"Я в порядке"
Люси замолчала, поскольку она заметила еще две фигуры в дверном проеме. Она почти разрыдалась, когда увидела темную, кучерявую голову ее матери и большие черепаховые очки ее отца.
"Мама," прошептала она, слишком тихо, чтобы кто-нибудь еще расслышал. "Папа".
Они бросились к кровати, бросив свои вещи около нее и сжали ее руками. Она хотела бы обнять их так сильно, но чувствовала себя слишком слабой, чтобы сделать намного больше того, чем просто сидеть на месте и чувствовать тепло их прикосновения. Их глаза были такими же испуганными, как она чувствовала себя.
"Милая, что произошло?" спросила ее мама.
Она не сказала ни слова.
"Я сказал им, что вы невиновны," сказал Мисс Софья, и обращаясь к офицерам напомнила. "Суеверные обобщения отвратительны."
Конечно у них был несчастный случай Тревора в отчете, и конечно полицейские найдут это… замечательным в свете смерти Тодда. У Люс было достаточно практики общения с полицейскими, и она знала, что общение с ними оставляет лишь разочарование и раздражение.
Полицейский был худым, с длинными серыми от седины, бакенбардами. Ее открытый файл в его руке, казалось, требовал его полного внимания, потому что он ни разу не взглянул на нее.
"Мисс Прайс," сказал он с легким южным акцентом. "Почему вы и Мистер Хаммонд оказались в библиотеке в столь поздний час, тогда как все остальные студенты были на вечеринке?"
Люс взглянула на своих родителей. Ее мама нервно жевала губы, накрашенные губной помадой. А лицо ее отца было белое, как простыня.
"Я была не с Тоддом," сказала она, не понимая к чему клонит этот вопрос."Я была со своей подругой Пенни. И мисс София тоже была там. Тодд был в библиотеке сам по себе, что-то читал, и когда начался пожар, я потеряла Пенни, Тодд был единственным, кого я могла найти."
"Единственный кого вы смогли найти… для того, чтобы сделать что-то с"?
"Подождите минуту." Г-н. Шульц шагнул вперед, чтобы прервать полицейского. "Это было несчастным случаем, смею Вам напомнить. Вы не доправшивайте подозреваемого."
"Нет, я хочу ответить" сказала Люси. В этой маленькой комнатке было столько народу, что она не знала куда смотреть. Она взглянула на полисмена."что вы имеете в виду?"
"Вы вспыльчивый человек Мисс Прайс? " Схватил он папку. "Назвали бы вы себя замкнутой?"
"Хватит", прервал ее отец.
"Да, Люсинда - серьезная студентка", добавила мисс София. "У нее не было никакой неприязни к Тодду Хэммонду. То что случилось, было несчастным случаем, не больше."
Офицер посмотрел в сторону открытой двери, словно желая увидеть мисс Софи за ней. "Да, мэм. Ну, в связи с событиями, которые произошли в школе, было бы не вполне уместно говорить о невиновности-"
"Я рассказала вам все, что знала," сказала Люс, комкая край простыни. "Мне нечего добавить".
Она сдерживалась, как могла, говоря медленно и четко, так, чтобы не вызвать новых вопросов у родителей, таким образом полицейский сможет сделать заметки. Она не дала волю своим эмоциям, которых, как казалось, ожидали все. И если также учитывать отсутствие теней - эта история имела очень большой смысл.
Они бежали к задней двери. Они нашли выход в конце длинного коридора. Ступени прекращались быстро, крутым выступом,и она и Тодд обои бежали с такой скоростью, что они не могли остановиться, чтобы не упасть вниз по лестнице. Она потеряла его след, достаточно сильно ударившись головой и не проснувшись здесь, двумя часами позже. Это было все, что она помнила.
Она позволила им немного поспорить. Была только ее правдивая(точная) память о той ночи, которая зацепила ее саму.
Когда все закончилось, Г-н. Шульц наклонив голову к офицеру полиции и спросил, ли он доволен, и Мисс София широко улыбнулась Люси, словно вместе они достигнут что-то невозможное. Мама Люс глубоко вздохнула.
"Мы поразмышляем над этой ситуацией", сказал тонкий офицер, закрывая файл Люси с неким смирение, казалось, что он хотел, чтобы его поблагодарили за его службу(??).
