриной начали рушиться, почва проваливаться. Потом еще эти пожары… Последняя капля, которая переполнила чашу.
Арсентьев посмотрел на наполненный до краев бокал с мохито и отхлебнул. Официант вошел в кабинет и поставил на стол закуски и буйабес. Оба собеседника принялись за еду.
– Нет, Леша, мне почему‑то кажется, что последней каплей – в прямом и переносном смысле – была сосулька, которой на Малом Сухаревском переулке убило вашего горе‑блогера Матейчева, – заметил Потемкин.
– Это вообще беспредел! – согласился Арсентьев. – Он у нас курировал коммунистическое движение – как раз из офиса ЦК КПРФ выходил. Знаешь, тот особнячок у Цветного бульвара?
– Бывший детский садик? Как же, как же…
– Так или иначе, дуумвиры проанализировали ситуацию и приняли давно созревшее решение. В порядке, так сказать, плановой ротации и омоложения региональных кадров.
– Византийский бонапартизм, – резюмировал Потемкин, отправляя в рот жульенчик.
– Идеологему ты нам подкинул хорошую, спасибо. Она описывает не только методологию, но и философию власти. Это и есть настоящая суть вертикали и суверенной демократии. Ее, так сказать, сакральная формула. Страной правит клан. У этого клана есть основатель, который сейчас сидит на Краснопресненской набережной, а скоро будет опять в Кремле. Вокруг него существует своего рода политбюро. Оно, по большей части, состоит из бывших членов кооператива «Озеро» в Ленинградской области и примкнувших к ним товарищей. У этого политбюро главная задача – обеспечение своей власти до конца времен с постепенной передачей преемникам, которых еще только предстоит воспитать. Их власть сегодня совершенно безраздельна. Будучи людьми, обладающими безраздельной властью и не нуждающимися в деньгах, они не чужды мыслей об общественном благе и национальных интересах. – Алексей сплюнул мяту. – На этой почве у них даже случаются споры и конфликты, отголоски которых долетают до низов в виде периодически случающихся перестановок. А иногда эти разборки бывают почти бытовыми. Случаются на почве… как это там пишется в ментовских протоколах…
– Личной неприязни?
– Точно. Или просто потому, что кто‑то кому‑то на ногу наступил. В корпоративном плане тоже.
– Homo sum, humani nihil a me alienum puto[13].
– Однозначно. – Арсентьев приглушил голос. – Иногда до мордобоя доходит.
Потемкин чуть не подавился:
– В каком смысле?
– Да в самом непосредственном. А ты что, не знаешь, почему Медведев с Сечиным до сих пор не разговаривают?
– Бабу не поделили, что ли?
– Потемкин, темный ты человек! – В голосе Арсентьева зазвучали менторские нотки. – Какую бабу? Ктото кого‑то подставил перед начальником. Это еще в те времена было, когда они у Путина в администрации работали. Драка была конкретная, прямо в приемной у президента.
– И кто же победил?
– Сложный вопрос, – задумался Алексей. – Смотря в каком смысле. В историческом разрезе победила дружба. Ведь главный постулат режима – стабильность. Это, собственно говоря, и есть наша национальная идея на современном этапе исторического развития. В ней огромная польза для простого народа. Потому что нынешний режим, слава богу, не одержим социальными экспериментами. Он никогда не будет насиловать общество, ломать людей через колено, навязывая им какие‑то свои ценности. Хотя бы потому, что у членов нынешнего политбюро никаких таких ценностей, которые нужно было бы кому‑то навязывать, просто нет. Это не твердокаменные большевики, которые спорили о том, можно ли построить коммунизм в одной отдельно взятой стране или ни хуя. Наши правители являются в хорошем смысле слова популистами – очень четко улавливают настроения масс и вовремя эти настроения корректируют. Для своего блага. У нас сейчас, наверное, самая совершенная в мире система мониторинга общественного мнения. В этот секретный проект миллиард долларов закачали. Зато теперь в режиме реального времени можно узнать, что думают о европейской интеграции жители деревни Пырловка Верхнепупкинского уезда. – Арсентьев прервался, подбирая формулу. – Это популизм в чистом, не замутненном цивилизацией обличье. Поэтому какой‑нибудь «тунисский сценарий» исключается в принципе. Vox populi – vox Dei.[14]А начальники у нас весьма набожны, ты знаешь.
