В некотором государстве жил-был царь, холост — не женат. Был у него на службе стрелок по имени Андрей.
Пошёл раз Андрей-стрелок на охоту. Ходил, ходил целый день по лесу — не посчастливилось, не мог на дичь напасть. Время было к вечеру, идет он обратно — кручинится. Видит — сидит на дереве горлица.
«Дай, — думает, — стрельну хоть эту».
Стрельнул и ранил её — свалилась горлица с дерева на сырую землю. Поднял её Андрей, хотел свернуть ей голову, положить в сумку.
А горлица говорит ему человеческим голосом:
—Не губи меня, Андрей-стрелок, не руби моей головы, возьми меня живую, принеси домой, посади на окошко. Да смотри, как найдет на меня дремота — в ту пору бей меня правой рукой наотмашь: добудешь себе великое счастье.
Удивился Андрей-стрелок: что такое? С виду совсем птица, а говорит человеческим голосом. Принес он горлицу домой, посадил на окошечко, а сам стоит дожидается.
Прошло немного времени, горлица положила головку под крылышко и задремала. Андрей вспомнил, что она ему наказывала, ударил её правой рукой наотмашь. Упала горлица наземь и обернулась девицей, Марьей-царевной, да такой прекрасной, что пи вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать.
Говорит Марья-царевна стрелку:
—Сумел меня взять, умей и удержать — неспешным пирком да за свадебку. Буду тебе честной да веселой женой.
На том они и поладили. Женился Андрей-стрелок на Марье-царевне и живёт с молодой женой, потешается. А службы не забывает: каждое утро ни свет ни заря идёт в лес, настреляет дичи и несёт на царскую кухню.
Пожили они так недолго, Марья-царевна говорит:
—Бедно живёшь ты, Андрей!
—Да, как сама видишь.
—Добудь-ка рублей сотню, купи на эти деньги разного шёлку, я всё дело поправлю.
|
|
Послушался Андрей, пошел к товарищам, у кого рубль, у кого два занял, накупил разного шелку и принёс жене. Марья-царевна взяла шёлк и говорит:
—Ложись спать, утро вечера мудренее.
Андрей лёг спать, а Марья-царевна села ткать. Всю ночь ткала и выткала ковер, какого в целом свете не видывали: на нем все царство расписано, с городами и деревнями, с лесами и нивами, и птицы в небе, и звери на горах, и рыбы в морях; кругом луна и солнце ходят…
Наутро Марья-царевна отдаёт ковёр мужу:
—Понеси на гостиный двор, продай купцам, да смотри — своей цены не запрашивай, а что дадут, то и бери.
Андрей взял ковёр, повесил на руку и пошёл по гостиным рядам.
Подбегает к нему один купец:
—Послушай, почтенный, сколько спрашиваешь?
—Ты торговый человек, ты и цену давай.
Вот купец думал, думал — не может оценить ковра. Подскочил другой, за ним — ещё. Собралась купцов толпа великая, смотрят на ковер, дивуются, а оценить не могут.
В то время проезжал мимо рядов царский советник, и захотелось ему узнать, про что толкует купечество. Вышел из кареты, насилу пропихался через великую толпу и спрашивает:
—Здравствуйте, купцы, заморские гости! О чём речь у вас?
—Так и так, ковра оценить не можем.
—Царский советник посмотрел на ковер и сам дался диву:
—Скажи, стрелок, скажи по правде истинной: откуда добыл такой славный ковёр?
—Так и так, моя жена вышила.
—Сколько же тебе дать за него?
—А я и сам не знаю. Жена наказала не торговаться: сколько дадут, то и наше.
—Ну, вот тебе, стрелок, десять тысяч.
Андрей взял деньги, отдал ковер и пошёл домой. А царский советник поехал к царю и показывает ему ковёр.
|
|
Царь взглянул — на ковре всё его царство как на ладони. Он так и ахнул:
—Ну, что хочешь, а ковра я тебе не отдам!
Вынул царь двадцать тысяч рублей и отдает советнику из рук в руки. Советник деньги взял и думает: «Ничего, я себе другой, ещё лучше, закажу».
