Удивить человека в наше время не так-то просто. Вот уже много лет наука и техника работают на то, чтобы начисто отбить у него эту способность.
Атомами теперь только в пинг-понг не играют.
Сверхзвуковой самолет – пожалуйста, вот он: с поникшим клювом, похожим на загрустившую птицу. Сколько пассажиров вмещаются в эту птичку? Пятьсот? А я думал, больше. А сколько лёту от Москвы до Владивостока? Пять часов? А я думал – меньше...
Выстрелили в Венеру – попали. Пульнули по Марсу – тоже не промахнулись. Фотографии – так себе: пыль да камни. Людей не обнаружили. А еще говорили...
Американский космонавт Алан Шепард высадился на Луну. Он что, восхитился и упал в обморок от восторга? Нет. Он вынес из кабины клюшку, мяч и попытался разыграть партию в гольф [16]. Лунную пыль, поднятую при ударе клюшки, телевидение разнесло по всей планете.
В общем, мы давно уже посылаем людей туда. Пора бы уже кому-нибудь прибыть оттуда?
Борис Куликов если и удивился, то вовсе не тому, что младенец прибыл оттуда, а скорее тому, что это случилось так просто. А вот Алексей Палыч, когда все понял, то понял, что ничего не понял. Еще бы немного – путь ему оставался один – в отделение неврозов, прямо в руки к родной жене. Но тут вступили в действие тормоза, которые имеются в мозгу у каждого человека. Алексей Палыч заставил себя сосчитать до двадцати. Способность мыслить вновь вернулась к нему.
– Боря, – сказал Алексей Палыч чужим голосом, – он не из Солнечной системы.
– Это, вы думаете, из-за пупка? – спросил Борис.
– Нет. Просто ни на одной из планет системы нет условий для жизни такой... такой формы.
"Форма" спокойно лежала на столе и, скосив глаза, внимательно слушала Алексея Палыча. Затем "она" потянулась рукой к катушке.
– Нельзя! – воскликнул Алексей Палыч. – А то будет это... бо-бо будет!
Мальчик отдернул руку.
– Понимает! – ответил Борис. – Откуда он русский знает, а, Алексей Палыч?
– Совпадение. Ничего не знает, – сказал Алексей Палыч и тут же раскаялся, потому что младенец посмотрел на него и проговорил:
– Бо-бо, Алексей Палыч...
Алексею Палычу вдруг подумалось, что гость из чужого мира не просто повторяет слова, а передразнивает его. Уж слишком осмысленным был его взгляд.
Андрюшенька в таком возрасте... Впрочем, о каком возрасте можно говорить? При таком росте... при таких размерах... Андрюшенька едва-едва плакать научился по-настоящему.
– Эй, – сказал Алексей Палыч, обращаясь к младенцу, – если ты меня понимаешь, то скажи: один, два, три, четыре... Ну, говори.
– Три, четыре, – отозвался младенец.
Борис засмеялся.
– Он просто повторяет, как попка. – Борис наклонился над мальчиком. – Скажи: пятью пять – двадцать пять.
– Двадцать пять, – послушно повторил мальчик.
– Видите? – сказал Борис. – Он повторяет последние слова. Он еще ничего не соображает. Они что, не могли прислать кого-нибудь поумнее?
Алексей Палыч пожал плечами.
– Так поступили бы мы. Но почему нужно их мерить по человеческой мерке? Мы все ждем, что нам пришлют из космоса таблицу умножения или схему строения атома водорода... Это мы и без них знаем. Скорее всего они сделают то, что нам и в голову не приходит. Почему бы им не послать на Землю младенца? Он вырастет на Земле, получит земное воспитание и образование... Он сможет рассказать им все о нас, что мы знаем о себе сами. А может быть, даже больше. Да, да! – воодушевился Алексей Палыч. – Теперь я понимаю, что именно так поступил бы на их месте. Мы все ищем в космосе шифрованные сигналы. Мы забываем о том, что никто не может установить с человеком контакт лучше самого человека. А ведь он – человек и будет расти.
– Вы думаете, он вырастет? – спросил Борис.
– Не сомневаюсь. А теперь ты скажи, что мы с ним будем делать?
– Отнести в детский садик?
– Нас спросят, откуда мы его взяли.
– Мы все расскажем.
– Ты сумеешь объяснить? – усмехнулся Алексей Палыч. – Я, например, не берусь объяснить даже своей жене. Впрочем, ей – в особенности. Мы с тобой, Боря, попали в нелегкое положение. Иди ты лучше домой. Я скажу, что был здесь один.
