Когда М. В. Ломоносов поступил в Славяно-греко-латинскую академию в Москве, ему было 19,5 лет и он оказался по возрасту самым старшим учеником в младших классах. Поэтому первое время учиться Ломоносову было морально нелегко. Младшие школьники показывали на него пальцами и смеялись над ним, крича: «Смотрите, какой болван лет в двадцать пришел латине учиться. Трудно приходилось Ломоносову и с деньгами. Рослому и физически здоровому юноше тяжело было жить на скромную стипендию, составлявшую в первых шести классах 3 копейки в день, а в двух старших классах — 4 копейки в день. Впоследствии М. В. Ломоносов вспоминал; «Обучаясь в Спасских школах, имел я со всех сторон отвращающие от наук пресильные стремления, которые в тогдашние лета почти непреодоленную силу имели. С одной стороны, отец, никогда детей кроме меня не имея, говорил, что я, будучи один, его оставил, оставил все довольство (по тамошнему состоянию), которое он- для меня кровавым потом нажил и которое после его смерти чужие расхитят. С другой стороны, несказанная бедность: имея один алтын в день жалованья, нельзя.было иметь на пропитание в день больше как на' денежку хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом жил я пять лет и наук не оставил».
С родных мест Михаиле Ломоносову писали также, что, зная его отца достаток, многие уважаемые поморы могли бы отдать за него своих дочерей, если он вернется на Куростров. Писали ему, по-видимому, по просьбе отца, который в 1732 г. вновь овдовел и остался в доме один с двухлетней дочерью Марьей. Вступать в четвертый брак церковными правилами запрещалось.
Благодаря большим способностям и огромному трудолюбию М. В. Ломоносов в первый год закончил три класса Академии и уже мог писать стихи на латинском языке. Затем он выучил греческий язык. Юноша много работал в библиотеке Академии и в других доступных ему московских библиотеках, читал русские рукописные и печатные книги, летописи, труды латинских и греческих авторов. Чтобы заработать немного денег, он занимался с детьми священника и отправлял в Заиконоспасском монастыре пономарскую должность. М. В. Ломоносову помогал также земляк Федор Пятухин, который каждый год приезжал в Москву по торговым делам, посещал его «и временно по недостатку его снабдевал деньгами, коих и задавал ему до семи рублей, а получил от него при отъезде его за море в Санкт-Петербурге».
Поскольку Славяно-греко-латинская академия готовила служителей церкви, то в ней уделялось мало внимания изучению естественных наук, к которым в особенности тянулся М. В. Ломоносов. Поэтому,в поисках более глубоких знаний по физике и философии он с разрешения ректора Спасских школ осенью 1733 г. уехал учиться в Киево-Могилянскую духовную академию. О пребывании М. В. Ломоносова в этом учебном заведении говорят многочисленные пометки, оставленные им на полях старинных книг и летописей. Однако Михаиле не удалось найти в Киеве ничего нового по сравнению с тем, что он изучал раньше, и в 1734 г. он вернулся в Московскую академию.
4 Загадки Ломоносова
Первая загадка касается отца будущего учёного. Василий Ломоносов рано осиротел и жил на подворье у своего дяди. В описи 1710 года он отмечен бедным 30-летним холостяком; в том же году он женился на дочери просвирни Елене Ивановне Сивковой. В ноябре 1711 года у них родился сын Михаил. Удивляет, что по описи 1722 года, через десять лет, Василий превратился в богатейшего человека Архангельского края: у него появилась большая усадьба, рыбные промыслы, пруд для рыбы, самый крупный в Архангельске двухмачтовый корабль на 90 тонн. Судно стоило тогда 500 рублей, деньги огромные! Как он сумел заработать такое богатство? Неужели и впрямь "кровавым потом", как писал об этом позже Михайло Ломоносов?