Сел опять в карету и поскакал в слободу. Разыскал избушку, где живёт Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Марья-царевна отворяет ему. Царский советник одну ногу через порог занёс, а другую не переносит, замолчал и про своё дело забыл: стоит перед ним такая красавица, век бы глаз от неё не отвел, всё бы смотрел да смотрел.
Марья-царевна ждала, ждала ответа да повернула царского советника за плечи и дверь закрыла. Насилу он опомнился, нехотя поплёлся домой. И с той поры и есть — не заест и пьёт — не запьёт: всё ему представляется Стрелкова жена.
Заметил это царь и стал выспрашивать что за кручина у него такая.
Советник говорит царю:
—Ах, видел я у одного стрелка жену, всё о ней думаю! И не запить это, не заесть, никаким зельем не заворожить.
Пришла царю охота самому посмотреть Стрелкову жену. Оделся он в простое платье, поехал в слободу, нашёл избенку, где живёт Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Марья-царевна отворила ему. Царь одну ногу через порог занёс, другую и не может, совсем онемел: стоит перед ним несказанная красота.
Марья-царевна ждала, ждала ответа, повернула царя за плечи и дверь закрыла.
Защемила царя сердечная зазноба. «Чего, — думает, — хожу холост, не женат? Вот бы жениться на этой красавице! Не стрельчихой ей быть, на роду ей написано быть царицей».
|
|
Воротился царь во дворец и задумал думу нехорошую — отбить жену от живого мужа. Призывает он советника и говорит:
—Надумай, как извести Андрея-стрелка. Хочу на его жене жениться. Придумаешь — награжу городами и деревнями и золотой казной, не придумаешь — сниму голову с плеч.
Закручинился царский советник, пошел и нос повесил. Как извести стрелка, не придумает. Да с горя и завернул в кабак винца испить.
Подбегает к нему кабацкая теребень [ Кабацкая теребень — кабацкий завсегдатай, пьяница.] в рваном кафтанишке.
—О чём, царский советник, пригорюнился, зачем нос повесил?
—Поди прочь, кабацкая теребень!
—А ты меня не гони, лучше стаканчик винца поднеси, л тебя на ум наведу.
Поднёс ему царский советник стаканчик винца и рассказал про своё rope.
Кабацкая теребенъ и говорит ему:
—Извести Андрея-стрелка дело нехитрое — сам-то он прост, да женя у его больно хитра. Ну, да мы загадаем загадку такую, что ей не справиться. Воротись к царю и скажи: пускай он пошлёт Андрея-стрелка на тот свет узнать; как поживает покойный царь-батюшка. Андрей уйдёт и назад не вернётся.
Царский советник поблагодарил кабацкую теребень — и бегом к царю:
—Так и так, можно стрелка извести.
И рассказал, куда нужно его послать и зачем. Царь обрадовался, велел позвать Андрея-стрелка.
—Ну, Андрей, служил ты мне верой-правдой, сослужи ещё службу: сходи на тот свет, узнай, как поживает мой батюшка. Не то мой меч — твоя голова с плеч…
Андрей воротился домой, сел на лавку и голову повесил. Марья-царевна его спрашивает:
—Что невесел? Или невзгода какая?
Рассказал ей Андрей, какую царь задал ему службу.
Марья-царевна говорит:
—Есть о чем горевать! Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее.
Утром рало, только проснулся Андрей, Марья-царевна дает ему мешок сухарей и золотое колечко.
—Поди к царю и проси себе в товарищи царского советника, а то, скажи, тебе не поверят, что был ты на том свете. А как выйдешь с товарищем в путь-дорогу, брось перед собой колечко, оно тебя доведёт.
Андрей взял мешок сухарей и колечко, попрощался с женой и пошёл к царю просить себе дорожного товарища. Делать нечего, царь согласился, велел советнику идти с Андреем на тот свет.
Вот они вдвоем и вышли в путь-дорогу. Андрей бросил колечко — оно катится, Андрей идёт за ним полями чистыми, мхами-болотами, реками-озерами, а за Андреем царский советник тащится.
Устанут идти, поедят сухарей — и опять в путь.
Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли, пришли они в густой, дремучий лес, спустились в глубокий овраг, и тут колечко остановилось.
Андрей и царский советник сели поесть сухарей. Глядь, мимо их на старом-престаром царе два чёрта дрова везут — большущий воз — и погоняют царя дубинками, один с правого бока, другой с левого.
