В начале 20-х гг. текущего столетия в Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой войне, обремененной множеством экономических и социальных трудностей, политических и идеологических конфликтов, возникло национал-социалистическое движение. Оно явилось своеобразным выражением того глубокого общественного кризиса, который охватил в ту пору одну из крупнейших стран Европы. Национал-социалистическое движение выступило с собственной программой преодоления трудного кризиса и развернуло борьбу за переустройство Германии на принципах национал-социализма.
С 1933 по 1945 г. немецкие национал-социалисты стояли у власти, непосредственно внедряя в государственно-правовую практику, в науку о государстве и праве исповедуемые ими принципы Последние появились, конечно, не на пустом месте. Для них сложились известные социально-исторические предпосылки, уже имелся определенный идейный фундамент.
Неодинаковыми виделись экономическая стабильность, авторитетное и твердое политическое руководство, гарантии от общественных потрясений в разных группах германского общества. Однако у многих стремление к спокойствию, устойчивости и порядку трансформировалось в требование создать «сильное государство», избавленное от таких «пороков», как «демократизм», «парламентаризм», «плюрализм» и т. п.
«Мыслительный материал», пошедший на постройку национал-социалистической (немецко-фашистской) идеологии, вобрал в себя самые худшие (с точки зрения общечеловеческих ценностей) продукты в истории немецкой (впрочем, не одной только немецкой) духовной культуры. Никакие средства не были низкими, никакие приемы не были предосудительными для тех, кто добывал и компоновал такой материал. Опираясь на него, национал-социалисты развивали свои представления о политике, господстве, государстве и т. д.
Идейное ядро этих национал-социалистических представлений — проект тоталитарной политической власти. Основное его содержание составляют следующие утверждения. Тоталитарная политическая власть есть то единственное организационное устройство, которое одно интегрирует всю нацию в сплоченную целостность, наводит в ней порядок и полно представляет все ее интересы. Данная власть есть институциональная система, которая берет под свой абсолютной и непререкаемый идеологический, политический (а по возможности и экономический) контроль как все общество в целом, так и важнейшие сферы его жизнедеятельности.
В системе тоталитарной политической власти государству отводилось отнюдь не центральное, а куда более скромное место. По убеждению национал-социалистов государство должно быть лишь одним из элементов (но вовсе не главным) германской политической общности. Она имеет тройственное членение. Ее образуют: 1) «движение» (т. е. национал-социалистическая немецкая рабочая партия); 2) «государство» (собственно государственный аппарат); 3) «народ» (т. е- немцы, сорганизованные в различные непартийные и негосударственные объединения). [28]
В структуре германской политической общности безоговорочно приоритетной ее частью идеологами фашизма признавалась их партия — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (немецкая аббревиатура — НСДАП). Они считали ее объединением, собравшим под свои знамена элиту, лучших людей нации, которые в силу свойственных им качеств одни имеют исключительное право руководить страной. Подобными качествами не обязательно являются родовитость или знатность, богатство или образованность. К избранным принадлежат те, кто обладает энергией, способностью лучше других понять и воплотить требования «национального духа», кто готов идти на все ради достижения такой цели.
Какие политико-идеологические установки определяли конкретные особенности положения национал-социалистической немецкой партии внутри германской политической общности? Во-первых, ориентация на устранение с социальной арены всех политических партий и общественных группировок, кроме самой фашистской партии и подчиненных ей организаций, т. е. установка на утверждение в Германии фашистской однопартийной политической системы. Во-вторых, курс на превращение фашистской партии в монопольного обладателя публично-властных прерогатив и в институт, осуществляющий монопольное идеологическое господство. В-третьих, линия на установление безраздельного контроля фашистской партии над государством и лишение последнего роли самостоятельного политического фактора. [28]
Диктат нацистской партии над государством предлагалось обеспечить с помощью ряда средств. В особенности упор делался на «унификацию» партии и государства. Точнее говоря, на срастание нацистской партии с государством и на осуществление этой партией полновластного руководства им. Конкретно под «унификацией» понималось проведение комплекса определенных практических мер. Укажем некоторые из них. Назначение на все мало-мальски заметные государственные посты исключительно членов нацистской партии. Принадлежность к ней — первая и важнейшая привилегия при занятии государственной должности. Сосредоточение на самом верху политической пирамиды государственной и центральной партийной власти в одних и тех же руках. Узаконение самим государством повсеместного партийного контроля над всеми государственными органами, их кадрами и деятельностью. Передача государственных функций органам нацистской партии. Слияние родственных, «однопрофильных» государственных и партийных формирований. Установление государственной платы (подобно жалованью чиновникам) партийным функционерам, которые занимаются собственно партийно-организованной и агитационно-разъяснительной работой.
