Когда Тони вернулась из ванной, она обнаружила, что Логан сидит с Даром в комнате.
Логан заметил, что она стоит в дверях, и улыбнулся ей.
– Сейчас моя очередь?
– Да, Логан. Ты следующий.
– Мы уже закончили? – Спросила Дар, его зеленые глаза были удивлены.
– Наше интервью полностью провалилось. Вряд ли сегодня у нас получится вернуть его в нужное русло. Она посмотрела на Логана, который самодовольно ухмылялся. – Надеюсь, ты отнесешься к этому процессу серьезнее, чем Дар.
Она бы поставила на то, что ее шансы на это были меньше, чем возможность выиграть олимпийское золото в многоборье.
– Я изо всех сил буду стараться. – Логан нацепил на лицо свой самый ангельский взгляд и сложил руки в молитве. С этими его мягкими золотыми кудрями, обрамляющими лицо, и бледно–голубыми глазами, он выглядел таким сладким.
– Дай мне знать, как все пройдет, – со смехом сказал Дар. Он поднялся с дивана и направился к двери. Тони взяла его за руку и вывела из комнаты, чтобы Логан не услышал.
– Я решила, что ты был прав насчет того, как получить хорошие ответы на вопросы. Я собираюсь полностью отказаться от формальных интервью и просто поговорить со всеми вами.
– Значит, ты не собираешься опрашивать Логана? Он будет чувствовать себя обделенным.
– У меня свои планы на Логана. Поэтому, если он спросит, задавала ли я вопросы о вашей сексуальной жизни, просто подыграй мне, ладно?
Дар усмехнулся и покачал головой.
– Я думаю, что этот парень плохо на тебя влияет.
– Я буду бесконечно благодарна тебе.
Она отпустила руку Дара и похлопала по его бицепсу, прежде чем вернуться в комнату и закрыть за собой дверь. Логан сидел, закинув ногу на ногу и скрестив руки вокруг его согнутого колена. Она воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться видом его плеч, рук и груди, отмечая красоту его мышц, зная теперь как много усилий затрачено на то, чтобы так хорошо выглядеть. Носок его ступни подергивался, словно он изо всех сил пытался сдержать свою, казалось бы, безграничную энергию.
Она пересекла комнату и села рядом с ним, подняв свой блокнот, и притворилась, что читает свои подготовленные вопросы.
– Джон Энтвистл, – выпалил он.
Тони смущенно моргнула.
– А?
– Живой или мертвый музыкант, с которым я бы хотел провести день.
Она села прямо, с удивлением обнаружив что–то общее между ними.
– О, я люблю «TheWho». Мы с отцом частенько пели «Love, ReignO’rMe» моей маме и танцевали под нее на кухне по утрам, прежде чем она уходила на работу. Она никогда не уставала смеяться. – Тони не вспоминала об этом годами. Воспоминание было одинаково теплым и душераздирающим. Она задумалась, скучала ли ее мама по этим глупым моментам с папой так, как Тони.
– Твой отец был весельчаком или вроде того? – усмехнулся Логан.
– Да, он был весельчаком. Они с мамой были настолько разными, но идеально подходили друг другу. Он был таким ласковым, нежным и забавным. А она амбициозной, передовой и красивой.
– А тебе досталось лучшее от них обоих, – сказал Логан.
Тони потерла глаз под очками.
– Я могу только стремиться быть похожей на одного из них. – Она ударила Логана по ноге своим блокнотом. – Как ты мог?
– Что я сделал? Я же все время был идеально очаровательным!
Честно говоря, он и правда был очаровательным, но как она могла задавать ему свои личные вопросы, если он знал о настоящих заранее?
– Ты прочитал все вопросы, да?
– Может, парочку. Сейчас ты должна спросить, почему я выбрал Джона Энтвистла.
– Это слишком очевидно. Он был потрясающим басистом.
Логан согласился.
– Это правда. Но это не единственная причина.
– Тогда почему?
– В ночь перед первым концертом воссоединительного тура «TheWho» мужик умер со стриптизершей в постели в HardRockHotel в Лас–Вегасе. Если это не самый стильный способ умереть для рок–звезды, то я не знаю, что могло бы быть еще круче.
Тони недоверчиво покачала головой.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Я серьезно. Чуваку было пятьдесят семь лет, и он все еще раскачивал матрас с горячими цыпочками.
Тони снова ударила его блокнотом по ноге.
– Это просто жесть, Логан.
– Возможно, но это все равно шикарный способ умереть.
– Я думала, он умер от сердечного приступа, вызванного передозировкой кокаина. – Когда ее отец узнал о смерти Энтвистла, он был опустошен и даже использовал эту трагедию, чтобы давить на жалость своей впечатлительной дочери.