Андрей говорит:
—Смотри: никак, это наш покойный царь-батюшка?
Твоя правда, это он самый дрова везёт.
Андрей и закричал чертям:
—Эй, господа черти! Освободите мне этого покойничка хоть на малое время, мне нужно кой о чем его расспросить.
Черти отвечают:
—Есть нам время дожидаться! Сами, что ли, дрова повезём?
—А вы возьмите у меня свежего человека на смену.
Ну, черти отпрягли старого царя, на его место впрягли в воз царского советника и давай его с обеих сторон погонять дубинками — тот гнётся, а везёт.
Андрей стал спрашивать старого царя про его житьё-бытьё.
—Ах, Андрей-стрелок, — отвечает царь, — плохое моё житье на том свете! Поклонись от меня сыну да скажи, что я накрепко заказываю людей не обижать, а то и с ним то же станется.
Только успели они поговорить, черти уж назад едут с порожней телегой. Андрей попрощался со старым царём, взял у чертей царского советника, и пошли они в обратный путь.
Приходят в свое царство, являются во дворец.
Царь увидал стрелка и в сердцах накинулся на него:
—Как ты смёл назад воротиться?
Андрей-стрелок отвечает:
—Так и так, был я на том свете у вашего покойного родителя. Живет он плохо, велел вам кланяться да накрепко наказывал людей не обижать.
—А чем докажешь, что ходил на тот свет и моего родителя видел?
—А тем я докажу, что у вашего советника на спине и теперь ещё знаки видны, как его черти дубинками погоняли.
Тут царь уверился, делать нечего — отпустил Андрея домой. А сам говорит советнику:
—Вздумай, как извести стрелка, не то мой меч — твоя голова с плеч.
Пошёл царский советник, ещё ниже нос повесил. Заходит в кабак, сел за стол, спросил вина. Подбегает к нему кабацкая теребень:
—Что, царский советник, пригорюнился? Поднеси-ка мне стаканчик, я тебя на ум наведу.
Советник поднес ему стаканчик винца и рассказал про своё горе. Кабацкая теребень ему говорит:
—Воротись назад и скажи царю, чтобы задал он стрелку вот какую службу — её не то что выполнить трудно и выдумать: послал бы его за тридевять земель, а тридесятое царство добыть кота Баюна…
Царский, советник побежал, к царю и рассказал; какую службу задать стрелку, чтобы он назад не вернулся. Царь посылает за Андреем.
—Ну, Андрей, сослужил ты мне службу, сослужи другую: ступай в тридесятое царство и добудь мне кота Баюна. Не то мой меч — твоя голова с плеч.
Пошёл Андрей домой, ниже плеч голову повесил и рассказывает жене, какую царь задал ему службу.
—Есть о чём кручиниться! — Марья-царевна говорит.— Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее.
Андрей лёг спать, а Марья-царевна пошла на кузницу и велела кузнецам сковать три колпака железных, железные клещи и три прута: один железный, другой медный, третий оловянный.
Утром рано Марья-царевна разбудила Андрея:
—Вот тебе три колпака да клещи и три прута, ступай за тридевять земель, в тридесятое царство. Трёх вёрст не дойдёшь, станет одолевать тебя сильный сон — кот Баюн на тебя дремоту напустит. Ты не спи, руку за руку закидывай, ногу за ногу волочи, а где и катком катись. А если уснёшь, кот Баюн убьёт тебя.
И тут Марья-царевна научила его, как и что делать, и отпустила в дорогу.
Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается — пришел Андрей-стрелок в тридесятое царство. За три версты стал его одолевать сои. Надевает Андрей на голову три колпака железных, руку за руку закидывает, ногу за ногу волочит — идет, а где и катком катится.
Кое-как выдержал дремоту и очутился у высокого столба.
Кот Баюн увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову — один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий. Тут Андрей-стрелок ухватил кота клещами, сволок наземь и давай оглаживать прутьями. Наперво сёк железным прутом; изломал железный, принялся угощать медным — и этот изломал и принялся бить оловянным.
Оловянный прут гнётся, не ломится, вокруг хребта обвивается. Андрей бьёт, а кот Баюн начал сказки рассказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей. Андрей его не слушает, знай охаживает прутом.