Одновременно подчеркивалась также потребность и в сохранении немалого числа внешних, сугубо институциональных различий между партией и государством. Мнение об удержании названных различий базировалось на той посылке, что организационное, формальное несовпадение партии и государства соответствует глубокой исторической традиции (отход от которой принесет больше издержек, чем дивидендов) и является по прагматически-политическим мотивам целесообразным.
Фашистско-партийному государству, по мысли его конструкторов, подлежало стать (и оно стало!) полной противоположностью демократически-правового государства, которое они отвергали как противное природе германской нации установление. Что не устраивало их в этом типе государства? Отсутствие в нем режима личного господства и носителя принципов подлинной государственности. Вызывали неприязнь нормальное состояние общества в качестве предпосылки правового государства и легальность, якобы заменившая собой справедливость. Отталкивали парламентаризм и многопартийная система, плюрализм политических сил и их влияние на государство, равенство всех перед законом и судом. [28]
Идеалом же рисовалось государство, в котором покончено с демократией, преодолены индивидуализм и раздробленность буржуазного общества. Такое государство должно было сложиться на расовой основе и структурироваться по сословиям, сотрудничающим во имя высших интересов нации. В нем нет места гражданам, там все — подданные, которые обязаны служить государству и исполнять его приказы. В этом государстве торжествует постулат: решения (веления) сверху вниз, ответственность снизу вверх.
Руководство таким государством должно было осуществляться (либо уже осуществлялось) исключительно вождем (фюрером) — Гитлером. Постулат о необходимости именно такого политического руководства государством, движением, народом, или «фюрер-принцип», также входит в ядро фашистской идеологии.
На вершине всей иерархической пирамиды стоит одна фигура — фюрер, вождь. По фашистским понятиям, фюрер уникален, он лучший из лучших: он самый одаренный и доблестный из всех своих современников. В нем воплощаются судьбы народа. В его руках сходятся нити организации иерархического государства и единства жизни нации. Фюрер неприкасаем, стоит выше всякой критики. То, что он говорит, — всегда истинно, ему неведомы ошибки, заблуждения, и он всегда неизменно прав. Вождь фактически обожествлен. «Фюрер-принцип» выступает синонимом безудержного культа вождя.
Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый дух. Поэтому авторитет его непререкаем, власть безгранична. Она носит по преимуществу (в плане обоснования) мистический и личностный характер. Вождь — харизматический лидер. Беспрекословное выполнение приказов фюрера или приказов подчиненной ему касты фюреров меньшего калибра и есть осуществление чаяний народа. Между фюрером и народом нет (и быть не может) каких-либо посредников. Вождь и народ едины. Никакие представительные учреждения не в состоянии выражать общенародные интересы. На это способен только фюрер. Посему никто не должен хоть в малейшей степени ограничивать его власть, его служение идее народа.
Субстратом государственности выступает "народ", «народная общность». Нацисты уверяли, будто «народ» для них — основополагающая ценность. В государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает официальную организационную форму своего бытия. Категория «народ» (и различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасыщены тексты нацистских идеологов. В повышенном внимании к такому феномену, как народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна, демагогически лжива его национал-социалистическая трактовка.
Зиждется она на нескольких посылках. Во-первых, на махрово расистском убеждении, что немецкий народ есть общность людей, объединенных главным образом одной кровью. Постоянство, неизменность этой крови обеспечивает континуитет и вечность немецкого народа. Сохранение биологической чистоты крови ("арийской», «нордической» и т. п.) составляет едва ли не наивысшую национальную цель. Во-вторых, на признании «закона целого», согласно которому «народная общность» как органическое целое не просто большая по своим внешним размерам величина» но и величина бесконечно более важная, чем сами по себе составляющие ее члены; они значимы лишь как неотъемлемые частички этого громадного целого. В-третьих, на представлении о монолитности немецкого народа, притом не только рассово-биологической, но также политической, правовой, мировоззренческой.
