тогда как другое сечение не имеет ничего общего с этим), мы пользуемся соответственно теми и другими операциями в зависимости от времени и потребности; и в области географии тоже следует производить сечения частей, когда мы разбираем подробности, но мы должны скорее подражать сечениям по суставам, чем сечениям случайным. Только таким образом и можно установить важные пункты и точные границы, в чем нуждается география. Границы страны точно определены, когда ее можно ограничить с. 88 реками, горами или морем, племенем или племенами, наконец, по величине и форме там, где это возможно. Но вообще вместо геометрического определения достаточно простого определения в общих чертах. Таким образом, что касается величины страны, то достаточно указать ее наибольшую длину и ширину (например, длина обитаемого мира приблизительно составляет 70 000 стадий, ширина же его немногим меньше половины длины); что касается формы, то [достаточно будет] уподобить страну какой-нибудь геометрической фигуре (например, Сицилию — треугольнику) или какой-нибудь другой из известных фигур (например, Иберию — бычьей шкуре, Полепоннес — листу платана)62. И чем обширнее будет рассекаемая область, тем приблизительнее приходится делать сечения.
C. 8431. Итак, Эратосфен правильно делит обитаемый мир на две части цепью Тавра и морем у Геракловых Столпов. В южной части границы Индии определены многими способами — горой, рекой, морем и одним названием, как бы названием одной племенной группы, так что Эратосфен правильно называет ее четырехсторонней и ромбоидальной. Ариана уже имеет менее точные очертания63, потому что ее западная сторона сливается с другими; но она определяется все же тремя сторонами, как бы прямыми линиями, а также названием Ариана, именем одной племенной группы. Очертания третьей сфрагиды совершенно невозможно определить, во всяком случае так, как ее определил Эратосфен. Ведь у нее общая с Арианой сторона сливается, как я сказал выше, и южная обозначена весьма приблизительно; ибо она не очерчивает границы сфрагиды (так как проходит через ее центр и оставляет много областей на юге) и не представляет также наибольшей ее длины (ибо северная сторона длиннее); и Евфрат не образует ее западной стороны (даже если бы его течение шло по прямой), так как его крайние точки — верховья и устье — не расположены на одном меридиане. Почему же эту сторону скорее можно назвать западной, чем южной? И кроме этого, так как пространство, остающееся между этой линией и Киликийским и Сирийским морями, незначительно, то нет убедительного основания, почему бы не продолжить сфрагиду до этого пункта, тем более что Семирамида и Нин называются сирийцами (Семирамида основала Вавилон и сделала его царской столицей, а Ниневию — Нин столицей Сирии), да и язык народа даже до сегодняшнего дня остается по обеим сторонам Евфрата одинаковым. Как раз здесь совершенно не следовало бы так расчленять столь знаменитый народ и присоединять его части к чужеземным племенам. Ведь нельзя сказать, что Эратосфен был вынужден сделать это, имея в виду размеры третьей сфрагиды; ибо если сюда прибавить области вплоть до Средиземного моря, то и тогда третья сфрагида не сравнится величиной с Индией и даже с Арианой, хотя бы даже мы присоединили к ней территорию до пределов Счастливой Аравии и Египта. Поэтому гораздо лучше было бы распространить третью сфрагиду до этих пределов и путем прибавления столь малой области, простирающейся до Сирийского моря, определить южную сторону третьей сфрагиды, но не так, как это делает Эратосфен, и не в виде прямой линии, с. 89 а так, чтобы она шла по береговой линии, по правой стороне (если плыть от Кармании вдоль Персидского залива до устья Евфрата), затем касалась бы границ Месены и Вавилонии (там, где начало перешейка, отделяющего C. 85Счастливую Аравию от остального материка) и, наконец, пересекала бы этот перешеек, доходя до самой впадины Аравийского залива и до Пелусия, даже до устья Нила у Каноба. Это была бы южная сторона; остальная, или западная, сторона простиралась бы по береговой линии от устья Нила у Каноба до Киликии.
