Сразу же после Ватерлоо во Франции происходит Реставрация. Династия де Бурбонов (которая и до сих пор царствует в некоторых странах, например, Хуан Карлос де Бурбон, в Испании – привет испанцам). Король Людовик XVIII, вступив на престол, сначала был за свободу печати, но потом началось… 31 марта 1820 – цензура восстановлена.
Карл X (1824-1830) – упразднил цензуру. Но под влиянием клерикалов снова ее ввел.
При министре Мартиньяке опять либерализация. Но Карл скоро его убирает. Это вызывает возмущение в обществе. В 1830 году Тьер, Минье, Каррень встают во главе журнала “National”.
Правление Карла вызывает протест многих. “ Temps” и “ National” обрушиваются на новое правительство. 27 –29 июня 1830 происходит известная революция. Бурбоны изгоняются навсегда. Их правление охарактеризовано непоследовательной и жесткой политикой в области печати. Их правление принято считать слабым. Неудивительно: они правили после Наполеона.
Людовик(Луи) Филипп(1830-1848). Представитель буржуазии. Стал королем(высокое происхождение). Сначала цензура была практически снята. Этим пользовались. В обществе зарождаются тенденции присущие демократии. Свободное общество. И это хорошо. Но, в конце концов, периодические издания стали обрушивать ся и против короля, даровавшего им свободу печати. Так было и при Горбачеве. Гласность была обращена против него самого и против режима. 14 декабря 1830 г. вышел закон, который понижал размеры налогов, интеллектуального сбора, штемпельного сбора и почтовую таксу за пересылку. 26 июля 1830 г. была принята хартия, основные законы которой, говорили о том, что (№1) преступления печати могут решаться только судом присяжных), (№8) цензура никогда не может быть восстановлена.
9 сентября 1835 года король публикует указ. 12 статей посвящены преступлениям в сфере печати: копо которому нельзя:
1) оскорблять короля
2) нападать на принципы управления страной
3) приписывать кому-нибудь из изгнанных Бурбонов права на престол.
После этого Луи Филипп начал бороться против прессы. Он сам установил большие налоги, которые ранее отменил. Короче, печать погубил.
23 февраля 1848 года – февральская революция. Луи Филипп отрекается. Общество требует реформ. Кто-то считает, что период его правления- “застой”. Вряд ли. На мой взгляд Луи Филипп единственный благоразумный монарх(не рекомендую произносить и отстаивать эту точку зрения на экзамене, вряд ли с ней согласятся). С печатью они были сложные отношения. Он, действительно, ввел свободу печати, которой не было, но он же, пострадав от нее, указами 1835 и других годов эту свободу отменил. Реакция с премьером Кавеньяком. Полная абструкция печати. Всевозможные запреты.
1. Эмиль де Жирарден и становление массовой прессы во Франции
Эмиль де Жирарден — известный французский журналист, учредитель и организатор газеты “Ля Пресс” — отражение и воплощение французской журналистики времён т.нз. “Июльской монархии” — времени короля Луи-Филиппа и расцвета буржуазного способа жизни во Франции после июльской революции 1830 г., закрепившей победу буржуёв над дворянами.
Луи-Филиппа газеты называли королём биржевиков, а сатирические издания изображали его в образе разжиревшего биржевика.
Э. де Жирарден как нельзя лучше подходил для этого времени: его газета "ля Пресс" отражала интересы крупной буржуазии, а сам он, как беспринципный буржуй, участвовал в биржевых авантюрах и был организатором акционерных пирамид (наибольшую известность получило АО "ЖэЖэЖэ").
Период Июльской монархии характеризуется небывалым ростом периодики — выходило более 700 названий газет и журналов. При этом крупная буржуазная пресса была в значительной части подкупленной. Торговля журнальной совестью была обычна и не считалась за стыд или преступление. Доверчивые французские трудящиеся, много раз обманутые и ограбленные хитрыми буржуями, снова верили известиям, выдуманным лишь для того, чтобы возбуждать ажиотаж на бирже.
"Ля Пресс" Жирардена и "Журналь де Деба" постоянно получали правитильственные субсидии из фондов, предназначенных на тайные расходы.
Некоторую независимость сохраняла газета "Сиекль" — орган т.нз. династической оппозиции; её учредителем и редактором был Одилон Барро. Ещё более левой была газета "Французский курьер". В оппозиции были и такие крупные газеты, как "Ля Котидьен" и "Газетт де Франс" (я надеюсь, что И.Г. расскажет нам, что это за перечницы, я например не знаю).
