– Привет, Юрик, до чего революция довела! Похудел, поседел и от безделья сходишь с ума. Не проси, – замахал я рукой, видя блаженный вид лица истребителя, – Комар запретил спускаться вниз.
Худенькие плечики Юрика безвольно опустились, поник и взгляд.
– Не расстраивайся, братан, фляжку я привез, поужинаем.
– Валер, я всегда тебя уважал, ты настоящий парень! – Вскинулся по «мхатовски» Юрка. Артист!
– Ну, будет тебе, будет! Спасибо, оценил. Как ты? Надоело?
– Не говори, по ночам вспоминаю Есенина, его друга Джима и вою на луну.
– О, луна-то какая у вас!
– Угу, но не радует, Валер.
– Представляю маяту необузданного темперамента.
– Так бы еще ничего, если шаропчика «залудить», но ведь ничего же нет, неделю «на струе», аппетит пропал, желание жить – тоже, Валер, ты представляешь?
– Э, Юр, лукавишь, – беру на «мушку» парня, – ходят разговоры по Кабулу, что бражонку «затер» и попиваешь лунными ночами – романтика чистой воды, а вой при луне – выражение чувств любимой женщине.
– Как можно, Валер? Посмотри в мои голубые глаза, разве они могут лгать? – сокрушенно воскликнул Юрий.
Действительно, если не считать смеющихся «бесенят» в глазах «истребителя танков», можно поверить.
– Ладно, Юр, пойдем к Родину, обсудим тему, заодно и перекусим.
– Всегда готов!
По круговой траншее вышли к командному пункту. Чернега, заканчивая дела, готовился к отъезду: загрузил ненужное имущество, инструктировал экипажи машин.
– Ну, я готов, ребята! – объявил он нам и, прыгнув на место механика-водителя, запустил двигатель боевой машины. Я глазом не успел моргнуть, как он поехал на спуск к серпантину.
– С ума сошел? – воскликнул Родин.
Вот обалдуй! Чернега не имел достаточной практики вождения боевых машин. Он окончил 9-ю роту нашего училища, где специализацией являлась глубинная разведка, иностранные языки. С техникой ребята занимались немного, и беспокойство за Сашку, севшего за рычаги БМД, было обоснованным. Спуск – сложный элемент вождения боевой машины при фрикционном типе управления. Надо хорошо знать действия бортовых фрикционов и на практике чувствовать их затягивание: правого – машина на спуске идет не вправо, как следует ожидать, а наоборот – стремится влево, и надо резкими движениями подрабатывать бортовым, чтобы выдержать направление движения.
|
|
Минут через пятнадцать получаем доклад по радио: БМД Чернеги вылетела на обочину серпантина и остановилась у пропасти. Пришлось немедленно собирать специальную группу солдат для оказания помощи командиру 2-го разведывательного взвода.
– Ты, Сань, страдаешь авантюризмом и непредсказуемостью, но так нельзя, понимаешь? – выговаривал я ему, помогая снять боевую машину с камней, которые, собственно, и удержали БМД от падения в пропасть.
– Машину бросило вправо, Валер, – виновато оправдывался Сашка, – неожиданно, едва удержал фрикционами.
– Принцип действия фрикционов при спуске имеет обратное действие, необходимо работать резкими, хорошо рассчитанными движениями. Тебе надо потренироваться на более легкой местности, а ты с людьми на броне рванул по такой крутизне, где справиться с управлением сложно даже опытному механику.
– Все! Больше не сяду во веки веков! Смотри, руки трясутся.
– Затрясутся, подойди к обрыву и посмотри вниз. Представляешь, сколько бы ты «свистел» вниз, и чтобы от вас осталось?
|
|
Сашка искренне переживал необдуманный шаг. Были у него и ранее моменты, когда в не совсем адекватном состоянии он садился за руль «уазика» и «рассекал» по аэродрому, рискуя попасть под пулю часового, если не нашего, то афганского – точно. Те после команды «Дрищь» стреляли на поражение сходу, и только потом разбирались. Ну, как мой друг Мажмунов. Одним словом, Чернегу иногда заносило в неожиданный штопор, приходилось сдерживать, контролировать его действия. Слава богу, все закончилось нормально и на этот раз! Мне до сих пор кажется, что командование роты, дивизии так и не узнало об этом эпизоде, едва не приведшем к большой катастрофе.
ГЛАВА 40