32. Четвертой была бы сфрагида, состоящая из Счастливой Аравии, Аравийского залива, всего Египта и Эфиопии. Длиной этого отрезка будет расстояние, ограниченное двумя меридианными линиями, одна из которых проведена через самый западный пункт отрезка, другая — через самый восточный. Шириной его будет расстояние между двумя параллелями широты, одна из которых проведена через самый северный пункт, другая — через самый южный; ибо в случае неправильных фигур, длину и ширину которых невозможно установить по сторонам, их размеры следует определять таким образом. Вообще надо отметить, что выражение «длина» и «ширина» не употребляются в одинаковом смысле о целом и о части. В целом большее расстояние называется «длиной», меньшее — «шириной»; в части же мы называем длиной отрезок части, параллельный длине целого; безразлично, которое из двух измерений больше, и даже если расстояние, принятое за ширину, будет больше расстояния, принятого за длину. Так как обитаемый мир простирается в длину с востока на запад и в ширину с севера на юг, а его длина проведена по линии, параллельной экватору, ширина — по меридианной линии, то мы должны принимать за «длину» частей все отрезки, параллельные длине обитаемого мира, а за «ширину» — отрезки, параллельные его ширине. Ведь таким способом можно лучше определить, во-первых, величину обитаемого мира, а во-вторых, положение и форму его частей, потому что при таком сравнении будет ясно, в каком отношении части кажутся уступающими друг другу по размерам и в каком превосходящими одна другую.
33. Между тем Эратосфен берет длину обитаемого мира на линии через Геракловы Столпы, Каспийские Ворота и Кавказ, как бы на прямой; длину третьего отрезка — на линии, идущей через Каспийские Ворота и Фапсак; длину четвертого отрезка — на линии, идущей через Фапсак и Героонполь до области между устьями Нила — линии, которая должна оканчиваться вблизи Каноба и Александрии; ведь последнее устье Нила, так называемое Канобское, или Гераклеотийское, расположено в этом месте. Итак, помещает ли он эти две долготы на прямой линии друг за другом C. 86или так, что они образуют угол у Фапсака, из его собственных слов ясно, что ни одна из них не параллельна длине обитаемого мира. Ведь он определяет длину обитаемого мира по цепи Тавра и Средиземному морю прямо до Геракловых Столпов, по линии через Кавказ, Родос и Афины; и он утверждает, что расстояние от Родоса до Александрии по меридиану, идущему через эти места, немногим меньше 4000 стадий; так что параллели с. 90 долготы Родоса и Александрии должны отстоять друг от друга как раз на такое расстояние. Параллель долготы Героонполя приблизительно та же, что и Александрии, или во всяком случае южнее последней, следовательно, линия, пересекающая как параллель долготы Героонполя, так и параллель Родоса и Каспийских Ворот (будет ли она прямой или ломаной линией) не может быть параллельной ни одной из них. Во всяком случае долготы взяты Эратосфеном неправильно, и части, простирающиеся на север64, приняты им тоже неправильно.
