Ты нужен строчке
Ты нужен миру,
Но нужен строчке.
Закамуфлируй
Себя в отсрочке.
На пашне вычет
Ста тысяч планов –
Реалистичен
Венецианов –
Когда ребёнок
Навзрыд заплачет.
Нет в мире гонок
Важней и паче.
Что? Сенокосишь?
А завтра жатва?
И жатву бросишь!
Была бы клятва...
Врачи забыли
О Гиппократе?
Присяги были б
Нельзя как кстати.
На верность слову,
На отклик честный.
Будь отмуштрован,
Поток словесный!
Ты нужен строчке!
Бросай рутину.
И по звоночку
Пиши картину.
На позвоночник,
На мачту звуков,
Поэт-заочник,
Нет равендука.
Сплети, сотки же
Один хоть ярус
Надёжный, иже
По праву парус.
Кто протестует –
Хранит в секрете:
В катрены дует
Попутный ветер.
Закончишь дело –
В сторонку лиру
И в море смело:
Ты нужен миру!
После тридцати пяти
Возраст участников: 18 – 35 лет
Всероссийский фестиваль поэзии имени N
49.***
Боже мой! Куда мы денемся
После тридцати пяти?
Вот душою здесь разденемся
И уйдём иль отлетим...
Вылетим! Птенцы?– Студентишки!
Выпускаться б надо нам,
Получать за книжки денежки,
Чтоб хоть детям – по штанам.
Ну а мы? Куда – изъятые
Из привычной нам стези?
Изгнанные, но крылатые –
Что там ждёт нас впереди?
Рай ли, ад? Реинкарнация?
Сброс со сцены корабля!
Молодых поэтов нация
Завтра – не важней нуля.
Утром хлоп кирпич на темечко
И Косая вжик косой –
Не подняться по ступенечкам:
Ты за этой полосой.
Вон иди в жюри – суди себе,
Местечково заседай,
Или в клуб руководителем –
Чем не радость? Чем не Рай?..
Мы нигде не обесценимся,
Ни верти как, ни крути.
И умрём, так строчкой вспенимся,
Дабы души сотрясти.
Колыбельная для матери
Мелодий ручей упоительных –
Дочери спать пора.
Напойся успокоительных,
Чтоб утром была бодра.
Спой, что растёт помощницей,
Будет твоим плечом.
Придумай, моя полуночница,
Что-нибудь там ещё.
День предстоит непаханый,
Обыденный, затяжной.
Под сна в прорехах рубахою
Увидишь себя княжной.
Мысли-мечты
Путешествуй за мыслями
Где-то между планет,
Меж кометами быстрыми,
Миллионами лет,
Между яркими вспышками
Посреди темноты,
Фейерверками пышными
Выше всей высоты...
По просторам нехоженым
Стань ведомым мечтой...
На земле столько прожито,
Столько пере-житоˊ!
Ну, а там – что захочется –
В тех глубинах высот!
Постигай это творчество,
И увидишь – спасёт.
Наше тело не быстрое...
Да и кто б опроверг?
Но мечтами и мыслями
Ты крылат, человек!
52. ***
Соберу многоэтажный дом
Для своих давно любимых книг.
Заселю сперва за томом том,
А потом – за дневником дневник...
И тогда, когда наступит ночь
И в моём окне зажжётся свет,
Тор замыслит Трима превозмочь*;
На младой груди заснёт корнет**.
* Тор – в скандинавской мифологии бог грома и бури. Из мифа о том, как великан Трим похитил у Тора его молот.
** Из стихотворения А.Н. Апухтина (1840 – 1893) «Пара гнедых».
ПРОЗА
Анастасия Курнешова
Объединение "Мультимедийная журналистика",
ГБОУ ДО ЦРТДЮ "Пресня", Москва
53....И БЫЛО ТАК ВЕСЕЛО И МОКРО!..
