– Держись, разведчик, вся война впереди, а награды для вас – я подумаю. Тяжело с орденами, товарищи, с трудом проходят в высших инстанциях – мы же с вами, вроде, как на учениях… Ладно, Михаил Федорович, ты останься, а Марченко готовься воевать, так и скажи своим разведчикам.
– Есть, товарищ генерал. Разрешите идти?
– Идите.
Генерал пожал мне руку, и я вышел с КП командира дивизии. Минут через пятнадцать прибыл в роту.
– Иван Геннадьевич, комдиву доложил, как положено! К нашим действиям претензий нет, а вот к войне готовиться надо – так сказал генерал.
– Хорошо, Валер, отдыхай, не ровен час, опять куда-нибудь дернут.
– Спасибо, Иван, уже сплю.
Я упал на кровать, укрывшись курткой, и вскоре уснул.
Проснулся под вечер от шума движка. Загорелся свет, в палатку вошел довольный Артемыч, отвечавший за освещение.
– Ну, как?
– Отлично, Анатолий Артемович, можно и письма черкнуть, – повеселел старшина.
– Всем написать, проверю – сказал замполит из своего уголочка.
– Артемыч давно не писал, Владимир Николаевич, – «закладывает» Родина Слободов.
– Е… мать, нехай, вчера отправил!
Немного пошутили над Родиным, его брянским происхождением, но решили оставить его в покое. На самом деле, Анатолий Артемович писал письма очень часто, об этом мы знали и шутили. Он же наши «подначки» воспринимал уж слишком серьезно и болезненно, от чего становился объектом еще больших нападок.
– Что там, на улице, Толик?
– Ветер поднялся, теплеет.
Полог палатки трепало больше обычного, то и дело раздавались хлопки брезентовой ткани при очередном порыве снаружи. Я решил пройтись, поглядеть на погоду. Хлебнув водички, вышел прогуляться по свежему воздуху, посмотреть, чем занимаются разведчики. Накинув десантную куртку, я вышел из палатки, которую рвали прохладные ветры с Пагмана. Белые шапки вершин горной системы взметнулись в небо на четыре с половиной тысячи метров. Рваные клочья облачной пелены обложили долину – Ходжа Бугра исчезла в тумане вместе с перевалом отрога, отделявшего аэродром от Паймунара и Дехъийхья. Ветер не просто резкий – жесткий, принес низкую облачность, которая вот-вот прольется холодным дождем. Верно, говорили летчики, летавшие в Кабул по нескольку лет, сезон дождей в Афганистане – испытание не только для авиации, но и для тех, кому лазать в горах. Ненастный прогноз подтверждался наступившим хмурым и неуютным вечером. Промозгло до дрожи в лопатках, пожалуй, дам команду приготовить плащ-палатки к выходу в завтрашний поиск.
– Товарищ гвардии лейтенант, разрешите обратиться? – прервал размышления Кибиткин, ходивший со мной на задания.
– Да, Сергей, – поглядел я на парня, хорошо показавшего себя в боевой обстановке.
– Такое дело, товарищ лейтенант, – замялся связист.
– Не тяни кота за хвост, рассказывай.
– Думаю поступать в военное училище, товарищ лейтенант, хотел посоветоваться с вами.
– А чего стесняешься? Нормальное дело – решил, значит, поговорим. Так, Серега?
– Так точно.
– Но ты подошел именно ко мне, а не к своему командиру Тютвину, значит, решил поступать не в училище связи, а в десантное. Так?
– Так точно.
– Вот и молодец. Скажу сразу, у тебя есть все данные для поступления в Рязанское высшее воздушно-десантное училище – остальным премудростям научат. Главное решить для себя – хочу ли я связать свою жизнь с армией, ВДВ? Если – да, значит, максимум уверенности в себе, своих силах и все получится. Давай сделаем так – поговори с ребятами, может, еще кто-нибудь решил посвятить себя этой стезе, подходите ко мне – обсудим тему подробней. Добро?
– Так точно.
– А сейчас набирайся сил – завтра пойдешь с группой, Есаулков отдохнет. Кстати, какие впечатления от задач, которые решаем в последнее время?
– Нормальные, только аккумуляторы станций быстро садятся.
– Завтра с утра проверь и подготовь к работе, я попрошу Тютвина, чтобы дал тебе время.
– Понял, товарищ лейтенант.
– Отдыхай, Сергей, напиши письма, а насчет училища посоветуйся с родными.
– Хорошо, я понял.
Приложив руку к головному убору, Кибиткин сделал четкий поворот кругом и пошел в расположение взвода. «Хороший парень, – подумалось мне, – толковым будет офицером». Подошел к разведчикам, Сафаров доложил о подготовке личного состава к выходу на Паймунар.
ГЛАВА 28
Утро следующего дня не принесло хорошей погоды, правда, дождевые потоки умерили пыл, но дороги и тропинки до штаба дивизии превратились в непролазное месиво. Рваные клочья облаков неслись над палатками, выбрасывая новые потоки воды. Ветер швырял их в лица, вызывая озноб холодного душа – зябко было от влаги, проникшей до самых кишок. Неприятное ощущение вызывала сырость в палатке, мокрой одежде, постельном белье, влажные портянки не лезли в сапоги. Вечером у раскаленного «Палариса» и «капельниц» мы сушили одежду, от которой исходил кисло приторный запах цианидов.
Я готовил группу к выполнению новой задачи. С заданием было понятно, вот что предпринять от дождя? Простыть легко, а для разведчиков в тылу противника насморк – демаскирующий признак, может стать роковым, жар уложит в постель любого амбала. Прошел к разведчикам посмотреть подготовку к поиску.
– Встать. Смирно, – скомандовал Ксендиков.
– Вольно, щеглы, как настроение?
– Да, как-то не очень, – уныло ответил Сокуров.
– «Зигфрид», а где блеск в глазах у высшей расы?
– О-о-о, товарищ лейтенант, – покачал головой здоровенный парень.
– Давайте, гусары, больше оптимизма. Мы еще повоюем! Сафаров, что с плащ-палатками?
– В порядке, товарищ лейтенант, но через час под дождем станут «колом», скуют движения.
– Значит, так, Сергей, попрошу старшину приготовить нам сменку, переоденемся по возвращении на базу. Сейчас всем надеть носки, иначе ноги натрем.
– Товарищ лейтенант, а помните – в Витебске вы с нас снимали «вшивники», носки и рвали на ветошь? – спросил Архипов, невинно глядя в глаза.
– Помню, Архипов и обещаю – в Витебске буду рвать, а сейчас всем быть в носках.
– Товарищ лейтенант, – вкрадчивым голосом обратился Сокуров, – а фронтовые 100 грамм нам положены?