– Да, но у него в постели была стриптизерша. Поэтому после того, как я врежу ему за то, что он не умер в туалете...
– Логан!
– Я проведу остаток дня, глядя на него с благоговением и умоляя его показать мне свою аппликатуру. [раскладку пальцев при игре на инструменте – прим.пер.]
– Именно это она и сказала, – вырвалось прежде, чем Тони смогла сдержаться.
Логан разразился громким смехом и схватил ее, подталкивая к себе на колени.
– Я не могу показать тебе его пальцы, – сказал он, – но могу показать свои.
– Позже, – сказала она, ее глаза закрылись, когда он нашел чувствительное место на ее шее. Ее тело содрогнулось, когда волны удовольствия прошли вдоль ее позвоночника. – Сначала нам нужно завершить интервью.
– Все то время, когда ты была здесь наедине с другими парнями, я с ума сходил, ожидая очереди ответить на твои вопросы.
– Так вот от чего ты сходил с ума?
Его мягкое дыхание увлажняло пряди ее волос рядом с внезапно ставшей чувствительной кожей ее горла.
– Ты меня раскусила, – сказал он. – Я просто хотел быть рядом с тобой и не позволять кому–либо еще наслаждаться тем, что принадлежит мне.
– О, так я принадлежу тебе, да? – И она действительно принадлежала, но чем больше времени она проводила с ним, тем больше осознавала, что она не единственная, кто был полностью поглощен их отношениями. Она была его в такой же степени, что и он – ее. Ей нравилось, как понимание этого заставляло ее себя чувствовать: желанной, радостной, могущественной, уверенной. Она никогда бы не подумала, что влюбленность может сделать ее более сильным человеком. Теперь ей нужно было лишь заставить Логана прекратить использовать слово на букву Д при обращении к ней. Они были гораздо больше, чем просто друзья. И он должен был понять это так же, как и она.
– Надеюсь, что это так. Любовь без взаимности – это полный отстой.
– Так значит, это любовь, – надавила она, сердце гремело в ее груди. Она хотела, чтобы он признал, что у него были более глубокие чувства к ней. Ему нужно было признать это, чтобы она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы рассказать ему, как сильно он ей небезразличен. Ведь он хотел бы услышать это, правда?
Она мгновенно оказалась на диване рядом с ним, когда он столкнул ее с колен. Ее сердце сжалось.
– Не будь наивной, Тони. Мы знаем друг друга недостаточно долго, чтобы давать этому какое–то название. Почему мы не можем быть просто друзьями?
Она отвернулась от него, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, чтобы он не понял, насколько глубоко его слова ранили ее. Она была наивна и глупа в любви, но ему не стоило было быть с ней таким козлом.
– Давайте продолжим интервью, – сказал он.
Она была не в настроении брать у него интервью. То, что начиналось как игривое общение, обернулось кислой миной. Зачем она настояла на том, чтобы заставить его признать, что он ее любит? Это заставило его защищаться и капризничать. Это заставило ее чувствовать себя отвергнутой и недостойной. Если он любил ее, то сказал бы ей, когда был бы готов. А если он никогда не… Ее грудь сжалась, и одна из слез, которые она пыталась сдержать, скользнула по ее щеке. Она не могла вынести и мысли об этом.
– Тони?
Она вытерла рукой лицо, надеясь, что он не заметил, как она расстроилась. Возможность быть с ним делала ее сильнее, но мысль о том, что она может потерять его, превращала ее в бесхребетное существо. Ей нужно было найти способ укрепить свое сердце. Она не хотела быть одной из тех отчаянных женщин, которым необходим человек противоположного пола, чтобы чувствовать себя полноценно. Ей хотелось, чтобы в ее жизни была любовь, которую она видела у своих родителей. Любовь, в которой каждый был цельным и сильным сам по себе, а находясь вместе их естественное великолепие только усиливалось. Именно этого она и хотела.
– Дар предупреждал, что это произойдет, – вздохнул Логан.
– О чем он тебя предупреждал? – огрызнулась она.
– О том, что ты примешь наши сексуальные отношения за серьезные, романтические.
– Если бы ты ограничивал наше общение только сексом, я бы ничего не перепутала, – закричала Тони, ее боль быстро сменилась гневом. – Но ты этого не делаешь. Ты делаешь все, чтобы постоянно быть рядом со мной. Ты ревнуешь меня к другим парням. Ты очень внимательный и говоришь мне по–настоящему приятные слова. Я знаю, что я тебе небезразлична.
– Как друг.
Челюсть Тони сжалась. Как могло такое хорошее слово звучать настолько ненавистно?
– Думаю, что это не я что–то перепутала, – сказала она. – Думаю, это ты.
– Я? – Он оборонительно поднял руки. – Детка, ты и представить не можешь, скольких женщин я трахнул за своею жизнь.