34. Вернемся к Гиппарху и рассмотрим его дальнейшие рассуждения. Выдумывая произвольные положения, Гиппарх продолжает с геометрической точностью опровергать высказанные в общих чертах положения Эратосфена. Он говорит, что Эратосфен считает расстояние от Вавилона до Каспийских Ворот в 6700 стадий, а до границ Кармании и Персиды — более 9000 стадий по линии, проведенной прямо до равноденственного востока65, и что эта линия становится перпендикуляром к стороне, общей второй и третьей сфрагиде, так что, согласно Эратосфену, образуется прямоугольный треугольник, прямой угол которого лежит у границ Кармании, а гипотенуза его короче одной из сторон, образующих прямой угол66. Таким образом, прибавляет Гиппарх, Эратосфен вынужден сделать Персиду частью второй сфрагиды. На это я уже ответил, что Эратосфен не считает расстояние от Вавилона до Кармании лежащим на одной параллели и не говорит о прямой линии, отделяющей две сфрагиды, как о меридиане. Таким образом, Гиппарх этим доводом ничего не возразил Эратосфену и не сказал ничего верного в своем последующем выводе. Ведь так как Эратосфен считает упомянутые 6700 стадий расстоянием от Каспийских Ворот до Вавилона, а расстояние от Каспийских Ворот до Сус в 4900 стадий, от Вавилона до Сус — 3400 стадий, Гиппарх снова, исходя из тех же самых положений, утверждает, что образуется тупоугольный треугольник с вершинами у Каспийских Ворот, в Сусах и Вавилоне; при этом тупой угол будет в Сусах, а длина его сторон равна расстоянию, указанному Эратосфеном. Затем он делает вывод, что согласно этим положениям, меридиан, C. 87проходящий через Каспийские Ворота, пересечет параллель, идущую через Вавилон и Сусы в пункте западнее пересечения той же параллели с прямой линией, идущей от Каспийских Ворот к границам Кармании и Персиды, более чем на 4400 стадий; линия, продолжающаяся через Каспийские Ворота к границам Кармании и Персиды, образует почти что половину прямого угла с меридианом, проходящим через Каспийские Ворота, и склоняется в направлении к середине между югом и равноденственным востоком; река Инд параллельна этой линии, так что она течет не с гор к югу, как утверждает Эратосфен, а между югом и равноденственным востоком, как изображено на древних картах. Кто же согласится, что построенный теперь Гиппархом треугольник будет тупоугольным, не допустив, что треугольник, охватывающий его, является прямоугольным?67 И кто согласится, что одна из сторон, составляющих тупой угол (линия от Вавилона до Сус), лежит на параллели долготы, не допустив этого для с. 91 целой линии до Кармании? И кто признает, что линия, идущая от Каспийских Ворот до границ Кармании, параллельна Инду? Без этих допущений доказательство Гиппарха не имело бы силы. И без этих предпосылок Эратосфен утверждал, что фигура Индии ромбоидальна и подобно тому, как ее восточная сторона простирается далеко на восток, особенно на ее крайней оконечности (которая в сравнении с остальной прибрежной полосой выдается более к югу), так и сторона вдоль течения Инда простирается значительно на восток.
35. Все эти доводы Гиппарх приводит с геометрической точки зрения, хотя его критика Эратосфена неубедительна. Хотя он [сам] предписывает себе геометрические принципы, но сам же и освобождает себя от них, утверждая, что погрешности извинительны, если относятся только к малым расстояниям. А так как ошибки Эратосфена, очевидно, достигают тысяч стадий, то они непростительны68; и сам Эратосфен заявляет, продолжает Гиппарх, что даже в пределах 400 стадий разницы долгот ощутимы, например между параллелями Афин и Родоса. Восприятие же разниц долготы не ограничивается одним способом, но при большей разнице применим один способ, при меньшей — другой; там, где величина больше, мы можем в суждении о «климатах» довериться глазу или свойству плодов, или температуре атмосферы; при меньшей величине мы определяем разницу с помощью гномонов и диоптрических инструментов. Таким образом, параллели Афин, Родоса и Карии, измеренные посредством гномона, дали заметную разницу (как это естественно при столь большом расстоянии) в долготе. Если кто-нибудь возьмет пространство шириной в 3000 стадий и длиной в 40 000 C. 88стадий горной цепью плюс 30 000 стадий морем, проведя линию с запада к равноденственному востоку, и назовет области по обеим ее сторонам южной и северной частями, а части последних — «плинфиями» или «сфрагидами»69, то следует разобраться, что он имеет в виду под этими терминами и почему он называет одни стороны северными, другие — южными, опять-таки почему одни — западными, другие же — восточными. И если он не обращает внимания на весьма серьезные погрешности, то пусть даст объяснение (ибо это справедливо); что же касается незначительных погрешностей, то даже если он пренебрегает ими, его не приходится осуждать. Здесь ни в каком отношении нельзя упрекнуть Эратосфена. Потому что при столь большой величине долгот нельзя дать никакого геометрического доказательства, и Гиппарх даже там, где он пытается привести геометрическое доказательство, пользуется не общепринятыми допущениями, а скорее выдумками, сочиненными для собственного употребления.
