Из сна полуночника.
Тихая ночь. Спокойная ночь. Она свободна от дневных предрассудков. Слышится сопение ветра, оно стелется по этой старенькой улице. Тот, кто оказался на этом пути может услышать запах цветущих робиний. Я полюбил их уже давно, наверное, ещё в детстве, когда мы, будучи детьми, нагулявшие аппетит, лакомились их цветами и называли акацией. Теперь я знаю, что это на самом деле робинии.
И моё время настало. Я могу быть свободным от дневных предрассудков. Я могу открыть настежь все окна, дверь на балкон, сидеть и зазывать ночь быть моей гостьей. Мы можем курить друг-другу сигареты в лицо, улыбаться и слушать. Она меня, а я её.
- Что?
- Ничего…
И общий смех. Если она захочет, мы можем выпить по бокалу вина, или чего-нибудь покрепче. Сегодня она пришла с лицом луны, или в её наряде, не знаю. Но, это значит, что её настроение благосклонное, и она готова слушать. Я начинаю.
- Буквально вчера, когда мы расстались, я уснул и видел сон, главными героями которого были одна женщина и девочка, лет пяти. Ты их знаешь, я тебе о них рассказывал. Странно, они стали мне сниться реже, если и появляются, то не явно, расплывчатыми какими-то, а вчера они снились чёткими, ощутимыми после долгого перерыва. Девочка купалась в ванной, смеялась, играла с пеной, называла меня папой. Это было так здорово, ты же знаешь, что у меня нет детей. По сюжету сна я пришел за ними в это место. Ванная находилась в летней кухне, метрах в двадцати от дома, зачем так далеко?! Женщина суетилась, бегала с банным полотенцем из комнаты в комнату, наверное, она искала чистое бельё для девочки, ведь это была её дочь. Ты же знаешь. Я тоже вступил в эту суету, ходил из комнаты в комнату. Помню свои вещи, собранные в чемоданы. Через некоторое время, девочка появилась передо мной уже взрослой, подростком, не похожей на малышку. Она говорила, что давно хотела меня увидеть, но не знала где и как искать. Говорила, что любит меня, как говорила прежде, повторяя эту фразу несколько раз подряд. А, может, и не говорила, может, мне этого так хотелось, и сон оставил этот момент в памяти специально, как добрый и снисходительный обман? По итогу всего, я остался один в этом месте. Ванная потихоньку остывала, пена оседала, её пузырьки лопались и это было особенно слышно в тишине. Мои собранные вещи ждали меня. Женщина с девочкой ушли, теперь и моя очередь была уходить. Во дворе было сыро. Я проснулся… Скажи, не твоих ли рук из черного бархата это дело, или мой воспалённый мозг всё так решил воспроизвести? Хочется верить в первое. Да, спасибо за такое свидание, неожиданное и сумасшедшее сновидение.
Неспящий стриж вскрикнул напротив моего окна на балконе. Он пролетел одобрительным знаком в ответ на мой вопрос. По улице медленно катилась машина. Наш район такой тихий. Возможно, водитель не хотел никого будить, или он наслаждался гладью недавно укатанного асфальта? Нет, это лирика, на самом деле, это был таксист, он искал нужный ему адрес. Кому-то сейчас шёл входящий вызов с текстом – «Вас ожидает белый автомобиль, с государственным номером …, пожалуйста, выходите». Водитель поморгал стопами – это были вопросы мне.
- Зачем тебе эти сопли? Зачем тебе надо верить снам и прощать им их обман? Зачем тебе необходимо это видеть и благодарить виденное? Зачем любить тех, кто испытывает к тебе тоже чувство, что и к туалетной бумаге определённой марки? («Да покупали, да, пользовались, хорошо смывалась. Выгодная комплектация. Было комфортно»). Фаянс сортира всё тот же, но бумагу поменяли, или решили теперь пользоваться корой, допустим, платана – она в наших местах всегда в доступе, сама свободно опадает с деревьев. Тебе же сказали все – «уходи, прочь, пошёл!!!! Ты есть, а НАС нет. Забудь! Не пиши мне, хватит! Глупец! Освободись, не пиши, молча проходи мимо, отпусти, свыкнись, ты смыл с себя всё! Понимаешь- не понимаешь?! Ты такой замечательный, привлекательный, ты добрый, хороший….»