Наряду с «фюрер принципом» категория «народ», подвергнутая нацистской обработке, предназначалась для искоренения теории и практики демократического правового государства. С ее помощью старались, в частности, опрокинуть один из устоев либерализма: взгляд на свободного независимого индивида как на ценность приоритетную в нормальном государственно-организованном обществе. Нацистское кредо было радикально иным, прямо противоположным: «Ты— ничто, твой народ— все!"
Народ становился неким боготворимым сверх-Я, инстанцией, которая определяет человеческое существование вообще, детерминирует все деяния людей. Дабы покончить со свободной автономной личностью, растворить гражданина в безликой унифицированной массе «народной общности», пропагандировалось то мнение, что отдельно взятый человек принадлежит в первую очередь не самому себе, а своему народу, ибо от него он получает жизнь и место в социальной жизни. Распространяя столь превратное мнение, нацистская пропаганда создавала миф об устранении в «третьем рейхе» дифференциации «народной общности» на гражданское общество и государство, об отсутствии при нацистском строе противостояния личности государству. [28]
Индивид, заключенный в железные тиски «народной общности», лишен пространства своей автономной жизнедеятельности, гарантированного от произвольного вторжения партии и государства. Такое пространство исчезло, как исчез и свободный гражданин. Его заменил преданный член «народной общности», совершенно всем ей обязанный и полностью ей подчиненный. Он существует ради нее. Его ничуть не заботит защита и реализация собственных прав и свобод. Он озадачен лишь тем, чтобы содействовать сохранению и преуспеванию народа как целостности. Согласно нацистскому канону истинный немец, «народный товарищ», повязан непреходящей ответственностью перед германской нацией.
Национал-социализм в Германии (немецкий фашизм) был и, пожалуй, остается наиболее агрессивной формой национал-социалистической идеологии. Но она, как показывает исторический опыт, может существовать и утверждаться также в других ипостасях, может мимикрировать, завлекать людей иными лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распространение и упрочение смертельно опасно для цивилизации. Необходимо ясно представлять себе бесчеловечную суть и проявления фашизма самых различных окрасок, чтобы противостоять ему и одерживать над ним верх.
Теории элит
Во второй половине XIX в. в связи с дальнейшей централизацией и бюрократизацией политической жизни наступил период критической переоценки опыта представительного правления и либерально-демократических ценностей. Это нашло свое отражение в теории элит Вильфредо Парето (1848—1923) и в концепции политического класса Гаэтано Моска (1858—1941). В начале XX в. элитарный подход к изучению политики был дополнен изучением влияния так называемых заинтересованных групп (А. Бентли) и новым взглядом на упорядочивающую, роль бюрократии в деле осуществления власти в обществе и государстве (М. Вебер). Особую разновидность социально-группового анализа политики составили концепции технократии и технодемократии (Д. Белл, М. Дюверже и др.)
Первым наброском теории политического класса стала работа 26-летнего итальянского правоведа Г. Моски "Теория правления и парламентское правление» (1884). Более развернутый вариант обоснования этой концепции был представлен затем в его работе «Основы политической науки» (2тома, 1886,1923). Теория элиты была впервые обстоятельно изложена В. Парето в его «Трактате общей социологии" (1916), в котором социологическая тематика сочеталась с исторической, политико-идеологической и социально-философской. Парето был по образованию инженером, но впоследствии глубоко и основательно заинтересовался политэкономией и социологией.
Оба итальянских мыслителя исходили из весьма близкой идеи о наличии в сфере управляющей деятельности каждого общества двух значительно обособленных групп — правящих и управляемых. Самое большое новшество, предложенное ими при обсуждении этого вопроса, состояло в утверждении, что в обществе всегда правит «ничтожное меньшинство» в виде «политического класса» (Г. Моска) или «правящей элиты» (В. Парето). [9]
Согласно разъяснениям Моски, «во всех человеческих обществах, достигших известного уровня развития и культуры, политическое руководство в самом широком смысле слова, включающее административное, военное, религиозное и моральное руководство, осуществляется постоянно особым, т, е. организованным, меньшинством». Это меньшинство Моска, по всей видимости не без влияния Маркса, именовал также господствующим классом, руководящим классом, правящим классом.