Невмоготу стало коту, видит, что заговорить нельзя, он и взмолился:
—Покинь меня, добрый человек! Что надо, всё тебе сделаю.
—А пойдёшь со мной?
—Куда хочешь пойду.
Андрей пошёл в обратный путь и кота за собой повёл. Добрался до своего царства, приходит с котом во дворец и говорит царю:
—Так и так, службу выполнил, добыл вам кота Баюна.
Царь удивился и говорит:
—А ну, кот Баюн, покажи большую страсть.
Тут кот свои когти точит, на царя их ладит, хочет у него белую грудь раздирать, из живого сердце вынимать.
Царь испугался:
—Андрей-стрелок, уйми, пожалуйста, кота Баюна!
Андрей кота унял и в клетку запер, а сам пошёл домой, к Марье-царевне. Живёт-поживает, тешится с молодой женой. А царя ещё пуще знобит зазноба сердечная. Опять призвал он советника:
—Что хочешь придумай, изведи Андрея-стрелка, не то мой меч — твоя голова с плеч.
Царский советник идёт прямо в кабак, нашёл там кабацкую теребень в рваном кафтанишке и просит его выручить, на ум навести. Кабацкая теребень стаканчик вина выпил, усы вытер.
—Ступай, — говорит, — к царю и скажи: пусть пошлёт Андрея-стрелка туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. Этой задачи Андрей во веки веков не выполнит и назад не вернётся.
Советник побежал к царю и всё ему доложил. Царь посылает за Андреем.
—Сослужил ты мне две службы, сослужи третью: сходи туда — но знаю куда, принеси то — не знаю что, Сослужишь — награжу по-царски, а не то мой меч — твоя голова с плеч.
Пришёл Андрей домой, сел на лавку и заплакал. Марья-царевна его спрашивает:
—Что, милый, невесел? Или ещё невзгода какая?
—Эх, — говорит, — через твою красу все напасти несу! Велел мне царь идти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что.
—Вот это служба так служба! Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.
Марья-царевна дождалась ночи, развернула волшебную книгу, читала, читала, бросила книгу и за голову схватилась: про цареву загадку в книге ничего не сказано. Марья-царевна вышла на крыльцо, вынула платочек и махнула. Налетели всякие птицы, набежали всякие звери.
Марья-царевна их спрашивает:
—Звери лесные, птицы поднебесные,— вы, звери, всюду рыскаете, вы, птицы, всюду летаете,— не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?
Звери и птицы ответили:
—Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхивали.
Марья-царевна махнула платочком — звери и птицы пропали, как не бывали. Махнула в другой раз — появились перед пей два великана.
—Что угодно? Что надобно?
—Слуги мои верные, отнесите меня на середину Океан-моря.
Подхватили великаны Марью-царевну, отнесли на Океан-море и стали на середине, на самой пучине, — сами стоят, как столбы, а её на руках держат. Марья-царевна махнула платочком, и приплыли к ней все гады и рыбы морские.
—Вы, гады и рыбы морские, вы везде плаваете, на всех островах бываете, не слыхали ль, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что?
—Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхали.
Закручинилась Марья-царевна и велела отнести себя домой. Великаны подхватили её, принесли на Андреев двор, поставили у крыльца.
Утром рано Марья-царевна собрала Андрея в дорогу и дала ему клубок ниток и вышитую ширинку.
—Брось клубок перед собой, — куда он покатится, туда и ты иди. Да смотри, куда бы ни пришёл, будешь умываться чужой ширинкой не утирайся, а утирайся моей.
Андрей попрощался с Марьей-царевной, поклонился на четыре стороны и пошёл за заставу. Бросил клубок перед собой, клубок покатился — катится да катится, Андрей идёт за ним следом.
Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Много царств и земель прошел Андрей. Клубок катится, нитка от него тянется; стал клубок маленький, с куриную головочку; вот уж до чего стал маленький, не видно и на дороге. Дошел Андрей до леса, видит — стоит избушка на курьих ножках.
—Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Избушка повернулась, Андрей вошел и видит — на лавке сидит седая старуха, прядет кудель.
—Фу, фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел! Вот изжарю тебя в печи да съем и на косточках покатаюсь.