Потемкин оценил как мысль собеседника, так и источающий морские ароматы Прованса дымящийся суп:
– Хочу тебе заметить, что они не только мониторят, но и неплохо регулируют. У нас ведь, по моим наблюдениям, создана идеальная пропагандистская машина, которая генерирует дискурс. Причем она не тупо укатывает общественное сознание, как при совке, а именно тонко им манипулирует. Создает героев и антигероев, формирует общественный тренд, лавирует… Один кардиолог Хренов из Иванова чего стоит.
– Стараемся. Ты думаешь, почему Путин не остался на третий срок и возникла вся эта комбинация с тандемократией? Понятно ведь, что официальная версия про незыблемость основ конституции – для идиотов. Когда нужно продлить президентский срок до семи лет, конституцию меняют по щелчку пальцев. Да и в Европе в большинстве стран никакого ограничения по числу сроков нет. Так что на Западе, конечно, нос бы поморщили, но скорее для проформы.
– Думаю, это как раз для того, чтобы они правили вечно. У нас ведь после октябрьской социальной аномалии 1917 года появилась традиция: лысый меняет волосатого. Ленин – лысый, Сталин – волосатый, Хрущев – лысый, Брежнев – волосатый, Андропов – лысый, Черненко – волосатый, Горбачев – лысый, Ельцин – волосатый. Путин – с натяжкой, конечно, но больше – лысый, Медведев точно волосатый. Так что после Медведева будет Путин, потом опять Медведев и так до бесконечности. Они учли законы престолонаследия и заставили их работать на себя.
Арсентьев рассмеялся. Как раз принесли горячее. Алексей ловко отделил дымящееся филе форели от костей и хрустящей корочки, выжав сверху лимон. Не отрываясь от блюда, он продолжил свою мысль.
– Но есть еще один аспект. Так ведь проще управлять массами. Они вместе, будучи членами одного клана, занимают весь спектр общественного мнения, вбирают в себя весь электорат. Обрати внимание, роли четко расписаны. Владимир Владимирович – более простонародный, жесткий, авторитарный. Ездит по трассе «Амур» на «канарейке», заботится о тигрицах, ловит хайрюса в реке. И вообще, типа государственник. В противоположность ему – Дмитрий Анатольевич. Он более рафинированный, либеральный, прозападный. Пишет в Твиттер, принимает Боно, говорит умные вещи в видеоблоге. В общем, Путин – группа «Любэ», а Медведев – «Дип Перпл». Но аудитория‑то закрыта на девяносто восемь процентов! Оставшиеся фанаты хаус‑музыки могут сколько угодно колбаситься на «маршах несогласных» – тренд все равно не их. Для нас, кремлевских жрецов, главный идол – его величество рейтинг. И болезненнее всего наше начальство воспринимает малейшие признаки народной нелюбви. Отсюда – такая нервная реакция на истории а‑ля Пикалево. Как только они видят очаг недовольства, тут же приносится образцово‑показательная жертва. Вот и двойник Лужка сидел в столице прочно только до тех пор, пока обеспечивал рейтинг. То есть все в городе прекрасно знали, что мэрские люди воруют, все смеялись над «тетей Леной из списка “Форбс”», которая жена‑мэр при муже‑строителе, но относились к этому параллельно, как к меньшему злу. Мол, другой придет – еще хуже будет, а этот хоть что‑то делает. И вот в какой‑то момент терпение лопнуло. Все вдруг поняли, что это не меньшее зло, не относительное, а абсолютное. Прозрение, как пожар при Наполеоне, охватило всю Москву. Смог в этом смысле был весьма символичен. Когда люди задыхались и птицы мертвые падали с небес, Лже‑Юра в поместье Юры в Австрии дышал альпийским воздухом. Переживал о долбаных пчелах своего предшественника. Думал – с рук сойдет. Правильно про него начальник сказал: мудозвон мудозвоном! В общем, дали пинка под зад.
– Природа нынешней власти позволяет ей существовать вечно, – согласился Потемкин. – А профилактика общественного недовольства с помощью фанов «Спартака» на Манежной площади – вообще блеск.
– Да, символично получилось. Узрите, граждане Рима, что представляют собой рабы, получившие свободу! Узрите и не вякайте насчет тридцать первой статьи.
Оба приятеля рассмеялись.
– Я только одного не понимаю, Леша, – сказал Кирилл, разрезая оленину. – Зачем вы так этих убогих несогласных чморите? Зачем вы на них вообще внимание обращаете? От них же никакого вреда. Партия под названием «пэнэсэзеэрбэпэика», – он несколько раз специально запнулся, выговаривая аббревиатуру, – это же кунсткамера какая‑то.