В 1847 г. политическая проститутка Жирарден, будучи верен своей беспринципности, почуяв приближение конца июльской монархии, сделал крутой поворот, возглавив вместе со своей газетой группу "прогрессивных консерваторов" как проявление кризиса верхов. Кредо этого дела Ж. выражал словами: "Мы в оппозиции, но мы не из оппозиции" (каждый понимает в меру своей испорченности; В.Н.). Теперь Ж, долго продававшийся правительству Луи-Филиппа, примкнул к сторонникам избирательной реформы сделал свою газету трибуной для разоблачения коррупционеров, которым сам недавно являлся.
В это же время активизировали свою деятельность группировки республиканцев, именовавшиеся по названию своих газет "Насиональ" и "Реформ" под руководством демократа и мелкого буржуя Ледрю-Роллена.
Всё это приблизило революцию 1848 года.
Благодаря своей уникальной беспринципности Ж. был на поверхности и во время революции 1848 года, и после гибели Второй французской республики, открывшей начало Второй империи Луи-Наполеона (1852-1870).
2. Парижская коммуна и печать
Проигранная франко-прусская война стала поводом для массовых волнений. После Седанской капитуляции сдалась одна из французских армий, и сдался Наполеон III. Это послужило толчком к революционным выступлениям парижских рабочих. 4 сент. 1870 года. Они провозгласили республику. Но к власти пришли Трюшо, Тьер и Фавр. Они заботились не о народе, а о том, как бы заключить мир с Пруссией, которая уже оккупировала значительные французские территории. Корче, пролетариев дурачили. За патриотическим лозунгами правительства Трюшо стояла “политика измены”. Они собирались, если понадобиться, подавить возрастающие в массах недовольство режимом с помощью прусских оккупантов.
Между тем, передовые пролетарии собирались противостоять этому, тогда и возникла мысль о создании парижской коммуны.31 окт. 1870 – первое восстание, было подавлено. 22 янв.1871 – второе выступление - конкретные и долгие выступления. Снова проиграли. 28 янв. 1871 г. – унизительное для Франции перемирие(Эльзас и Лотарингия).
После мира правительство решило расправиться с рабочими, которые уже создали ЦК Национальной Гвардии – это вооруженный отряд. В ночь с 17-18 марта 1871 года правительство направило свои войска к Монтмартру, где их ждало ЦК и Национальная гвардия. Рабочие прогнали правительство в пригород Парижа Версаль. 18 марта в Париже власть у пролетариатов. С этого началась Парижская Коммуна. Узнав об удачном выступление рабочих Парижа, подобные восстания начались и в других городах, но были подавлены. У Парижской Коммуны (которую далее будем называть П.К.) стояли две задачи: освобождение Франции от немцев и классовая задача – вся власть рабочим и тд. Ошибка П.К. в том, что они:1) не имели программы, что делать, если все получиться (ни экономической, ни политической программы); 2) они не стали наступать на Версаль – центр контрреволюции, поэтому потеряли время и погибли. 21 мая 1871 года при помощи Бисмарка – П.К. была уничтожена.
Во время Коммуны наблюдалась большая политизированность прессы. Воскрес “Папаша Дюшен”. Политика коммуны в отношении оппозиционной прессы заключалась в том, что она её не запрещала.
3. Эмиль Золя – журналист.
Эмиль Золя - классик французской литературы. В первую очередь он известен как писатель, но, изучая его творчество несколько глубже, мы обнаруживаем, что он не только писатель, но и видный публицист. И одна из наиболее известных его публицистических работ - открытое письмо Президенту Франции, опубликованное в газете "L'aurore". Это открытое письмо было озаглавлено "Я обвиняю". "Золя был выдающимся публицистом - демократом, человеком большого общественного темперамента. Он имел мужество в одиночку, опираясь на свой авторитет писателя, выступить с беспощадным разоблачением преступных махинаций французского правительства в известном деле Дрейфуса, заклеймив клерикалов и националистов в знаменитом письме к президенту республики " Я обвиняю".
