Тук, тук, тук. Нет, это было не мое ухо и это было не в моем ухе. Это было снаружи. Моргая, я открыла глаза. В комнате царил полумрак, скоро встанет солнце, значит, было еще слишком рано, чтобы пошевелить мизинцем на ноге или даже думать. Вздыхая, я повернулась на другую сторону и завернулась еще сильнее в одеяло. Скорее всего, шорох мне только показался. Поэтому продолжу спать. Столько, сколько захочу. Школа была вычеркнута из моего списка, так как я была больна и в виде исключения мне это подходило.
Когда температура падала, было вполне приятно, иметь воспаление среднего уха. Конечно, онемевшее чувство в ухе действовало на нервы, а слабость заставляла меня сомневаться в том, что я смогу когда-либо снова заниматься паркуром.
Также было скучно изо дня в день лежать в моей комнате, смотреть в потолок или из окна и ожидать того, что Леандер присоединится ко мне, покажет несколько упражнений йоги или просто сядет перед Буддой, смотря на него, как будто в следующий момент тот превратится в тигра, если только достаточно долго не выпускать его из виду.
Я не знала, чем Леандер занимался в течение дня; я только знала, что он был здесь, в квартире, и сновал там по коридору и комнатам - это я могла чувствовать, прежде всего, тогда, когда закрывала глаза. Его присутствие стало таким сильным, что я чувствовала его почти как согревающее облако, которое проплывало надо мной, когда Леандер проходил мимо моей комнаты.
Но я подозревала, что он меня избегал, потому что я была для него слишком больна и невыносима. Только перед тем, как заснуть, когда боль была самой сильной, он садился на мою кровать и начинал странно и монотонно петь, повторяя несколько слогов в постоянной, равномерной последовательности - и это часто полчаса подряд.
Он сам держал при этом глаза закрытыми и почти не двигался. Когда он занялся этим в первый раз, я хотела еще начать дискутировать и ругаться, но он не позволил вывести себя из равновесия. Я не понимала ни слова из того, что он там пел, это звучало незнакомо, и как бы часто я не слушала - я не могла запомнить эту короткую строфу. Леандер утверждал, я не должна знать, что он там делает, и он делает это для себя самого, я должна только позволить ему.
Я не верила ни слову. Также я не могла себе представить, что это песнопение может помочь нам при тройном прыжке. Но до летнего солнцестояния осталось только несколько недель, и пока Леандер не докучал мне другими заданиями.
Так что я растягивала мою болезнь. Потому что при всей скуки и одиночестве, которые она несла с собой: Я была освобождена от того, чтобы учить маленьких девочек шитью, мне не нужно было мучить себя в школе и день за днем понимать, как мало меня теперь еще связывало с ребятами.
Мама больше не просила меня помассировать ей вечером плечи (за это была теперь ответственна бабушка Анни) и я могла спокойно мечтать. О чудесных вечерах в пустыне у дядюшки Гуннара, о Пите, индейце, о закатах в Аризоне и голубой, огромной луне и...
Тук, тук, тук. Я уже снова задремала, но это тук, тук, тук было таким интенсивным, что я больше не могла его игнорировать. Включилось отопление? Нет, не смотря на слишком холодный май, папа уже выключил его, и мы жили при пугающих 18 градусах.
Поэтому никого не должно удивлять, что я до конца не выздоравливала. Или... или Леандер мог внезапно снова летать, приземлился на крыше и стучал в окно? Его силы ангела возвращались назад?
Резко я стала совершенно бодрой и села, чтобы посмотреть распахнутыми глазами на окно. Да, там был Леандер. Однако внутри комнаты.
Расслабленно он прислонился к оконной раме и смотрел, улыбаясь, через стекло на улицу, где на карнизе сидела черная ворона. Теперь она склонила голову в сторону, распушила перья и смотрела вопросительно на Леандера, прежде чем снова постучать своим клювом по деревянной раме, как будто просила впустить ее.
Тук, тук, тук. Осторожно Леандер повернул ручку.
- Нет! Оставь его закрытым и прогони ее! Постучи по окну! - закричала я шепотом, чтобы не разбудить моих родителей. Мне не нравились вороны. Они напоминали мне о том, что ежедневно происходило внизу в папином подвале, а это пугало меня больше, чем когда-либо, с того времени, как меня укусила гремучая змея и я сама чуть не перешла через Иордан.
Но Леандер приоткрыл окно и замер. С любопытством ворона заглянула к нам. Ее клюв уже слишком опасно приблизился к отверстию.
- Пожалуйста, прогони ее!
- Нет, - прошептал Леандер чуть ли не с нежностью. - Нам нужно мудрое (белое)* животное.
