Софи и Поль возвращались с прогулки. В холле они заметили человека в форме кондуктора дилижанса со свертком в руках.
— Что вам угодно, сударь? — очень вежливо спросил Поль.
НЕЗНАКОМЕЦ
— Я жду госпожу де Реан. Я должен передать ей сверток.
СОФИ
— А кто его прислал?
НЕЗНАКОМЕЦ
— Этого я не знаю, мадемуазель. Сверток прибыл из Парижа с почтовым дилижансом.
СОФИ
— А что в нем?
НЕЗНАКОМЕЦ
— Думаю, что засахаренные фрукты и абрикосовый джем. По крайней мере так было написано в почтовой ведомости.
У Софи потекли слюнки.
— Побежали за мамой! — крикнула она Полю, срываясь с места. Дети помчались со всех ног. Маму нашли быстро. Она взяла сверток и понесла его в гостиную, дети шли за ней. Они были очень разочарованы, когда увидели, что г-жа де Реан положила сверток на стол, а сама села дописывать письма.
Софи и Поль переглянулись с несчастным видом.
— Попроси маму открыть,— прошептала Софи на ухо Полю.
ПОЛЬ (шепотом)
— Неудобно. Тетя не любит, когда проявляют нетерпение и любопытство.
СОФИ (тихо)
— Спроси, не хочет ли она, чтобы мы избавили ее от труда и открыли сверток вместо нее.
Г-жа де РЕАН
— Софи, я все слышу. Очень некрасиво изображать из себя заботливую девочку, желающую мне помочь, хотя на самом деле ты просто хочешь утолить свое любопытство и полакомиться. Если бы ты мне честно сказала: «Мама, мне хочется посмотреть на засахаренные фрукты, разрешите мне вскрыть сверток», я бы тебе разрешила. А теперь я тебе запрещаю его трогать.
Сконфуженная и раздосадованная девочка пошла к себе. Поль шел за ней.
— Вот видишь, к чему приводит хитрость! — сказал он.— Ты всегда так поступаешь, хотя знаешь, что тетя этого терпеть не может.
|
|
СОФИ
— Ты должен был сам попросить маму открыть, как я тебе и говорила. Ты все норовишь поступать умно, а выходят одни глупости.
ПОЛЬ
— Ничего подобного. Никаких глупостей я не делаю. Ты это говоришь, так как злишься, что тебе не достались засахаренные фрукты.
СОФИ
— Я злюсь только на тебя, из-за тебя меня всегда ругают.
ПОЛЬ
— Да? Даже в тот день, когда ты меня расцарапала?
Пристыженная Софи покраснела. Они оба молчали, насупившись. Софи хотелось извиниться перед Полем, но самолюбие не позволяло. Поль тоже мучился, но не знал, как первому завязать беседу. Наконец, он придумал ловкий ход: раскачиваясь на стуле, он наклонил его сильнее, чем надо и полетел. Софи кинулась помочь ему подняться.
— Ты не ушибся, Поль? — спросила она.
ПОЛЬ
— Нисколько. Наоборот.
СОФИ (хохоча)
— Что значит наоборот? Как можно ушибиться наоборот?
ПОЛЬ
— Я хочу сказать, что мне, наоборот, приятно — ведь на этом кончилась наша ссора.
СОФИ (целуя его)
— Поль, милый, ты такой добрый! Ты специально упал? Ведь ты же мог ушибиться!
ПОЛЬ
— Да что ты! С такого низкого стула? Ладно, мы теперь друзья, пошли играть!
Они побежали в сад и, проходя мимо гостиной, увидели, что сверток по-прежнему лежит на столе. Поль поспешно увел Софи.
После обеда г-жа де Реан позвала детей.
— Ну, давайте откроем посылку и попробуем засахаренные фрукты. Поль, принеси мне нож разрезать веревку!
Поль исчез и вернулся через секунду с ножом в руках. Г-жа де Реан разрезала веревку и вытащила дюжину коробок с засахаренными фруктами и абрикосовым джемом.