В сентябре 1894 года военный министр Мерсье выдвинул против офицера генерального штаба Альфреда Дрейфуса, еврея по национальности, ложное обвинение в продаже Германии секретных военных документов. После франко-прусской войны Германия считалась злейшим врагом Франции, поэтому шпионаж в пользу Германии был даже больше, чем просто государственная измена. Дрейфус был приговорен к пожизненной каторге. Но в 1896 году начальник информационного бюро генерального штаба Пикар уставновил, что шпионажем занимался не Дрейфус, а штабной офицер Эстергази. Известие об этом сразу же просочилось в печать. В стране поднялась волна протеста против несправедливого осуждения Дрейфуса. Тем временем брат осужденного Матье Дрейфус возбудил дело против Эстергази. Но военный суд его оправдал. Это событие и вынудило Эимля Золя написать "Я обвиняю".
В самом начале открытого письма Золя обращается к Президенту Франции Феликсу Фору, отмечая его множественные заслуги перед страной и тут же предостерегая его от того, что его правление может быть сильно испорчено позорным пятном - делом Дрейфуса. И далее автор развивает эту тему.
Он говорит, что следствие против офицера Дрейфуса надумано, проводилось небрежно, в нем много неясного. Он считает майора Дюпати де Клама, следователя по делу Дрейфуса, главным виновником ошибки: "Я просто заявляю, что майор Дюпати де Клам, коему вменено было как военному юристу произвести следствие по делу Дрейфуса, является, в порядке очередности и по тяжести ответственности, главным виновником страшной судебной ошибки". Золя считает, что все дело Дрейфуса было надуманным и у следствия практически не было улик: "А ведь обвинение строилось на одной-единственной и вздорной улике - на дурацком препроводительном письме, свидетельстве не только заурядной измены, но и неслыханно наглого мошенничества, если принять во внимание, что почти все пресловутые тайны, выданные врагу, лишены какой бы то ни было ценности. Я делаю на этом упор лишь потому, что такие способы судопроизводства подготовили благоприятную почву для настоящего злодеяния - отказа в правосудии, которое, словно страшный недуг, поразило впоследствии Францию". Золя считает, что дело было окружено неоправданной тайной: "Если бы изменник открыл врагу границы страны и привел германского императора к подножию собора Парижской богоматери, то и тогда, вероятно, слушание дела не было бы окружено более плотной завесой тайны и молчания".
Эмиль Золя видит причину обвинения Дрейфуса в том, что он еврей. А антисемитизм во Франции того времени заметно процветал: "... непрестанные заявления узника о своей невиновности окончательно убеждают в том, что несчастный пал жертвой не в меру пылкого воображения майора Дюпати де Клама, пропитанной духом клерикализма среды, окружавшей его, и травли " грязных евреев", позорящих наш век".
Для Золя особенно важна честь Франции и французской армии. Поэтому он особенно жестко нападает на генералов Бийо, Гонза и де Буадефра. Они знали тайну, но руководствуясь "корпоративными" интересами ее не выдавали. Между тем, "истина неуклонно прокладывала себе дорогу". Золя считает, что генералитет, чтобы выгородить француза Эстергази, подкупал газеты и журналистов и печатал ложные сведения.
Особенно интересна и пафосна концовка "Я обвиняю". Именно в ней, Эмиль Золя называет всех, по его мнению, виновных людей. Это и следователь Дюпати де Клам, и генерал де Пелье и майор Равари, которые провели "злонамеренное расследование", и все военное ведомство, в том, что оно вело на страницах газет "грязную кампанию, направленную на то, чтобы ввести в заблуждение общественность и отвлечь внимание от преступной деятельности упомянутого ведомства". Обвиняет он и генерала Бийо, располагавшего неопровержимыми сведениями невиновности Дрейфуса и скрывавшего их, и генералов де Буадефра и Гонза, которые "стали соумышленниками того же преступления, один, несомненно, в силу своей приверженности церкви, другой - подчиняясь закону круговой поруки, благодаря которому Военное ведомство превратилось в непорочную, неприкасаемую святыню".
Своим произведением Золя "очистил" в глазах общества офицера Генерального штаба Дрейфуса, тем самым предотвратив волну антисемитизма, захлестывающую Францию. Это произведение патриота, желающего видеть справедливые законы справедливого общества, патриота, любящего свою страну, любящего армию. И как бы пафосно это ни звучало, это было действительно так. И подтверждение тому мы находим в письме Эмиля Золя капитану Дрейфусу: " К тому же Вы спасаете и честь армии. Той армии, которую Вы любили, которой отдали все ваши устремления. Не слушайте тех, кто кощунствует, кто хочет возвеличить ее ложью и несправедливостью. Это мы - истинные защитники. Это мы будем приветствовать ее в тот день, когда Ваши товарищи, оправдав Вас, явят миру самое священное и самое высокое зрелище - признание ошибки. В этот день армия будет представлять собой не только силу, она будет представлять собой справедливость".