Андрей отвечает старухе:
—Что ты, старая баба-яга, станешь есть дорожного человека! Дорожный человек костоват и черен, ты на перёд баньку истопи, меня вымой, выпари, тогда и ешь. Баба-яга истопила баньку. Андрей выпарился, вымылся, достал женину ширинку и стал ею утираться. Баба-яга спрашивает:
—Откуда у тебя ширинка? Её моя дочь вышивала.
—Твоя дочь мне жена, мне и ширинку дала.
—Ах, зять возлюбленный, чем же мне тебя потчевать?
Тут баба-яга собрала ужин, наставила всяких кушаньев, вин и медов. Андрей не чванится — сел за стол, давай уплетать. Баба-яга села рядом. Он ест, она выспрашивает: как он на Марье-царевне женился да живут ли они хорошо? Андрей всё рассказал: как женился и как царь послал его туда — не знаю куда, добыть то — не знаю что.
—Вот бы ты помогла мне, бабушка!
—Ах, зятюшка, ведь про это диво дивное даже я не слыхивала. Знает про это одна старая лягушка, живёт она в болоте триста лет… Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.
Андрей лёг спать, а баба-яга взяла два голика, полетела на болото и стала звать:
—Бабушка, лягушка-скакушка, жива ли?
—Жива.
—Выдь ко мне из болота.
Старая лягушка вышла из болота, баба-яга её спрашивает:
—Знаешь ли, где то — не знаю что?
—Знаю.
—Укажи, сделай милость. Зятю моему дана служба: пойти туда — не знаю куда, взять то — не знаю что.
Лягушка отвечает:
—Я б его проводила, да больно стара, мне туда не допрыгать. Донесет твой зять меня в парном молоке до огненной реки, тогда скажу.
Баба-яга взяла лягушку-скакушку, полетела домой, надоила молока в горшок, посадила туда лягушку и утром рано разбудила Андрея:
—Ну, зять дорогой, одевайся, возьми горшок с парным молоком, в молоке — лягушка, да садись на моего коня, он тебя довезёт до огненной реки. Там коня брось и вынимай из горшка лягушку, она тебе скажет.
Андрей оделся, взял горшок, сел на коня бабы-яги. Долго ли, коротко ли, конь домчал его до огненной реки. Через неё ни зверь не перескочит, ни птица не перелетит.
Андрей слез с коня, лягушка ему говорит:
—Вынь меня, добрый молодец, из горшка, надо нам через реку переправиться.
Андрей вынул лягушку из горшка и пустил наземь.
—Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину.
—Что ты, бабушка, эка маленькая, чай, я тебя задавлю.
—Не бойся, не задавишь. Садись да держись крепче.
Андрей сел на лягушку-скакушку. Начала она дуться. Дулась, дулась — сделалась словно копна сена.
—Крепко ли держишься?
—Крепко, бабушка.
Опять лягушка дулась, дулась — сделалась ещё больше, словно стог сена.
—Крепко ли держишься?
—Крепко, бабушка.
Опять она дулась, дулась — стала выше тёмного леса, да как скакнёт — и перепрыгнула через огненную реку, перенесла Андрея аа тот берег и сделалась опять маленькой.
—Иди, добрый молодец, по этой тропинке, увидишь терем — не тером, избу — не избу, сарай — по сарай, заходи туда и становясь за печью. Там найдёшь то — не знаю что.
Андрея пошёл, по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он туда вошёл и спрятался за ночью.
Вот немного погодя застучало, загремело по лесу, и входит в избу мужичок с ноготок, борода с локоток, да как крикнет:
—Эй, сват Наум, есть хочу!
Только крикнул, откуда ни возьмись, появляется стол накрытый, па нем бочонок пива да бык печеный, в боку нож точеный. Мужичок с ноготок, борода с локоток, сел возле быка, вынул нож точеный, начал мясо дорезывать, в чеснок поманивать, покушивать да похваливать.
Обработал быка до последней косточки, выпил целый бочонок пива.
—Эй, сват Наум, убери объедки!
И вдруг стол пропал, как и не бывало, — ни костей, ни бочонка… Андрей дождался, когда уйдёт мужичок с ноготок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал:
—Сват Наум, покорми меня…
Только позвал, откуда ни возьмись, появился стол, на нем разные кушанья, закуски и заедки, вина и меды. Андрей сел за стол и говорит:
—Сват Наум, садись, брат, со мной, станем есть-пить вместе.
