Радио, газеты и телевидение за одни сутки сделали из обыкновенного мальчишки знаменитость. Обидного прозвища Муха – как не бывало. Геннадий Титов, Геннадий Олегович – только так теперь обращались к талантливому тренеру и знакомые и незнакомые. Китова слава залила с макушкой не только богатыря и его тренера, но и всех тех, кто с ними как‑то общался. Китовы друзья тоже сделались знаменитыми. О Петьке Петухе теперь, например, говорили так: «Это какой Петька? Не тот ли, что дружит с братьями Титовыми? О‑о, этот парень – голова! Не станет же Геннадий Олегович водить компанию со всяким там мусором!» И, удивительное дело, Петух нисколько не обижался, слушая такие реплики.
Когда же Иночкина со слов, Генки накатала очерк «Сильные и храбрые» о том, как Генка и Костя задержали опасных преступников, популярность ребят достигла космической высоты. Их узнавали на улицах и в кино. Им мило улыбались знакомые и незнакомые. Любители автографов их ловили на каждом углу, замыкали в кольцо и заставляли вырисовывать свои фамилии на почтовых карточках, в блокнотах и просто на листиках бумаги. Генке эта кутерьма приятно щекотала нервы, а Костя чувствовал себя, как Прометей, прикованный к скале, у которого грозный орел выклевывает печень.
Кит очень сдружился с Таней, и сейчас ему очень хотелось побыть с ней где‑либо наедине, но это ему не удавалось. Охотники за автографами настигали Кита везде: на набережной Волги и в саду, на пляже и на колокольне.
По утрам Костя всегда поднимался легко. Вот и сегодня стоило Генке прикоснуться к его плечу, как тот открыл глаза:
– Пора вставать?
– Ага. Уже восьмой час. – Генка стрельнул глазом в будильник: часы показывали половину седьмого.
– Купаться?
– Купаться. А потом – кто куда. – Генка закашлялся и отвел глаза в сторону. – Я в библиотеку, мне одну историческую справку найти надо.
– И я с тобой, – улыбнулся Костя: он уже разгадал Генкин нехитрый маневр.
– Да я там ненадолго, – заволновался Генка. – Мне потом еще к зубному. Понимаешь, что‑то левый коренной ноет. Всю ночь глаз не сомкнул.
– Какое совпадение, и у меня – тоже зуб, и тоже коренной! – Костя схватился за щеку.
– Врешь! – рассердился Генка.
– И ты врешь, – спокойно отпарировал Кит.
– Понимаешь, у меня в десять свидание у кинотеатра «Октябрь», – пошел Генка на откровенность;
– Чудеса! – возликовал Кит. – У меня тоже свидание, и тоже у «Октября».
– С кем? – прохрипел Муха. Он был уверен, что Кит его разыгрывает, рассчитываясь с ним за все его авантюры. Но Костя, обняв Генку за плечи, чуть ли не пропел:
– А ты не догадываешься? Конечно же с Таней... А у тебя с Иночкиной?
– С Таней? – Генка снова сиял. – Кит, ты мировецкий парень! Ты знаешь, как я тебя!..
– Не надо, Генка, – смутился Костя. – Я тебя тоже уважаю. Ну и точка. Чего же сорочить об этом? Мы же не девчонки!..
Потихоньку выскользнув из квартиры, рысцой побежали на речку.
– Костя, а я всерьез решил заняться физкультурой и спортом. Ты меня потренируй хотя бы по самбо, ладно?
– Лады, – согласился Кит, – дело стоящее. – И торпедой влетел в реку.
Генка последовал за ним. В сторонке, метрах в ста от купальщиков, на мелкой зыби покачивалась легкая моторная лодка. Возле нее колготился какой‑то загорелый парень. Генка глянул на него и – обомлел:
– Костя, Нос!
– Какой нос? – не понял Кит.
– Дружок золотозубого.
Кит ринулся к лодке. Но чернявый, учуяв опасность, уже забрался в лодку и затарахтел мотором. В это время из соседнего проулка вылетела ватага мальчишек и девчонок и, радостно вереща, посыпалась навстречу Киту.
– Ур‑ра, русскому силачу!..
– Товарищ Костя!
– Товарищ Кит, дайте на память автограф!..
Кит растерянно озирался. Моторная лодка затарахтела и, набирая скорость, ринулась по течению.
– Адью, легаши! – помахал Нос кулаком. – Мы еще разочтемся!..
– До встречи! – крикнул в ответ Генка. – В третий раз не удерёшь!
Потешив малявок – душа у Кости всегда для малышей нараспашку, забежали перекусить в павильон «Кулинария». Выпили по стакану кофе и съели по городской булочке. Домой решили не возвращаться до вечера: от соседей отбоя не будет. Пусть изливают потоки своих восхищений на Генкиных родителей. Тем еще, наверное, сыновняя слава не приелась. Пусть за нее и отдуваются.