4. К. Маркс и эволюция лозунга свободы печати.
В 1842 г. Маркс начинает издавать “Рейнскую газету”. Чуть позже он встречается в Кёльне с Энгельсом. Так начинается их сотрудничество. В июле 1847 г. проходит конгресс “союза справедливых”, после чего они стали называть себя коммунистами.
В то время в Германии печать свободна только для избранных, но всё же она существует.
См. 2 следующих билета.
5. К. Маркс “Дебаты шестого рейнского ландтага”.
Основной работой Маркса на тему свободы печати является статья “Дебаты шестого рейнского ландтага”, которая была опубликована в “Рейнской газете”. В этой статье Маркс приводит своего рода протокол заседания ландтага, на котором обсуждался вопрос о свободе печати в Рейнской провинции Пруссии. И, анализируя выступления ораторов, Маркс делает определенные выводы и в итоге приходит к провозглашению своей политической программы по данному вопросу.
Работа начинается с того, что Маркс опровергает точку зрения прусской газеты “Staats-Zeitung”, (“Штатс-Цайтунг”) которая уверяет, что современная прусская пресса совершенно свободна и государство вовсе не влияет на формирование общественного сознания. Маркс с этим совершенно не согласен и считает, что все, о чем пишет “Staats-Zeitung” не более чем ее невинное заблуждение, вызванное полным незнанием действительности. Далее Маркс начинает разбирать само заседание ландтага. Все выступающие в парламенте делятся на противников и сторонников свободы печати. Но с самого начала Маркс дает понять, что принципиальной разницы между этими группировками нет.В этом Маркс видит главную проблему, по которой свобода печати не существует в Пруссии на должном уровне. Корень зла заключается в том, что власть предержащие, коими являются депутаты сословного собрания, не нуждаются в этой свободе, не осознают того, что она необходима обществу: они никогда не знали свободу печати как насущную потребность. А происходит это по тому, что все они находятся еще в слишком сильной связи с прежними порядками, не могут оторваться от прошлого, когда узурпаторство и цензуру все воспринимали как должное.
Маркс считает, что сам факт существования цезуры опровергает свободу печати. Она противоестественна печати вообще.Цензура не может быть благодатной почвой для духовного развития общества и не может быть свойственна той или иной стране в силу особенностей ее национального развития .. Он соглашается с тем что печать фиксирует все грехи народа и текущего времени, но это, по мнению Маркса, простительно, в отличие от преступлений цензуры, которые она совершает против нации, заглушая ее свободный голос. Затем он заявляет что свобода, над которой хоть в какой то мере осуществляется контроль, тоже не может считаться настоящей свободой. Если ландтаг будет решать, что публиковать можно, а что нельзя, то это будет таким же ограничением, как цезура. Во всем этом Маркс усматривает притеснение прав народа теми, кто стоит во главе государства, то есть господствующим классом.
Что касается различия между хорошей и дурной печатью, то Маркс полагает, что это разделение опять-таки выгодно противникам свободной печати. Они считают, что дурная печать - это печать, которая обращена к человеческим страстям, то есть способна пробуждать только темные силы в обществе; хорошая же печать - это печать, которая призвана сдерживать и укреплять это общество. Но по Марксу такое разделение - лишь предлог для существования ограничений свободы печати. В этом случае цензоры будут апеллировать к тезису о незрелости и несовершенстве человеческой природы, которую нужно держать в узде, чтобы не дать ей самовыражаться на страницах дурных газет. А так называемая хорошая печать в этом случае будет находиться под каблуком у власти. Эта подцензурная печать, которая со смирением подчиняется произволу властей, бесхарактерна и лицемерна. Она не отвечает своему прямому назначению. Такая печать просто помогает властям удерживать народ в узде.