*На немецком слово weise (мудрый) и weiß (белый) в определенном падеже звучит почти одинаково.
- Она черная. - Я так и знала. Его песнопения сводили его с ума. Как бы прекрасно и успокаивающе они не звучали, когда он декламировал их своим хриплым, теплым голосом - Леандер хотя больше и не становился призраком, но терял свой рассудок.
- МУДРОЕ животное, Люси. С округленным s, не с резким. Вороны мудрые животные. Она нам поможет. Нам нужно попытаться приручить ее. - И уже Леандер приблизился к отверстию, как будто хотел почесать ей перья и вместо того, чтобы улететь, глупая птица только склонила голову в бок.
- Перестань! - Так быстро, как это позволяло мое разбитое состояние, я была рядом с ним и захлопнула окно. Возмущенно каркая, ворона отпрыгнула на три шага назад на крышу, чтобы угрожающе растопырить свои отсвечивающие голубым крылья. Но она не улетела прочь, а только смотрела на меня непоколебимо из своих круглых, неподвижных глаз.
- Блин, Люси, мне почти удалось, коснуться ее... Почему ты все испортила?
- Просто я не люблю ворон. Кроме того вороны дикие животные. Их не приручают. Ой-ой...
Внезапное вскакивание отдалось в ухе. Стуча, оно требовало внимания. Как всегда, когда оно болело, я приложила к нему ладонь, как будто могла таким образом вылечить. Я по-прежнему чувствовала себя слабой и разбитой.
- Как это было насчет доверия? - спросил Леандер тихо и осторожно подтолкнул меня к кровати, так что мне нужно было еще только опуститься назад, чтобы снова лечь. Одним опытным движением он натянул одеяло мне на плечи.
- Доверие это не устав, - пробормотала я. Я была такой уставшей. Чем больше я спала, тем более уставшей я становилась и тем больнее чувствовала себя. Возможно, мне просто было это нужно, после всех захватывающих и изнурительных месяцев - выспаться.
И поэтому я снова погрузилась в один из этих запутанных снов последних ночей, в которых я пыталась проплыть широкую реку, и меня всегда относило в сторону, пока мамин звучный, трубный голос не вырвал меня бесцеремонно из сна. Даже когда она шептала, это звучало все еще как дребезжание. Сразу же мои уши начали чесаться.
- Ты не находишь, что это... настораживает? Такими вещами она еще никогда не интересовалась. Сначала я подумала, что это просто причуда, подростковый возраст и все такое. Но теперь эти вещи стоят уже здесь одну неделю...
- Настораживает? - Это был явно голос бабушки Анни. Я отчетливо могла слышать, как она вскинула свои тонкие руки вверх, потому что все ее цепочки и браслетики, которые были одеты на запястьях, звонко зазвенели. - Нет, это замечательно! Она разговаривает с космосом! Я всегда знала, что у этого ребенка есть особенный дар.
Мама издала рык, который в равной степени могла бы издать медведица.
- Я скорее думаю, она на пути к тому, чтобы присоединится к секте. Посмотри, вот... - Мамины тяжелые шаги двинулись вокруг кровати к окну. Надеюсь, Леандер уже проснулся и исчез с дивана. Если она сейчас нечаянно коснется его, тогда...
- Она сделал себе здесь алтарь, с Буддой. Это не подходит моей Люси.
- Еще лучше! - Снова зазвенели браслеты Анни. - Это придает комнате особенный стиль, не так ли?
- Тебе следует принимать меня всерьез, мама, - пожаловалась мама и громко всхлипнула. Ой-ой. Новый сигнал тревоги того, что она расплачется. - Я переживаю. Она даже больше не хочет вставать. Говорит, что ухо все еще болит. При этом раньше я почти не могла удержать ее от того, что бы она везде носилась и прыгала, когда болела. Может они делают ее каким-то образом покорной?
Если мама ссылалась на песнопения Леандера, то была права. Как только он их начинал петь, я ничего больше не могла делать, как лечь и закрыть глаза. В них содержалась сила. Леандер был моей сектой. Секта, состоящая из одного человека, чью игру я понимала меньше, чем когда-либо.
Медленно я открыла веки и смотрела прямо на мамин огромный зад. Она все еще разглядывала Будду. Я пыталась каждый день избавиться от него, но делала это не последовательно. Я всегда только прятала его, потому что просто не могла выбросить в мусор или даже разбить. Для этого он слишком безмятежно улыбался мне. А Леандер был как ищейка; ему не приходилось долго искать, он находил его быстро и ставил со стоическим выражением лица назад на его исконное место.
- Доброе утро, - сказала я хриплым голосом, чтобы вывести маму из ее теории о секте.