– Как зачем? Чтоб служба медом не казалась. Должен же кто‑то пятый угол искать. Да и вообще, для профилактики. Не надо недооценивать этих хорьков.
– Да брось! Мне с них смешно. Тебе сколько годков будет лет через двадцать пять?
– Шестьдесят восемь.
– А мне шестьдесят шесть. Поздновато для начала активной политической деятельности, правда? А Путину – восемьдесят четыре. Дэн Сяопин, для сравнения, ушел со всех государственных постов в восемьдесят пять. И после этого восемь лет, пока не помер, держал в руках вожжи, оставаясь «главным архитектором китайской социалистической модернизации». Думаю, что здоровье у Путина не хуже, чем у Дэна. Во всяком случае, отборные китайские знахари за ним хорошо приглядывают. Медведеву же через четверть века будет всего семьдесят один, и он тоже вроде на здоровье не жалуется. Для главы нашей державы вполне зрелый возраст. Рональд Рейган в семьдесят только в первый раз президентом избрался! Если же взять нынешних борцов с тандемократией, то и Касьянову, и Немцову будет под восемьдесят, а Эдичка Лимонов, боюсь, до девяноста трех точно не доживет.
– Ну, Касьянов, скажем так, на чекистском крюке довольно крепко висит после истории с «Фальконом».
– Что за история? – поинтересовался Кирилл.
– Как же. Госдолг СССР Чехии, который нам по наследству остался. В 2001 году никому не известная фирма «Фалькон Кэпитэл» с неплохим дисконтом выкупила этот долг у чешского правительства, а потом перепродала его с премией РАО «ЕЭС». Чубайс – тоже с премией – перепродал его родному правительству. В результате всей операции у реальных бенефициаров «Фалькона» оказалось около восьмисот миллионов долларов. Самое любопытное, что бенефициаров этих два: тогдашний премьер, ныне как бы оппозиционер, и действующий резидент питерской команды. Они снесли деньги в специальный фонд, причем ровно пополам. Фонд отдали в управление Ротшильдам. За десять лет сумма увеличилась многократно. Но разделить имущество нельзя, поэтому они теперь, как поется в одной песне, скованные одной цепью.
– Оригинально это у вас придумали.
– Еще бы! А что касается этого спидоносца Лимонова, то ему вообще недолго осталось землю‑матушку топтать.
– Спидоносца?
– Конечно. Одноразовые шприцы, которыми анализы крови в поликлиниках берут, – они ведь только по идее стерильные. А для кого надо – совсем даже не стерильные.
Потемкин живо представил себе реакцию общественности в лице Мыкалгабырты на новость о том, что «этот пидар», ко всему прочему, еще и ВИЧ‑инфицированный. Ему почему‑то стало жаль этого старого человека и даже, местами, неплохого писателя. «Впрочем, a la guerre comme a la guerre», – вспомнил он давешнюю ремарку Фильштейна.
– Леша, скажи, а тебя тоже могут вот так вот, иголочкой?
Арсентьев воздел глаза к потолку:
– К этому надо относиться философски, Кира. Все под богом ходим. И я тоже. Такова уж наша планида. Просто надо не выпадать из обоймы, расслабиться и получать удовольствие. Чем я и занимаюсь, в общемто. Жизнь прекрасна и удивительна. В долгосрочной перспективе нам, конечно, ничто не угрожает. Если только сейчас на этой арбузной корке не поскользнемся.
– Ты о чем?
– Не о чем, а о ком. О старике Батурине. Он ведь собирается в Думу идти – они с Гришей Явлинским старые друзья. Представляешь первую тройку «Яблока»: Лужков, Явлинский и этот, как его, горлопан ушастый…
– Яшин?
– Во‑во, Яшин.
– Гремучая смесь!
– Угу, коктейль Молотова – Риббентропа. Умудренный опытом харизматичный хозяйственник, гуру интеллигенции и молодой боец. Как шарахнут этой бутылью по нашей вертикали – никому мало не покажется. Под такой крышей он всю оппозицию на Охотный ряд протащит. А там, глядишь, и в президенты. Ельцин дубль два.
– Да ну! – Кирилл посмотрел на приятеля с недоверием. – Придумал тоже битву Давида с Голиафом. Ему же лет – столько не живут, с него же песок сыплется…
Он запнулся, вспомнив о Лже‑Юре.