— Попробуем, насколько это вкусно,— сказала она, открывая одну из коробок.— Берите каждый по две штуки на выбор — здесь груши, сливы, орехи, абрикосы, лимоны и дягиль.
|
|
Софи, поколебавшись немного, взяла самые большие — сливу и абрикос. Поль выбрал грушу и дягиль. После того, как все попробовали, мама закрыла коробку, еще заполненную почти наполовину, и унесла ее к себе в комнату, положив на этажерку. Софи провожала ее взглядом до двери.
Вернувшись, г-жа де Реан объявила Софи и Полю, что она должна поехать с визитом к соседям.
— Пока меня не будет, вы можете пойти погулять, или играйте в саду, или дома — как хотите.
Она их поцеловала и уехала в карете вместе с г-ном де Реаном, г-жой и г-ном д'О6эр.
Оставшись одни, дети долго играли в саду перед домом, Софи все время говорила о засахаренных фруктах.
— Жалко, что я не попробовала грушу и дягиль. Наверное, они вкусные?
— Очень вкусные,— согласился Поль,— но ты завтра попробуешь, перестань об этом думать.
Они снова принялись за игру. Это была очень веселая игра, придуманная Полем. Они рыли в песке большой бассейн и наполняли его водой. Но так как песок впитывал воду, то бассейн надо было наполнять все время. Сделав неудачное движение, Поль поскользнулся и упал, вылив на себя полную лейку воды.
— Аи! Аи! Какая холодная! Я весь промок! Пойду, переодену штаны, чулки и ботинки. Я вернусь через четверть часа.
Софи, оставшись одна, задумчиво шлепала лопаткой по воде, но мысли ее были далеко. Вы, конечно, догадались, что она не могла не думать о засахаренных фруктах, не могла не сожалеть, что не попробовала грушу и дягиль, да и все остальное.
|
|
— Завтра мама даст мне еще. Но у меня опять не будет времени выбрать как следует. Если бы я заранее могла на них поглядеть, тогда бы я знала, что мне выбрать завтра. А собственно, почему бы мне не посмотреть? Я ведь только открою коробку и все.
И Софи побежала в комнату мамы и принялась искать коробку. Она ее увидела на этажерке, но как ни подпрыгивала, вытягивая руки, достать не могла. Она попыталась достать коробку с помощью палки и каминных щипцов, но ничего не получалось. Девочка лихорадочно искала какой-нибудь предмет, которым можно бы было воспользоваться, но тут ее осенила новая мысль. В восторге она хлопнула себя ладонью по лбу.
— Какая же я дурочка! Надо пододвинуть кресло, тогда я смогу достать.
С огромным трудом, наваливаясь изо всех сил, она сдвинула массивное кресло с места и дотолкала его до этажерки. Взобравшись на него, она достала коробку и открыла ее.
— Так что же мне выбрать завтра? Девочка никак не могла решить этот вопрос.
На какой же конфете остановиться? Время шло. Вот-вот мог появиться Поль.
— Что он подумает, увидев меня здесь? Он решит, что я ворую эти засахаренные фрукты, а я ведь только на них смотрю. А! Я знаю, что надо делать, я попробую по малюсенькому кусочку от каждой и тогда пойму, какую конфету выбрать завтра.
Она откусила крошечный кусочек сначала дягиля, потом абрикоса, груши, ореха, сливы, лимона, а выбрать так и не смогла.
— Придется еще откусить чуточку, а то я никак не могу разобраться.
Она откусила еще кусочек, потом еще и еще, и так до тех пор, пока в коробке почти ничего не осталось.
Опомнившись и взглянув на коробку, девочка пришла в ужас.
— Боже мой! Боже мой! Что я натворила?! Я хотела только попробовать, а съела почти все! Стоит маме открыть коробку, она все поймет. Конечно, я могу сказать, что это не я, но мама мне не поверит. А если сказать, что это мыши? Сегодня утром я действительно видела мышь в коридоре. Пожалуй, я скажу, что это мыши. Нет, лучше сказать, что крысы. Крысы больше мышей, они и едят больше.