- О, посмотри, ребенок проснулся! - возрадовалась бабушка Анни и погладила меня по щеке. Мама заставила себя улыбнуться, но в ее глазах блестели слезы.
Как уже часто мой взгляд устремился на ее живот, который казался мне все огромнее. Я плохо могла представить себе, что существо внутри, будет моим братом или сестрой. Даже сейчас мои мысли наталкивались на толстые стены, как только я пыталась представить себе, что в июле я больше не буду здесь единственным ребенком. Я должна была радоваться этому, но чувствовала в сердце только слабую подавленность.
Незаметно мой взгляд скользнул к дивану и окну - хорошо, Леандера здесь больше не было и вороны тоже. На всякий случай я проверила всю комнату. Да, в комнате его не было, но я знала где он. Он стоял снаружи в коридоре и подслушивал.
- Люси, мое сокровище. - Мама села на край кровати, после чего деревянная решетка под матрасом произвела не возможный не услышать скрип и я чуть не скатилась в ее сторону. Правой рукой она ощупала мой лоб. - Температуры у тебя, кажется, больше нет. Как ты думаешь, ты возможно уже можешь...
- Нет, - ответила я страдальчески. - Я почти не спала из-за боли. Это просто не становится лучше.
- Возможно доктор Хиршхорн...?
- В этом нет необходимости, - прервала я ее снова и с еще большим страданием в моем и без того слабом голосе. - Нужно просто время. - Доктор Хиршхорн сам сказал это позавчера - «должно быть это что-то продолжительное» - и прописал мне тепло и спокойствие. Однако в этот раз он подчеркнул, что мы в этот раз не имеем дела с загноившимся ухом. Только с воспаленным. Но этого, на мой взгляд, было достаточно, чтобы получить еще немного отдыха.
- Ладно. Ладно... - Мамин взгляд оторвался от меня и снова направился к маленькому Будде, перед которым, блаженно улыбаясь, встала на колени бабушка Анни и одела на его толстую шею одну из своих разноцветных цепочек.
Ошеломленно мама покачала головой, чтобы снова обратить внимание на меня.
- Эти... вот эти вещи. От кого ты их получила?
- Подарок. Со... со школы. От моей учительницы искусства, - ответила я быстро. - Я помогала ей убираться в шкафу, а она хотела выбросить эту вещь. Она когда-то сделала его сама из глины.
- Из глины?
- Нет, нет, дитя, это мыльный камень! - воскликнула Анни и провела по его голове.
- Значит, из мыльного камня. Это ведь почти одно и тоже. А стол она дала мне в подарок к нему, его она когда-то сама... - На всякий случай я один момент подумала. - Смастерила. На одном из курсов для повышения квалификации.
Стол был из Индии; Леандер «одолжил» его в одном из этих современных мебельных магазинов. Никогда в жизни госпожа Брэсиг не сможет сделать такую искусную штуку. По маме я тоже видела, что та сомневалась в этом.
- Она сказала, что Будда приносит удачу, - добавила я. - Удача нам не помешает, не так ли?
Глаза мамы расширились.
- О да. Да, она нам точно нужна, - ответила она эмоционально и приложила обе руки к своему круглому животу. Ах ты, Боже мой, я вовсе не это имела в виду. Я не хотела пугать ее.
Она была немного стара для беременности, а также все шло не так, как должно было быть. Ее сахар в крови был слишком высоким, но ребенок каждый вечер бодро брыкался.
- Все точно будет хорошо, мама! - уверила я ее поспешно и в тоже время была благодарна за мое вдохновение. - Но такой вот Будда не повредит, правда?
- Ты очень милый ребенок, Люсичка. - Мама наклонилась вперед и поцеловала меня в лоб влажным поцелуем. - Пойдем мама. Сделаем нашей маленькой пациентки тост и чай. Спи и выздоравливай, мое сокровище.
Ладно, теперь меня мучила совесть. Тем не менее, я позволила ей вместе с Анни переваливаясь выйти и сделать то, что они хотели. Сразу же Леандер протолкнулся в комнату и сел напротив меня на диван. Сконфуженно я избегала его строгого взгляда.
- Дорогая Люси. - Он прокашлялся и убрал несколько волнистых прядей со лба. - Так дальше не пойдет. Нам нужно наконец начать - а ты должна работать над своими плохими качествами. Тебе вообще ясно, сколько раз ты солгала только что в течение нескольких секунд?
Скучающие я начала вспоминать и поднимать один палец за другим, но на номере четыре сдалась.
- Ты знаешь, что я лгу только из-за тебя.
- Это ерунда. Я знаю тебя всю твою жизнь. Ты начала обманывать, как только научилась говорить. Ты думаешь, что можешь водить людей за нос, так как тебе подходит...
