Разумеется, эскадрильи из Чанчуня не могли быстро отреагировать на внезапное обострение ситуации. Для их переброски на фронт (вместе с наземными службами) требовались, по крайней мере, сутки. Но японцы пока еще чувствовали себя уверенно. После «феноменальных» майских побед они оптимистично полагали, что им не стоит опасаться советских самолетов, сколько бы их ни было.
Советские авиаторы – участники боев на Халхин-Голе на фоне «Дугласа». Крайний слева в переднем ряду – заместитель начальника ВВС Я.В.Смушкевич, второй – летчик-истребитель подполковник И.А.Лакеев, крайний справа – военинженер 1-го ранга И.А.Прачик.
Загадка 22 июня
Двадцатого июня вооруженные столкновения на восточном берегу Халхин-Гола возобновились. Батальон 149-го пехотного полка при поддержке роты бронеавтомобилей атаковал японский военный лагерь в районе Дебден-Сумэ, но, потеряв пять человек убитыми и три броневика, был вынужден отойти на исходные позиции. В последующие несколько дней на земле шли «бои местного значения», в которых ни одна из сторон не добилась заметных успехов.
Одновременно возросла активность как советской, так и японской авиации. Японцы стремились удержать, а наши – отвоевать господство в воздухе, утраченное в майских боях. К началу третьей декады июня советское командование решило, что наша авиагруппировка уже достаточно сильна, чтобы «очистить небо» над фронтом от самолетов противника. 22 июня, ровно за два года до начала Великой Отечественной войны (такое вот интересное совпадение), это вылилось в крупнейшее с начала конфликта воздушное сражение. В нем участвовали пилоты обоих советских истребительных полков и 24-го истребительного сентая императорской армии Японии.
Согласно «Описанию боевых действий…», события того дня развивались следующим образом. Утром над степью стоял туман, рассеявшийся только после полудня. Примерно в 15.00 несколько групп советских истребителей, взлетевших с аэродромов Тамсаг-Булак, Матат-Сомон и ряда других площадок, направились в сторону Халхин-Гола и озера Буир-Нур. Всего в воздух поднялось 105 самолетов – 56 И-16 и 49 И-15бис. Группы шли, не видя друг друга, так как расстояния между ними достигали нескольких десятков километров.
Первой вступила в бой группа самолетов 22-го полка, состоящая из эскадрильи старшего лейтенанта Савкина (12 И-16) и эскадрильи капитана Степанова, опытного летчика, ветерана войны в Испании (девять И-15бис). Над горой Хамар-Даба японцы в количестве «не менее 30 самолетов» сверху обрушились на эскадрилью Савкина. Комэск сразу был ранен и со снижением вышел из боя. Его подчиненные приняли это за сигнал к отступлению. Эскадрилья «рассыпалась» в разные стороны и больше в бою не участвовала.
Савкин, преследуемый японцами, под градом пуль совершил посадку, не выпуская шасси. Уже на земле его истребитель был подожжен, но раненый летчик сумел выбраться из кабины и остался жив.
Затем «самураи» переключили свое внимание на бипланы. Но тут им попался более стойкий противник. Пилоты И-15бис, сражаясь в меньшинстве, активно маневрировали, не давая врагу вести прицельный огонь и постепенно оттягивая его в глубь своей территории. Однако численное превосходство японских истребителей снова дало себя знать. Три наших самолета, в том числе и машина комэска Степанова, получили повреждения и были вынуждены садиться на ближайшей подходящей площадке.
Японцы продолжали обстреливать заходящие на посадку и уже катящиеся по земле машины. Истребители загорелись, но летчики все же успели выскочить из кабин и отбежать прежде, чем начали рваться бензобаки. Кажется чудом, что никто из пилотов не пострадал. В этот момент на горизонте показалась эскадрилья И-16 70-го полка. Японцы не вступали с нею в бой и улетели на свою территорию ‹4›.