Рассказывают мальчики
Девочки сидели в нашем штабе на чердаке, слушали музыку, что-то рисовали, в общем занимались всякой скучной фигнёй. Скрипнув калиткой мы, крадучись, вошли в наш двор и тихо рассыпались по кустам. Мы расчитывали на неожиданность!..
Даня подал знак, и мы с дикими воплями начали метать возушные шарики, наполненые водой, в открытое окно штаба! И разноцветные бомбочки заполнили собой всё вокруг! Девчонки визжали, мы кричали!.. И знаете что? Мой огромный зелёный шарик лопнул у самого лица Ксюши. и она рассмеялась! И, спрыгнув из окна штаба, приземлилась прямо в самую большую на свете лужу! И, продолжая смеяться, она включила кран с водой, и из шланга (которым дедушка поливает цветы) хлынула на нас вода! И было так весело и мокро!
Рассказывают девочки
Мы спокойно сидели в штабе и слушали музыку. Мне хотелось куда-нибудь выйти. И тут под вопли знакомых, родных голосов в окно штаба влетел град водямых бомбочек! Они взрывались, натыкаясь на наши головы, коленки, на столы и стены! К мальчишеским крикам присоединился девчачий визг!
И тут огромный зелёный шарик взорвался прямо у моей головы! Я спрыгнула через окно в лужу, попав под обстрел красных и жёлтых шариков. Повернув рычаг крана, я размахивала шлангом с водой, пытаясь попасть струей воды по мальчишеским головам! И было так весело и мокро!
РАЗГОВОР С РОЯЛЕМ
О чём можно говорить с роялем?
– Здравствуй! Как ты? Скрипишь помаленьку? – крикнул я с порога.
– Да ты что! Я – лучший рояль в мире! Такой чистоты звука ты ещё не слыхивал!
– Ну-ну... готов?
Послышалось тихое щёлканье и другие звуки, характерные для настройки рояля.
— Уже настраиваюсь... только ты это, поаккуратней со мной, а то пришёл недавно тут один "Моцарт"… Играй плавно, будто ты звезда, и твоя работа — тихо светить для других.
Я в который раз подумал, что он лучший учитель.
— Знаю-знаю.
Я сидел за роялем. Мои пальцы побежали по клавишам. Нота за нотой, аккорд за аккордом я беседовал — беседовал с роялем на его родном языке.
МОЯ МУЗА
Моя муза — она быстрая. В детстве ветер завил ей волосы, и теперь, когда она бежит ко мне, они прыгают, скачут, извиваясь от корней до самых кончиков!
Её доброта не знает границ. Она любит слушать других и варенье. Она многое знает, но никогда не говорит.
Моя муза приходит ко мне, когда я сижу за столом и рисую, или когда пишу что-нибудь, или во время занятий музыкой. Она садится рядом и тихо смотрит и слушает (выполняя главную работу музы). Иногда она начинает петь. О, эти звуки!..
Именно её пение я рисую на картинах, пишу между строк в своих рассказах.
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ЛИСТИКА
Сегодня листик на пути к земле поведал мне, как интересна была его жизнь.
Только я вышла из дома после завтрака, как сразу нашла себе собеседника – это был листик каштана. И вот что я от него услышала.
Сначала он появился на свет. Каждый появляется на свет, но в отличие от людей, листик помнил каждый миг своей жизни. Сперва на ветке появилась маленькая, сочная почка листика. Она начала расти, меняя форму. Не замечаемый никем, он развивался, удивляясь себе и миру. Это был уже листик, ещё совсем маленький и зелёный, и он уже был любим солнцем. Он ничего не знал о нём, он лишь ощущал высоко-высоко большое, доброе тепло, которое давало ему жизнь.
А теперь он падает вниз. Падает и волнуется, ощущая незнакомое чувство полёта, которое означало смерть. Но смерти он не боялся. Он боялся, что его перестанет любить солнце, а падать ему было даже приятно, необычно и так свободно!
Я грустила, слушая такую печальную смерть счастливой жизни, и тихо запоминала её.