Потом четверо из них покинули комнату и она осталась одна, с родителямию
Она наградила их хорошим взглядом заберите-меня-домой. Гуды ее матери дрожали, но ее отец только глотнул(сдерживался).
"Ренди заберет твои вещи в Меч Крест после обеда", сказал он."Не выгляди столь шокированной, дорогая. Доктор сказал, что ты в порядке".
"Более чем прекрасно", сказала ее мама, но оно прозвучало сомнительно.
Отец погладил ее по руке."Мы увидем тебя в субботу. Еще несколько дней".
Суббота. Она закрыла глаза. День родителей. Она ждала его з тех пор, как прибыла в Меч Крест, но сейчас все было испорчено смертью Тодда. Казалось, что ее родители жаждали покинуть ее. Они придерживались мнения, не желая иметь дело с действительность, чтобы поменять исправительную школу дочери. Это было достаточно нормально. Она не могла критиковать их, на самом деле.
"Сейчас немного отдохни, Люси," сказал ей отец, поцеловав ее в лоб. "У тебя, была долгая, трудная ночь."
"Но- "
Она была без сил. Она на мгновение закрыла глаза, и когда она их снова открыла, ее родители уже махали ей из дверного проема.
Она выхватила белый, пухлый цветок из вазы и медленно поднесла его к своему лицу, любуясь глубокими листьями и хрупкими лепестками, все еще сырыми от нектара в его середине. Она вдыхала мягкий, пряный аромат цветка.
Она попыталась представить себе, как бы они смотрелись в руках Даниэла. Теряясь в догадках, где он их достал, и с какой целью
Выбор цветка - был очень странным. Дикие пионы не росли в заболоченных местах Джорджии. Они даже не прижились бы к почве в саду ее отца, в Фондерболте.Более того, они не были похожи ни на какие пионы, которые Люс когда-либо видел прежде. Цветки были размером с ее ладони, сложенные вместе, а их запах напомнил ей о чем-то, смутном, неуловимом.
CHAPTER 12
В туманных сумерках над кладбищем кружил гриф. Два дня прошло со смерти Тодда и Люси не могла ни есть, ни спать. Она стояла в черном платье без рукавов в котловине кладбища, где весь Меч И Крест собрался, чтобы отдать дань почтения Тодду. Как будто одной неживой длительной церемонии было достаточно. Тем более, что единственная церковь кампуса была превращена в плавательный бассейн и церемония была проведена на мрачном болотистом кладбище.
После несчастного случая школа была под строгой изоляцией, все вокруг молчали. Люси провела последние 2 дня, избегая взглядов других студентов, смотревших на нее с разной степенью подозрительности. Те, которых Люси не очень хорошо знала, казалось, смотрели на нее с легким оттенком страха. Другие, такие как Роланд и Молли, разглядывали ее другим более бесстыдным образом, будто в ее спасении было что-то мрачно увлекательное. Она терпела зондирующие глаза как могла в течение урока и была рада ночью, когда Пенни принесла кружку горячего чая с имбирем, а Арриана просунула грязные Mad Libs под дверь.
Она была в отчаянии, ей было сложно отвлечься, ожидая новой чистки ее чувств. Потому-что знала что произойдет, во время визита с полицией или тенями. Или еще хуже с ними обоими.
В то утро, ПА объявил что Социал вечера будет отменен из уважения к близким Тодда, а также о том что классы будут отпущены пораньше для подготовки и прихода на кладбище в три часа. Как будто вся школа не была готова к похоронам.
Люси никогда не видела так много людей, собранных в одном месте кампуса. Рэнди стояла в центре группы в серой плиссированной юбке до щиколотки и толстых черных туфлях на резиновой подошве. Мисс София с затуманенными от слез глазами и мистер Коул с носовым платком стояли за ней в трауре. Миссис Тросс и тренер Дианте стояли в группе, одетой в черное, вместе с другими преподавателями и администраторами, которых Люси не видела раньше.
Студенты сидели в алфавитном порядке. Спереди Люси могла видеть Джоэла Бланда, парня, победившего в плавательной гонке на прошлой неделе, сморкающегося в грязный носовой платок. Люси была очень далеко в ряду "П", но она могла видеть Дэниела, к ее раздражению сидящего в ряду "Г" рядом с Габби на 2 ряда впереди. Он был одет безупречно в подогнанный черный пиджак в тонкую полоску, но его голова, казалось, была опущена ниже, чем у окружающих. даже со спины, Дэниел умудрялся выглядеть сокрушительно мрачным.