Чуть позже еще две группы наших самолетов встретились с крупными силами японцев в районе гор Баин-Хошу и Баин-Цаган. Сражение здесь оказалось наиболее упорным и кровопролитным. В нем было сбито 13 русских (10 И-15бис и три И-16) и «большое число» японских самолетов.
Погиб командир 22-го иап майор Глазыкин (29 августа 1939 г. удостоен звания Героя Советского Союза посмертно) и еще пятеро летчиков из его полка: Блажко, Иванов, Лоскутов, Соловьев и Смирнов, а также – пятеро пилотов из 70-го иап: Бакаев, Крючков, Устюжанинов, Шорохов и Юрецкий. Двое (Крюков из 22-го полка и Прилепский из 70-го) спаслись на парашютах.
После долгого боя японцы не выдержали и обратились в бегство. Возможно, тут сыграло роль израсходование ими горючего и боекомплекта. И-16 преследовали врага до самого Ганчжура и расстреляли на посадке еще две или три машины. Сражение продолжалось в общем счете почти 2,5 часа (так как это превышает максимальную продолжительность полета И-15бис и И-16, возможно, имеется в виду время от взлета первых до посадки последних машин, – прим. авт.).
Позже на монгольской территории найдены 14 упавших и сгоревших японских самолетов (многие из них на самом деле оказались советскими). На территории противника разведка обнаружила еще 11 разбитых машин, «три из которых, возможно, наши» ‹4›.
При подведении итогов сражения было объявлено, что 105 советских самолетов сражались против «около 120» японских. Наши потеряли четыре истребителя на земле и еще 13 – в воздухе, сбив «не менее 25» японских. Позже количество сбитых самолетов противника «скорректировали» до 31, и эта цифра вошла практически во все советские статьи и книги о Халхин-Голе.
А вот как выглядит японская версия событий. 22 июня все 18 боеспособных Ки-27 из 24-го сентая (одна неисправная машина осталась на аэродроме) вылетели навстречу большой группе советских истребителей и в завязавшемся воздушном бою без потерь сбили или расстреляли на земле после вынужденных посадок 22 самолета. Затем налетела еще одна волна И-16 и И-152. Японские летчики снова приняли бой и сбили еще 25 самолетов, но при этом потеряли пять истребителей и четырех пилотов, еще один выпрыгнул с парашютом и вскоре вернулся на аэродром. Общие безвозвратные потери японцев в этот день составили семь самолетов ‹34›.
Как видим, японское описание гораздо менее подробно, в нем ничего не говорится о финале сражения, но и его достаточно, чтобы понять, что в СССР и в «стране восходящего солнца» воздушный бой 22 июня 1939 года оценивается с диаметрально противоположных позиций. Прежде всего, и те, и другие считали и продолжают считать себя победителями.
Исходя из заявленных соотношений потерь и побед, основания для подобной оценки имелись у обеих сторон. И все же надо признать, что реально японцы смогли уничтожить в два с половиной раза больше наших самолетов, чем потеряли сами. Данный факт объясняется, на мой взгляд, двумя основными причинами: Во-первых, – безусловным техническим превосходством истребителей Ки-27 над устаревшими бипланами И-15бис, на которые пришлось абсолютное большинство наших потерь (13 из 17 машин). И, во-вторых, – разрозненными, несогласованными действиями советских эскадрилий, которые, вступая в бой поочередно, так и не смогли в полной мере использовать свое численное преимущество. В немалой степени это было обусловлено отсутствием радиосвязи на наших самолетах.
Летчики А.А.Мурмылов, И.П.Сахаров и П.Г.Митягин возле истребителя И-16 тип 10.
Кстати, в целом ряде источников (в частности, в мемуарах маршала Георгия Жукова и воспоминаниях летчика Бориса Смирнова) говорится, что с советской стороны в бою участвовали не 105, а 95 истребителей. Это, хотя и не напрямую, свидетельствует, что далеко не все наши пилоты имели боевой контакт с противником. Вероятно, некоторым из них просто не удалось обнаружить врага.