Отношения отца с сыном трудно назвать идиллическими. Мать Михаила умерла, когда ему было 9 лет. Василий после этого ещё дважды женился, но сыновей у него больше не было. Тем не менее относился он к единственному сыну очень сурово, часто бил его - и Михаил отвечал отцу сходными чувствами. Не является ли это косвенным свидетельством в пользу того, что Василий не был родным отцом гения? Через много лет М. Ломоносов написал о себе:
Меня оставил мой отец,
И мать ещё в младенчестве...
Странные слова! Ведь в действительности сын сам бросил отца и семью и в декабре 1730 года с обозом ушёл в Москву. Ушёл единственный наследник богатейшего промышленника Архангельска! Почему произошёл разрыв с отцом? Только ли из-за "злой мачехи"?.. Ведь они никогда более не виделись, разрыв оказался на всю жизнь. Сын прозябал в Москве на три копейки в день, а отец, жертвуя огромные по тем временам деньги на строительство храма и замаливая какие-то неведомые грехи, не послал ему ни гроша. Михаил, "сшибая рубли" у заезжих архангельских мужиков в Москве, у отца не попросил ни копейки. Можно сказать, что характеры у обоих оказались железными, но откуда такая взаимная неприязнь?
С другой стороны, Михаил Ломоносов буквально боготворил Петра I. Можно сказать, "как отца родного". Посвящал ему оды, мозаичные картины... А однажды и вовсе сказал: "Ежели человека, Богу подобного по нашему понятию найти надобно, кроме Петра Великого - не обретаю!"
Так, может быть, справедлива молва? Столько загадок, совпадений...
Увы, непредвзятое обращение к фактам охлаждает пыл сторонников версии о "Михаиле Петровиче Ломоносове".
Действительно, государь был в Архангельске трижды: в 1693, 1694 и 1702 годах. Новый 1711 год встретил царь в Петербурге, а 17 января он выехал в Москву, где и пробыл до своей свадьбы с Екатериной 16 марта 1711 года. В то же время мать Ломоносова - Елену Ивановну, выдали замуж в конце 1710 года, притом совсем юной девушкой. Так что времени для "посторонних контактов", да ещё с самим царём, у неё просто не было. Это, впрочем, не доказывает, что именно Василий был родным отцом Михайлы.
Но вот существует ещё один факт, не ставящий прямо точку в вопросе о "метрике" великого учёного, но заставляющий о многом задуматься. В 1741 году, возвращаясь из Германии в Россию после учёбы, Михаил Ломоносов увидел на корабле страшный и провидческий сон. Ему приснился его отец (?!), Василий Ломоносов, погибающий на безвестном острове после кораблекрушения. Отец просил сына похоронить его по-христиански. Едва пристали к берегу, Михаил Васильевич сообщил в Архангельск совершенно точное место, где следует искать пропавшего без вести отца. Поморы поплыли на остров, действительно нашли тело Василия Ломоносова и похоронили его.
Но даже если отцовство Ломоносова - загадка мнимая, то всё равно в его биографии многовато жирных вопросов.
Вот, скажем, обучение Михайлы. Указ Святейшего Синода от 7 июня 1723 года строжайше запрещал принимать крестьянских детей в Московскую Заиконоспасскую славяно-греко-латинскую академию. Михайло был в неё принят вопреки этому запрету в январе 1731 года. Правда, он солгал и назвался дворянским сыном, но в руководстве академии тоже не простаки сидели, они быстро всё проверили и, конечно же, выявили ужасный по тем временам обман. Казалось бы, Ломоносова должны были с позором и поношением изгнать из академии! Ан нет, его зачисляют учеником с жалованьем (а по современным понятиям - со стипендией) 10 рублей в год. Вопрос: почему же Михайлу не выгнали, когда обман раскрылся? Ведь со Святейшим Синодом во все времена шутки были плохи, по влиятельности эта организация ничуть не уступала ГПУ или КГБ нашей эпохи!
А дальше - ещё удивительнее: "мужика" Михайлу отправляют из Москвы в Петербург, где в марте 1736 года Кабинет министров России (!) утверждает его кандидатуру вместе с двумя дворянскими детьми в длительную командировку за границу: Англию, Голландию и Францию - "для смотрения славнейших химических лабораторий".