– Только потому, что ты трахнул десятки...
– Сотни.
– Сотни? – ее живот скрутило.
– Может быть. – Он пожал плечами. – Я потерял счет.
Она нахмурилась.
– Только потому, что ты трахнул сотни женщин – действительно, сотни? – Она покачала головой, пытаясь осознать его утверждение. Должно быть он преувеличивал. – Это еще не означает, что ты знаешь все о любви.
– Теперь ты станешь утверждать, что знаешь о любви больше, чем я. – Он насмешливо фыркнул.
– Я никогда не была влюблена, – призналась она. Пока не встретила тебя. – Но я видела любовь. Я видела ее у своих родителей ежедневно в течение первых пятнадцати лет моей жизни. Я знаю, как она выглядит.
– Повезло тебе.
Он взглянул на свои колени, и Тони впервые осознала, что Логан никогда не рассказывал ей о своей семье. Она рассказывала ему о своей – Логан поощрял, и, казалось, даже жаждал ее историй. Но все, что она знала о его семье, было то, что его родители развелись.
– Разве ты не видел любовь между своими родителями? – спросила она. – Прежде чем они разошлись, я имею в виду.
– Любовь между моими родителями? – Он цинично и холодно усмехнулся. – Между моими родителями не было любви. Они ненавидели друг друга. Лучшее решение, которое они когда–либо принимали, состояло в том, чтобы развестись. Я не знаю, зачем они вообще поженились.
– Прости.
– За что? Это не твоя вина, что они не могли ужиться вместе. Если кто и виноват, то это мой обожаемый старший братец. – Его губы слегка скривились, и она поняла, что он шутит. Но не была уверена, о чем именно.
– Что за человек твой брат?
– Я ненавижу его, так что это не имеет значения.
Тони не могла себе представить, как можно ненавидеть родного брата. Ее сестра была для нее всем, и она ужасно скучала по Бёрди.
– Почему ты ненавидишь его?
Логан поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Тебе какое дело? Хочешь написать об этом в своей книге? Напишешь что–то вроде: бедный Логан никогда не был влюблен, а далее последует душераздирающая история о сломанном доме и непримиримой вражде между братьями.
– Я бы не написала такого. – Тони не знала, должна ли она обижаться или сердиться на него за то, что он думал, что она предаст его.
– Отчего же, напиши об этом. Возможно, мои мытарства привлекут пару симпатичных кисок в мою постель.
Тони нахмурилась.
– Ты становишься таким придурком, когда задевают твои чувства.
– Но у меня нет чувств. Ты еще не поняла этого?
Она покачала головой.
– Я ни на секунду в это не поверю.
– Ты утверждаешь, что я говорил тебе приятные вещи? Я говорил их только для того, чтобы залезть тебе в трусы.
Лицо Тони онемело от шока. Это не могло быть правдой, верно?
– Я говорю их каждой девушке, которую встречаю.
– Сотням девушек, – сказала она тихо.
– В точку.
Она смотрела на него, заметив напряжение в его плечах, складку на его обычно гладком лбу, и то, как его глаза отказывались встречаться с ее.
– Ты лжешь, – надеялась она.
– Почему ты так думаешь?
– Ты даже не смотришь на меня, Логан. – Она коснулась его руки, удивившись, когда вместо того, чтобы отпрянуть, он сжал ее руку железной хваткой. – По крайней мере, ты мог бы посмотреть на меня, пока разбиваешь мое сердце.
– Я не хочу разбивать твое сердце, Тони. – Он поднял ее руку и прижал к груди. Его сердце билось о ее ладонь. – Я не могу видеть тебя расстроенной, потому что это разбивает мое.
И она не должна была принимать его слова иначе, чем за глубокие чувства к ней? Может быть, он просто не был готов признать, что он чувствовал. Или, возможно, она принимала желаемое за действительное.
– Я знаю, что тебе не нравится, когда я называю тебя своим другом, – сказал он.
Она непроизвольно съежилась. Ее неприязнь этого была слишком очевидна?
– Выслушай меня, Тони.
Она кивнула, сопротивляясь желанию защитить свое нежное сердце рукой. Как будто это поможет.
– Все отношения в моей жизни херово заканчивались. Все, за исключением отношений с моими друзьями. Мои друзья всегда были для меня семьей больше, чем моя настоящая. Поэтому, когда я называю тебя своим другом, я не хочу, чтобы ты воспринимала это легкомысленно.
– О… – Она не знала, что еще сказать. Она не понимала, что он придавал этому слову особый смысл. Она предполагала, что это было его способом заставить ее держаться подальше, а не наоборот.
– Это конечно не предложение руки и сердца, – добавил он, сжав ее руку.