Обрадовавшись возможности все свалить на крыс, она закрыла коробку, положила ее на место и спрыгнула с кресла. Пора было возвращаться в сад. Она едва успела прибежать и схватить в руки лопатку, как появился Поль.
ПОЛЬ
— Я очень задержался. Ты заждалась, наверное. Я никак не мог найти ботинки — их взяли почистить, а я искал, искал, пока, наконец, не спросил у Баптиста. Что ты в это время делала?
СОФИ
— Да ничего, ждала тебя, играла с водой.
ПОЛЬ
— Да воды-то тут не осталось! Дай мне лопатку, я немного углублю дно, а ты пока набери воды.
Софи пошла за водой. Поль возился в бассейне; когда она вернулась, он сказал, протягивая ей лопатку:
— Твоя лопатка испачкана чем-то липким. Она пристает к пальцам. Чем ты ее измазала?
— Ничем! — торопливо ответила Софи.— Я не знаю, почему она липнет.
И она быстро погрузила обе руки в лейку с водой, чтобы Поль не заметил, что ее руки тоже липкие.
ПОЛЬ
— Зачем ты мочишь руки в воде?
СОФИ (смущенно)
— Я хочу попробовать, холодная она или нет.
ПОЛЬ (смеясь)
— У тебя какой-то нелепый вид. Что с тобой? Можно подумать, что ты успела что-то натворить, пока меня не было.
СОФИ (испуганно)
— Что я могла натворить? Ты ничего не видел! Почему ты говоришь, что я что-то натворила? Это глупости!
ПОЛЬ
— Что же ты сердишься? Я пошутил. Я ничего не думаю, уверяю тебя. Не надо на меня смотреть так гневно.
Софи пожала плечами, взяла лейку и опрокинула ее в бассейн. Они продолжали играть до восьми часов. Потом няня повела их спать.
Ночь Софи провела очень беспокойно. Ей приснился странный сон.
Во сне она находилась рядом с садом, от которого ее отделяла ограда. В саду цвели цветы и были спелые плоды, казавшиеся очень вкусными. Она искала вход в сад. Ангел-хранитель тянул ее назад и говорил: «Не входи, Софи! Не пробуй этих плодов! Они кажутся тебе вкусными, но на самом деле они отвратительные и горькие. Этот сад — сад зла. Пойдем со мной — я поведу тебя в сад добра».
— Я не хочу! — ответила ему Софи.— Дорога, которую ты показываешь, вся в камнях и рытвинах, а дорога в этот сад покрыта песком, по ней легко идти.
— Да,— ответил Ангел,— но дорога в рытвинах приведет тебя к саду радости, а эта, другая, приведет тебя туда, где грусть и страдания. Там все плохо. Люди, которые там живут, жестокие и злобные. Глядя на твои страдания, они будут только смеяться над тобой. От них ты не дождешься утешения. Они только усилят твои мучения и будут радоваться этому.
Софи колебалась. Она смотрела на красивый сад, наполненный цветами и фруктами, с песчаными тенистыми аллеями, потом перевела глаза на ухабистую дорогу, которой, казалось, не будет конца, повернулась к ограде, вдоль которой шла и, вырвавшись из рук своего Ангела,
вошла в сад.
Ангел кричал: «Возвращайся, Софи! Я буду ждать тебя здесь, у ограды! Возвращайся, Софи! Я буду ждать тебя до самой твоей смерти. Когда ты вернешься ко мне, Софи, я поведу тебя в сад радости по дороге в рытвинах, но с каждым твоим шагом она будет становиться все легче и легче».