На дорогу М. Ломоносов получает 300 рублей, а на ежегодное проживание казна отпускает ему по 400 рублей: деньги по тем временам просто огромные. Конечно, талантлив был Михайло Васильевич, но сколько талантов безвестно сгинули в России, подобно бессмертному лесковскому Левше... Почему так везло крестьянскому сыну, кто его продвигал и за что?
В крепостной стране, где происхождение и знатность веками определяли стиль поведения, а крестьяне вообще не имели никаких прав, крестьянский сын выделяется необыкновенно смелым, если не сказать дерзким, поведением. В декабре 1739 года учитель Ломоносова в Германии, во Фрейберге, горный советник Генкель рапортовал в Российскую академию о дерзости своего ученика: "Поручил я Ломоносову работу, какую обыкновенно и сам исполнял (растирать в ступке соли ртути. - А.П.), но он мне дважды наотрез ответил: "Не хочу!" Далее он страшно шумел, колотил изо всей силы в стену, кричал из окна, ругался..." И всё сошло буйному студенту.
Генкель, следуя указаниям Петербургской академии наук, резко сократил расходы на содержание русских студентов и оповестил всех в городе, чтобы им ничего не давали в долг. Это сильнейшим образом обозлило Михайлу, тем более что в Марбурге дочка его квартирной хозяйки - вдовы Цильх - Елизавета Христина родила Михайле дочь, которой он не мог теперь оказать материальной помощи. Да и на винцо, которое Ломоносов всегда жаловал, не хватало. Вместе с недовольством приземлённой учёбой у Генкеля всё это толкнуло его на следующую дерзость: он самовольно покидает Фрейберг с единственным желанием вернуться в Россию.
Попытка встретиться с российским консулом оказалась неудачной, и Ломоносову ничего не оставалось делать, как возвратиться в дом вдовы Цильх. Было поставлено и условие - брак с её дочерью. Венчание с Елизаветой (он прожил потом с ней всю жизнь) в церкви реформатской общины Марбурга Михаил счёл за вынужденную шалость, скрыл по приезде в Петербург и не любил вспоминать впоследствии.
Очередная ломоносовская загадка - как после всех этих "предерзостей" встретил его всесильный тогда правитель Академической канцелярии И.Д. Шумахер. Весьма посредственный учёный, но примерный интриган (из-за его интриг впоследствии покинули Петербургскую академию великий математик Эйлер и астроном Делиль) - будущий злейший враг М.В. Ломоносова, Шумахер по непонятной причине весьма милостиво принял набедокурившего русского студента и зачислил в штат академии.
Может быть, в обмен на прощение грешков он рассчитывал залучить Михайлу в круг своих безусловных сторонников? В таком случае Шумахер жестоко просчитался. Ломоносов недолго благодарно помалкивал. Вскоре на престол взошла дочь Петра Великого Елизавета, и одновременно в академических низах поднялась буча против самоуправства Шумахера. На немецкого профессора подали жалобу, расследованием по которой стала заниматься специальная комиссия. И Ломоносов, по своему обыкновению, открыто и неукротимо возглавил "антишумахерство".
В частности, в апреле 1743 года Михайло Васильевич устроил свой знаменитый пьяный скандал в стенах академии. В отчёте записано "...поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно, и делал против них руками знаки самым подлым и бесстыдным образом..."
Возможно, и за дело ругался бывший помор, довели его до отчаяния засевшие в русской академии бездарные и вороватые немцы, считавшие русского учёного "диким туземцем". Но оскорбление было публичное и невиданно громкое, за это полагались тюрьма и каторга, а поплатился М. Ломоносов... лишь коротким домашним заключением и небольшим вычетом из жалованья.
А ведь врагов у него было много - и вполне возможно было использовать дебош в академии против учёного. Достаточно вспомнить ужасные своей несправедливостью отзывы о Ломоносове во время его похорон в апреле 1765 года. В лице знаменитого в то время поэта А. Сумарокова проявилась "творческая интеллигенция": "Угомонился дурак и не будет более шуметь!" Наследник престола и будущий император Павел отразил мнение царского двора: "Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал..."