Она глухо рассмеялась, больше от напряжения, чем от его шутки.
– Мне жаль, что я надавила на тебя.
– Тебе жаль? – Он поднял брови, встречаясь с ней взглядом, заставляя трепетать ее сердце и бабочек в животе.
– Э–э, ладно, мне жаль, что ты отреагировал не так, как я надеялась. – Она закусила губу, пытаясь найти на его лице ответы, которые не нашла. – Мы все еще друзья?
– И любовники. – Он пошевелил бровями, и напряжение в ее мышцах растаяло. Она сделала глубокий вдох. Он не бросал ее. У них все было хорошо.
– Итак, ты хочешь закончить интервью, – спросил он с усмешкой, – или оценить все достоинства анального секса?
Ее ягодицы сжались сами по себе, заставляя ее позвоночник удлиниться и сесть прямо, словно она проглотила шомпол. Шомпол. Он же станет таранить ее своим шомполом там, если она ничего не ответит.
Он фыркнул, увидев выражение ужаса на ее лице.
– Значит, интервью, – сказал он, наклоняя голову в ее сторону.
Взволнованная, она коснулась своей горячей щеки холодными пальцами, заправила прядь волос за одно ухо, а затем облизнула губы. Хорошо, давай посмотрим, как ему понравится быть выбитым из колеи.
Зная его, он, вероятно, наслаждался каждым моментом.
Она притворилась, что читает свой блокнот.
– Ходят слухи, что анатомию прототипов роботов воссоздавали по фотографиям каждого члена «Исходного предела», – сказала она самым профессиональным голосом. – Можешь ли ты прокомментировать, почему так мало внимания уделили тому, что находится в штанах модели Логана Шмидта?
Он моргнул и уставился на стену.
– Э, у них закончились андроид–ресурсы, когда они пытались воспроизвести мой драгоценный молот в натуральную величину, – сказал он.
Тони постаралась не фыркнуть от его смехотворного эвфемизма, но едва ли это получилось.
– Это не совсем то, что я слышала.
– А что ты слышала? Если ты вдруг забыла размер моей аквапалки, я был бы рад предложить ее для твоего журналистского исследования.
С таким успехом она очень быстро растеряет все свое хладнокровие. Но все же она должна попытаться.
Она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Я слышала, что инженеры опасаются, что жизнь, как таковая, остановится, если все неудовлетворенные женщины на планете станут злоупотреблять твоим мечом правосудия в натуральную величину.
Приступ его смеха испугал ее не на шутку.
– Ты, правда, только что назвала его мечом правосудия?
– Прости. Ты предпочитаешь нефритовый корень? Она наклонила голову, чтобы посмотреть на него поверх края очков. – Я запомнила. Нефритовый… Корень… Логана, – сказала она, записав слова на полях.
Она подождала, пока он перестанет смеяться, прежде чем продолжить.
– Я также где–то слышала, что ты был оригинальным вокалистом «Исходного предела». Можешь спеть мне пару строк? – Она с надеждой посмотрела на него, ее сердце трепетало в груди в романтическом предвкушении. Она умирала, как хотела услышать его пение.
– И кто тебе это сказал? Макс? Потому что он, кажется, считает, что принижение его вокальных данных приносит ему больше комплиментов или что–то вроде того. Я не умею петь. Никогда не умел. У меня голос, как у пьяной вороны.
– Докажи это.
Он выкрикнул несколько строк из их первого хита «Бунтарь», и он, правда, звучал как пьяная ворона. Она была уверена, что он нарочно так плохо поет, но это не мешало ей съеживаться и закрывать уши обеими руками.
– Убедилась? Нам нужен был Макс, нравилось мне это или нет.
Тони моргнула.
– Ты не хотел, чтобы Макс был в группе?
– Я думал, что у нас все получается втроем. Но, к счастью, меня не поддержали двое других парней, и мы нашли дополнительного участника группы.
– К счастью не поддержали?
– Я, конечно же, был опустошен, но ты сама слышала, как я пою. Как думаешь, мы бы добились успеха со мной в качестве фронтмена?
Она пожала плечами. Никто не может знать наверняка.
– Бывают такие моменты в жизни, когда ты рад, что оказался неправ. Я был неправ. Нам был нужен Макс, чтобы сделать группу лучше. Но никогда не говори ему, что я так сказал. – Он подмигнул ей, и она улыбнулась, прежде чем взглянуть на свои записи. Пришло время и ей немного поразвлечься.
– Готов ли ты к следующим вопросам?
Он перекрестил ноги, и его лодыжка оперлась на противоположное колено и легла на подушку для удобства.
– Валяй.
– Твой любимый цвет?
Он поднял бровь.
– Ты серьезно?
Она кивнула, симулируя крайний интерес к его ответу, держа карандаш наготове и глядя на него, сдвинувшись на край сиденья.