36. Более удачно Гиппарх рассуждает относительно четвертой сфрагиды Эратосфена, хотя и здесь выказывает свою склонность порицать других и упорно отстаивать одни и те же или схожие допущения. Он справедливо критикует Эратосфена именно за то, что тот считает длиной этой сфрагиды линию от Фапсака до Египта, как будто желая назвать диагональ параллелограмма его длиной. Ведь Фапсак и побережье Египта лежат не на одной параллели широт, а на параллелях, далеко отстоящих друг от друга; и с. 92 между этими двумя параллелями линия от Фапсака до Египта проведена вроде диагонали и вкось. Когда Гиппарх удивляется, как Эратосфен отважился определить расстояние от Пелусия до Фапсака в 6000 стадий, тогда как оно более 8000 стадий, то он неправ. Ведь приняв как доказанное, что параллель, проходящая через Пелусий, идет более чем 2500 стадий южнее параллели, проходящей через Вавилон70, и утверждая (на основании Эратосфена, как он думает), что параллель через Фапсак на 4800 стадий севернее параллели через Вавилон, он говорит, что расстояние между Пелусием и Фапсаком не более 8000 стадий71. Как же объяснить, согласно Эратосфену, что расстояние параллели, идущей через Вавилон, от параллели через Фапсак столь велико? Ведь Эратосфен утверждал, что расстояние от Фапсака до Вавилона 4800 стадий, но не говорил, что это расстояние измерено от параллели через один пункт до параллели через другой; ведь он не говорил также, что Фапсак и Вавилон находятся на одном меридиане. Напротив, сам Гиппарх указал, что, согласно Эратосфену, Вавилон находится более чем на 2000 стадий к востоку от Фапсака72. Я уже привел утверждение Эратосфена, что Тигр и Евфрат опоясывают кольцом Месопотамию и Вавилонию и что б о льшую часть этого C. 89кольца образует Евфрат, ибо в своем течении с севера на юг Евфрат поворачивает затем на восток, а при впадении [в море] течет на юг. Итак, его течение с севера на юг является как бы частью некоторого меридиана, а поворот на восток и к Вавилону — не только отклонение от меридиана, он и не лежит на прямой линии вследствие упомянутого кругового охвата. Путь от Фапсака до Вавилона Эратосфен определил в 4800 стадий, хотя добавляет слова «вдоль по течению Евфрата» как бы нарочно для того, чтобы никто не считал этот путь прямой линией или мерой расстояния между двумя параллелями. Если отвергнуть это предположение Гиппарха, то и следующее его положение, которое только кажется доказанным, будет недействительным, а именно: если построить прямоугольный треугольник с вершинами в Пелусии, Фапсаке и в точке пересечения параллели Фапсака с меридианом Пелусия, тогда одна из сторон прямого угла — та, что лежит на меридиане, будет больше гипотенузы, т. е. линии от Фапсака до Пелусия73. Недействительным будет и связанное с этим положением следствие, потому что оно построено на непризнанных предпосылках. Ведь Эратосфен не допустил, конечно, предположения, что расстояние от Вавилона до меридиана, проходящего через Каспийские Ворота, составляет 4800 стадий. Я доказал, что Гиппарх построил это предположение на предпосылках, которых Эратосфен не допускал; но чтобы подорвать силу допущений Эратосфена, Гиппарх принял, что расстояние от Вавилона до линии, проведенной от Каспийских Ворот до границ Кармании (так, как предлагал провести Эратосфен), более 9000 стадий, и затем продолжал доказывать то же самое.