– Нет, – Борис замотал головой, – пускай мы вместе... Вам одному могут не поверить.
– Ну что ж, – сказал Алексей Палыч, – вместе так вместе. Будет хотя бы с кем играть в шахматы в сумасшедшем доме.
– Алексей Палыч... – сказал Борис. – Знаете что, Алексей Палыч... Давайте его вообще покуда никуда не отдавать. Он нам еще пригодится.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне нужно подумать до завтра.
– А если он погибнет до завтра?
– Чего это он погибнет, если голый через космос летел?
– Я не думаю, что он летел именно в таком виде, – сказал Алексей Палыч и улыбнулся впервые за весь вечер. – До ближайшей звезды четыре световых года, так недолго и простудиться. Скорее всего он родился... то есть я хочу сказать – образовался на этом столе.
– Как это образовался? – спросил Борис. – Он ведь живой...
– Существует гипотеза, – сказал Алексей Палыч. – В принципе человека можно, грубо говоря, разобрать на атомы, передать информацию по какому-нибудь каналу [17]и собрать его снова на другом конце канала из такого же материала. Скорее всего, это для них уже не фантастика.
– Алексей Палыч, – снова попросил Борис, – ну, давайте оставим его хоть на один день. Ничего ему не сделается. Все равно уже ночь. Ну, куда мы его понесем?
– Честно говоря, – сказал Алексей Палыч, – я и сам не знаю, что с ним делать. Правильней всего было бы пока отнести его к нам домой. Но как я объясню все жене? Женщины не всегда верят даже тому, что видят, а ведь она не видела, как он появился.
– Да, женщины, они вообще... – согласился Борис, понимая, что Алексей Палыч начинает поддаваться.
– А все-таки, может быть, лучше его отнести?
– Куда?
– Гм... – сказал Алексей Палыч. – В родильный дом, что ли... Так он уже, в известном смысле, родился. Ясли закрыты. Милиция?.. Нет, милиция тут ни при чем. Да и не примут его нигде без документов. Вот если бы они с ним документы прислали... В общем, ничего я, Боря, не знаю.
– Значит, пока оставим, – сделал вывод Борис. – А завтра я принесу список.
– Какой список?
– Еще не знаю какой.
Алексей Палыч внимательно взглянул на Бориса, но не стал выяснять, о каком списке идет речь, решив, что в списке будут перечислены меры по спасению мальчика.
– Ну что же, думай... – сказал Алексей Палыч. – Две головы всегда лучше, чем одна. Но вдруг он начнет кричать и его услышат... Ты представляешь, в чем нас могут обвинить?
– Он не будет кричать. Не будешь? – обратился Борис к младенцу.
Мальчик улыбнулся и помотал головой.
– Понимает! – обрадовался Борис. – Я же говорил, что он понимает!
– Ты говорил, что он повторяет слова, – уточнил Алексей Палыч.
– А теперь уже понимает. Вот смотрите. Кричать нельзя. Понял? отчетливо проговорил Борис, наклоняясь над мальчиком.
На этот раз мальчик мотнул головой утвердительно.
– Конечно, понимает, – торжествующе сказал Борис. – Не могли же они послать к нам какого-нибудь дурачка, вроде Сереги. У них там, наверное, тоже отбирают, как у нас космонавтов.
Алексей Палыч вздохнул. Ему тоже не хотелось вот так просто расставаться с мальчишкой. Это было чисто человеческое желание. Сейчас он не думал о мировом славе, которая могла обрушиться на него как на открывателя космической жизни. Конечно, он знал, что во многих странах радиотелескопы обшаривают небосвод в поисках сигналов от инопланетного разума. Наступило время, когда человеку стало невтерпеж от своего одиночества в космосе. Десятки ученых занимались этой проблемой и ничего пока не нашли. А те, кого не нашли, взяли и послали, да не какие-нибудь лучи, а весьма симпатичного мальчика. И не в Академию наук, а прямо в руки двум кулеминским полуночникам. От такого доверия и прослезиться недолго.
Алексей Палыч не прослезился, но ему было очень приятно.
– Ладно, – решился Алексей Палыч, – до завтра пускай побудет. Я бы остался с ним на ночь, да Анна Максимовна... И тебе нельзя оставаться – родители будут искать. Я думаю, ничего не случится: если его послали в такую дорогу, то, наверное, предусмотрели какие-то меры защиты. Только на столе его оставлять нельзя.
Алексей Палыч вытащил из-под стола доску, оставшуюся после настилки пола, распилил ее на три части. Борис тем временем убрал все с верстака. Они приколотили обрезки доски к верстаку, получился просторный ящик. На дно ящика постелили рабочий халат.