Куранты на башне кремля пробили четверть десятого. До назначенного часа свидания еще целых сорок пять минут!
– С ума сойти можно! – охает Генка.
– Что будем делать? – спрашивает Костя.
– Давай на колокольню слазаем, – неуверенно предлагает Генка.
– А что, идея! А разрешат?
– Пожалуйста, десять копеек за билет, и двигай на «седьмое небо»!
– Тогда двинули!
Кремлевская колокольня высотой спорит с морянским Успенским собором, построенным до нее за двести с лишним лет. Колокольню воздвигли рыбопромышленники‑толстосумы, решившие «утереть нос предкам». И «утерли»! Тяжеловесная кирпичная башня на фоне воздушного красавца собора, убранного в каменные кружева, выглядит неуклюже. Но Костю и Генку красота сейчас не занимала, их привлекала сейчас высота. Легко взбежав по деревянным шатким лестницам вверх, они залюбовались городом, открывшимся с высоты птичьего полета.
– Вот они, все сто наших речек и озер! – Генка прочертил загорелой рукой полукруг. – Красотища‑то, ни в сказке сказать, ни пером описать!
Костя замер, не в силах выразить свой восторг словами. Зеленые радиусы улиц разбегались от кремля в разные стороны, чтобы затеряться далеко на окраине под кущами фруктовых садов. Там и сям сверкали озера, озерца, реки и речушки, украшенные пешеходными мостами с узорными перилами чугунного литья.
– Глянь, а какой мостина через Волгу! – Генка повернулся на юго‑запад.
Костя глянул и ахнул: Волга, опоясанная широченным мостом, выглядела сказочно красивой. Пассажирские и грузовые корабли, шлюпки, моторки и баркасы, снующие по всей необъятной великой реке, делали ее свойской, похожей трудолюбием на русских неуемных женщин, которые и минутки не посидят в праздности.
Когда панорама города перестала их занимать, мальчики спустились на землю и посмотрели на часы: оказалось, что прошло всего‑навсего пять минут!
Генка дернул себя за вихор:
– Что будем делать?
...Девочки на свидание пришли вовремя, не опоздали ни на минуту. И тем не менее встреча была омрачена, И виной тому Костины и Генкины юные поклонники. На сей раз их оказалось не пять и не десять, а целый пионерский отряд с конопатым барабанщиком во главе. Конопатый заводила объявил, что они взяли обязательство нынче весь день сопровождать братьев Титовых, так как совет дружины решил написать биографию знаменитых силачей. Вот они как биографы и приступают к делу. Объяснив это, конопатый выдал такую потрясающую дробь, что Кита бросило в жар, а Муху в холод.
«Что делать?» – читал Муха немой вопрос в глазах Кита. Генка прикинул:
– Нет, это не пойдет, – забормотал он, морща лоб, – это тоже... А вот это может прорезаться!..
– Нашел? – спросил Кит, не смея поверить в удачу.
– Кажется, – прошептал Генка. – Яхта...
И Кит уразумел.
– Правильно! – заорал он. – Девочки, мы спасены.
Конопатый барабанщик насторожился.
– Вы куда? – поинтересовался он, ощупывая героев подозрительным взглядом. – Удрать хотите? А как же биография?
– Ну что ты! – заворковал Генка. – Мы просто... решили прогуляться до Дворца бракосочетания.
Янтарные глаза у конопатого округлились.
– Женихаться, что ли, хотите? – деловито осведомился он. – Ну, валяйте... Только зря! Герои, а тоже мне!..
Выстроившись по четыре в ряд, пионеры под гром барабана пошагали вслед за знаменитостями на стрелку Волги и Кутума.
Яхт‑клуб в Морянске занимает весь нижний этаж Красивейшего в городе здания. Верхний этаж белого, затейливого дворца, с башенками И с балкончиками, отдан городскому загсу.
Сюда‑то и направили свои стопы приунывшие герои.
Гранитные ступени дворца сбегают прямо в реку. Здесь построен длинный деревянный причал, к нему пришвартованы белоснежные стремительные яхты. По причалу важно прохаживается маленький горбоносый человечек. Это адмирал местного парусного флота. Он ничуть не обижается, если его по ошибке называют боцманом. Адмирал сразу же признал героев дня. И сделался предельно любезным, но, конечно, не настолько, чтобы уронить свое адмиральское достоинство.
– Чем могу служить? – поинтересовался он.
– Мы хотели бы пройтись на яхте. Можно? – Кит галантно улыбнулся.
– На яхте? Извините, а парусами вам когда‑либо управлять доводилось?