Люси подумала о белых пионах, которые он принес. Рэнди не позволила взять вазу с собой, когда она покинула лазарет, поэтому Люси отнесла их в свою комнату и поступила довольно изобретательно, отрезав верхнюю часть пластиковой бутылки с водой маникюрными ножницами.
Цветы были ароматными и успокоительными, но сообщение, которое они несли, было неясным.Обычно когда парень приносит вам цветы, вам не нужно пересматривать его чувства. Но с Дениэлем эти предположения всегда были плохой идеей. Было безопасней подумать, что он принес их ей потому что так, обычно мы делаем когда кто-то переживает травму.
Но все- таки: Он принес ей цветы! Если бы она сейчас наклонилась вперед на своем раскладном стуле и взглянула на общежитие, то сквозь металлические прутья на третьем окне слева, она почти могла их разглядеть.
"В поте лица твоего будешь ты есть хлеб,", оплачиваемый по часам служитель пел впереди толпы. "Доколе не возвратишься к земле. Ибо из нее ты взят, ибо прах ты, и к праху будешь ты возвращен."
Он был худым мужчиной около семидесяти лет, потерянный в огромной черной куртке. Его потрепанные спортивные туфли были протерты в шнурках; его лицо было бугристым и загорелым. Он говорил в микрофон, прикрепленному к старому пластиковому бумбоксу, все это выглядело словно из восьмидесятых. Исходивший оттуда звук был статичным и искаженным и едва доносился сквозь толпу.
Все в этой службе было недостаточным и совершенно неправильным.
Никто не отдавал дань уважения Тодду, присутствуя здесь. Весь мемориал казался более похожим на попытку научить студентов тому, какой несправедливой может быть жизнь. То что тело Тодда даже не было представлено очень многое говорило об отношеннии школы - или полном отсутствии такового - к покойному парню. Никто из них не знал его; никто никогда уже не узнает. Было что-то фальшивое в стоянии здесь в толпе, что-то ухудшалось теми немногими людьми, которые плакали. Все это заставляло Люси чувствовать то, что Тодд был даже более чужим, чем на самом деле.
Отпустим Тодда с миром. Пусть остальные двигаются дальше.
Белый филин ухал на высокой ветви дуба над их головами. Люси знала, что где-то поблизости гнездится все семейство с совятами. Она слышала испуганное уханье матери-совы каждую ночь на этой неделе, затем неистовое хлопанье крыльев филина, спускающегося на ночную охоту.
И потом все закончилось. Люси встала со стула, чувствуя слабость и несправедливость всего. Тодд был также невинен, как она виновна, несмотря на то, что она не знала.
Когда она последовала с другими студентами в одной колонне на так называемый прием, чья-то рука обхватила ее талию и потянула обратно.
Даниэль?
Но нет, это был Кэм.
Его зеленые глаза искали ее, и казалось, в них отразилось разочарование, от этого ей стало только еще хуже. Она закусила губу, чтобы не разразиться рыданьями. Взгляд Кэма не мог заставить ее расплакаться - просто она была сильно эмоционально истощена, балансируя на грани обморока. Она закусила губу, так сильно, что почувствовав вкус крови, вытерла свой рот рукой.
"Эй," сказал Кэм, погладив ее волосы. Она вздрогнула. У нее все еще была шишка там, где она ударилась головой о ступеньки. "Не хочешь пойти куда-нибудь и поговорить?"
Они пошли с другими по траве на прием в тени одного из дубов. Стулья были установлены практически один на другой. Поблизости складной карточный столик был усеян штабелями засохшего печенья, вытащенного из внешних коробок, но все еще лежащего в своих внутренних пластиковых оболочках. Дешевые пластиковые бокалы для пунша были наполнены густой красной жидкостью и привлекли несколько мух также, как это мог сделать труп. Это был такой жалкий прием, что мало кто из других студентов беспокоился о нем. Люси увидела Пенни в черном юбочном костюме, пожимающую руку министру. Даниэль не смотрел на них всех, нашептывая что-то Габби.
Когда Люси повернулась обратно к Кему, его палец легко скользил по ее ключице, затем задержался на шее. Она вдохнула и почувствовала, как вся покрывается гусиной кожей.