Парето в своем обосновании концепции правящей элиты исходил из предположения, что каждое общество можно разделить на две страты, или слоя, — высшую страту, в которой обычно находятся правящие, и низшую страту, где находятся управляемые. Он усложняет привычную дихотомию классов (господствующий и подчиненный) и выделяет в высшем слое (элите) две подгруппы — правящую и не правящую элиты, а в низшей страте такое разделение считает неоправданным. Таким образом, фундаментальное различие у Парето выглядит как различие между элитой и массой.
Элита в широком смысле весьма сходна по значению с аристократией (власть лучших) или, в более современной формулировке, с меритократией (власть достойных). Такое понимание исходит из того представления, что узкий слой лучших из лучших всегда обнаруживает себя в каждой обособленной общественной деятельности или в иерархии профессионального престижа. Если мы станем присваивать тому, кто превосходнейшим образом делает свое дело, индекс 10, а самому нерадивому 1 и поставим ноль полному не умельцу, то подобное разделение получит свою логику и оправдание. Область индексируемой деятельности может быть связана не только с политикой или бизнесом, но также с просвещением, поэтическим ремеслом и т. д. Ловкому жулику, который обманул многих и еще не попал под карающий меч правосудия, тоже следует поставить индекс 8, 9 или 10. Легче всего ставить индексы шахматистам, основываясь на количестве побед и поражений. Однако в делах управления к правящей элите должны быть отнесены те, кто прямо или косвенно заметно влияет на правительственную политику. Остальные образуют не правящую элиту. Понятное дело, что известный шахматист или писатель-властитель дум также входят в элиту.
ВЫВОДЫ
Особенность современной государственно-политической мысли отмечена разнообразием теорий и концепций государства, что обусловлено историческими особенностями развития тех или иных стран; разнообразием методологических подходов в решении сущности, социального предназначения государства; существованием стран с различными уровнями развития и другими факторами.
В отличие от концепций происхождения государства до второй половины ХIХ века, которые рассматривали государство как способ классового господства одних классов, социальных групп, страт над общей массой людей, современные подходы к пониманию государства в условиях формирования цивилизованного общества, нового государственно-политического мышления на основах деидеологизации международных отношений, приоритета общечеловеческих ценностей, в большинстве своем видят в государстве механизм обеспечения целостности общества, решение общих проблем социального компромисса.
Современные концепции происхождения, развития, функционирования и существования государства, бес сомнения, были созданы или трансформированы на основании концепций уже существовавших, либо в уже существующие концепции был привнесен абсолютно новый смысл. Так теория правового государства зародилась еще в колыбели всех наук Древней Греции и вопросы правового государства волновали умы ученых на протяжении всего существования и развития общественных наук, но в ХХ век в эту теория был заложен кардинально новый смысл, по сравнению с учением о правовом государстве предыдущих поколений, хотя тут необходимо отметить, что это новое трактование было сделано на основании всех предыдущих подходов к пониманию правового государства, это не отрицание, а новое основание, которое в сжатом виде содержит в-себе элементы старого. Зарождаются также кардинально новые подходы в понимании государства, такие как концепция Л.И. Петражицкого. Что обусловлено расширение и усложнение развития общественного сознания.
Человек в своем стремлении познать мир открывает все новые и новые способы его объяснения. Хотя суть данного явления не в множестве результатов, а в тотальности всех этих взглядов на мир, и многогранность нашего мира можно описать только многогранностью теорий, которые несомненно будут едины или тотальны по своей природе, которой является тотальность всего существующего.
СНОСКИ
Платон. Сочинения. М.: Наука, 1994. Т. 3. — С.25
Платон. Сочинения. М.: Наука, 1994. Т. 3. — С.68
Аристотель. Соч. в 4 т. — М.,1984. — Т 4. — С.12
Цицерон. Диалоги. — М., 1966. — С.104
Гончаров Д. В., Гоптарева. И. Б. Введение в политическую науку. — М. — Юрист. — 1996. — С. 184
Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М., 1993. — С.312
Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно—гражданском праве. — М., 1994. — Т.1. — С. 184
Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. — С.284
Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С. 36
История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца. — М.: Издательство Норма, 2000. — С. 268