Ложная информация о «120 японских самолетах», скорее всего, объясняется тем, что доклады эскадрилий, последовательно вступавших в схватку с одной и той же группой японцев, попросту суммировались. Быть может, «под занавес» кто-то еще и принял за врагов те наши машины, которые прилетали со стороны Манчжурии, возвращаясь с погони за Ки-27.
Несмотря на горечь потерь, бой 22 июня стал важной вехой в воздушной войне. Впервые японские летчики «показали спины», не по своей воле покинув поле битвы. И впервые к исходу дня небо над Халхин-Голом осталось за нами.
Все, что осталось от одного из японских самолетов, сбитого на Халхин-Голе.
Накал борьбы растет
Итоги сражения 22 июня оказались неожиданными для японского командования. Оно не предполагало, что русские одновременно введут в бой столь большое число самолетов и что пилоты 24-го сентая не смогут выдержать схватку с ними. Поэтому уже следующим утром на передовые аэродромы Ганчжур и Саенджо были срочно переброшены все 59 истребителей 1-го и 11-го сентаев. Сам генерал Гига для более оперативного руководства перевел свой штаб в Хайлар, поближе к линии фронта.
23 июня воздушных боев не отмечено. Обе стороны занимались «разбором полетов» и ремонтом поврежденных машин. Командиром 22-го иап, вместо погибшего майора Глазыкина, был назначен выдающийся летчик, ветеран Испании Григорий Кравченко.
24 июня бои за господство в монгольском небе разгорелись с новой силой. В 6.30 утра восьмерка И-16 и девятка И-15бис из 70-го полка взлетели на перехват двадцати японских истребителей, появившихся над Халхин-Голом. Чуть позже к ним присоединились еще восемь И-16. По заявлениям советских пилотов, в бою было сбито семь японских истребителей. Один вражеский летчик выпрыгнул с парашютом над нашей территорией и попал в плен. Это был первый японский авиатор, плененный в ходе конфликта. Японцам удалось сбить два И-15бис, погибли летчики Полевов и Григорян. Самолет Григоряна враги расстреляли, когда он с заглохшим мотором пытался сесть на вынужденную.
В 18.00 состоялся еще один бой, в котором с нашей стороны участвовали 54 самолета. На высоте около 1000 метров среди облаков они атаковали группу японцев численностью до 20 машин. Противник рассеялся, не приняв боя. Чуть позже в разрывах облаков была обнаружена и атакована другая группа истребителей примерно той же численности. Японцы снова не вступили в бой и поодиночке улетели за линию фронта. Тем не менее, советские летчики заявили, что в этих стычках они без потерь сбили девять самолетов противника. Один сбитый «самурай» (кстати, в документах советских ВВС той поры крайне редко встречается слово «японцы», а противники почти всегда названы самураями) выпрыгнул с парашютом прямо над советскими позициями. Его тоже попытались взять в плен, но он, поступив истинно по-самурайски, покончил с собой выстрелом в голову ‹4›.
24 июня отмечен первый случай боевого применения бомбардировщиков СБ. 23 самолета из 150-го сбп бомбили японские войска на восточном берегу Халхин-Гола. На обратном пути шедшие без прикрытия бомбардировщики подверглись атаке истребителей. Стрелок-радист одной машины был ранен, но все же сумел, по его словам, «завалить» напавшего на него японца. Все бомбардировщики благополучно вернулись на базу. Интересно, что в тот же день японский летчик младший лейтенант Сёго Саито доложил о сбитии советского бомбардировщика, однако сам он при этом получил ранение в ногу от огня хвостового стрелка…
Японцы заявили, что в боях 24 июня они уничтожили 17 советских самолетов, два из которых записали на счет командира 4-го чутая 11-го сентая майора Дзёдзо Ивахаси. Собственные потери они оценили в два самолета и двоих погибших пилотов.