Софи не слушала голоса своего Ангела: красивые дети, играющие в саду, махали ей и звали к себе, она побежала к ним. Они окружили ее, смеясь, и кто-то из них стал ее щипать, другие дергать и теребить, иные сыпали ей песок в глаза. Софи с трудом вырвалась, побежала, по дороге ей попался дивный цветок; она сорвала его, понюхала и отшатнулась — запах был отвратителен. Она пошла дальше и увидела деревья, увешанные сочными плодами. Софи сорвала один и надкусила, но отбросила с еще больше поспешностью, чем цветок: вкус его был непереносим. Погрустневшая девочка продолжала свой путь и на каждом шагу и цветы, и плоды обманывали ее. Побыв в этом саду, где все оказалось таким гадким, она вспомнила о своем Ангеле и побежала к ограде. Расталкивая детей, которые пытались ее удержать, она кинулась к Ангелу и он повел ее по ухабистой, трудной дороге. Первые шаги ей давались с трудом, но чем дальше они продвигались, тем мягче становилась дорога и тем красивей ей казались окрестности. Они были перед входом в сад добра и тут Софи проснулась взволнованная, обливаясь потом.
Она долго думала о своем сне.
«Надо спросить у мамы; она объяснит мне все»,— с этими мыслями девочка заснула и спокойно проспала до утра.
Когда она утром пошла к маме, то заметила, что лицо г-жи де Реан было строгим, но ночной сон заставил ее забыть всю историю с засахаренными фруктами и она тотчас же начала рассказывать его маме.
Г-жа де РЕАН
— Ты понимаешь, что значит этот сон, Софи? Господь Бог, зная, что ты не слишком благоразумна, предостерегает тебя. Если ты по-прежнему будешь поступать дурно, делая то, что тебе хочется, ты причинишь себе большое горе. Сад зла — это ад, сад радости — это рай. К нему идут тяжелой дорогой, часто лишая себя удовольствий. Чем дальше идешь по этой дороге — тем легче она становится, ибо приучая себя быть послушной, доброй, кроткой, ты уже не испытываешь страданий от того, что при этом отказываешься от каких-то своих желаний.
Софи слушала очень взволнованно; она краснела, глядя на маму, пытаясь заговорить и не решалась. Видя ее волнение, г-жа де Реан пришла ей на помощь, спросив:
— Ты хочешь в чем-то признаться, Софи? Да, это всегда трудно признавать свою вину. Это — та крутая дорога, куда звал тебя твой Ангел и по которой тебе не хотелось идти. Слушай своего Ангела, Софи, шагай по камням, он указывает тебе правильный путь!
Софи покраснела еще сильнее, закрыла лицо руками и дрожащим голосом призналась маме, что накануне съела почти всю коробку засахаренных фруктов.
Г-жа де РЕАН
— Как ты собиралась скрыть это от меня?
СОФИ
— Я хотела свалить все на крыс.
Г-жа де РЕАН
— Но ты же понимаешь, что я бы никогда не поверила, что крысы могут поднять крышку, а потом закрыть коробку, крысы прогрызли бы и порвали коробку, прежде чем добраться до засахаренных фруктов. А кроме того, крысам не надо пододвигать кресло, чтобы достать до этажерки.
СОФИ (удивленно)
— Как, вы видели, что я пододвинула кресло?
Г-жа де РЕАН
— Ты забыла его поставить на место. Это — первое, на что я обратила внимание, когда вошла; ну а после того, как я увидела пустую коробку, мне стало ясно, что это ты. Видишь, как хорошо, что ты призналась сама. Твои выдумки только усугубили бы твою вину и мне пришлось бы наказать тебя еще строже. Раз ты призналась, то единственное наказание, которому я тебя подвергну — это запрещение есть засахаренные фрукты долго-долго, пока они не зачерствеют.
Мама поцеловала девочку, а Софи поцеловала руку маме и пошла к себе, где ее ждал Поль, чтобы идти вместе завтракать.
ПОЛЬ
— У тебя покрасневшие глаза. Что с тобой?
СОФИ
— Я плакала.
ПОЛЬ
— Почему? Тебя ругала тетя?
СОФИ
— Нет, но мне было стыдно признаваться в том, что я сделала вчера.
ПОЛЬ
— А что ты такого сделала? Я ничего не видел.
СОФИ
— От тебя я это скрыла.