Отвечает ему невидимый голос:
—Спасибо тебе, добрый человек! Столько лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил.
Смотрит Андрей и удивляется: никого не видно, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, вина и меды сами в рюмку наливаются — рюмка скок, скок да скок.
Андрей просит:
—Сват Наум, покажись мне!
—Нет, меня никто не может видеть, я то — не знаю что.
—Сват Наум, хочешь у меня служить?
—Отчего не хотеть? Ты, я вижу, человек добрый.
Вот они поели. Андрей и говорит:
—Ну, прибирай всё да пойдём со мной.
Пошел Андрей из избёнки, оглянулся:
—Сват Наум, ты здесь?
—Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану.
Дошёл Андрей до огненной реки, там его дожидается лягушка:
—Добрый молодец, нашёл то — не знаю что?
—Нашёл, бабушка.
—Садись на меня.
Андрей опять сел на неё,лягушка начала раздуваться, раздулась, скакнула и перенесла его через огненную реку.
Тут он лягушку-скакушку поблагодарил и пошел путем-дорогой в свое царство. Идет, идет, обернется:
—Сват Наум, ты здесь?
—Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану.
Шёл, шёл Андрей, дорога далека — прибились его резвые ноги, опустились его белые руки.
—Эх, — говорит, — до чего же я уморился!
А сват Наум ему:
—Что же ты мне давно не сказал? Я бы тебя живо на место доставил.
Подхватил Андрея буйный вихрь и понес — горы и леса, города и деревни так внизу и мелькают. Летит Андрей над глубоким морем, и стало ему страшно.
— Сват Наум, передохнуть бы!
Сразу ветер ослаб, и Андрей стал спускаться на море. Глядит — где шумели одни синие волны, появился островок, на островке стоит дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный… Сват Наум говорит Андрею:
—Отдыхай, ешь, пей да на море поглядывай. Будут плыть мимо три купеческих корабля. Ты купцов зазови да угости, употчевай хорошенько — у них есть три диковинки. Ты меня променяй на эти диковинки; не бойся, я к тебе назад вернусь.
Долго ли, коротко ли, с западной стороны плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
—Что за чудо? — говорят. — Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!
Три корабля бросали якоря, три купца-корабельщика сели па легкую лодочку, поплыли к острову. А уж Андрей-стрелок их встречает:
—Пожалуйте, дорогие гости.
Купцы-корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревах птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают.
—Скажи, добрый человек, кто здесь выстроил это чудо чудное?
—Мой слуга, сват Наум, в одну ночь построил.
Андрей повёл гостей в терем:
—Эй, сват Наум, собери-ка нам попить, поесть!
Откуда ни возьмись, явился накрытый стол, на нём — вина и кушанья, чего душа захочет. Купцы-корабельщики только ахают.
—Давай, — говорят, — добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата Наума, возьми у нас за него любую диковинку.
—Отчего ж не поменяться? А каковы будут ваши диковинки?
Один купец вынимает из-за пазухи дубинку. Ей только скажи: «Ну-ка, дубинка, обломай бока этому человеку!» — дубинка сама начнет колотить, какому хочешь силачу обломает бока.
Другой купец вынимает из-под полы топор, повернул его обухом кверху — топор сам начал тяпать: тяп да лляп — вышел корабль; тяп да ляп — ещё корабль. С парусами, с пушками, с храбрыми моряками. Корабли плывут, пушки палят, храбры моряки приказа спрашивают.
Повернул топор обухом вниз — сразу корабли пропали, словно их и не было.
Третий купец вынул из кармана дудку, задудел — войско появилось: и конница, и пехота, с ружьями, с пушками. Войска идут, музыка гремит, знамена развеваются, всадники скачут, приказа спрашивают.
Купец задудел с другого конца в дудку — и нет ничего, всё пропало.
Андрей-стрелок говорит:
—Хороши ваши диковинки, да моя стоит дороже. Хотите меняться — отдавайте мне за моего слугу, свата Наума, все три диковинки.
—Не много ли будет?
—Как знаете, иначе меняться не стану.