"Если тебе не нравится колье,"-сказал он, наклоняясь к ней,-"я могу подарить тебе что-то другое."
Его губы были так близко, почти, касаясь ее шеи, что Люс пришлось прижать руку к его плечу, и отступить назад.
"Мне правда понравилось", сказала она, думая о коробочке, лежащей у нее на столе. Она покоилась как раз возле цветов Даниэля, и Люс потратила полночи, смотря взад и вперед между ними, взвешивая подарки и скрытые намеренья за ними. Кем был настолько открытым, что его было легче вычислить. Как будто он был алгеброй, а Даниэль вычислением. Она всегда любила вычисление, которое иногда требовало более часа, чтобы выяснить ответ.
"Я считаю колье великолепным," сказала я Кэму. "У меня просто не было, еще возможности надеть его."
"Прости," сказал он, поджав губы. "Я не должен на тебя давить".
Его темные волосы были зачесаны назад и теперь показывали большую часть лица чем обычно. Это заставляло его выглядеть старше, взрослее. В том, как он смотрел на нее было что-то напряженное, его большие зеленые глаза изучали ее, как будто бы он одобрял, то, что видел внутри нее.
"Мисс София сказала, что даст тебе отдохнуть из-за этих последних дней. Я знаю, она права, тебе пришлось многое пережить. Но ты должна знать, как много я о тебе думал. Все время. Я хотел увидеть тебя."
Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони и Люси почувствовала подступившие слезы. Ей пришлось пережить так много. И она чувствовала себя ужасно от того, что собиралась плакать, не из-за Тодда, смерть которого имела значение, и должна иметь еще большее значение, но по эгоистичным причинам. Потому что прошедшие два дня вернули слишком много прошлой боли о Треворе и ее жизни до Меча и Креста, вещей, с которыми, она думала, она покончила и не сможет объяснить больше никому. Еще больше теней, чтобы оттолкнуть.
Казалось, будто Кем чувствовал это, или, по крайней мере, что-то похожее, потому что он обнял ее, положил голову Люс на свою сильную, широкую грудь, и стал покачивать ее.
"Все хорошо"-сказал он"Все будет хорошо"
И возможно, она ничего не должна была объяснять ему. Казалось чем расстроенней она себя чувствовала, тем доступнее становился Кем. Что, если этого было достаточно: стоять здесь, в руках кого-то, кто заботился о ней, позволить его простой привязанности успокоить ее на какое-то время.
Это было слишком тяжело выдержать.
Люси не знала, как отодвинуться от Кема. Он всегда был таким милым. И он ей нравился, и все же по причинам, которые заставляли ее чувствовать себя виноватой, он был добр с самого начала, что раздражало ее. Он был настолько прекрасным, и участливым, и в точности тем, в ком она должна бы нуждаться сейчас. Это было точно… но он не был Даниэлем.
Вдруг возле ее плеча появилась пища ангелов- кекс. Люси узнала наманикюренную руку, которая держала его. "Там есть пунш, который нужно выпить," сказала Габби, давая еще один кекс Кему. Он впился взглядом в его матовую поверхность. "С тобой все в порядке?" Габби спросила Люс.
Люс кивнула. Впервые, Габби появилась точно тогда, когда Люси хотела спастись. Улыбнувшись друг другу, Люс приняла кекс в знак благодарности. Затем сделала маленький сладкий укус.
"Пунш звучит отлично," сказал Кэм, скрипя зубами. "Почему бы тебе не принести нам пару стаканчиков, Габби?"
Габбе закатила глаза на Люси. “Сделай добро одному человеку, и он начнет обращаться с тобой как с рабом.”
Люси рассмеялась. Кэм немного вышел за рамки, но для Люси было очевидно, чего он добивался.
"Я принесу выпить," сказала Люс, готовая наконец свободно вдохнуть. Она подошла к столу с пуншем и стала рассматривать муху на его поверхности, когда кто-то прошептал ей на ухо.
"Ты хочешь уйти отсюда?"
Люси повернулась, готовясь уже произнести какое-нибудь оправдание для Кэма, что нет, она не может сбежать, не сейчас, и не с ним. Но тот,кто протянул руку и прикоснулся к ее запястью большим пальцем не был Кэмом.
Это был Даниэль.