– Розовый, – сказал он.
Она уронила карандаш.
– Розовый?
– Это цвет твоих сосков.
– Ты снова думаешь о моих сиськах?
– Я всегда думаю о твоих сиськах.
Она протянула руку под диван и достала то, что, как она ожидала, было ее выроненным карандашом, но то, что она схватила, было намного длиннее, сделано из какого–то гибкого фиолетового материала и слегка увеличенное на одном конце.
– Что это? – Она притянула предмет к себе, чтобы провести тщательный осмотр.
Логан усмехнулся.
– Это волшебная палочка. Я почти уверен, что она была в чьей–то попке, так что ты, вероятно, не захочешь подносить ее слишком близко к носу.
С криком она выбросила ее. Она скользнула по сверкающему белому журнальному столику и приземлилась на ковер на противоположной стороне.
– Мы добавим игрушки к твоим урокам в отеле, – сказал Логан, выглядя не слишком обеспокоенным тем фактом, что она прикасалась к этой штуке. – Мы должны быть там через пару часов.
Эта жажда знаний заставляла ее одновременно изнывать от желания и испытывать тошноту от нервов. Она осознавала, что до этого момента ее уроки были довольно скучными, и она не была уверена, готова ли она подняться на следующий уровень. Она вытерла ладонь об юбку, как будто это могло продезинфицировать ее кожу после контакта с использованной штуковиной.
– Это твоя? – спросила Тони, глядя на конец «волшебной палочки», который виднелся с другой стороны стола.
– Я хочу воспользоваться пятой поправкой! – усмехнулся он. – Но, если бы я знал, что она прячется по близости, я бы продемонстрировал тебе ее волшебство, когда прошлой ночью трахал тебя, перегнув через спинку дивана.
Тони с отвращением сморщила нос.
– Фу. Даже если бы знал, где она побывала?
– Я бы сначала ее помыл.
Это не помогло ей почувствовать себя лучше.
– Пообещай мне, что все игрушки, которые ты будешь использовать на моем теле, будут новыми. Есть ситуации, в которых я никогда не пойду на компромисс, и это одна из них.
Он по–волчьи усмехнулся над ее душевным равновесием.
– Логан!
– Я обещаю использовать десятки новых игрушек на твоем теле – по отдельности и вместе.
– Это не то, что я сказала.
– Я бы никогда не коснулся тебя чужой игрушкой, Тони. Мне просто нравится, как мило ты выглядишь, когда шокирована.
– А кто не будет в шоке после такого? Это грязно.
– А ты по–прежнему будешь считать это грязным, если я скажу, что задница, в которой побывала эта штуковина, была моей?
Если бы она держала карандаш, она бы уронила его.
– Ты снова прикалываешься надо мной.
Он поднял брови и покачал головой.
– Я бы не стал прикалываться над тобой, говоря о таких важных вещах, как взрывные оргазмы.
Тони села прямо, чтобы снова взглянуть на игрушку, которую выбросила.
– Я тоже могу использовать игрушки на тебе?
– Я бы предпочел, чтобы мы сделали это обязательным условием.
Она повернула голову, чтобы взглянуть ему в глаза, не зная, пытается ли он снова смутить ее. Он был настолько хорош в этом, что она каждый раз подозревала его в этом.
– Это звучит так, будто игрушки должны стать неотъемлемой частью моих уроков, – сказала она.
– Согласен.
– Мы можем вернуться к вопросам?
– Эй, это ты здесь кидаешься волшебными палочками!
– Твоя любимая еда?
Он недоверчиво покачал головой.
– Это точно те вопросы, которые ты хочешь задать?
– Другие члены группы ответили на них, нисколько не умаляя их значения.
– Тако. – Он почесал ухо. – Рыбные тако. Желательно гладко выбритые.
Еще один намек?
– А что может заставить тебя побрить свою киску? – спросил он.
Она взглянула на свои колени.
– Огромный бриллиант, – пошутила она.
– Не вопрос.
Она уже была согласна побрить свою киску. Ей не нужен был бриллиант.
– Рыбные тако – действительно твое любимое блюдо?
– Твои рыбные тако – мое любимое...
– Логан, тебе правда так тяжело серьезно относиться к моей работе?
– Только когда используешь такие слова, как тяжелый или твердый.
Она сверлила его взглядом, и он вздохнул.
– Я не знаю, что в тебе такого, что держит меня в постоянном возбуждении, – сказал он. – Возможно, после того, как я двадцать или тридцать раз трахну тебя в течение следующих нескольких дней, я и смогу вспомнить, какое у меня любимое блюдо.
Двадцать или тридцать раз? Он с ума сошел?
Неожиданно он щелкнул пальцами.