Свобода печати, по Марксу, есть всегда. Но весь вопрос заключается в том, является ли она всеобщим достоянием? В странах, где господствует цензура, этой свободой могут пользоваться лишь избранные, а именно - правительство. Свобода же печати является одной из составляющих свободы вообще!!! Отсутствие свободы, по Марксу, - смертельная опасность для человека. Но с другой стороны, чем больше преград устанавливается на пути истинных мыслей, тем более основательными и отточенными они становятся, и рано или поздно выходят наружу, то есть на страницы печатных изданий (ср. с “Арепагитикой” Мильтона). Затем Маркс сравнивает закон о печати с законом о цензуре. Закон о печати карает злоупотребление свободой, он выражает право. Закон о цензуре - карает свободу как некоторое злоупотребление, он выражает бесправие. В конце Маркс, вновь вслед за Мильтоном, заключает, что закон о цензуре не возможен, так как он призван карать не проступки, а мнения, которые нельзя уничтожить.
Свобода печати не должна превращаться в свободу промысла. Печать становится промыслом тогда, когда авторы произведений делают ее простым материальным средством. Смысл их работы сводится исключительно к зарабатыванию денег, причем только на чем-то одном. При этом писатели не ставят перед собой каких-либо высоких целей, не ощущают своей ответственности перед страной и народом. Утилитарный подход к печати уничтожает какую-либо истинную идейную направленность. К тому же при промысловой свободе, наиболее компетентные в той или иной сфере авторы становятся официально признанными и получают своего рода монополию на печатное слово. Такая свобода, по мнению Маркса, заслуживает цензуры.
Маркс провозгласил принципиально новую составляющую лозунга свободы печати, а именно необходимость принятия закона о печати!!! Он считает, что в процессе развития каждого общества наступает такой момент, когда оно созревает для радикальных изменений в той или иной сфере своей жизни. И тогда тот пробел, который существовал до этого, необходимо заполнить соответствующим нововведением. Маркс полагает, что общество Германии на данный момент как раз готово для таких изменений, а именно для принятия закона о печати. Свобода, по Марксу, - высшая ценность - и за нее нужно сражаться не только копьями, но и топорами.
6. “Новая рейнская газета”.
В годы революции 1848-49 гг. Маркс и Энгельс создавали “Новую Рейнскую газету”. Газета сыграла выдающуюся роль в сплочении всех демократических сил как орган демократии пролетарского характера. “Н.Р.г.” быстро завоевала себе признание и за рубежом. Её страницы стали трибуной не только для немецкого, но и европейского пролетариата.
Издание началось 1 июня 1848 г.
Конституция редакции сводилась просто к диктатуре Маркса.
Политическая программа: “Единая, неделимая, демократическая немецкая республика и война с Россией”
Газета боролась с двумя лагерями мелкобуржуазной демократии: с северогерманским (желавшем демократического императора) и с южно германским (за федеративную республику).
“Уничтожение прусского государства, распад австрийского, действительное объединение Германии как республики, - только такой могла быть наша революционная программа… и осуществить её можно было посредством войны с Россией”.
“У нас были одни только презренные противники, и мы относились ко всем им, без исключения, с крайним презрением”.
Издевались над всеми: над монархией, дворянством, мартовскими министрами, Франкфуртским и Берлинским собраниями.
Разоблачали слабость, нерешительность, бесполезность собраний, с их пустыми речами и резолюциями.
“Мы открыто заявляли, что представляемое нами направление лишь тогда сможет начать борьбу за достижение подлинных целей нашей партии, когда у власти будет самая крайняя из существующих в Германии официальных партий: По отношению к ней мы тогда перейдём в оппозицию”.
“…в Германии и почти во всей Европе наша газета была единственной, которая высоко держала знамя разгромленного пролетариата…”
7 февраля 1849 г – “Новая Рейнская газета” предстояло выдержать испытание на своём первом судебном процессе по печати. Обвинение: подстрекательство к мятежу. Маркс и издатель Корф были оправданы.
7. Зарождение и развитие социал-демократической прессы.
8. Партийная журналистика в 19 в.
В 30-ые годы появилось большое кол-во различных газет – утренних и вечерних, столичных и провинциальных, ежедневных и ежемесячных, элитарных и массовых. Но тема политики присутствовала практически во всех изданиях. Более всего была политизирована элитарная пресса. Газеты выпускались и для тех, кто выбирается, и для тех, кто голосует. В это время появляются новые политические партии:
- Либералы выступали за рынок, за интересы буржуазии;
- Реформисты пытались добиться серьезных изменений в обществе;
- Радикалы были ещё более требовательными в отношении изменений порядков;
- Демократы и республиканцы выступали против монархии, ратовали за республику;
- Социал-демократы – рабочая партия.