И она рассказала Полю, как пробралась в мамину комнату и съела почти всю коробку со сластями. Поль очень хвалил ее за то, что она во всем призналась маме.
— Как ты решилась признаться? — удивился он.
Софи рассказала ему о своем сне и о том, как мама его объяснила. С тех пор дети часто говорили об этом сне, что помогало им быть послушными и добрыми.
Глава 17. КОТ И СНЕГИРЬ
Софи и Поль гуляли с няней. Они возвращались от одной бедной женщины, которой относили деньги. Шли они не торопясь, то влезая на дерево. то перелезая через изгородь, то прячась друг от друга в кустах. В один из таких моментов, когда Софи спряталась, а Поль ее искал, она вдруг услышала жалобное мяуканье Софи испугалась и вышла из своего укрытия.
— Поль, давай позовем няню,— предложила она — Я слышала в кустах рядом со мной очень слабый писк, как будто котенок мяучит.
ПОЛЬ
—Зачем жать няню? Давай сами посмотрим.
СОФИ
— Нет, я боюсь.
ПОЛЬ
— Чего? Ты сама говоришь: «слабый писк», значит, большого зверя там быть не может.
СОФИ
— Не знаю. Вдруг это змея или маленький волчонок.
ПОЛЬ
— Ха! Ха! Ха! Змея, которая пищит! Это что-то новенькое. Или волчонок такой крошечный и кричащий так тихо, что даже я, стоя совсем рядом с тобой, не слыхал его писка.
СОФИ
— Послушай, вот опять!
Поль прислушался и действительно услышал слабое мяуканье. Оно доносилось из кустов. Он устремился прямо туда, несмотря на мольбы Софи.
— Это малюсенький котеночек,— закричал он из кустов.— У него вид совсем больной. Посмотри, какой он несчастный.
Софи подбежала. Она увидела крошечного белого котенка, мокрого от росы и грязного.
— Надо позвать няню,— настаивала Софи,— чтобы она его взяла. Бедняжка, как он дрожит.
— Какой он худющий,— заметил Поль. Они позвали няню, издали наблюдавшую за ними, показали ей котеночка и попросили взять его.
НЯНЯ
— А как же я его понесу? Он такой мокрый и грязный, что я не могу брать его в руки.
СОФИ
— Заверните его в листья.
ПОЛЬ
— Еще лучше в мой платок.
СОФИ
— Правильно. Давай его вытрем моим платком и завернем в твой, а няня его понесет.
Няня помогла вытереть котенка, у которого не было сил сопротивляться. Когда он был завернут в платок, няня его взяла и все заторопились домой, чтобы напоить котенка теплым молоком. До дома было недалеко.
Софи и Поль сразу побежали на кухню.
— Жан! — попросила Софи, обращаясь к повару— дайте нам поскорее чашечку теплого молока.
— Зачем, мадемуазель?
— Для маленького котенка, которого мы нашли в лесу, он просто умирает с голоду. Вот он, няня несет его в платке.
Няня положила свою ношу на пол. Повар принес большую тарелку теплого молока и котенок, накинувшись на еду, вылакал все до последней капли.
— Надеюсь, он доволен,— сказала няня,— он выпил больше двух стаканов молока.
СОФИ
— Смотрите, он встает и вылизывает свою шерсть.
ПОЛЬ
— Может быть возьмем его в комнату?
ПОВАР
— Мой вам совет, мадемуазель, оставьте его в кухне. Прежде всего он здесь обсохнет и быстро согреется в тепле, потом тут он всегда будет сыт и, наконец, здесь открыты двери и в любую минуту он сможет выйти, если ему захочется. Тогда он быстро научится опрятности.
ПОЛЬ
— Правильно! Давай оставим его здесь, Софи.
СОФИ
— Но при этом он должен быть наш, чтобы в любую минуту, когда я захочу, я могла бы его навестить.
ПОВАР
— Конечно, мадемуазель.
Он взял котенка и посадил его под плиту. Дети ушли, попросив поставить молоко поближе к котенку на случай, если тот снова захочет поесть.