– Макароны с сыром.
Ей понадобилось много времени, чтобы понять его намек о рыбном тако, – но что он мог подразумевать под макаронами с сыром? Она все еще размышляла над этим, когда он наклонил к ней голову.
– Ты не любишь макароны с сыром?
– Я почти уверена, что макароны должны олицетворять твой член, но при чем тут сыр?
Логан так отчаянно ржал, что она подумала, им придется вызывать карету скорой помощи. Ее ужасно раздражал тот факт, что она была настолько наивна во всех этих вещах, касающихся секса. Ей стоило было заняться изучением онлайн–словаря, словно Библией, чтобы не отставать от этого парня.
– Макароны и сыр действительно мое любимое блюдо. Это не имеет никакого отношения к моему члену и твоему сыру.
– О…
Он мог продолжать дразнить ее, но вместо этого он коснулся ее руки.
– А какое твое любимое блюдо?
– Клубничный пирог, – ей даже не пришлось задумываться над ответом.
– Я должен был догадаться, что это что–то сладкое.
Он льстил ей? Или говорил серьезно?
– Сколько тебе было лет, когда ты потерял девственность? – спросила она.
– Ты включишь это в свою книгу?
– Конечно.
– Пятнадцать.
Ее живот скрутило, когда она подумала о том, что он пережил свой первый сексуальный опыт в том же возрасте, в каком она потеряла отца и стала домохозяйкой и нянькой для своей матери и сестры.
– Это было не очень–то и хорошо, – добавил он.
Он похлопал ее по руке, когда она облегченно улыбнулась ему.
– Я соврал, – сказал он. – Это было лучшим из всего, что когда–либо случалось со мной в те времена. Подросток каждую минуту сна или бодрствования проводит в размышлениях о сексе. – Он протер губы и нахмурился. – О, вот откуда мне знакомо это чувство.
– Какое чувство?
– Когда я с тобой. Такое ощущение, что я снова перевозбужденный, влюбленный подросток. Единственное отличие в том, что сейчас я знаю, что с тобой делать.
Разумеется, она зациклилась на том, что он использовал слово влюбленный. Конечно. Она сразу же отчитала себя за то, что так отчаянно жаждала услышать хоть намек на любовь, хотя прекрасно знала, что он имеет в виду секс и только секс.
– Один из нас определённо подходит под это описание, – сказала она.
Он нахмурился.
– Я не заставляю тебя чувствовать себя перевозбужденным, влюбленным подростком?
О, да, еще как.
– Я имею в виду, что я не знаю, что с тобой делать.
– Ты все делаешь гораздо лучше, чем тебе кажется, детка. Даже если ты просто будешь лежать бревном, пока я долблюсь в тебя, мне будет офигенно хорошо, понимаешь?
– Разве это не скучно?
Он посмеялся.
– Возможно, через несколько лет.
Теперь, когда она немного сбила его с толку, может быть, она могла бы задать ему более важный вопрос.
– Так почему ты ненавидишь своего брата?
– Я вовсе не ненавижу его. Я просто больше не считаю его частью своей жизни.
– Он совершил какое–то ужасное преступление или что–то в этом роде? – репортерское чутье Тони давало о себе знать. Здесь было что–то важное, она знала это.
– Он не сидит в тюрьме, если это то, о чем ты подумала. – Логан пожал плечами. – Честно говоря, я потерял с ним всякую связь. Мы не разговаривали больше года.
– И что он сделал? – Тони наклонилась и сжала его колено. – Я умираю от любопытства.
– Ничего. Во время развода моих родителей они разделили все пятьдесят на пятьдесят. Включая детей. Я остался жить с отцом, а брат – с матерью. У нас должны были быть еженедельные встречи, но моя мать снова вышла замуж и переехала в другой штат.
– Значит, ты никогда не виделся с ними после этого? – спросила Тони, убирая прядь волос с его лба, чтобы заглянуть в его встревоженные глаза.
– Я бы так не сказал. Я проводил с ними пару недель каждое лето, и периодически бывал на праздниках, но было очевидно, что меня заменили.
– Заменили?
– У нового мужа моей матери был сын от предыдущего брака. И пока мы с Даниэлем – Даниэль мой брат – не ладили друг с другом, вечно спорили и дрались, его новый брат, Рэй, быстро стал его лучшим другом. Они все делали вместе. Они никогда не спорили. Никогда не ругались. Они просто жили вместе, как братья. Очевидно, его сводный брат значил для него гораздо больше, чем настоящий. Я никогда не чувствовал себя частью их семьи, когда бывал у них. Даже с матерью. Когда она собралась и ушла от моего отца, она ушла и от меня тоже.
Нижняя губа Тони задрожала, и она втянула ее в рот.
– Не плачь, – пригрозил Логан.