Алексей Палыч осторожно взял мальчика на руки. Тот неожиданно оказался тяжелым, гораздо тяжелее Андрюшеньки.
– Тю-тю-тю, – сказал Алексей Палыч, – сейчас мы будем бай-бай.
Мальчик засмеялся. Алексей Палыч со стыдом подумал, что он, пожалуй, выглядит глуповато. Зачем неземному младенцу это земное сюсюканье? Но неземного сюсюканья Алексей Палыч не знал.
– Ну, спи, – сказал Алексей Палыч, укладывая младенца и накрывая его своим пиджаком. – Спи. Сделай вот так. – И учитель прикрыл глаза, показывая гостю из космоса, как спят хорошие земные дети.
– Палыч... – сонно сказал мальчик, и веки его сомкнулись.
– Я – Палыч, я, маленький, – умилился Алексей Палыч. – Мы завтра придем.
И внезапно Алексей Палыч понял, что испытывает к этому мальчику чувство, неведомое ему ранее. Это было сильнее, чем чувство к Андрюшеньке. Это было нечто вроде чувства Пигмалиона [18]. И очень хорошо, что об этом не знала Анна Максимовна. Она показала бы мужу, как пигмалионить. "С космическими детьми нежничаешь, а для своего внука слов не находится!" – вот что примерно сказала бы Анна Максимовна, увидев, как шлепает Алексей Палыч губами над спящим мальчишкой.
Алексей Палыч погасил свет. Они вышли на школьный двор.
– Без меня не открывай, – предупредил учитель, запирая дверь на оба замка. – Завтра, после уроков...
Они шли по ночной улице. Намаявшиеся за день собаки провожали их сонным тявканьем. На густо-синем небе медленно, незаметно для глаза, вращались вокруг Кулеминска звезды. Им не было никакого дела до двух заговорщиков, и только на одной из них кто-то внимательно всматривался в маленькую голубую планетку, пока она не повернулась и Кулеминск не скрылся за горизонтом.
– Алексей Палыч, а почему они к нам послали? – спросил Борис.
– К нам на Землю?
– Нет, к нам в Кулеминск?
– Я не думаю, что они посылали именно в Кулеминск, – сказал Алексей Палыч. – Возможно, они вообще не целились в нашу планету. Может быть, они посылают такие лучи в разные стороны. А почему в Кулеминск?.. Ну, если бы луч уткнулся в Париж, то можно было бы спросить: почему в Париж?.. Случайность... – Алексей Палыч задумался. – Хотя, знаешь, если бы они попали, например, в Марс... Там практически нет воздуха. Ребенок погиб бы в ту же секунду. Вся эта затея не имела бы смысла. Нет, пожалуй, они о нас кое-что знают. И, скажу тебе, мне это не очень-то нравится. Боюсь, что мы с тобой поступили неверно, нужно было бы немедленно сообщить куда-нибудь.
– Куда сообщить-то, Алексей Палыч, ну куда?
– Хотя бы в город, в мой институт.
– Ждут они нас там ночью...
– Это верно, – согласился Алексей Палыч. – И позвонить неоткуда, и позвонить некому. Завтра все решим. И... – Алексей Палыч прижал к губам указательный палец.
– Железно, – сказал Борис. – Три могилы, два креста.
Возле дома учителя заговорщики расстались.
Борис побежал дальше. Алексей Палыч вошел в калитку, снял у крыльца ботинки и на цыпочках подошел к двери в прихожую. Доски отвратительно заскрипели, но в доме было тихо. Алексей Палыч в темноте пошарил на полках, нащупал три пакета, несколько банок и запихал их в портфель.
Обокрав таким образом маленького внука, Алексей Палыч надел ботинки и открыл дверь в кухню. Из комнат не доносилось ни звука.
Пальто удалось снять бесшумно, но, пробираясь в свою комнату, Алексей Палыч зацепился портфелем за кухонный стол. Звякнула посуда. Из ближней комнаты донесся сонный голос Татьяны:
– Папа, это ты? Почему так поздно? Мама ругалась...
– Я уже давно дома, – сам не зная почему, солгал Алексей Палыч. Это я – попить. Ты спи, Танюша, спи.
Анна Максимовна была на дежурстве. Не зажигая света, Алексей Палыч разделся и лег.
Во сне Алексей Палыч дергал ногами и стонал. Ему снились люди в милицейской форме, которые толпой гнались за ним по пустынной и бесконечной дороге.
День 2-й