37. Поэтому не за это приходится критиковать Эратосфена, а за то, что данные им приближенно величины и фигуры74 также требуют какой-то меры — эталона, и за то, что в одном случае следовало делать больше с. 93 допущений, в другом — меньше. Например, если принять ширину горной цепи, простирающейся к равноденственному востоку, и ширину моря, доходящего до Геракловых Столпов, в 3000 стадий, тогда скорее можно согласиться считать на одной линии75 проведенные в пределах той же широты параллели этой линии, чем пересекающиеся линии, а из пересекающихся линий опять те, которые пересекаются в пределах той же широты, чем те, которые вне ее. Равным образом скорее можно считать лежащими на одной линии те отрезки, которые отклоняются в пределах той же широты, не выходят за нее, чем линии, ее переступающие76; и те линии, которые простираются в пределах большей длины, чем те, которые в пределах меньшей, так как и в этих случаях неравенство длины и несходство фигур можно C. 90скорее скрыть. Например, если для широты целой цепи Тавра и моря до Геракловых Столпов предположить расстояние равным 3000 стадий, то можно принять какую-либо одну площадь параллелограмма, включающую в себя целую горную цепь Тавра и упомянутое море. Если разделить параллелограмм в длину на несколько малых параллелограммов и взять диагональ целого и частей, то диагональ целого можно скорее счесть одинаковой по длине со стороной частей (т. е. параллельной и равной); и чем меньше будет параллелограмм, взятый как часть, тем более это положение будет верно. Ведь кривизна диагонали и неравенство ее длины в сравнении с длинной стороной менее заметны в больших параллелограммах, так что даже в этих случаях можно без колебания назвать диагональ длиной фигуры. Если провести диагональ более косо, так, чтобы она вышла за пределы обеих сторон или по крайней мере одной из них, то этого больше равным образом не произойдет77. Это и есть то, что я имею в виду под эталоном меры для величин, данных в общих чертах. Но когда Эратосфен берет, начиная от Каспийских Ворот, не только линию, идущую через самые горы, но также линию, сразу значительно отклоняющуюся от гор к Фапсаку, как будто обе они проведены до Геракловых Столпов на одной параллели, и когда он снова проводит еще дальше другую линию от Фапсака до Египта, которая занимает столь значительное дополнительное пространство, и затем длиной этой линии измеряет длину всей фигуры, то он все-таки, по-видимому, измеряет длину своего четырехугольника его диагональю. И когда линия не является даже диагональю, а ломаной линией, то он, вероятно, совершает гораздо более грубую ошибку. Ведь линия, проведенная от Каспийских Ворот через Фапсак до Нила, является ломаной. Таковы наши возражения Эратосфену.
38. Гиппарха также можно упрекнуть в том, что, подобно тому как он критиковал высказывания Эратосфена, он должен был бы сам предложить (но не предложил) какое-нибудь исправление ошибок Эратосфена, как это делаю я78. Гиппарх предлагает нам (если он, конечно, когда-либо об этом думал) обратиться к древним картам, хотя они требуют гораздо больших исправлений, чем карта Эратосфена. И его последующее заключение страдает тем же недостатком. Он принимает как допущенное, как я уже доказал, предположение, основанное на предпосылках, которых Эратосфен не с. 94 принимал: Вавилон находится восточнее Фапсака не более чем на 1000 стадий; следовательно, если даже Гиппарх вывел правильное заключение, что Вавилон лежит не более чем на 2400 стадий восточнее Фапсака, из сообщения Эратосфена о существовании короткого пути в 2400 стадий C. 91от Фапсака до реки Тигра, в том месте, где Александр совершил переправу, и если Эратосфен утверждает также, что Тигр и Евфрат, обогнув кругом Месопотамию, некоторое время текут на восток, затем поворачивают к югу и в конце концов приближаются друг к другу и к Вавилону, то он показал, что в утверждении Эратосфена нет ничего нелепого79.
