Утверждения, подкрепленные ссылками на высшие силы, любимы всеми без исключения начальниками. Впрочем, аргументация с опорой на авторитет сама по себе не является логической ошибкой: экспертное мнение ничуть не хуже других видов доказательства и имеет полное право на жизнь. Ошибкой, однако, будет держаться за мнение авторитета как за соломинку, подкрепляющую вашу правоту, невзирая на убедительные свидетельства обратного.
Тед, встретив своего приятеля Эла, воскликнул:
– Эл! Я слышал, ты умер!
– Это вряд ли! – расхохотался Эл. – Как видишь, я вполне жив!
– Это невозможно, – промолвил в ответ Тед. – Человеку, который сообщил мне о твоей смерти, я доверяю гораздо больше, чем тебе.
Апеллируя к экспертному мнению, всегда нужно понимать, кого именно вы полагаете авторитетом.
Покупатель в зоомагазине просит показать ему попугаев. Продавец подводит его к двум прекрасным птицам.
– Один из этих попугаев стоит 5000 долларов, а другой – 10 000, – сообщает он.
– Ого! – ахает покупатель. – Что же умеет тот, который стоит 5 тысяч?
– Он исполняет все арии из всех опер Моцарта!
– А второй?
– Он целиком воспроизводит «Кольцо Нибелунгов» Вагнера. Ах, да, у меня есть еще один попугай, он стоит 30 000.
– Ничего себе! И что же он умеет?
– Лично я от него пока ничего не слышал. Но эти двое называют его «маэстро»!
По нашему собственному экспертному мнению, некоторые авторитеты заслуживают куда большего доверия, чем другие. Проблема, однако, в том, что у вашего собеседника могут быть другие авторитеты, нежели у вас.
Четверо раввинов регулярно вели теологические споры, во время которых трое обычно объединялись против четвертого. Как‑то раз пожилой раввин, как всегда, оставшийся в одиночестве и не сумевший выдержать спор с тремя соперниками, решил обратиться к высшим силам.
– Господи! – вскричал он. – Мое сердце говорит мне, что я прав, а они неправы! Пожалуйста, дай мне знак, чтобы они убедились в моей правоте!
Стоял прекрасный летний день. Однако после того, как раввин закончил свою молитву, на небе, прямо над головами четырех «коллег», появилась черная туча. Прогромыхал гром, и туча исчезла без следа.
– Вот он, божий знак! Я так и знал! Теперь вы поняли, что я прав? – воскликнул старый раввин.
Однако трое его товарищей не согласились с ним, заявив, что в жаркие дни такие тучи – отнюдь не редкость. И тогда раввин снова взмолился:
– Господи, мне нужен более ясный знак, который показал бы, что я прав, а они – нет! Господи, дай мне более внушительный знак!
На этот раз на небе появились сразу четыре черные тучи. Они мгновенно слились воедино, и молния ударила в вершину ближайшего холма.
– Я же говорил вам, что я прав! – вскричал раввин. Но его друзья вновь заявили, что все происшедшее можно объяснить вполне естественными причинами. Раввин уже готов был попросить Бога дать ему огромный, неоспоримый знак, но едва он успел произнести: «Господи!..», как небо почернело, земля содрогнулась и мощный громовой голос пророкотал:
– ОН ПРРРРААААВ!
Старый раввин, подбоченившись, торжествующе повернулся к своим товарищам:
– Ну, теперь‑то вы видите?!
– Что ж, – пожал плечами один из раввинов. – Теперь нас трое против двоих!
Парадокс Зенона
Парадокс – это рассуждение, которое кажется вполне здравым и базируется на якобы адекватных доказательствах, однако, в итоге приводит к противоречивым или откровенно ложным выводам. Если чуть‑чуть подправить это предложение, оно станет готовым определением анекдота – по крайней мере, под него подпадут большинство анекдотов из этой книги. Есть что‑то абсурдное в том, как истинные утверждения превращаются в ложные, – а абсурд всегда заставляет нас смеяться. Если вы попытаетесь удержать в голове две противоположные идеи, вам не избежать головокружения. Но куда важнее то, что с помощью парадокса вы сможете рассмешить компанию на любой вечеринке.
Что касается шуток с двумя взаимно противоречивыми идеями, непревзойденным мастером по этой части был Зенон Элейский. Вы ведь слышали его хохму про забег Ахиллеса и черепахи? Поскольку Ахиллес бегает куда быстрее черепахи, ей предложили значительную фору. По свистку – или, как говорили в V веке до нашей эры, по броску дротика, – Ахиллес мчится к тому месту, откуда стартовала черепаха. Разумеется, пока он бежал, черепаха немного продвинулась вперед, и теперь ему предстоит попасть в ту точку, до которой она успела добраться. Но к этому моменту черепаха вновь успеет пройти некоторое расстояние. Неважно, сколько раз Ахиллес добежит до предыдущего пункта отправления черепахи, – да хоть несчетное число раз! Он все равно никогда не догонит черепаху, хотя и сумеет приблизиться к ней на бесконечно малое расстояние. Все, что требуется от черепахи, чтобы выиграть гонку, – не останавливаться.
Конечно, Зенон – не Леннон, однако для философа V столетия он весьма неплохо развлекает публику. К тому же, подобно знаменитым комикам прошлого, он может воскликнуть: «Да у меня этих шуточек – миллион!» На самом‑то деле у Зенона их всего четыре. Вторая из них – это парадокс бегуна. Он заключается в том, что, дабы финишировать, бегуну придется совершить бесконечное количество пробежек. Сначала ему придется добежать до середины дистанции, потом до середины оставшегося отрезка, и так далее, и так далее. Поскольку теоретически ему придется достигать этих самых середин бесконечное число раз, он никогда не сможет добежать до конца пути. Но на самом деле, конечно, он справится. Это даже Зенону понятно.
Следующую старую шутку вполне мог бы придумать сам Зенон:
Продавец: Мэм, этот пылесос вполовину сократит вашу домашнюю работу!
Покупательница: Отлично! Дайте мне два.
У этого анекдота есть одна странность. Парадокс бегуна взывает к нашему здравому смыслу: даже если мы не понимаем, что именно здесь не так, мы явственно видим, что что‑то неправильно. Однако в анекдоте про пылесосы логика Зенона совсем не кажется парадоксальной. Если женщина хочет переделать всю домашнюю работу, не затратив на это ни секунды, в этом ей, конечно, не поможет даже бесконечное число пылесосов (равно как и бесконечное число помощников, которые будут пылесосить вместе с ней). Однако два одновременно работающих пылесоса сократят время работы на две трети, три – на пять шестых, и так далее, пока число пылесосов будет продолжать стремиться к бесконечности.