Она начала понемногу таять. В среду была ее очередь для телефонного разговора, но только десять минут, и она отчаянно хотела услышать голос Келли, голоса ее родителей. Поговорить о чем-то, что происходило за пределами этих железных ворот, о чем-то, кроме однообразия двух последних дней.
Но уйти отсюда? С Даниэлем? Она кивнула.
Кэм возненавидит ее, когда он увидит, что она уходи, и он увидит.Он будет смотреть на нее. Она чувствовала затылком взгляд его зеленых глаз. Но, все равно, она должна идти. Она вложила свою руку в руку Даниэля. "Пожалуйста".
Все остальные разы, когда они прикасались, будь то случайно, или один из них не вырывался - обычно Даниэль - поток тепла, который Люси всегда чувствовала, мог перерасти в нарастающий в быстром темпе жар. Не в этот раз. Люси посмотрела на руку Даниэля, держащую ее руку, ее телу хотелось большего. Больше тепла, больше покалывания, больше Даниэля. Было почти - не совсем - так же хорошо, как она чувствовала во сне. Она едва могла чувствовать ее ноги движущейся под ней, только ощущение потока от его прикосновения.
Казалось, она только моргнула, а они уже были у ворот кладбища. За ними, далеко, остальная часть похоронной процессии была уже не видна, так как двое из них оставили ее позади.
Внезапно Даниэль остановился и без предупреждения отпустил ее руки. Она задрожала, снова холод.
"Ты и Кэм, сказал он, позволяя словам повиснуть в воздухе как вопрос. "Вы много проводите времени вместе?
"Похоже,тебе эта идея не очень нравится", сказала она, мнгновенно почувствовав себя глупой из-за того, что пывается разыграть из себя скромницу. Она лишь только хотела поддразнить его ревнивой интонацией, но его лицо и его тон был чересчур серьезными.
"Он не- " Начал говорить Дэниель. Он смотрел на красно-хвостого ястреба находившегося в дубе над их головами. "Он не достаточно хорош для тебя".
Люси слышала уже раньше, как люди говорили это множество раз. Это было то, что все всегда говорят. Не достаточно хорош. Но, когда слова сорвались с губ Даниэля, они прозвучали важно, даже каким-то образом правдиво и значимо, не рассеянно и пренебрежительно, как в прошлом ля нее всегда звучала эта фраза.
"Чтож," сказала она тихим голосом, " тогда кто?"
Даниэль опустил руки на пояс. Он долго смеялся про себя. "Я не знаю," наконец сказал он. "Это тяжелый вопрос."
Не совсем такой ответ ожидала услышать Люси. "Не то чтобы было так трудно," сказала она, пряча свои руки в карманы, потому что ей хотелось потянуться к нему. "быть достаточно хорошим для меня."
Глаза Даниэля выглядели так, как будто они падали (?), вся синева, которая была в них мгновение назад превратилась в глубокий темно-серый. "Нет," сказал он. "Нет, это тяжело."
Он потер лоб, и когда он сделал это, его волосы откинулись назад на секунду. Достаточно надолго. Люси увидела ссадины на лбу. Они уже зажили, но Люси могла сказать, что они были новыми.
"Что случилось с твоим лбом?" спросила она, потянувшись к нему.
"Я не знаю", отрезал он, отталкивая ее руку, достаточно сильно, чтобы она отступила назад. "Я не знаю, откуда это".
Он выглядел более обеспокоенным этим, чем Люси, что удивило ее. Это ведь была всего лишь маленькая царапина.
Позади них послышались шаги по гравию. Они оба обернулись.
"Я же говорила тебе, я не видела ее," говорила Молли, скидывая руку Кэма, когда они поднялись на кладбищенский холм.
"Пошли," сказал Даниэль, ощущая все, что она чувствовала - она была почти уверена в этом - еще до того, как она кинула на него обеспокоенный взгляд.
Она знала, куда они собирались идти, как только последовала за ним. За церковь-спортзал и в лес. Также, как она ожидала его позу со скакалкой прежде, чем она увидела его разминку. Также, как она знала об этих порезах, прежде чем их увидеть.
Они шли в одинаковом темпе, с шагами одинаковой длины. Их ноги ступали по траве в одно и то же время, каждый раз, пока они не добрались до леса.