- Да, и люди прекрасно себя при этом чувствуют! - сказала я разгорячено с уместной, шипящей громкостью. - Во всяком случае, лучше, чем если я скажу правду! Или я должна была только что заявить маме, что мой ангел-хранитель украл Будду и стол и поставил здесь? Хм?
- Ты могла бы сказать правду по поводу твоей болезни. Это было бы началом. Ты уклоняешься. Ты уклоняешься от жизни, Люси. - Снова Леандер посмотрел на меня как взрослый, так что мне захотелось бросить ему что-то в лицо.
- Я начинаю постепенно ненавидеть тебя. - Мои слова прозвучали с горечью. Это был Леандер, который нравился мне еще меньше, чем все другие Леандеры, которые он до сих пор преподносил мне.
Я хотела вернуть назад моего истеричного и изнеженного бастующего ангела, а не противостоять этому эзотерическому психологу-любителю. Однако еще больше мне хотелось, чтобы перед тем, как заснуть, его рука брала мою в свою. Уже несколько недель назад он перестал это делать. Он почти больше не касался меня, а также больше не говорил мне приятных вещей. То, что он теперь еще вел себя со мной, как с глупой школьницей, не только сильно меня злило, но также причиняло боль.
- Я знаю. Хорошо. Можешь спокойно это делать, пока доверяешь мне. - Как - он не сопротивлялся?
Не защищался? Он что, хотел, чтобы я ненавидела его?
- Тебе нужно встать, Люси. Пойти снова в школу. У нас заканчивается время. Я не могу сделать это без тебя. У нас ведь был уговор, ты еще помнишь?
Он по-прежнему все еще не касался меня, но его печальный взгляд заставил почувствовать меня слабой и потерянной. У меня было даже такое ощущение, что мои глаза начали гореть, как будто пытались плакать без слез.
- Да. Хорошо. Тогда значит, я встану. Я действительно чувствую себя плохо, знаешь...
- Тебе нужно преодолеть себя. Я ведь тоже сделал это с моим кашлем, не так ли? - напомнил он мне о зиме.
Беспомощно я пожала плечами. Это было совершенно что-то другое, помогать Леандеру добровольно, чем получать от него отданные команды. Все во мне сопротивлялось этому.
- Тогда скажи мне, что я должна сделать, - упрямо призвала я его после небольшой паузы.
- Помирись с Софи. И пожалуйста, искренне. С открытым сердцем.
- Я должна...? - В недоумение я села и засунула под спину две подушки. Такие вещи я не могла обговаривать лежа. - Для чего это? И что Софи имеет общего с тройным прыжком?
- Мир, - ответил Леандер коротко. - Я серьезно. Будь при этом честной. Открой свое сердце. Попытайся увидеть ее тем, кто она есть.
- Мегера. - Я закатила глаза к потолку. - Даже больше, чем мегера, если ты хочешь знать это более точно. Она только и делает, что злословит обо мне. И я должна помириться с ней!?
- Да. Как можно скорее. Это только первый шаг. И самый маленький из всех. Поэтому... не откладывай его на потом.
- Я должна себя поправить, Леандер фон Херувим. - На один момент я остановилась, чтобы набрать воздух в легкие. Лежание лишило меня всей физической формы. Я даже больше не могла по-настоящему ругаться. - Я уже сейчас ненавижу тебя.
- Как я уже сказал - хорошо. - Губы Леандера сузились, и я почувствовала импульс подойти к нему и обнять. Но его глаза не утратили уверенности. Он действительно говорил это всерьез. – Пожалуйста, сделай это.
Не сказав ни слова, я отвернулась от него и сжала зубы, чтобы не расплакаться.
Помириться с Софи - да, возможно у меня даже получиться, но как мне сделать это без лжи, это мне будет точно не по плечу. Но новый способ Леандера обходиться со мной, принимать все без гнева и возражений - о, это жгло и буравило мне сердце. Я чувствовала себя во всех отношениях колючей, но колючки прежде всего ранили меня.
С трудом я вспомнила, что Гуннар прошептал мне в ухо на прощание, прежде чем я зашла в самолет с Анни:
- Это будет не просто. Ты должна будешь бороться и верить. Но у тебя есть для этого сила. Подумай об этом, когда будешь сомневаться.
И как же я сомневалась! Но как только я услышала слова Гуннара в голове и увидела его умное, милое лицо, я немного успокоилась. Сегодня я еще останусь лежать и подумаю, как мне устроить все с Софи.
Сегодня у меня был еще перерыв. Завтра возможно уже станет все ярче и легче. И возможно Леандер вспомнит также то, что связывало нас вместе.