Таким образом, если учитывать не многократно завышенные обеими сторонами цифры «побед», а реальные итоги боев, можно сделать вывод, что 24 июня советским летчикам впервые удалось сравняться с противником по количеству сбитых.
25 июня стояла пасмурная погода, приковавшая самолеты к земле. А примерно в 15.20 следующего дня в районе озера Буир-Нур появилась группа японских самолетов. Навстречу ей взлетели 27 И-16 и 13 И-15бис из 70-го иап во главе с командиром полка майором Вячеславом Забалуевым. Над северным берегом озера они встретили 17 Ки-27, которые развернулись, не приняв боя, и ушли в направлении Ганчжура. Забалуевцы бросились в погоню. Но первая группа японцев, судя по всему, была лишь приманкой. Над Ганчжуром наши истребители встретили еще более 40 японских машин. Разгорелся бой.
Через некоторое время полковник Александр Гусев, непосредственно руководивший в тот день действиями нашей авиации с передового КП на горе Хамар-Даба, почувствовал неладное. Он выслал на подмогу 20 И-16 и 21 И-15бис из 22-го полка. Группу лично возглавил новый командир полка Григорий Кравченко. Помощь подоспела вовремя: у летчиков 70-го иап уже заканчивалось горючее и патроны. Самолет майора Забалуева был подбит и совершил вынужденную посадку на манчжурской территории, у дороги, идущей из Ганчжура в Обо-Сумэ. Капитан Сергей Грицевец, рискуя сам оказаться в плену, решил спасти командира. Он посадил свой истребитель рядом с машиной Забалуева. С трудом втиснувшись вдвоем в кабину И-16 (Забалуеву для этого пришлось даже снять ремень с гимнастерки), пилоты взлетели на глазах у скакавших к самолету баргутских кавалеристов. Через 20 минут истребитель с «двойным» экипажем приземлился в Тамсаг-Булаке.
Храбрый поступок Сергея Грицевца увенчался успехом не в последнюю очередь благодаря невысокому росту и худощавому телосложению майора Забалуева. Окажись на его месте человек более крупных габаритов, ему с Грицевцем вряд ли удалось бы поместиться в тесной кабине истребителя.
Дружеское рукопожатие капитана Сергея Грицевца (слева) и майора Вячеслава Забалуева.
Тем временем вступившие в схватку летчики 22-го иап прикрывали отход своих товарищей. Бой, длившийся более полутора часов, завершился. Наши потеряли три И-16 и один И-15бис. Лейтенанты Красночуб и Шматко были сбиты над вражеской территорией и погибли. Летчик Гайдобрус столкнулся в атаке с японским истребителем. Ему удалось на поврежденной машине перетянуть через линию фронта. При посадке самолет был разбит, однако пилот отделался ушибами.
Почти невероятная история произошла с летчиком Александровым из 70-го иап. В бою его истребитель получил повреждения, и пилот, пролетев несколько десятков километров на юго-запад, совершил вынужденную посадку в голой степи. Он полагал, что сел на монгольской территории и решил остаться у самолета, дожидаясь подмоги. Но на самом деле Александров приземлился в Манчжурии. К счастью, следующим утром на него случайно наткнулась группа монгольских кавалеристов, проводивших разведку во вражеском тылу. Монголы доставили пилота к своим, а затем, подогнав конную повозку, вывезли и самолет!
По донесениям советских летчиков, они сбили 10 японских истребителей, упавших на территории противника. Однако японцы утверждают, что 26 июня они не потеряли ни одного самолета, сбив при этом 16 русских. Здесь необходимо учесть тот факт, что в ежедневных сводках потерь штаб Квантунской армии указывал только сбитые машины. Если же подбитый самолет, совершивший аварийную посадку, списывался в дальнейшем, как не подлежащий восстановлению, то эти потери есть только в обобщенной таблице, составленной по итогам войны. Сравнивая данные таблицы с ежедневными сводками, можно легко подсчитать, что фактический урон, понесенный японской авиацией, в сводках занижен почти наполовину.