39. Гиппарх допускает ошибку и в следующем заключении, желая доказать, что Эратосфен дает путь от Фапсака до Каспийских Ворот (путь, длину которого Эратосфен определил в 10 000 стадий) измеренным как бы по прямой линии (хотя он так не измерен), так как прямая линия гораздо короче. Аргументация его против Эратосфена следующая: согласно самому Эратосфену, меридиан через устье Нила у Каноба и меридиан через Кианейские скалы80 — один и тот же; этот меридиан отстоит от меридиана через Фапсак на 6600 стадий, и Кианейские скалы отстоят на 6600 стадий от горы Каспия, которая находится у горного прохода, ведущего из Колхиды к Каспийскому морю; поэтому расстояние от меридиана через Кианейские скалы до Фапсака в пределах 300 стадий равно расстоянию оттуда до горы Каспия; таким образом, Фапсак и гора Каспий расположены приблизительно на одном и том же меридиане. Из этого следует, говорит Гиппарх, что Каспийские Ворота отстоят на равном расстоянии от Фапсака и от горы Каспия; но Каспийские Ворота находятся от горы Каспия на расстоянии, значительно меньшем 10 000 стадий, — расстоянии, отделяющем, по словам Эратосфена, Каспийские Ворота от Фапсака. Поэтому они находятся от последнего на расстоянии, значительно меньшем 10 000 стадий, измеренном по прямой линии; следовательно, те 10 000 стадий, которые Эратосфен считает от Каспийских Ворот до Фапсака по прямой, являются окружным путем81. Тогда я отвечу Гиппарху: хотя Эратосфен берет свои прямые линии только приблизительно, как это обычно в географии, и принимает приблизительно свои меридианы и линии к равноденственному востоку, Гиппарх все же критикует его с точки зрения геометра так, как будто каждая линия проведена с помощью инструментов82. И сам Гиппарх не проводит линий с помощью инструментов, но скорее принимает на глаз отношение «перпендикуляров» и «параллелей». В этом — одна из ошибок Гиппарха; другая ошибка в том, что он даже не принимает установленных Эратосфеном расстояний и не критикует их, но возражает против им же самим придуманных расстояний. Поэтому, например, хотя Эратосфен сначала указал расстояние от устья Понта до Фасиса в 8000 стадий и прибавил к этому пути горный проход, ведущий от Диоскуриады до горы Каспия в 5 дней пути (расстояние, которое, C. 92согласно самому Гиппарху, составляет предположительно около 1000 стадий), так что общее расстояние, по Эратосфену, доходит до 9600 стадий; Гиппарх сокращает это число, говоря, что от Кианейских скал до Фасиса с. 95 5600 стадий, а оттуда до горы Каспия еще 1000 стадий. Поэтому утверждение, что гора Каспий и Фапсак фактически расположены на одном меридиане, не может быть основано на мнении Эратосфена, а принадлежит самому Гиппарху. Допустим, что оно основано на мнении Эратосфена. Как же отсюда вывести следствие, что линия от горы Каспия до Каспийских Ворот равна по длине линии от Фапсака до того же пункта?
40. Во II книге Гиппарх снова принимается за тот же самый вопрос Эратосфена о границах обитаемого мира вдоль линии горной цепи Тавра, о чем я уже говорил достаточно; затем он переходит к рассмотрению северных частей обитаемого мира и, наконец, излагает высказывания Эратосфена о странах, лежащих за Понтом; по его словам, три мыса тянутся с севера: один мыс, на котором находится Пелопоннес; второй — Италийский; третий — Лигурийский; и эти три мыса образуют Адриатический и Тирренский заливы. Изложив в общих чертах эти положения Эратосфена, Гиппарх пытается критиковать его отдельные высказывания, но скорее как геометр, чем как географ. Однако число ошибок, допущенных по этому поводу Эратосфеном и Тимосфеном, написавшим сочинение «О гаванях»83 (которого Эратосфен хвалит предпочтительно перед всеми остальными авторами, хотя мы обнаружили его несогласие с Тимосфеном в весьма многих пунктах), столь велико, что не стоит труда высказывать суждение ни об этих людях (так как оба они допустили столь грубые ошибки), ни относительно Гиппарха. Ведь Гиппарх некоторые ошибки даже обходит молчанием, других же не исправляет, но, критикуя Эратосфена, показывает просто, что его утверждения ложны или противоречивы. Можно, пожалуй, возразить Эратосфену, обвиняемому еще в том, что он говорит только о трех мысах в Европе, считая одним мысом тот, на котором находится Пелопоннес, тогда как Европа образует много разветвлений; например, Суний является, подобно Лаконике, мысом, поскольку он простирается на юг, почти как Малея, и отделяет значительной величины залив. И Херсонес фракийский образует против мыса Суния не только залив Мелан, но и все следующие за Меланом македонские заливы. Если пренебречь и этим возражением, то все же большинство расстояний, установленных