"Если ты придешь в какое-то место боле одного раза с тем же человеком," сказал Даниэль, говоря больше сам с собой, "Думаю, оно уже не будет лишь твоим уединением."
Люси улыбнулась, гордясь, поняв, о чем Даниэль говорил: он никогда раньше не был на озере с кем-то еще. Только с ней.
Когда они преодолели лес, она почувствовала прохладу в тени под деревьями, на своих обнаженных плечах. Пахло так же, как всегда, как пахло большинство прибрежных лесов штата Джорджия: ароматом дубовой мульчи, что Люси привыкла ассоциировать с тенями, но теперь она связывала это с Даниэлем. Она не должна чувствовать себя в безопасности в любом месте после всего, что только что произошло с Тоддом, а рядом с Даниэлем, Люси чувствовала, как она дышит свободно впервые за много дней.
Она должна была поверить, что он привел ее сюда из-за того, как он сбежал от нее так неожиданно в последний раз. Как-будто им необходима была вторая попытка, чтобы сделать все правильно. То, что началось, как и их некоторого рода первое свидание, обернулось Люси ощущением жалости к себе (?). Даниэль должно быть знал об этом и чувствовал себя плохо из-за своего стремительного ухода.
Они достигли дерева магнолии, которое ознаменовало смотровую точку на озеро. Солнце оставило золотой след на воде, где она заканчивалась за лесом на западе. Все выглядело совершенно по-другому в вечернее время. Весь мир, казалось, светится.
Даниэль прислонился к дереву и наблюдал, как она смотрит на воду. Она встала рядом с ним под восковыми листьями и цветами, которые должны были быть мертвыми и опавшими в это время года, но выглядели так же чисто и свежо, как цветение весной. Люси вдохнула мускусный запах, и почувствовала себя ближе к Даниэлю, чем у нее на то были причины, и ей понравилось, что чувства, казалось, возникли из ниоткуда.
"В этот раз мы одеты не совсем подходяще для плавания," сказал он, указывая на черное платье Люси.
Она теребила изящный разрез подола платья на коленях, представляя шок ее мамы, если она уничтожит хорошее платье из-за того, что она и парень хотели поплавать в озере. "Возможно мы могли бы просто опустить наши ноги воду?"
Даниэль махнул рукой в сторону красного крутого скалистого пути, который вел к самой воде. Они перелезли через толстые, рыжевато-коричневые камыши и озерную траву и витые пни живых дубов, используемые для равновесия. Здесь, берег озера перешел в гальку. Вода выглядела так тихо, она почувствовала, что она почти могла ходить по ней.
Люси скинула свои черные балетки и скользнула по усеянной лилиями поверхности пальцами ног. Вода была холоднее, чем это было в другой день. Даниэль взял нить озерной травы и начал заплетать ее толстые стебли.
Он посмотрел на нее. "Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выбраться отсюда…"
"Все время," сказала она со стоном, предполагая, что он подразумевал, что он думал тоже. Конечно, она хотела бы очутиться так далеко от Меча и Креста, насколько это возможно. Каждый хотел бы. Но она старалась, по крайней мере, сохранить ее мысли от выхода из-под контроля, к фантазиям о ее и Даниэля заговоре о побеге.
"Нет," сказал Даниэль, " Я имею ввиду, рассматривала ли ты действительно переход куда-нибудь еще? Просила ли родителей о переводе? Просто… Меч и Крест не кажется наиболее подходящим вариантом для тебя."
Люси села на камень напротив Даниэля и обняла свои колени. Если он полагал, что она брак среди учащихся полных браков, она не могла избавиться от ощущения, некоторой оскорбленности.
Она прочистила горло. " Я не могу позволить себе такую роскошь, серьезно рассматривать возможность быть где-нибудь еще. Меч и Крест "- Она помолчала," вполне возможно, последняя попытка для меня".
"Да ладно," сказал Даниэль.
"ты не знаешь-"
"Я знаю." вздохнул он. "Всегда есть еще одна попытка, Люси."
"Это очень пророчески, Даниэль," сказала она. Она могла чувствовать, как ее голос нарастает. "Но если ты так заинтересован в избавлении от меня, что мы делаем? Никто не просил тебя тащить меня сюда с собой".
"Нет," сказал он. "Ты права. Я подразумевал, что ты не такая, как здешние люди. Должно быть лучшее место для тебя."