Видя, что справиться с русской авиацией в воздушных боях не удается, командование Квантунской армии решило нанести массированный удар по советским аэродромам и уничтожить врага на земле.
Японский легкий фронтовой бомбандировщик Ки-30, широко применявшийся на Халхин-Голе. Высокая скорость этой машины делала ее трудной мишенью для советских истребителей.
Двухмоторные бомбандировщики Ки-21-оцу из 61-го сентая – участника первого массированного налета на советские аэродромы, произведенного 27 июня 1939 года.
На рассвете 27 июня 104 самолета 2-го хикосидана поднялись в воздух и взяли курс на запад. Ударную силу составляли девять одномоторных бомбардировщиков Ки-30 из 10-го сентая, девять двухмоторных («тяжелых», по японской классификации) бомбардировщиков Ки-21-Оцу из 61-го сентая и 12 двухмоторных «Фиатов» BR.20 из 12-го сентая. Их сопровождали 74 истребителя из 1-го, 11-го и 24-го сентаев. Во главе армады на одном из бомбардировщиков летел сам командир 2-го хикосидана генерал-лейтенант Тецудзи Гига. Перелетев границу, японцы разделились. Часть из них направилась к аэроузлу Тамсаг-Булак, где базировались самолеты 22-го иап, другие – к аэродрому 70-го полка Баин-Бурду-Нур ‹33›.
В 4.50 дежурное звено истребителей перехватило и сбило разведчик Ки-15, появившийся над Тамсаг-Булаком (японцы не подтверждают потерю самолета этого типа. Возможно, в качестве разведчика выступал весьма похожий на Ки-15 легкий бомбардировщик Ки-30). Одновременно с постов ВНОС поступило сообщение о приближении с востока большой группы японских самолетов. На аэродроме была объявлена тревога. Самолеты стали спешно готовиться к вылету. Через 10 минут (в 5.00 по местному и в 6.00 – по токийскому времени) ударная группа, шедшая на высоте примерно 3500-4000 метров, показалась над аэродромом. Зенитки открыли огонь. Часть советских истребителей в это время выруливала на взлет, другие уже набирали высоту.
На авиабазу посыпались бомбы. Всего, по советским данным, японцы сбросили на Тамсаг-Булак около 100 бомб калибром от 10 до 100 кг. К счастью, враги бомбили из рук вон плохо. За исключением нескольких воронок на летном поле, они не причинили никакого вреда. Большинство авиабомб на территорию аэродрома вообще не попало. Никто не был убит или ранен и ни один самолет не получил повреждений.
Тем временем успевшие взлететь краснозвездные машины вступили в бой с истребительным прикрытием японских бомбардировщиков. Всего в воздух поднялись 34 «ишака» и 13 И-15бис. Схватка продолжалась недолго. Бомбардировщики ушли, и эскорт последовал за ними.
По докладам советских пилотов, им удалось сбить пять японских самолетов, из них два бомбардировщика. Собственные потери составили три И-15бис. Погибли летчики Гринденко и Паксютов. Летчик Гасенко выпрыгнул с парашютом из горящего самолета. Еще двое пилотов получили ранения ‹4›.
И-16 тип 10 из 70-го ИАП. Аэродром Тамцаг-Булак, июль 1939. На самолете для маскировки закрашены опознавательные знаки на верхней поверхности крыла и фюзеляжа (фото СКМ).
Командир 22-го иап майор Кравченко, увлекшись преследованием разведчика Р-97 (Ки-15), улетел далеко в глубь манчжурской территории. По его словам, разведчик все же удалось сбить (японцами не подтверждается), но на обратном пути, за несколько десятков километров от аэродрома у И-16 заглох двигатель. Внизу насколько хватало глаз тянулась покрытая барханами и редкой растительностью полупустыня. Майор посадил истребитель на вынужденную, не выпуская шасси. Почти двое суток он брел, изнемогая от жажды, на юго-запад, пока не наткнулся на пост красноармейцев. Только к вечеру 1 июля его на автомашине доставили в Тамсаг-Булак. В полку Кравченко уже считали пропавшим без вести, и телеграфная депеша об этом ушла в Москву.