Очень немногие современники были в силах оценить "странный гений" М.В. Ломоносова. Пожалуй, глубже всего об этом феномене спустя век сказал поэт Н.А. Некрасов: "Как архангельский мужик по своей и Божьей воле стал разумен и велик". Его явление похоже на некий стихийный резонанс из народных глубин на зычную трубу Царя-преобразователя. Ломоносова и Петра I сближает не кровное, а "разумное" родство: та же неистовая, романтическая любознательность, жажда объять мыслью все науки и искусства, тот же действенный, беспокойный и несусальный патриотизм.
Вопреки тому, что до сих пор пишут в наших школьных учебниках, - не открывал М.В. Ломоносов закон сохранения материи (помните знаменитые заковыристые словечки "сколько чего убудет" и т.д.). Это сделали до него, он лишь переформулировал закон своими словами и успешно применял его в исследованиях. И вообще Ломоносов не сделал ни одного мирового научного открытия: в науке он был поэт и государственный деятель. Но для России при этом он значил больше, чем Ньютон или Эйнштейн.
Загадки Михайлы Васильевича остаются без отгадок. Примеряя по себе, мы хотим увидеть за ними банальную протекцию, чью-то "волосатую руку". Но гении на то и гении, что в их судьбу вмешиваются силы, не подвластные нашему уму. И словно специально для размышлений потомков оставляют в их биографиях широкие поля.
Вклад М. Ломоносова в организацию химии как науки
«Испытание натуры трудно, слушатели,
однако приятно, полезно, свято».
М. В. Ломоносов
Ломоносов был одним из величайших новаторов в истории химии всех времен. Он по-новому осознал роль и значение химии, ее место среди наук, изучающих природу. Он впервые стал называть химию наукой, в то время как западноевропейские химики еще определяли ее как «искусство разложения тел смешанных на их составные части или искусство соединения составных частей в тела», как писал в своих «Основаниях химии» Георг Шталь (1723) и многие другие до самого конца XVIII века. А для Ломоносова химия — «наука изменений» — учение о процессах, происходящих в телах. Это ломоносовское определение химии близко современному ее пониманию.
Ломоносов имел отчетливое представление о химически чистом веществе и реактиве, о чем почти не помышляли западные химики и отчего происходила постоянная путаница в опытах. Ломоносов же еще в 1745 году, составляя план химической лаборатории, выдвигал непременным условием для успешного исследования наличие химически чистых веществ и реактивов. «Нужные и в химических трудах употребительные материи сперва со всяким старанием вычистить, чтобы в них никакого постороннего примесу не было, от которого в других действах обман быть может».
Лаборатория Ломоносова располагала целым набором различных весов. Здесь были большие «пробные весы в стеклянном футляре», пробирные весы серебряные, несколько ручных аптекарских весов с медными чашками, обычные торговые весы для больших тяжестей, однако отличавшиеся большой точностью. Точность же, с какой Ломоносов производил взвешивания при своих химических опытах, достигала, в перево-де на современные меры, 0,0003 грамма.
Выполненная в 1754 году под руководством Ломоносова диссертация Василия Клементьева носила харак-терное название: «Об увеличении веса, которое некоторые металлы приобретают при осаждении» и была целиком построена на точных измерениях.
Новый подход к задачам химии, пристальное внимание к весовым отношениям привели Ломоносова к замечательным опытам над окислением металлов, надолго опередившим позднейшие опыты французского химика Лавуазье и давшим те же результаты.
В своей лаборатории Ломоносов вел большую исследовательскую и научно-техническую работу, выполняя поручения различных ведомств. Он производил анализы минералов и. образцов руд, присылаемых со всех концов России, в том числе и с нашего Севера. Так, в 1752 году он пробовал «признаки руд», найденные дьячком Семеном Пономаревым из Троицкого погоста Устюжского уезда.