СОФИ
— Как мы его назовем?
ПОЛЬ
— Давай назовем «МИЛЫЙ».
СОФИ
— Нет, это слишком обычно. Давай лучше назовем «ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ».
ПОЛЬ
— А представь себе — он вырастет уродливым?
СОФИ
— Да-а. Так как же нам его назвать? Какое-то имя у него должно быть.
ПОЛЬ
— Знаешь, какое красивое имя я придумал? Бо-миньон.
СОФИ
— Чудесно! Как в сказке о Блондине! Давай назовем его Бо-миньоном. Я попрошу маму сделать ему маленький ошейник и вышить на нем: «Бо-миньон»
Дети побежали к г-же де Реан рассказать о котенке и попросить сделать ему ошейник. Мама пошла посмотреть малыша и померить его шейку.
— Не знаю, выживет ли он,— с сомнением произнесла г-жа де Реан,— он так слаб и худ, что еле держится на ногах.
ПОЛЬ
— А как он очутился в зарослях? Ведь кошки не живут в лесу.
Г-жа де РЕАН
— Возможно, его взяли поиграть какие-нибудь озорные мальчишки, а потом бросили в кустах, решив, что он сам доберется до дому.
СОФИ
__ А почему же он не вернулся? Значит, он сам виноват?
Г-жа де РЕАН
— Он слишком мал и не смог найти дорогу сам. Представь себе, что какие-нибудь злые люди завели бы тебя очень далеко и бросили бы в лесу. Что бы ты делала? Могла бы ты сама вернуться домой?
СОФИ
— Ну, я бы не растерялась. Я бы шла до тех пор, пока не встретила кого-нибудь или не увидела какой-нибудь дом. Я бы сказала, как меня зовут и попросила, чтобы меня отвели домой.
Г-жа де РЕАН
— А представь себе, что тебе попадутся недобрые люди, которые не захотят ради тебя бросать свою работу или сворачивать со своей дороги. Кроме того, ты можешь говорить и тебя поймут. А котенок — иное дело! Как ты считаешь, если бы он вошел в какой-нибудь дом, кто-нибудь понял, чего он хочет и где он живет? Его бы просто выгнали или ударили, а может быть даже убили.
СОФИ
— Но почему же он оказался в кустах, где мог умереть с голоду?
Г-жа де РЕАН
— Мальчики могли его забросить туда. Сначала избить, потом забросить. А знаешь, ведь не так-то глупо было там сидеть — вы же проходили мимо и услышали его.
ПОЛЬ
— Но, тетя, не мог же он знать, что мы там окажемся?
Г-жа де РЕАН
— Котенок не мог, но Господь Бог, который его спас, допустил это, чтобы дать вам возможность проявить милосердие, пусть пока только к животному.
Софи и Поль хотели поскорее сбегать еще раз посмотреть на котенка, поэтому они больше ни о чем не расспрашивали и отправились на кухню, где нашли Бо-миньона, спящего сладким сном на теплой золе. Перед ним стояла миска с молоком, еще не тронутая. Делать здесь больше было нечего и дети пошли в сад играть.
Боминьон выжил, очень скоро окреп и стал резвый и веселый. Чем старше он становился, тем красивее выглядел: у него была длинная, шелковистая белая шерсть, большие сверкающие глаза, а розовый носик придавал ему забавное выражение. Это был настоящий ангорский кот лучших кровей. Софи его обожала. Поль, часто гостивший в доме, тоже очень к нему привязался. Бо-миньон был самым счастливым котенком на свете. Его портил один единственный недостаток, который страшно огорчал Софи — он был очень жесток с птицами. Выходя из дома, он взбирался на деревья, разорял гнезда и пожирал птенцов. А иногда даже и птиц-мам, защищающих своих деток.
Когда Софи и Поль видели, как он карабкается на дерево, они пытались его оттуда согнать, но он их не слушался, продолжал взбираться и хватать птенцов. Из гнезд доносился только жалобный писк. Когда кот слезал с дерева, Софи хлестала его прутом, но он удирал от нее или очень долго не слезал с дерева и сидел так высоко, что Софи не могла его достать. Бывало, что он спускался до середины дерева, а оттуда прыгал на землю и сразу же удирал и девочке не удавалось его поймать.