Японцы признали потерю двух Ки-27, одного Ки-30 и одного Ки-21. Правда, о последнем Эйчиро Секигава пишет, что он совершил вынужденную посадку на монгольской территории из-за отказа обоих двигателей. Приземлившись, летчики подожгли самолет, а севший рядом другой бомбардировщик того же типа принял на борт экипаж и привез его в Ганчжур.
Гораздо более успешно японцы действовали над аэродромом Баин-Бурду-Нур. Из-за перерезанных диверсантами линий связи, здесь узнали о налете только по гулу самолетных моторов и свисту падающих бомб. Два И-16 накрыло бомбами на стоянке. Остальные суматошно пытались взлететь, но сверху на них обрушились Ки-27. Кого-то расстреляли еще на разбеге, других «срезали» при наборе высоты. Всего было сбито 14 самолетов (девять И-16 и пять И-15бис). Погиб комиссар полка Мишин, летчики Черныш, Юненко, Мальцев, Герасименко, Карпов и Заикин. Еще пятеро получили ранения. Нападавшие ушли без потерь.
В 13.00 японцы произвели налет на тыловой аэродром Баин-Тумен, где базировались советские бомбардировщики и группа истребителей прикрытия. По нашим данным, в налете участвовала пятерка Ки-30 и 21 Ки-27. Как и в предыдущем налете, противник отбомбился неточно. Ни один СБ не получил повреждений. Единственной потерей стал И-15бис, взлетевший на перехват и сбитый истребителями сопровождения. Летчик спасся на парашюте. На земле погиб один моторист и было ранено 19 человек из аэродромного персонала ‹4›.
Всего же по итогам дня наши недосчитались двадцати самолетов (девяти И-15бис и 11 И-16). Это был их самый крупный однодневный урон за все время конфликта. Однако ни о каком «разгроме» советской авиации на Халхин-Голе, естественно, говорить не приходится, так как ее потери составили лишь 7% от общего состава.
Японцы могли добиться гораздо большего эффекта, если бы при налетах на Тамсаг-Булак и Баин-Тумен пилоты Ки-27 не держались на одной высоте с бомбардировщиками, а снизились и атаковали советские истребители на взлете, подобно тому, как они сделали это в Баин-Бурду-Нуре. Не менее действенной могла оказаться штурмовка аэродромов истребителями. Однако в течение всей войны японцы, в отличие от наших, почти никогда не применяли истребители против наземных целей.
Впрочем, японцы (по крайней мере, на словах) и так были вполне довольны результатами налетов. Официальное заявление штаба Квантунской армии напоминало триумфальный марш: в ходе ударов по аэродромам «Внешней Монголии» сбито 99 советских самолетов и еще 49 уничтожено на земле! И все это достигнуто ценой потери лишь четырех машин. А раз есть столь блестящая победа, то должны быть и победители. Главным из них объявили 26-летнего старшего сержанта Хиромичи Синохару, который 27 июня «сбил» в одном бою 11 советских истребителей. Еще одним героем дня стал старший сержант Бундзи Ёсияма, якобы сбивший четыре советских самолета, причем тоже в одном бою ‹27›.
Трудно сказать, насколько сами японские военные доверяли подобным реляциям, или же они составлялись исключительно из пропагандистских соображений.
По словам Эйчиро Секигавы, токийский Главный штаб был далеко не в восторге от «частной инициативы» командования Квантунской армии по бомбардировке советских аэродромов. Опасаясь перерастания «пограничного инцидента» в полномасштабную войну с Советским Союзом, условия для которой, по мнению японского генералитета, еще не созрели, высшее руководство направило в Манчжурию категорический запрет на проведение в дальнейшем подобных акций. Авиации предписывалось ограничиться непосредственной поддержкой войск на поле боя и действиями в прифронтовой полосе ‹33›.