Она покачала головой, зная, что если начнет говорить, то разрыдается, как ребенок. Поскольку она была слишком эмоциональна, чтобы утешить его словами, она начала отчаянно его обнимать. Сначала он просто терпел, но через мгновение его руки потянулись к ней, и он тоже обнял ее. Она таяла в его руках, вдыхая его запах, поглощая его тепло, впитывая не только его силу, но и слабость.
– По крайней мере, у тебя был отец, – прошептала она.
– Да, – сказал он уныло. – Старый добрый папочка.
Тони слегка отодвинулась, чтобы увидеть выражение лица Логана. Он криво усмехнулся.
– Нет, он не бил меня, ничего такого, – сказал он, – не надо смотреть на меня так печально. Он констатировал, что я был одет и накормлен, что занимаюсь спортом и играю на трубе, но его с трудом можно было назвать любящим.
– И он больше не женился?
Он покачал головой.
– Не–а. Знаешь, в магазинах бывают такие вращающиеся двери? У отца была такая в спальне, когда он был женат на моей матери, да и после развода тоже. Я не понимал, что происходит, пока не повзрослел.
Тони съежилась. Она понятия не имела, о чем он говорил.
– Что еще за вращающаяся дверь?
Он рассмеялся и погладил ее по голове.
– Просто через нее проходило очень много разных женщин.
– Ой. Значит яблоко от яблони недалеко упало.
Логан посмотрел на нее, как будто она его ударила.
– Я не такой, как он, – сказал он, откидываясь на диван, чтобы они больше не касались друг друга.
Она подняла бровь. Он правда надеялся, что она поверит в это?
Он потер свою челюсть одной рукой и сжал ее – пытаясь сдержаться от очередной лжи? Его встревоженные голубые глаза отказывались встречаться с ее взглядом.
– Все не так, – наконец произнёс он.
– А как?
– У меня нет впечатлительного ребенка, который бы наблюдал за мной. Я никогда не предавал того, кто любит меня, так, как он предал мою мать.
– Это правда.
Поскольку Логан частенько хвастался своей собственной так называемой вращающейся дверью в спальне, она не сообразила, что ее заявление так сильно его расстроит. Но он по–прежнему избегал ее взгляда. Она боролась с желанием приласкать его, пока они сидели в неловком молчании, и внимательно наблюдала за ним. Он смотрел на стену, пытаясь прожечь в ней дыру.
– Как тебе это удается? – спросил он, и его взгляд наконец–то переключился на ее.
Она в замешательстве покачала головой.
– Что удается?
– Заставить парня излить тебе душу в один момент, а уже в следующий оценить все его перспективы на будущее.
Она пожала плечами.
– Думаю, у меня дар.
– Это точно. – Он снова приблизился, их колени соприкоснулись, и он игриво толкнул ее ногу.
Она начала думать, что их небольшая размолвка лишь укрепила их отношения, а не повредила им. Она никогда не видела, чтобы ее родители спорили. У них определенно возникали разногласия, но они находили способ защитить ее от лицезрения этого. Она задумалась, а вдруг то, что она видела лишь хорошее в отношениях между ее родителями и ни разу не была свидетелем их ссор, каким–то образом исказило ее представление о взаимоотношениях в целом. Представление Логана о романтических взаимоотношениях, очевидно, сформировалось на примере измен его отца. Она полагала, что им самостоятельно придется искать баланс, необходимый для здоровых отношений.
– Значит, ты играл на трубе? – спросила она.
Он рассмеялся и кивнул.
– Я слышал, что это укрепляет губы и делает тебя превосходным мастером поцелуев.
– Это сработало? – Она выпрямилась, пытаясь выглядеть обнадеживающе.
– Тебе должно быть виднее. Ты не раз ощущала на себе мои сильные губы. – Он вытянул губы трубочкой и издал характерные при поцелуе звуки. Когда он начал двигать языком туда–сюда, она не сдержалась и засмеялась.
– Мне не с чем сравнивать, – призналась она. – Тимоти в шестом классе был очень слюнявым. Брент на дискотеке в средней школе был прерван другом. Тот пьяный парень в колледже так присосался, что у меня онемели губы. Несколько месяцев назад я играла в бутылочку с Джулианом и его друзьями – все поцелуи были, м–м, лаконичными. – И платоническими. – А потом был ты. И ты определенно лидируешь, но… – Она подняла руки и покачала головой.
– Что за Джулиан?
– Друг, – сказала она, покраснев, вспоминая, как Джулиан угрожал снять ей мужика–проститутку в Вегасе. Слава богу, она лишилась девственности, даже если он и не поверил ей. Она вдруг вспомнила, что не видела свой телефон целый день. Реальная жизнь очень быстро стала куда интересней, чем сенсорный экран.
