Я спросил потом Власика: «Почему он меня туда посадил?» — «А это он всегда так, чтобы, если будут спереди стрелять, в меня попадут, а если сзади — в вас».
То, что могут стрелять сбоку и попасть в маршальскую голову — такая мысль Георгия Константиновича не посетила. О журналистских головах говорилось выше. И это, ко всему прочему, относилось к бронированному автомобилю, который выдерживал выстрел фаустпатрона! Сколько же ненависти у пигмеев к великому человеку?
Правда, мы немного забежали вперед по времени. Давайте, вернемся в 1942 год, во времена «Паккарда». Обратимся к воспоминаниям У.Черчилля. Вот как он описывает события, происходившие 12 августа 1942 года. Черчилль вместе с Гарриманом рано утром вылетел из Тегерана в Москву.
«Я размышлял о своей миссии в это угрюмое, зловещее большевистское государство, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что должен был я сказать им теперь?…
Это было все равно, что везти большой кусок льда на Северный полюс. Тем не менее я был уверен, что я обязан лично сообщить им факты и поговорить обо всем этом лицом к лицу со Сталиным, а не полагаться на телеграммы и посредников…
Примерно в 5 часов показались шпили и купола Москвы. Мы кружились вокруг города по тщательно указанным маршрутам, вдоль которых все батареи были предупреждены, и приземлились на аэродроме, на котором мне предстояло побывать еще раз во время войны. Здесь находился Молотов во главе группы русских генералов и весь дипломатический корпус, а также, как и всегда в подобных случаях, много фотографов и репортеров. Был произведен смотр большого почетного караула, безупречного в отношении одежды и выправки. Он прошел перед нами после того, как оркестр исполнил национальные гимны трех великих держав, единство которых решило судьбу Гитлера. Меня подвели к микрофону, и я произнес короткую речь. Аверелл Гарриман (пока еще не посол. — В.М.)говорил от имени Соединенных Штатов. Он должен был остановиться в американском посольстве. Молотов доставил меня в своей машине в предназначенную для меня резиденцию, находящуюся в 8 милях от Москвы, — на государственную дачу номер 7. Когда мы проезжали по улицам Москвы, которые казались очень пустынными, я опустил стекло, чтобы дать доступ воздуху, и, к моему удивлению, обнаружил, что стекло имеет толщину более двух дюймов. Это превосходило все известные мне рекорды. «Министр говорит, что это более надежно», — сказал переводчик Павлов. Через полчаса с небольшим мы прибыли на дачу».
|
|
Так как ЗИС-115 еще находился в стадии разработки, то на какой же машине ехал Черчилль? Разумеется, на бронированном «Паккарде». Если внести поправку на перевод, то можно прочитать и так: «стекло имеет толщину около двух дюймов». Это соответствует техническим характеристикам американской машины, приведенным выше (пулестойкие стёкла толщиной 50 мм). У нашего ЗИС- 115 толщина стекол будет около 75-80мм. Но, главное обратите внимание на фразу переведенную Павловым, «что это более надежно». Так и хочется спросить у Молотова: «Это надежнее, чем было до этого у Сталина? Так надо вас понимать, Вячеслав Михайлович?»
К счастью, и Валентин Михайлович Бережков подтверждает в своих мемуарах официальный прилет английского лидера. Это чтобы не подумали, будто бы это второй визит Черчилля в 1944 году.
|
|
«Вскоре после семи часов машина Черчилля, миновав Красную площадь, въехала через Спасские ворота в Кремль и остановилась у здания Совета Народных Комиссаров под вычурным навесом крыльца, через которое обычно входил в свои апартаменты Сталин. Британского премьера сопровождали Аверелл Гарриман, посол Великобритании в СССР Арчибальд Кларк Керр и переводчик Денлоп. Павлов в качестве официального переводчика с советской стороны встретил всю группу у входа, провел на второй этаж и дальше по коридору в кабинет главы советского правительства.
Меня тоже вызвали туда для записи беседы незадолго до прибытия гостей. Мое появление служило своеобразным сигналом о том, что иностранцы явятся с минуты на минуту. Сталин и Молотов прервали беседу, связанную с визитом британского премьера. Я услышал лишь последние слова Сталина: — Ничего хорошего ждать не приходится.
Он выглядел угрюмым и сосредоточенным. На нем был обычный китель полувоенного покроя, к брюкам, заправленным в кавказские сапоги, давно не прикасался утюг. Открылась дверь, и в проеме появилась тучная фигура Черчилля. Он на мгновение задержался, огляделся вокруг. Его взгляд скользнул по висевшим на стене портретам прославленных русских полководцев — Александра Невского, Кутузова, Суворова, по увеличенной фотографии Ленина и, наконец, остановился на Сталине, неподвижно застывшем у своего письменного стола и внимательно рассматривавшем заморского гостя. О чем он мог думать в этот, несомненно, исторический момент? Испытывал ли он удовлетворение от того, что к нему в Кремль пожаловал лидер британских тори, никогда не скрывавший неприязни к созданной Сталиным системе? Разумеется, только чрезвычайные обстоятельства вынудили Черчилля приехать в Москву. До нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Великобритания находилась в отчаянном положении. Сам Черчилль допускал возможность оккупации нацистами английских островов, обещая в таком случае продолжение борьбы с территории Канады. Советско-германский вооруженный конфликт коренным образом изменил обстановку. В Лондоне вздохнули с облегчением. Чем дольше этот конфликт продлится, тем больше у Англии шансов избежать вторжения и, в конечном счете, оказаться в числе победителей. Но пусть Черчилль не обольщается — так просто русские не гарантируют успех. Ему придется тоже потрудиться и пролить кровь. Если он собирается торговаться о втором фронте, надо ему показать, что это чревато опасностью и для Британии. Сохраняя суровое выражение лица, Сталин медленно двинулся по ковровой дорожке навстречу Черчиллю. Вяло протянул руку, которую Черчилль энергично потряс. — Приветствую вас в Москве, господин премьер-министр, — произнес Сталин глухим голосом. Черчилль, расплывшись в улыбке, заверил, что рад возможности побывать в России и встретиться с ее руководителями».
|
|