– Я из Лужи! – гордо объявил Кит. И столько в этот миг в его лице было достоинства, что яхтовый главнокомандующий даже крякнул от почтительности. Но все‑таки на всякий случай спросил:
– Это как же понимать, не с Тихого ль океана?
– Можно и так, – согласился Кит.
– Тогда... прошу! – И адмирал указал на красивейшую из яхт.
– Куда вы? – всполошился конопатый барабанщик. – Ребята, они от нас удирают, держи их!
И вся ватага с криком и визгом устремилась на пирс. Адмирал грозно замахал шваброй, затопал кривыми ногами, окольцованными у колен скатанными клешами, но на барабанщика и на его соратников это не произвело никакого впечатления. А Кит, изо всей силы отпихнувшись от мостков, торопливо вздернул парус, и яхта, вздрогнув, подняла легкую волну и понеслась по необъятному волжскому простору навстречу солнцу, ветру и чистой юношеской любви.
Домой братья возвращались под вечер, усталые, но довольные. Ими было принято великое решение: через два дня – в Лужу! Да здравствуют каспийские джунгли, свежий морской воздух и ночевки у костра!..
У подъезда их поджидал несколько полинявший Петька Петух.
– Поздравляю, – начал он с довольно кислым видом. – С победой на помосте и с удачной поимкой бандитов. Только... – Петька помялся, – я вам не завидую. Во‑первых, у Васьки Сома, а значит, и у золотозубого остались на воле «корешки». И уж они‑то постараются рассчитаться с вами за все во что бы то ни стало. А во‑вторых, я сегодня подслушал под вашим балконом разговор Генкиных папеньки с маменькой... Так вот, плакала теперь ваша расчудесная поездочка в знаменитое село Лужа! Наталья‑ Аркадьевна категорично, это ее выражение, протестует против такого увеселения. И прогуливать вас, Геннадий Олегович, отныне решено лишь на поводке, как мопса из квартиры номер десять... Вот так. А в целом‑то я за вас рад и ото всей души поздравляю!
– Ох и вредина же ты, Петька, – с сожалением сказал Кит. – А мы с Генкой хотели тебя взять с собой в Лужу. Думали, товарищ ты хоть куда, храбрости тебе не занимать. А ты вон как... завидуешь! А зря.
– А я не завидую, – надулся Петух, – я, может, на вас разобиделся за скрытность. Вы даже не намекнули, что собственноручно бандитов заарканили. Я вам выложил все, что знал. А вы? Вот я и наговорил от обиды сто коробов вранья. А раз так – извиняюсь...
– Ладно уж, чего там старое ворошить. Кто его помянет... – Кит протянул Петьке руку. – А Наталья Аркадьевна действительно бушевала, или это твой художественный вымысел?
Генка с мольбой глядел на Петьку, будто просил: ну, скажи, что ты все выдумал. Но Петух, потрогав облупившийся нос, сказал твердо:
– Были и гром и молния, но... Олег Георгиевич на сей раз не сдал мужских позиций.
– Правда, Петушок? – Генка на радостях даже обнял Петьку, хотя знал, что тот терпеть не может сентиментов.
– Точно...
– Тогда через два дня готовься к отплытию. – И Кит на радостях излишне крепко хлопнул Петьку тяжелой пятерней по костлявому плечу.
– Убьешь, чемпион, – присел Петька, – силища у тебя» как у Ивана Поддубного. Недавно я про этого борца книженцию знатную прочел. Интересно!.. А про Васькиных дружков не думайте. Не было их у него и не будет. Жила, враль, каких свет не видывал. А если и есть у него такие же, как он, жлобы, так они сейчас из Морянска так пятки наскипидарили, на «Чайке» не догонишь. Топайте домой, ни пуха вам ни пера!
– К черту! – Генка трижды сплюнул через левое плечо и смело пошагал к отчему порогу. А Петька, лихо насвистывая «Скачут кони на балконе», потопал по своим мальчишеским делам к реке, благо родительница его в эту ночь дежурила на телефонной станции.
Гром над Генкиной головой в этот вечер гремел, но приглушенно. То ли Муха держался на сей раз молодцом, то ли Олег Георгиевич заранее утихомирил страсти, бушевавшие в сердце Натальи Аркадьевны, – кто знает, только молний не было. Больше того, Генке в тот же знаменательный вечер было дано высочайшее разрешение на поездку в столь милую его сердцу Лужу, где живут удивительные люди, похожие на Кита.
Через два дня корабль на подводных крыльях увозил в рыбацкое прикаспийское село трех отчаянных мальчишек и двух девчонок‑задавак. Компания стояла на носу и смотрела с надеждой вперед, туда, где голубели необозримые просторы Каспия, где их ждали удивительные приключения, выпадающие на долю лишь самых отчаянных и находчивых смельчаков.