Около 1750 года Ломоносов занимается составлением рецептуры фарфоровых масс и закладывает основы научного понимания процесса приготовления фарфора. Он впервые в науке высказывает правильную мысль о значении в структуре фарфора стеклообразного вещества, которое, как он выразился в «Письме о пользе Стекла», «вход жидких тел от скважин отвращает».
Химическая практика была для Ломоносова средством для общего подъема химических знаний в России. В письме к Разумовскому Ломоносов говорит: «Понеже химии никоим образом научиться невозможно, не видав самой практики и не принимаясь за химические операции…».
Ломоносов всячески поощрял русскую техническую мысль в ее стремлении избавиться от иноземной зависимости.
В середине XVIII века в России в связи с ростом текстильной промышленности значительно возросла потребность в красителях. Исследования Ломоносова способствовали развитию фабричного производства «краповой» краски из отечественного сырья, начавшегося около 1759 года. М. В. Ломоносов сыграл заметную роль также в организации производства в России синей брусковой краски — «русского индиго».
Ломоносов уделял внимание и минеральным красителям. В отчете за 1749 год он указывал: «Трудился в лаборатории, приготовлял простые материалы, то есть разные соли, водки и прочая. А потом старался искать, как делать берлинскую лазурь и бакан веницейской, и к тому нашел способ, как оной делать». 18 октября 1749 года в журнале академической канцелярии было отмечено, что «профессор Ломоносов разные химическим порядком изобретенные голубые краски наподобие берлинской лазури в собрание Академии художеств для пробы подал, годны ли к чему оные краски и можно ли их в живописном художестве употреблять». Полученный ответ гласил, что присланные краски были опробованы «как на воде, так и на масле», в результате чего было «усмотрено, что оные в малярном деле годны, а особливо светлая голубая краска». Сверх того было решено «оные краски на фонарях при огне пробовать».
Стремясь к практической творческой работе в области технической химии, Ломоносов уделяет внимание и другим химическим производствам. В своей книге «Первые основания металлургии, или рудных дел» Ломоносов подробно описывал способ получения и очистки «крепкой водки», как в то время называли азотную кислоту, употреблявшуюся в пробирном деле. 25 октября 1751 года в связи с запросом Канцелярии от строений Ломоносов предложил наладить производство «крупной посуды» из цветного стекла и «оконнишных цветных стекол», для чего «потребно... учреждение как стеклоплавильных, так и других печей для приготовления крепких водок и других припасов».
Ломоносов живо откликался на запросы, связанные с промышленной химией.
Долгое время люди не понимали природы огня и процессов горения, и представления их, на этот счет носили самый фантастический характер. Огонь считали особым первичным элементом природы. С начала XVIII века в науке почти безраздельно господствовала теория «флогистона», таинственной невесомой материи, вызывающей своим появлением все процессы горения, то внезапно охватывающей вещество и бурно соединяющейся с ним, то улетучивающейся в пространство. Ломоносов, отрицательно относившийся к невесомым материям, давно размышлял о физических причинах теплоты, не упуская из виду и химической стороны этого явления — процессов горения и обжигания металлов.
«Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего от одного тела от-нимается, столько присовокупится к другому. Так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте... Сей всеобщий естественной закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своей силой другое, столько, же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от, него движение получает».
В этих словах Ломоносова заключено гениальное обобщение великих философских принципов материализма — неуничтожаемое материи и неуничтожаемое движения, примененных им во всей своей широте к новому естествознанию. Великий закон природы, установленный Ломоносовым, находится в неразрывной связи со всем его философским мировоззрением и определяет характер сделанных им многочисленных частных открытий и самого метода экспериментальной работы. Одним из конкретных проявлений всеобщего закона Ломоносова был открытый и экспериментально подтвержденный им закон сохранения вещества при химических превращениях, установление которого долгое время совершенно несправедливо приписывалось французскому химику Антуану Лорану Лавуазье (1743—1794). Предложенный Ломоносовым всеоб-щий закон природы включает в себя и закон сохранения энергии, вошедший в науку лишь в середине XIX века.