Сердце Люси забилось быстрее. Так как оно обычно билось когда рядом Даниель. Но это было другое. Вся эта сцена бросала ее в пот.
"Когда я пришла сюда, сказала она: "Я дала себе обещание, что я не скажу никому о моем прошлом, или что я сделала чтобы посадить себя в это место."
Даниэль опустил голову на руки. "О чем ты говоришь, не имеет никакого отношения к тому, что случилось с тем парнем”
"Ты знаешь о нем?" Лицо Люси исказилось. Нет. Как Даниэль мог знать? "Что бы Молли ни сказала тебе…"
Но она знала, что было слишком поздно. Даниэль был тем, кто нашел ее с Тоддом. Если Молли сказала ему что-нибудь о том, как Люси также была причастна к другой загадочной смерти в пожаре, она не могла себе представить как объяснить это.
"Слушай," сказал он, беря ее руки в свои. "То, что я говорю, не имеет никакого отношения к той части твоего прошлого."
Она едва ли могла поверить в это. "Тогда, связано ли это с Тоддом?"
Он покачал головой. " Это связано с этим местом. Это касается вещей…"
Прикосновение Даниэля шевельнуло что-то в ее памяти. Она начала думать о диких тенях, которые она видела в ту ночь. О том, как они так сильно изменились, с тех пор, как она прибыла в эту школу - от скрытой, тревожной угрозы до почти повсюду встречающегося теперь, полномасштабного террора.
Она была сумасшедшая - должно быть это Даниэль почувствовал в ней. Может быть, он думал она симпатичная, но он знал, в глубине души она была серьезно нарушена. Вот почему он хотел, чтобы она ушла, так что у него не будет искушения увлечься кем-то, вроде нее. Если это было то, о чем думал Даниэль, значит, он не знал и половины.
"Возможно, это связано с странными черными тенями, котрые я видела той ночью, когда Тодд умер?" Она сказала, надеясь шокировать его. Но как только она сказала эти слова, она знала, ее целью было не шокировать Даниэля еще больше… а целью было, наконец, кому-то рассказать. Не было похоже, что ей было что терять.
“Что ты сказала?” медленно спросил он.
"Ну, ты знаешь," сказала она, пожав плечами сейчас, пытаясь преуменьшить то, что она только что сказала. "Один раз в день или около того, меня посещают эти темные вещи, которые я называю тенями".
"Не будь милой", сказал Даниэль сухо. И хотя его тон задел, она знала, что он был прав. Она ненавидела то, как ложно небрежно она звучала, когда на самом деле она вся была покрыта ранами. Но должна ли она сказать ему? Могла ли она? Он кивнул, чтобы она продолжала. Его глаза, казалось, тянулись и вытягивали слова из нее.
"Это длится на протяжении последних двенадцати лет", она признала, наконец, с глубоким содроганием. "Раньше это происходило только ночью, когда я находилась рядом с водой или деревьями, но теперь…" Ее руки дрожали. "Это практически не прерывается".
"Что они делают?"
Она бы подумала, что он просто посмеивается над ней, или пытается заставить ее продолжить, чтобы он мог пошутить на ее счет, вот только его голос охрип, и его лицо побелело.
"Обычно они появляются, колеблясь прямо вот здесь". Она протянула руку к затылку Даниэля и пощекотала его, демонстрируя. На этот раз она не просто пыталась физически быть рядом с ним - на самом деле это было единственным способом, который она знала, чтобы объяснить. Тем более с тех пор, когда тени начали посягать на ее тело таким ощутимым, физическим способом.
Даниэль не дрогнул, и она продолжила. "Потом иногда они становятся действительно наглыми, сказала она, двигаясь к коленям и расположив свои руки на груди. "И они проходят прямо сквозь меня". Теперь она смотрела прямо на его лицо. Ее губы дрожали и она не могла поверить, что она на самом деле открыла кому-то, не говоря уже о Даниэле, ужасные вещи, которые она видела. Ее голос упал до шепота, и она сказала: "В последнее время, они, похоже, не успокаиваются, пока они"-она сглотнула-"не заберут чью-то жизнь и не собьют меня с ног.
Она слегка толкнула его в плечи, не намереваясь затрагивать его вовсе, но легкого прикосновения ее пальцев оказалось достаточно, чтобы сбить Даниэля с ног.