Эратосфеном, явно неправильно и указывает на его поразительное незнание этих местностей, вовсе не требующее геометрических опровержений. Например, проход из Эпидамна к Фермейскому заливу в действительности простирается более чем на 2000 стадий, хотя Эратосфен C. 93считает его длину в 900 стадий; расстояние от Александрии до Карфагена он считает более 13 000 стадий, хотя фактически оно составляет не более 9000 стадий, если только Кария и Родос лежат на одном меридиане с Александрией и Сицилийский пролив — на одном меридиане с Карфагеном. Ведь общепринято, что морской путь от Карии до Сицилийского пролива не больше 9000 стадий; хотя можно допустить, что меридиан, взятый на значительном расстоянии между двумя пунктами, для пункта более западного будет одинаковым с меридианом, который на столько удален от него на запад, на сколько Карфаген западнее с. 96 Сицилийского пролива, однако на расстоянии в 4000 стадий ошибка совершенно очевидна. И когда Эратосфен помещает Рим (который расположен несколько западнее Сицилийского пролива, как и Карфаген) на одном меридиане с Карфагеном, то он обнаруживает крайнее незнание как этих местностей, так и областей к западу вплоть до Геракловых Столпов.
41. Итак, Гиппарху, хотя он не писал сочинения по географии, а только критиковал высказывания Эратосфена в его «Географии», было бы уместно в дальнейшем более подробно критиковать ошибки Эратосфена. Что до меня, то мне следовало бы подвергнуть соответственно подробному обсуждению как правильные утверждения Эратосфена, так и его ошибки: я не только исправил его ошибки, но и защитил от нападок Гиппарха; я также критиковал высказывания самого Гиппарха в тех случаях, когда он утверждает что-либо по своей склонности к спорам84. Поскольку уже из этих примеров видны полное заблуждение Эратосфена и справедливость упреков Гиппарха, то, полагаю, будет достаточно исправить утверждения Эратосфена путем простого установления фактов в моей «Географии». В самом деле, там, где ошибки следуют одна за другой и лежат на поверхности, так что их легко обнаружить, лучше вовсе не упоминать о них или только изредка и в общих чертах; это я и попытаюсь сделать в моем подробном изложении. Теперь следует отметить, что Тимосфен, Эратосфен и их предшественники совершенно не знали Иберии и Кельтики, Германия и Бреттания в тысячу раз больше были им неизвестны, а также страны гетов и бастарнов; они в значительной степени обнаруживают незнание Италии, Адриатического моря, Понта и стран, лежащих за ним к северу; хотя, пожалуй, такие утверждения вызваны нашей склонностью к порицанию. Хотя Эратосфен утверждает, что в тех случаях, когда дело идет о весьма отдаленных странах, он будет приводить только расстояния, переданные по традиции, однако он не настаивает на их достоверности C. 94и добавляет, что только передает традиционные данные (хотя иногда присоединяет слова «по более или менее прямой линии»), поэтому не следует применять строгий геометрический масштаб к расстояниям, не согласованным друг с другом. Это как раз и пытается делать Гиппарх не только в вышеупомянутых случаях, но и там, где разбирает расстояние от области около Гиркании до Бактрии и до областей племен, живущих за ними, кроме того, расстояния от Колхиды до Гирканского моря. Правда, когда дело идет об описании отдаленных областей, его не приходится строго судить, как это мы делаем при описании материкового побережья и других хорошо знакомых областей; более того, если дело касается близких областей, то не следует применять геометрического масштаба, как я уже сказал, а лучше обращаться к географическому. Таким образом, в конце своей II книги, написанной в опровержение «Географии» Эратосфена, Гиппарх критикует некоторые положения относительно Эфиопии и говорит, что в III книге б о льшая часть его исследований будет носить математический характер, но «до некоторой степени» также и географический. Тем не менее, мне кажется, он не придал своей теории с. 97 географического характера даже «до некоторой степени», но сделал ее всецело математической, хотя сам Эратосфен дает Гиппарху прекрасный повод для этого. Ведь Эратосфен зачастую переходит к слишком научным для этого предмета рассуждениям, не дает строго точных положений, а только положения неопределенного характера, так как он является, так сказать, математиком среди географов и географом среди математиков; поэтому он дает своим противникам в обеих областях поводы для возражений; и эти поводы, предоставляемые Эратосфеном и Тимосфеном Гиппарху в III книге, столь справедливы, что мне незачем даже прибавлять свои замечания к замечаниям Гиппарха, а достаточно удовольствоваться сказанным Гиппархом.