Красноармейцы одной из частей, направляясь к полевой кухне, ежедневно проходили мимо обломков сбитого истребителя Ки-27 из 3-го чутая 11-го сентая японских ВВС (СКМ).
29 июня погода ухудшилась. Небо покрылось тучами, подул шквалистый ветер, начались дожди. Авиация снова на время вышла из борьбы.
Подводя итоги июньских боев, надо отметить, что, несмотря на значительный рост численности и улучшение качественного состава, советским ВВС пока не удалось переломить ход воздушной войны. Однако японские летчики стали вести себя более осторожно, и сообщений о «безнаказанных бомбардировках» советских войск уже не звучало.
ПОТЕРИ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ НА ХАЛХИН-ГОЛЕ С 1.06 по 30.06.39
|| БОЕВЫЕ | НЕБОЕВЫЕ | ВСЕГО ||
И-16 || 15 | 2 | 17 ||
И-15бис || 29 | 2 | 31 ||
СБ || – | 1 | 1 ||
ИТОГО || 44 | 5 | 49 ||
Японцы признали потерю 13 самолетов сбитыми и не вернувшимися из боевых вылетов (11 Ки-27, один Ки-21 и один Ки-30). К ним, очевидно, надо прибавить еще, как минимум, несколько машин, списанных в результате боевых повреждений и не отраженных в ежедневных сводках.
Над Баин-Цаганом
За последнюю декаду июня численный состав советской авиагруппировки на Халхин-Голе несколько сократился (см. табл.). В основном это произошло за счет «выбивания» в воздушных боях морально устаревших И-15бис, доказавших свою неспособность драться на равных с японскими истребителями. Низкий боевой потенциал И-15бис прекрасно осознавался советским командованием. В июле «бисы» постепенно вывели из состава полков, сформировав из них отдельные эскадрильи прикрытия аэродромов.
ЧИСЛЕННОСТЬ СОВЕТСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 1.07.39*
|| И-16 | И-15бис | СБ | Р-5Ш | ВСЕГО ||
70-й иап || 40 | 20 | – | – | 60 ||
22-й иап || 53 | 25 | – | – | 78 ||
38-й сбп || – | – | 59 | – | 59 ||
150-й сбп || – | – | 73 | 10 | 83 ||
ИТОГО || 93 | 45 | 132 | 10 | 280 ||
*Указаны только боеспособные машины.
В первых числах июля советская авиация в Монголии получила первые образцы новой техники. На аэродром Тамсаг-Булак прилетела из Союза эскадрилья новейших истребителей И-153 «Чайка» в составе 15 машин. Правда, новейшими их можно назвать лишь по годам разработки и выпуска, а фактически они являлись очередной модификацией биплана И-15 с убирающимся шасси, более мощным мотором и рядом других доработок. Но по скорости и скороподъемности «Чайка» заметно превосходила своего предшественника И-15бис, и это не могло не сказаться на результатах боев.
Эскадрилью «Чаек» возглавил капитан Сергей Грицевец, и поначалу в штабных документах она так и называлась «Эскадрилья Грицевец» ‹8›.
Участники боев на Халхин-Голе (слева направо): Грицевец, Прачик, Кравченко, Аоробов, Смирнов.
В дальнейшем прибыли еще несколько десятков «Чаек». Некоторое время они считались строго секретными, и их пилотам категорически запрещалось летать за линию фронта, но уже к концу месяца этот запрет был снят.
Еще одной советской новинкой, поступившей на фронт в начале июля, стала эскадрилья из семи истребителей И-16П, вооруженных, помимо двух синхронных пулеметов, двумя крыльевыми 20-миллиметровыми пушками ШВАК. Пушечные истребители решили использовать в первую очередь в качестве штурмовиков, для атак против наземных целей. Эскадрилью включили в состав 22-го иап. Ее первым командиром стал уже знакомый нам капитан Евгений Степанов ‹23›.