— Берегись, Боминьон! — говорили ему дети.— Господь Бог тебя накажет, когда-нибудь с тобой произойдет несчастье.
Но кот не слушал.
Однажды г-жа де Реан принесла в гостиную позолоченную клетку, в которой сидела прелестная птица.
— Смотрите, какого красивого снегиря мне прислал из Парижа один из моих друзей. Он так замечательно поет!
СОФИ И ПОЛЬ (вместе)
— Ой! Я хочу послушать!
Г-жа де РЕАН
— Сейчас я его уговорю спеть. Только не подходите близко, а то он испугается. Малыш, малыш,— продолжала она, обращаясь к снегирю,— спой, мой хороший, спой нам, спой!
Снегирь начал раскачиваться на жердочке, поводя головой налево, направо, при этом насвистывая сначала «При сияньи лунном», потом «У меня хорош табак» и «Добрый король Дагобер».
Дети слушали зачарованно. Они затаили дыхание, чтобы не испугать снегиря. Когда он кончил, Поль восторженно закричал:
— О, тетя, как он поет! Какие нежные звуки! Я наслушаться не могу.
— После обеда еще его послушаем, - сказала г-жа де Реан,— а сейчас он устал. Он ведь с дороги, ему надо дать поесть. Сходите в сад, дети, принесите звездчатку или подорожник. Спросите у садовника — он вам покажет.
Дети побежали в сад и нарвали такое количество звездчатки, что вся клетка могла бы быть погребена под нею. Мама объяснила им, что нужно срывать только совсем молодые побеги. Она положила зелень в клетку и снегирь тотчас начал клевать.
— А теперь пойдемте обедать, дети, папа ждет.
За обедом говорили о снегире.
— У него удивительно красивая черная головка,— сказала Софи.
— И такой красивый красный животик,— добавил Поль.
— А как он поет! — восхищалась г-жа де Реан.
— Надо, чтобы он спел все свои арии! — заявил г-н де Реан.
После обеда направились в гостиную. Дети шли впереди. Когда г-жа де Реан входила в комнату, она услышала отчаянный крик. Вбежав, она увидела детей, застывших от ужаса и показывающих на клетку со снегирем. Прутья клетки были разломаны и из нее на пол спрыгнул Бо-миньон. В его пасти бился несчастный снегирь. Г-жа де Реан тоже закричала и кинулась к коту, чтобы заставить его выпустить птичку. Бо-миньон забился под кресло. Г-н де Реан схватил каминные щипцы и хотел огреть ими кота, но тот ловко увернулся и помчался к полуоткрытой двери. Г-н де Реан гонял его из комнаты в коридор и обратно. Несчастный снегирь уже не трепыхался. Наконец, г-н де Реан дотянулся до негодника каминными щипцами. Удар был такой сильный, что пасть кота раскрылась и снегирь выпал. Кот свалился замертво, два — три конвульсивных движения и он больше не шевелился — щипцы угодили ему в голову. Г-жа де Реан и дети носились следом за г-ном де Реаном и вбежали » комнату при последних конвульсиях кота.
— Бо-миньон! Мой бедный Бо-миньон зарыдала Софи.
— Снегирь! Несчастный снегирь! — кричал Поль.
— Друг мой, что вы сделали?! — воскликнула
г-жа де Реан.
— Покарал виновного, но не смог спасти невинного — ответил г-н де Реан.— Снегирь погиб, задушенный мерзким Бо-миньоном. который больше уже никого не погубит. Я убил его нечаянно.
Софи не осмелилась ничего сказать, но она долго оплакивала Бо-миньона, которого нежно любила, несмотря на все его недостатки.
—Я же предупреждала,— говорила она Полю,— что Бог его накажет за жестокость к птицам. Увы! Бедный Бо-миньон! Он погиб по собственной вине.