II
1. Посмотрим теперь, что говорит Посидоний в своем труде «Об Океане»1. Ведь он, кажется, имеет дело главным образом с географией, трактуя предмет отчасти с точки зрения географии в собственном смысле, отчасти же с более строго математической точки зрения. Поэтому будет уместно разобрать несколько утверждений Посидония: одни — сейчас, другие — при детальном обсуждении, когда представится случай, соблюдая всегда при этом некоторого рода меру2. Так, одной из особых черт, присущих географии, является и особенное свойство выставлять гипотезу о шаровидности земли как целого3(как это мы делаем в отношении вселенной) и принимать все следствия, вытекающие из этой гипотезы; одно из них — это учение о 5 поясах земли.
Рис. 1. Зоны.
Из книги: Дж. Томсон. История древней географии. М., 1953, стр. 175.
2. Основателем деления земли на 5 поясов4, по словам Посидония, был Парменид; однако последний считает ширину жаркого пояса почти двойной против ее действительной ширины5, так как она выходит за оба тропика, простираясь в пределы умеренных поясов; напротив, Аристотель6с. 98 называет «жарким» поясом область между тропиками, «умеренным» — область между тропиками и «полярными кругами». Посидоний же справедливо критикует обе теории. Так как, по его словам, под «жарким»7поясом имеется в виду только область, необитаемая вследствие жары, C. 95а больше половины пояса между тропиками необитаема, как это можно заключить на основании поселений эфиопов к югу от Египта, если верно, во-первых, что каждая часть жаркого пояса, образуемого экватором, является половиной всей ширины этого пояса; во-вторых, что часть этой половины от Сиены (которая является пунктом на пограничной линии летнего тропика8) до Мерое простирается на 5000 стадий в ширину, а часть от Мерое до параллели Страны корицы (где начинается жаркий пояс) простирается на 3000 стадий в ширину. Таким образом, все пространство, занимаемое этими двумя частями, измеримо, так как его можно пересечь по морю и по суше. Остальная же часть пространства до экватора, согласно расчетам Эратосфена при измерении земли9, оказывается равной 8800 стадиям. Каково отношение 16 800 стадий10к этим 8800 стадиям, таково и отношение расстояния между двумя тропиками к ширине жаркого пояса11. И если из новых измерений земли принять то, которое приписывает окружности земли самые малые размеры — измерение Посидония, считающего окружность земли около 180 000 стадий, то это измерение, говорю я, делает ширину жаркого пояса равной приблизительно половине расстояния между тропиками или несколько больше половины, но никоим образом не равной или одинаковой с ним. Как же можно определить, спрашивает Посидоний, границы умеренных поясов, которые неизменны, с помощью «полярных кругов», которые не всем видимы и не всюду одни и те же? Тот факт, что «полярные круги» не всем видны, вовсе не может служить для опровержения Аристотеля, потому что «полярные круги» должны видеть все люди, живущие в умеренном поясе, по отношению к которому только и употребляется выражение «умеренный пояс». Но положение Посидония о том, что «полярные круги» не всюду видны одинаково, а их видимость изменчива, правильно12.