У каждой политической группировки была своя пресса, свои способы манипулирования аудиторией. Так, например, газеты “Times” и “Daily Telegraph” были консервативными изданиями.
Во Франции партийная пресса была в расцвете в 30-40-е годы. Шла серьёзная борьба против монархии.
К концу века пресса утратила свою значимость. У партий просто не хватало денег на качественные издания. Экономическая пресса наоборот поднималась. Реклама поддерживала и укрепляла позиции коммерческих изданий.
В некоторых странах складывалась двухпартийная система – США и Великобритания. Поэтому во время выборов партийная пресса активизировалась. Но лишь на время политических баталий, а потом опять затихала.
1. Государство и печать в Германии в 19 в.
В середине 19 в. Германия ещё была раздроблена. Самым могущественным государством была Пруссия. 1848-49 была революция и в 1871 произошло объединение Германии. Первым канцлером стал Вильгельм 1. См. “Новая Рейнская газета” и “Дебаты 6 Рейнского ландтага”.
2. Политика Бисмарка в области прессы.
Бисмарк был убеждённым консерватором и монархистом. В первом сейме он защищал интересы аристократии. Боролся с буржуазной оппозицией. Бисмарк вошёл в правительство, так как пользовался большой популярностью в народе. В 1867 г. он был назначен Федеральным канцлером. Бисмарк был противником свободы печати, поэтому он предпринимал все усилия, чтобы иметь власть над прессой. Так, в 1863 г. выходит закон, позволяющий властям закрывать газету после двух предупреждений. Сам Бисмарк правил передовицы газет.
В 1866-70 годах пресса “поворачивается” к Бисмарку. Газеты интересуются его внешней политикой, говорят о том, что это правильно. Бисмарк не был журналистом. Прессу он не любил, но понимал её силу в обществе.
Принятие закона о печати было важным шагом. Он определил место прессы, функции прессы и наказания за преступления в области прессы. Этот закон был жёстким. По нему, газету мог учредить только подданный Германии. Иностранные газеты продолжали быть под контролем и могли быть закрыты в любой момент. Бисмарк выстроил систему подвластной государству прессы.
Бисмарк использовал прессу, контролировал её посредством последовательной цензуры. Также он оказывал на неё давление с помощью судебной системы.
3. Особенности развития печати США в 19 в.
4. Появление и развитие “желтой прессы” (в Англии).
Английским газетчикам в коммерческих целях нужен был большой спрос на их продукцию. И обеспечить его могло только вовлечение в читательскую аудиторию все новых и новых слоев населения: рабочих, фермеров, торговцев и т. п., то есть тех, кого сейчас принято называть средним классом. Для этого требовались новые приемы, новые “завлекалочки”. Эта цель была достигнута манчестерцем Ньюнесом, который в 1881 г. основал еженедельный журнал “Тит-битс”. Новаторство Ньюнеса состояло в методах, при помощи которых он охотился за читателями. Истории о преступлениях, смакование непристойностей и тому подобная тематика сразу же привлекли внимание тысяч людей. Короче говоря, Ньюнес дал английскому народу то, чего он желал. Поэтому “Тит-битс” можно считать первым изданием желтой прессы. Журнал пользовался огромной популярностью, так как каждый мог найти здесь то, что ему нравилось. Однако, не следует все же говорить, что Ньюенс играл на низменных чувствах человеческой природы. Это было не совсем так. Он просто учитывал различные интересы аудитории и извлекал из этого свою выгоду. Успех был потрясающий. Тираж журнала увеличивался и за десять лет Ньюенс сколотил состояние в 400 тыс. ф. ст.
Родоначальниками английской бульварной прессы были братья Хармсворты, получившие в последствии титулы лордов - Норклифа и Ротермира. В 1888 г. они начали издание дешевых журналов. Принцип привлечения читателей у них был тот же, что у Ньюнеса. Журналы предназначались для детей (“Юнион Ждек”), фабричных работниц (“Фогет ми нот”) и домохозяек (“Хоум чат”) и др. Продукция печаталась сотнями тысяч экземпляров. Позже, Хармсворты создали целую “газетную империю”. Издательство приносило им огромные прибыли. Хармсворты основали газеты “Дейли мейл”, “Дейли мирор”, “Дейли экспресс”. Главную ставку эти газеты делали не на политику, а на сенсации, скандальные подробности каких-нибудь дел, полувымышленные истории и т. п.