– Вот именно, – угадал ход его мыслей Арсентьев. – А народу расскажут сказку про Дэна Сяопина, которого ты только что тут поминал добрым словом. Да даже тот, настоящий, начал бы бузить, несмотря на старческий маразм. Он до конца дней так и не смог ВВП простить, что тот ему в девяносто девятом не дал в Кремль въехать. Счастье‑то было так близко! Он тогда между своими уже все должности расписал. А тут – такой облом. Два человека, которых Путин обломал с президентством, – вечный мэр и вечный батька…
Кирилл не мог скрыть удивления:
– Лукашенко?
– А ты что, не знаешь?
– Неа. Расскажи.
Арсентьев отложил столовые приборы и раскинулся по дивану:
– В конце февраля девяносто девятого в Москве имело место заседание совета глав СНГ. Исполнительным секретарем СНГ, кстати, если помнишь, тогда был нынешний враг рода человеческого Березовский. В рамках заседания у Ельцина была на даче встреча тет‑а‑тет с Лукой. Наш гарант тогда расчувствовался и сказал батьке, что вокруг измена, ни на кого положиться нельзя и что он хочет в своем стиле перевернуть шахматную доску. В общем, пообещал, что сделает его преемником. Борис Николаевич любил такие загогулины. Предложил провести аншлюс Белоруссии и назначить Лукашенко премьер‑министром новой империи. Он таким макаром хотел решить проблему священного союза Лужкова и Примакова со Скуратовым, которые его гнали по флажкам, как волка на охоте. И коммунисты бы от такого варианта писали кипятком. Батька поверил, поклялся всем, чем только мог, что будет служить верой и правдой, и реально начал готовить этот сценарий. Он даже белого коня подобрал, на котором собирался в Кремль въехать. В августе ему исполнялось 45 лет, и по плану Борис Николаевич должен был как раз объявить народу свою монаршую волю. Но, видать, передумал. Когда девятого августа он выступил и заявил, что преемником будет Путин, у батьки был такой шок, что он потом месяц не мог оправиться. Говорят, даже с выпивкой развязал. С тех пор у ВВП на белорусском направлении сплошной геморрой.
– Да уж… Веселая история, – задумался Кирилл. – Не случайно батька теперь так Лужка поддерживает. Тандем обиженных недомономахов.
– Они теперь, ты не поверишь, на Кремль порчу насылают, – насупился Алексей. – Лена колдунов своих подключила. Темная баба, весь трудовой путь: завод «Фрезер» – секретарша – жена‑домохозяйка, только домохозяйство было размером с МКАД. Теперь у них реальный центр влияния, причем с неограниченными финансовыми возможностями. Ты ведь знаешь, какая разница между полевой мышью и Микки‑Маусом.
– Пиар, – вздохнул Потемкин.
– Он, родимый. А пиарятся они неплохо. Сразу видно – профессионалы работают. У нас же все наоборот. Сколько на Лужка компромата здесь вылили! А хоть бы хны, даже обратная реакция пошла. К тому же, по нашим данным, он готовит массовый подкорм плебса хлебом и зрелищами. Адресная раздача милостыни бедным, но электорально активным группам – пенсионерам, инвалидам, студентам. От ста долларов на руки, объем благотворительного фонда – несколько миллиардов. Представляешь, что будет? Месседж такой: да, мухлевали мы с женой, каюсь, но все не для себя, а как Юрий Деточкин – во имя несчастных детей российских. Причем аналогия прямая: каждому сироте откроют в фонде счет. По нашей информации, он под это дело собирается даже формально развестись с Батуриной, забрав себе половину нажитого непосильным трудом добра. Как бы отречься от темного прошлого.
– Гениально, черт! А что вы его просто не запрете‑то? – Кирилл скрестил средние и указательные пальцы в решетку и посмотрел сквозь нее на собеседника.
– Нельзя, Кира. Он же у нас орденоносец. Полный кавалер «Заслуг перед Отечеством». Старый человек опять же… Если по паспорту.
– Ну так расскажите тогда, кто он есть на самом деле! Вот и сказке конец.
– С ума сошел?! Представляешь, какой скандал? Мало того что мэр Москвы, основатель «Единой России», – педофил, так получается, что несколько лет городом рулил непонятно кто, все его подписи недействительны. А там такие бабки закручены, что лучше даже не думать. Он ведь не все себе, делился же, понятное дело.
– Ну и что же вы собираетесь делать? Цугцванг получается.
Арсентьев внимательно посмотрел на приятеля, снял с колена салфетку и положил ее на стол.
– Пойдем выйдем, воздухом подышим, а то ты тут накурил.