-На словах всё это так, только, я думал, что за таких держатся, если это действительно видят и ценят, а не пытаются ублажать словами, словно покойника молитвой. Таковы мои сладости. Весь елей одобрений подобен всплескам рук. «Ты хороший, ты добрый!!! Главное, не продолжай». А что продолжать? – Спрашиваю я.
- Ты пьян, устал и слишком много помнишь. Тебя никто и ни о чем больше не попросит.. Оправданий ищешь, жалкий такой, маленький? Не начинай… А, если хочешь продолжить, то пиши письма той, которая никогда не станет их читать, той, которая не станет их перечитывать, ибо чхала на все три, что получила, однажды.
- Что продолжать? – Я снова спрашиваю.
- Спать. Теперь спать, ведь, таксист уехал, и никто не будет больше задавать тебе вопросов. Вспомни, как по улице проехали после него ещё с десяток автомобилей. Посмотри на кромку письменного стола, она заставит обернуться к рассвету, ведь, уже светло…
В начале пятого утра я закрываю дверь на балкон с чувством выполненного долга перед днем прошедшим. Я его прожил, дождался следующего, значит можно ложиться спать. Мой крест сейчас – моя комната, куда я помещаю себя по координатам с долготой и широтой, в точности размеров кровати.
Какая разница?! Главное, чтобы это способствовало сну.
Первое письмо к женщине, которое она не станет читать.
Это моё письмо к женщине, к тебе, как к самой любимой и дорогой женщине. Не сочти его за эгоистичное желание всё вернуть, но как искреннее и чистое признание, свободное от боли утрат и трагических истерик. Это то, что расцвело из общего и хорошего опыта, моё дитя, равнодушное к быту, неустроенностям, физической пустоте и всеобъемлющей полноценности города, весны и всей жизни.
Идеальных людей не бывает? Бывают – они любимые, совершенные в равной степени, как в своих достатках, так и недостатках. Родные и близкие бывают. Какое счастье, если они становятся такими не по крови.
Любил и люблю. Тепло солнечного света на моей коже – это твоё тепло. Сносящие голову с плеч ароматы – твой запах. Музыка, превращающая узкую дорогу с обыденными и до боли приевшимися пейзажами в огромную площадь, - твоя, потому, как полна присутствия тебя, ассоциированна образом тебя. Ты там бывала, бываешь и есть вообще в памяти этих мест.
Звучи и иззвучивайся!
Ммм… Твой голос. Шлейф твоего медленного взгляда, который, конечно же, перечеркнул мою фигуру, когда я проходил мимо в последний раз и ты её заметила, даже, если она не оставила у тебя в душе никакого впечатления, - это великое совпадение встречи. «Любимая, хорошая, моя родная», - вот чистые мысли, ответственные за своё существование и единственные, которые возникают при виде тебя. «Моя любовь».
Хорошая и полезная память оставляет купаж запахов, сотканных из самых ярких моментов, которые стали прошлым и становятся таковыми ежесекундно, преображаются насыщенностью и силой своей стойкости, отчетливости. Запах – единственная осязаемая вещь, которая возвращает прошлое, так же, как и вкус. Если их не осталось, значит, всё кануло в небытие, далеко за пределы вечности.
Теперь ты – одна и бесконечная любовь, синоним всего, что связано с легендами об этом слове. Твоё прошлое, так старательно собираемое мной, наше случившееся настоящее и твоё будущее, в которое я никогда не буду посвящён – это моё вдохновение. Ты будешь везде и всегда.
Когда говорю, что люблю, то пытаюсь произносить это слово как монах молитву, вдумываясь в каждую букву. Это контекст всего, что воспеваю в тебе. «Милая, хорошая и такая дорогая», ведь ты одна такая Наташа. Я не знаю, где ты сейчас и с кем, но ты затмеваешь рассудок. Я снова ухожу в сон и предвкушаю, что когда-нибудь завтра и мой шлейф взгляда сможет уловить тебя, опять же, такую хорошую, дорогую и любимую.
Ваш Ã.Ü.