За короткий срок эти бульварные издания завоевали господствующие позиции на читательском рынке Великобритании. Сухие по содержанию качественные газеты не могли противостоять такому натиску и теряли свою аудиторию. Так, после выхода “Дейли мейл” тиражом в 300 тыс. экземпляров, “Дейли телеграф” потеряла около 50 тыс. читателей. Но все же противостояние элитарной и массовой прессы не вылилось в полное исчезновение качественных изданий. Они продолжали ориентироваться на своих читателей, делая ставку на “высокую марку”, и продолжали существовать в своей, пусть даже притесненной нише на газетном рынке. Таковой остается структура британской прессы и сегодня.
5. Движение разгребателей грязи.
Завершающие годы ХIХ века и первое десятилетие ХХ века американские историки называют эрой многообразия в журналистике. В этот период все течения общественной мысли, все философские школы и направления, все отрасли науки и сколько-нибудь значительные организации имели свои издания. Но главная особенность этого периода – появление массовых популярных журналов, возникших в результате бурного роста американской экономики.
Первое десятилетие ХХ века – годы широкого антимонопольного движения, охватившего различные слои американского общества: рабочий класс, фермерство, буржуазию. Одним из звеньев этой антимонополистической оппозиции было движение “разгребателей грязи” – прогрессивных журналистов, выступивших с резкой критикой могущественных корпораций. “Разгребателями грязи” называли группу писателей и публицистов, ставящих своей задачей привлечь внимание широких кругов общественности к различного рода злоупотреблениям и коррупции во всех сферах общественной жизни и ратовавших за проведение демократических реформ. Движение не было оформлено ни политически, ни организационно, наиболее активными его участниками стали такие журналисты, как Стеффенс, Бэйкер, Тарбелл, Филлипс, Синклер, Салливен, Адамс и Уайт. Они не были связаны какой-либо политической программой, более того это были люди весьма разных политических убеждений. Просто их объединяла вера в социальный прогресс, в возможность разрешения социальных конфликтов с помощью демократических реформ, но сами они никаких координальных перемен не предлагали, не предлагали и каких-либо рецептов для решения тех или иных проблем. Журналисты апеллировали к общественному сознанию, считая какие-либо организованные действия уделом политических деятелей. “Разгребатели грязи”, даже самые дальновидные и талантливые, разделяли веру в “исключительность Америки”, в незыблемость американской демократии – лучшей в мире, в высокие идеалы истины и справедливости, считая их социально-мобилизующей силой. Своей задачей участники движения считали разоблачение коррупции в бизнесе, в муниципальных кругах, в конгрессе и сенате. Только если разоблачать зло во всех его проявлениях, заменить взяточников честными людьми, пробудить совесть в бизнесменах, финансистах, государственных чиновниках, смогли бы (по мнению “разгребателей грязи”) восторжествовать идеалы истины, добра и справедливости.
“Разгребатели грязи” сильно критиковали американскую действительность, но их положительная программа была весьма расплывчатой.
Наиболее типичный выразитель движения, его сильных и слабых сторон – “Макклюрс”. Журнал отличается от того, который был образован в 90-е годы ХIХ века Макклюром. После испано-американской войны на фоне массового антимонополистического движения “Макклюрс” уже не мог держаться на старой тематике. Погоня за читателями, желание увеличить тираж вынудили издателя искать новое содержание, новую программу. Этой программой и стало “разгребание грязи” – критическое направление в журналистике. Трибуной для журналистов стали массовые журналы: “Макклюрс”, “Космополитен”, “Кольерс”, “Саксес”, “Эврибодиз” и другие. Перед искушением напечатать ряд обличительных статей не устояли даже некоторые бульварные журналы, такие как “Мансиз” и “Леслиз”, которые никогда не принадлежали к движению “разгребателей грязи”. К 1902 году был создан новый “Макклюрс” ХХ века, которому суждено было открыть эру “разгребания грязи”. В этом же году в октябрьском номере была напечатана статья о разгуле коррупции в Сент-Луисе. В ноябрьском номере Ида Тарбелл начала свою знаменитую серию статей “История “Стандард ойл компани”, а глава профсоюза шахтеров Джон Митчелл рассказал о стычке шахтеров. В январе 1903 года Стеффенс публикует “Позор Миннеаполиса” – первую статью из серии “Позор городов”, Тарбелл – очередную главу “Истории “Стандард ойл компани”, и Бэйкер – очерк “Право работать”. Эти три обстоятельные, исчерпывающие статьи, полные достоверных деталей произвели сенсации, ибо они затрагивали самые животрепещущие темы: бизнес, политику и рабочее движение.