– Судя по твоему румянцу, Джулиан больше, чем друг. Ты влюблена в него?
– Даже если это и правда, – сказала она. – Ему не нравятся девушки.
Логан вытер пот со лба.
– Я уже начал думать, что придется побороться за твое сердце. Ты же знаешь, что у меня с этим проблемы.
– С Джулианом не будет никаких проблем, – заверила она его. – Во всяком случае, не в романтическом смысле.
– А с ним могут возникнуть проблемы по другой причине?
– Возможно. Он одержим тем фактом, что я девственница.
– Была девственницей, – напомнил ей Логан.
– Точно. Была девственницей. Поэтому он заставляет меня наряжаться и вытаскивает меня в город, чтобы найти мне кого–нибудь, с кем можно было бы перепихнуться, но угадай где мы всегда оказываемся?
– В книжном магазине?
Ха! Ей бы это понравилось куда сильнее, да и шансов на перепихон было бы значительно больше.
– Нет. Он водит меня в гей–бары. Я не очень понимаю, как это должно помочь моей сексуальной жизни. Обычно именно он цепляет мужика каждый раз, как мы выбираемся из дома.
– Ты его девочка друг.
– Девочка друг?
– Независимо от того, насколько ты горяча, у тебя нет с ним никаких шансов.
– Да, Джулиан сказал бы то же самое. Знаешь, что он сказал, перед моим отъездом?
Логан покачал головой.
– Он сказал, что, если я не потеряю девственность до того, как вернусь домой, он отвезет меня в Вегас и снимет для этого мужчину–проститутку.
Логан фыркнул.
– Все, что ему действительно нужно было сделать, это отвезти тебя в самый обычный бар и влить в тебя несколько коктейлей, чтобы ты немного расслабилась.
– Я не был пьяна, когда легла к тебе в постель.
– Верно, но я необычайно неотразим.
Она открыла рот, чтобы опровергнуть его утверждение, но он улыбнулся ей с таким озорным огоньком в его изумительных голубых глазах, что она не могла заставить себя лгать. Он был необычайно неотразим. И он прекрасно осознавал эту опасность в себе.
– Значит, ты правда не знаешь, насколько хорошо я целуюсь?
Она покачала головой.
– Я могу лишь предположить, что все приличные поцелуи заставляют дрожать женские колени, живот трепетать, а… киску, м–м, изнывать. – Ей до сих пор было неловко произносить это слово вслух.
– Так вот то, что мои поцелуи делают с тобой, Тони? – Он подвинулся ближе, медленно облизывая губы и наклоняя голову, глядя на нее, словно какой–то голодный хищник.
Она тяжело сглотнула и кивнула. Черт, ему даже не пришлось целовать ее, чтобы она все это прочувствовала. Одного его взгляда, которым он смотрел на нее в этот самый момент, было достаточно, чтобы ее трусики слетели с нее.
Кончики его пальцев коснулись ее щеки, возбуждая нервные окончания, словно электричеством. Какими еще словами можно объяснить, как легко его прикосновение заставляло ее дрожать с ног до головы? Ударил ее током? Заставил сердце вырываться из груди? Да, парень точно скрывал какую–то электрическую сверх силу под видом рок–звезды.
Он прижался губами к ее губам, лаская ее чувствительную кожу, пока ее рот не открылся, и она не смогла устоять, чтобы не попробовать его на вкус своим языком. У нее перехватило дыхание, когда его свободная рука потянулась, чтобы расстегнуть молнию на ее длинной юбке. Прежде чем она смогла начать сопротивляться, она уже была голой до пояса.
– Логан, – пробормотала Тони что–то, что должно было быть возражением, но звучало скорее как приглашение. – Кто–то может...
Он закрыл ей рот глубоким поцелуем, и сполз с дивана, чтобы встать на колени между ее ног. Прохладный воздух окутал ее горячую, ноющую плоть, когда он раздвинул ее бедра. Он оторвал свой рот от нее и взглянул на ее обнаженную киску.
– Я думал, что смогу дождаться, пока ты побреешь ее для меня, но, пожалуй, я рискну подавиться волосом.
Она покраснела, желая, чтобы иногда он формулировал свои мысли более деликатно, но, как это было свойственно Логану, его действия полностью компенсировали его грубость. Он пропустил пальцы сквозь влажные волоски, безуспешно пытаясь скрыть ее возбуждение от его горячего взгляда. Он использовал обе руки, чтобы шире раскрыть ее набухшие губы, и удерживал их в таком положении, образуя треугольник, обрамляющий ее вход. Это помогало держать ее бедра раскрытыми, а ее лобковые волосы – убранными с пути, когда он опустил голову и поцеловал ее пульсирующий клитор. Мышцы ее бедер сжимались,