Полковник Александр Гусев и командир 20-го иап майор Григорий Кравченко.
Численность японской авиации в начале июля оценивалась нашей разведкой в 312 самолетов: 168 истребителей и 144 бомбардировщика ‹4›. Эти цифры, как и раньше, были завышены почти втрое. На самом деле, по сравнению с серединой июня, никаких новых авиачастей во 2-м хикосидане не прибавилось, а с учетом потерь количество боеспособных машин составляло к концу месяца не более 100 -110 штук.
2 июля штаб Квантунской армии приступил к операции под кодовым названием «Второй период номонханского инцидента». В ходе нее предполагалось форсировать Халхин-Гол и, двигаясь вдоль западного берега реки с севера на юг, захватить переправы, окружить и уничтожить советские войска на восточном берегу.
В ночь на 3 июля по наведенному понтонному мосту через реку переправились части 7-й и 23-й пехотных дивизий. Закрепившись на горе Баин-Цаган, японцы установили артиллерию и начали быстро сооружать оборонительные позиции. Одновременно два полка 23-й дивизии, как и было предусмотрено планом, двинулись вдоль Халхин-Гола на юг, к советским переправам. Тем временем на восточном берегу другие японские части нанесли отвлекающий удар.
С рассветом в битву вступила авиация. Бомбардировщики из 10-го, 15-го и 61-го сентаев атаковали и рассеяли монгольскую конницу из 6-й кавалерийской дивизии МНРА, сорвав намеченную контратаку. Японские летчики совершили в тот день по нескольку вылетов на поддержку наземных войск, потеряв от зенитного огня и атак истребителей четыре самолета: два Ки-15, один Ки-30 и один Ки-21.
В 11.00 на Баин-Цаган двинулись танки из 11-й танковой бригады, только что прибывшие на фронт и с ходу вступившие в бой. Началось знаменитое «баин-цаганское побоище», в котором советские танкисты ценою нескольких десятков сожженных машин взломали наспех созданную японскую оборону. Одновременно с этим 73 СБ из 150-го и 38-го полков с высоты 3000 м сбросили бомбы на вражеские позиции у Халхин-Гола, Хайластын-Гола и озера Яньху. В районе целей на них напали японские истребители и сбили один самолет.
Помимо бомбардировщиков, японцев на Баин-Цагане несколько раз в течение дня атаковали И-15бис из 22-го иап. Пулеметным огнем они расстреливали пехоту в неглубоких торопливо отрытых окопах и разгоняли прислугу артиллерийских орудий.
В 16.45 бомбардировщики 150-го сбп совершили повторный налет. На этот раз их целью стали японские резервы у сопки Номон-Хан-Бурд-Обо. Один самолет был сбит зенитным огнем, экипаж погиб. На обратном пути еще одна машина стала жертвой истребителей.
В докладах японских пилотов два СБ, сбитых ими за день, превратились в четыре. Вдобавок японцы заявили, что сбили шесть И-16, однако «ишаки» в тот день потерь не имели.
4 июля японские войска, потерпев поражение в «баин-цаганском побоище», начали отход на восточный берег. Толпы солдат, скопившихся у переправы, попали под удары советской артиллерии и авиации, понеся большие потери. Первый налет бомбардировщиков 150-го сбп под прикрытием И-16 состоялся в 11.00, второй – примерно в 15.40.
В обоих случаях бомбардировщики подвергались смертоносным атакам Ки-27. Наши истребители вступали в бой, но не смогли надежно прикрыть своих «подзащитных», хотя и заявили об уничтожении пяти самолетов противника. Японцы в двух боях сбили семь бомбардировщиков и повредили два И-16 (пилоты получили ранения). Погибли 10 членов экипажей СБ.