В этом же номере была напечатана редакционная статья, одна из самых важных в истории американских журналов – “Относительно трех статей в этом номере “Макклюрс” и совпадения, которое, возможно, заставит нас задуматься”. Редакция призывала читателей обратить внимание на статьи, опубликованные в журнале.
“Передовая “Позор Миннеаполиса” могла бы называться “Американское презрение к закону”. Точно так можно было бы озаглавить и очередную главу “Истории “Стандард ойл компани” мисс Тарбелл. Подобное название можно также отнести и к статье Бейкера “Право работать”. Мисс Тарбелл показывает, как капиталисты умышленно, тонко, под прикрытием закона его же и нарушают и злоупотребляют законами против тех, кто стоит у них на пути.
Так началось одно из наиболее примечательных движений в истории американской прессы. Редакционная “Макклюрс” определила направленность движения, его тематические рамки и цель. “Разгребатели грязи” не помышляли о ниспровержении существующего государственного и общественного строя. Движение критически настроенных журналистов вполне укладывалось в рамки американских общественно-политических отношений.
У читателей средних слоев: служащих, мелких предпринимателей, высокооплачиваемых рабочих – статьи “разгребателей грязи” находили самый горячий отклик. Поэтому другие журналы пытались анализировать причины успеха “Макклюрс” и следовать его примеру.
Январский выпуск журнала (1903 г.) был тем толчком, который помог завершить эволюцию многих массовых журналов. Обличительные статьи стали главным атрибутом в их содержании.
Против шарлатанства в медицине, против правительственных спекуляций ресурсами Аляски выступил с обличительными статьями журнал "Кольерс".
Журнал "Саксес" раскрыл перед читателем ужасающие условия труда на чикагских скотобойнях.
"Эврибодиз" в 1905 году начал свою знаменитую серию "Бешеные финансы". За короткий срок журнал обогнал по тиражу "Макклюрс" и "Мансиз".
В марте 1906 года сенсацию в широких кругах общественности произвела статья "Космополитен" из серии "Измена сената".
На страницах "Хэмптонс" был раскрыт вопрос о женском равноправии.
Но все-таки наиболее ярким выразителем движения в 1902-1905 годах являлся журнал "Макклюрс". Здесь работали самые талантливые авторы, собирались самые интересные материалы. Статьи этого журнала считались наиболее авторитетными и были последним словом по тому или иному обсуждаемому вопросу. Никакой другой журнал не заботился о достоверности своих материалов так, как это делал "Макклюрс". И хотя "Макклюрс" был самым ярким выразителем движения, сам Макклюр никогда не был его участником. Он печатал обличительные статьи только потому, что они приносили большие тиражи и потому что в подобных материалах были заинтересованы читатели. Журналисты обвинили Макклюра в том, что его проект зиждется на спекулятивных предприятиях. После многочисленных споров Ида Тарбелл, Джон Филлипс, Бэйкер, Стеффенс и другие заявили о своем выходе из состава редакции. Затем Филлипс с друзьями купил на корпоративных началах ежемесячник Фрэнка Лесли "Леслиз мансли" и начал издавать его под названием "Америкен мэгэзин".
Вскоре в редакцию вошли известный юморист Данн и журналист Уайт. Сотрудники собирались создать из журнала образцовый "разгребательский" орган. Редакция обратилась к читателям с заявлением: "Он (журнал) будет отражать счастливый борющийся мир, в котором, мы верим, хорошие люди взойдут на вершину. Нет такой области человеческой деятельности, которая бы не интересовала нас. Наш журнал будет массовым, полным веры, стимулирующим и жизнерадостным и, кроме того, он будет откликаться на самые насущные вопросы каждой своей страницей, будь то художественное произведение, статья, комментарий или редакционная заметка".
В каждом номере была рубрика "Сума пилигрима" с откликами на опубликованные материалы и с письмами читателей. Эта рубрика начина