Потемкин привык к тому, что Алексей мог себе многое позволить, так как был у Славы на особом счету. То есть Арсентьев прекрасно отдавал себе отчет в том, что все стены имеют уши, – даже такие проверенные стены, как в этом кабинете «Старой площади». Но он относился к этому снисходительно, поскольку находился в другом измерении по отношению к людям из здания на Лубянской площади. Поэтому его предложение означало, что потемкинский друг решительно не желает, чтобы кто‑нибудь узнал, что именно он сейчас скажет. Кирилл последовал за Арсентьевым на улицу. Они вышли на покрытый тенью узенький Большой Черкасский и медленно двинулись в сторону клуба Che, пошаркивая кожаными подошвами туфель по сухому летнему тротуару.
– Видишь ли, принято решение натурально закатать эту парочку в асфальт, – сказал Алексей и посмотрел под ноги, – Лондонский, само собой.
Кирилл опешил:
– Опять полоний? Ну вы даете, ребята! Вас же скоро туда пускать перестанут!
– Мда, – почесал голову Арсентьев. – Надеюсь, они кое‑чему научились, поэтому на сей раз без экзотики. Думаю, будет какая‑нибудь банальная автоавария. Мало ли, тормоза отказали и машина упала в Темзу. Какая жалость!
Потемкин вдруг остановился и взял Алексея под локоть. Лицо его просияло.
– Погоди, Леха! Такой операции необходимо достойное пиар‑сопровождение. Не здесь, а там, на Западе. Прежде чем замочить Микки‑Мауса, надо превратить его в вонючую мышь, от которой все захотят поскорее избавиться.
– Быстро соображаешь, френд. За это я тебя и ценю. Одно дело – внезапная трагическая смерть главного конкурента правящего тандема, а совсем другое – печальный инцидент с беглыми преступниками, запутавшимися в бандитских разборках.
Они пошли дальше. Загоревшись, Кирилл на ходу накидывал план кампании.
– У меня в Лондоне группа очень креативных партнеров есть. Мы с ними могли бы вместе провести эффектную спецоперацию. Подготовим общественное мнение в лучшем виде. Он пидарасов здесь гонял? Гонял. Значит, гомофоб. На станции метро «Курская» надпись «Нас вырастил Сталин на верность народу» восстановил? Восстановил. Значит, ненавидит демократию. Последнюю книжку его, или кто там ему ее написал, – «Россия 2050» – у них, наверное, никто не читал. А неплохо бы ознакомиться. Там такие перлы! Про «тайну Запада», про «волшебную иглу в сказочном яйце», которая много раз спрятана, обернута, зашифрована и закамуфлирована в самые разные слова и дискуссии о так называемой «демократии, общечеловеческих ценностях и глобальных угрозах». И все в том же духе. Другая линия – коррупция. Здесь информации на Юрия Михайловича и его благоверную сколько угодно. И ведь все истинная правда! Он организатор самой наглой и самой грандиозной коррупционной системы всех времен и народов. Просто у них там до сих пор никто этим особо не занимался, потому что не обращали внимания. Все их состояние построено на том, что в любой бизнес‑проект в городе, на который давал зеленый свет Юра, закладывалась доля Лены. Без их билета здесь ни одна муха не летала. Чигиринский – подходящий пример.
– Да, ниче так муха, приметная, – поддержал Арсентьев.
– А этот участок в Раменках, который он в разгар кризиса за полмиллиарда долларов из бюждета у жены выкупил – там же вроде даже какие‑то трупы были закопаны из числа бывших пайщиков совхоза «Матвеевское».
– Угу, надо, чтобы наши лестрейды из МВД покопали это дело.
– Просто русская мафия! – Кирилл почувствовал вдохновение. Он уже не шел, а летел, поднявшись над переулком. – Если все это раскрутить, через месяцдругой британская общественность будет требовать, чтобы русские забрали к себе обратно это чудовище. Когда случится несчастный случай, все вздохнут с облегчением. Версия заказного убийства обязательно возникнет, но надо будет сделать хорошую прививку. Напечатать в какой‑нибудь отстойной News of The World, с которой все постоянно судятся, типа журналистское расследование с элементами бреда: мол, Батуриных убрали по заказу Кремля, а организатором является русско‑английский медиамагнат Лебедин. Англикосы же свято верят, что чекисты бывшими не бывают. Зуб даю – олигарх тут же побежит в тамошний суд и выиграет дело. Газета извинится и выплатит астрономическую компенсацию морального вреда. Держава наша не обеднеет, зато после этого не то что респектабельное издание, ни один тамошний блоггер даже пукнуть на эту тему не посмеет.