«Ломоносов, - писал академик Вавилов, - на два века вперёд как бы взял в общие скобки все виды сохранения свойств материи. Глубочайшее содержание великого начала природы, усмотренного Ломоносовым, раскрывалось постепенно и продолжает раскрываться в прогрессивном историческом процессе развития наук о природе »[Вавилов С.И. Закон Ломоносова, «Правда», 5 января 1949 года].
ЛОМОНОСОВ И ФИЗИКА
Физические воззрения, стремления в области физики, методологические взгляды Ломоносова отличались от взглядов подавляющего большинства современных ему учёных. В отличие от ньютонианцев, Ломоносов в своих физических исследованиях широко использовал гипотезы. Он был противником концепции невесомых жидкостей, которой придерживались многие физики его времени. Он не признавал дальнодействующих сил, которые всё в большей степени применяли для объяснения физических явлений.
Ломоносов внёс огромный вклад в развитие физической науки в России. Ко времени, когда жил и творил Ломоносов, физика уже представляла собой относительно развитую науку со своими теоретическими и экспериментальными особенностями, установленными многими поколениями исследователей.
В XVII-XVIII вв. учёные-физики причисляли тепло и свет к числу каких-то неощутимых невесомых жидкостей, будто бы находящихся в порах материальных тел или, наоборот, отсутствующих в них. Первый ощутимый удар по этой теории был нанесён атомно-кинетической концепцией строения вещества и законом сохранения материи и движения, установленными Ломоносовым.
В работе Ломоносова "Опыт теории о нечувствительных частицах тел и вообще о причинах частных качеств" впервые излагались основы кинетической теории тепла. "Теплота тел состоит во внутреннем их движении", — писал учёный. И далее он пояснял: "Внутреннее движение как величина может увеличиваться и уменьшаться, почему разные степени теплоты определяются скоростью движения собственной материи... ".
Наиболее полное изложение теория теплового движения частиц материи получила в работе Ломоносова "Размышления о природе теплоты и холода". Рассматривая различные формы движения материи и её мельчайших частиц, Ломоносов делил их на три вида: поступательное движение, колебательное и коловратное (вращательное). Тепловое движение частиц материи он относил к категории вращательного движения. "Теплота состоит во внутреннем вращательном движении связанной материи", — утверждал учёный.
Вот логические выводы Ломоносова, по которым “достаточное основание теплоты заключается”:
“в движении какой-то материи” — так как “при прекращении движения уменьшается и теплота”, а ”движение не может произойти без материи”;
“во внутреннем движении материи”, так как недоступно чувствам;
“во внутреннем движении собственной материи” тел, то есть “не посторонней”;
“во вращательном движении частиц собственной материи тел”, так как “существуют весьма горячие тела без...” двух других видов движения — “...внутреннего поступательного и колебательного”, напр. раскалённый камень покоится (нет поступательного движения) и не плавится (нет колебательного движения частиц).
В работах о причине теплоты Ломоносов рассматривал весьма важный вопрос о границах скоростей теплового движения мельчайших частиц материи. Он не ограничивал максимальную скорость этого движения, однако нижним пределом считал полное отсутствие теплового движения в материи.
Таким образом, Ломоносов высказал мысль о существовании абсолютного нуля, т. е. температуры, при которой полностью прекращается тепловое движение частиц материи. Однако, подчёркивал он, высшей степени холода на земном шаре нигде не существует, "всё, что нам кажется холодным, лишь менее тёпло, чем наши органы чувств”. Молекулярно-кинетическую теорию теплоты Ломоносов распространил также и на внеземные объекты, объяснив на её основе процесс передачи тепла от Солнца на Землю. Ломоносов заложил первые камни в основание науки о теплоте. Однако понадобилось почти целое столетие, чтобы идеи Ломоносова были приняты официальной наукой и получили дальнейшее развитие.
Одновременно с разработкой молекулярно-кинетической теории теплоты Ломоносов создавал основы молекулярно-кинетической теории газов, прежде всего воздуха. Ломоносов представил Академическому собранию специальную диссертацию “Опыт теории упругости воздуха”, в которой доказывал, что давление воздуха объясняется не какой-то особой “расширительной силой”, а движением частиц самого воздуха, имеющих форму шариков с шероховатой поверхностью. На Академическом собрании с замечаниями по поводу диссертации Ломоносова выступил академик Г. В. Рихман. Он высказал мнение, что диссертация Ломоносова не объясняет, почему упругость воздуха пропорциональна его плотности. Замечание известного физика заставило Ломоносова осуществить серию опытов по проверке закона Бойля. Ломоносов писал, что в его диссертации об упругости воздуха “не хватает объяснения очень известного закона, а именно, что упругость воздуха пропорциональна плотности”. Вскоре великим учёным было подготовлено “Прибавление к размышлениям об упругости”.
В этих работах Ломоносов впервые сформулировал основы молекулярно-кинетической теории газов, показал, что при очень больших давлениях упругость газа отступает от закона Бойля.
В своих физических исследованиях Ломоносов уделял большое внимание изучению и объяснению световых явлений, а также теории цветообразования.
Ломоносов впервые попытался установить связь между тепловыми, химическими, световыми и электрическими процессами, происходящими в природе. Все эти процессы сводились им к различным формам движения различных групп мельчайших частиц материи в материальной среде — эфире.
Кроме того, учёный выдвинул гипотезу о наличии в эфире трёх групп частиц, отличающихся по своим размерам. Каждая группа или род частиц определяет один из основных цветов: красный, жёлтый или голубой. "Прочие цвета рождаются от смешения первых”.
Наряду с исследованиями явлений теплоты и света, Ломоносов уделял большое внимание изучению электрических явлений. В XVII-XVIII вв. вопросы статического электричества были практически не изучены. Современники Ломоносова, изучавшие явления электричества, пользовались теми же методами, что и при исследовании тепловых процессов. Они и электричество считали “невесомым флюидом”, разновидностью какой-то мифической жидкости, переливающейся в электризуемое тело. Материалисту Ломоносову было чуждо представление о "невесомых жидкостях”. Русский учёный объяснял электричество так же, как явления теплоты и света, движением мельчайших частичек эфира.
Ломоносову принадлежат несколько работ, посвящённых исследованию атмосферного и статического электричества. Ломоносов писал: “Без всякого чувствительного грому и молнии происходили от громовой машины сильные удары с ясными искрами и с треском, издалека слышным, что ещё нигде не примечено и с моею давнею теориею о теплоте и с нынешнею об электрической силе весьма согласно...”. По существу в этих строках изложено сообщение об открытии электрического поля в атмосфере.
Возникновение атмосферного электричества Ломоносов связывал с восходящими и нисходящими потоками воздуха, происходящими в результате различия давления и температур в верхних и нижних слоях атмосферы. Электрические заряды, вызывающие грозовые процессы, являются следствием трения частиц потоков воздуха. Учёный старался открыть закономерности возникновения электричества в атмосфере, чтобы потом использовать их в практике — "отвратить от храмин наших гром".
Широкое развитие в середине XVIII в. экспериментальных исследований в области электричества стимулировало попытки теоретического обоснования электрических явлений.
Электрические явления, по мнению учёного, основываются на вращении частичек эфира. Эта теория в своей основе является кинетической. “Электрические явления, — писал Ломоносов, — притяжение, отталкивание, свет и огонь — состоят в движении. Движение не может быть возбуждено без другого двигающегося тела”. Ломоносов объяснял механизм электризации стекла посредством трения: "Через трение стекла производится в эфире коловратное движение его частиц... От поверхности стекла простирается оное движение по удобным к тому особливо водяным или металлическим скважинам".
Таким образом, электрические явления, подобно световым и тепловым, основоположник русской науки рассматривал как различные формы движения материальной субстанции — эфира.
Эфирная теория электричества, разработанная Ломоносовым, сыграла прогрессивную роль в развитии науки об электричестве. Труды Ломоносова в области физики явились крупным вкладом в эту важнейшую науку о природе. Они развивались и дополнялись учёными последующих лет и способствовали тому, что физика стала общепризнанным лидером естествознания.