Купцы думали, думали: «На что нам дубинка, топор да дудка? Лучше поменяться, со сватом Наумом будем безо всякой заботы день и ночь и сыты и пьяны».
Отдали купцы-корабельщики Андрею дубинку, топор и дудку и кричат:
—Эй, сват Наум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой-правдой?
Отвечает им невидимый голос:
—Отчего не служить? Мне все равно, у кого ни жить.
Купцы-корабельщики вернулись на свои корабли и давай пировать — пьют, едят, знай покрикивают:
—Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай этого!
Перепились все допьяна, где сидели, там и спать повалились.
А стрелок сидит один в тереме, пригорюнился.
«Эх, — думает, — где-то теперь мой верный слуга, сват Наум?»
—Я здесь. Чего надобно?
Андрей обрадовался:
—Сват Наум, не пора ли нам на родную сторонушку, к молодой жене? Отнеси меня домой.
Опять подхватил Андрея вихрь и понёс в его царство, на родную сторону.
А купцы проснулись, и захотелось им опохмелиться:
—Эй, сват Наум, собери-ка нам попить-поесть, живо поворачивайся!
Сколько ни звали, ни кричали, всё нет толку. Глядят, и острова нет: на месте его шумят одни синие волны.
Погоревали купцы-корабельщики: «Эх, надул нас недобрый человек!» — да делать нечего, подняли паруса и поплыли, куда им было надобно.
А Андрей-стрелок прилетел на родимую сторону, опустился возле своего домишки, смотрит: вместо домишки обгорелая труба торчит.
Повесил он голову ниже плеч и пошел из города на синее море, на пустое место. Сел и сидит. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетает сизая горлица, ударилась об землю и оборотилась его молодой женой, Марьей-царевной.
Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать.
Марья-царевва рассказала:
—С той поры как ты из дома ушёл, я сизой горлицей летаю, по лесам да по рощам. Царь три раза за мной посылал, да коня не нашли и домишко сожгли.
Андрей говорит:
—Сват Наум, нельзя ли нам на пустом место у синего моря дворец поставить?
—Отчего нельзя? Сейчас будет исполнено.
Не успели оглянуться — и дворец поспел, да такой славный, лучше царского, крутом зелёный сад, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери скачут.
Взошли Андрей-стрелок с Марьей-царевной за дворец, сели у окошка и разговаривают, друг на друга любуются. Живут, горя не знают, и день, и другой, и третий.
А царь в то время поехал на охоту, на синее море, и видит — на том месте, где ничего не было, стоит дворец.
—Какой это невежа без спросу вздумал на моей земле строиться?
Побежали гонцы, все разведали и докладывают царю, что тот дворец поставлен Андреем-стрелком и живет он в нем с молодой женой, Марьей-царевной.
Ещё пуще разгневался царь, посылает узнать, ходил ли Андрей туда — не знаю куда, принёс ли то — не знаю что.
Побежали гонцы, разведали и докладывают:
—Андрей-стрелок ходил туда — не знаю куда и добыл то — не знаю что.
Тут царь и совсем осерчал, приказал собрать войско, идти на взморье, тот дворец разорить дотла, а самого Андрея-стрелка и Марью-царевну предать лютой смерти. Увидал Андрей, что идет на него сильное войско, скорее схватил топор, повернул его обухом кверху. Топор тяп да ляп — стоит на море корабль, опять тяп да ляп — стоит другой корабль. Сто раз тяпнул, сто кораблей поплыло по синему морю.
Андрей вынул дудку, задудел — появилось войско: и конница, и пехота, с пушками, со знаменами.
Начальники скачут, приказа ждут. Андрей приказал начинать сражение. Музыка заиграла, барабаны ударили, полки двинулись. Пехота ломит царских солдат, конница скачет, в плен забирает. А со ста кораблей пушки так и бьют по столичному городу.
Царь видит, войско его бежит, кинулся сам к войску — останавливать. Тут Андрей вынул дубинку:
—Ну-ка, дубинка, обломай бока этому царю!
Дубинка сама пошла колесом, с конца на конец перекидывается по чистому полю; нагнала царя и ударила его в лоб, убила до смерти.
Тут и сражению конец пришёл. Повалил из города народ и стал просить Андрея-стрелка, чтобы взял он в свои руки всё государство.
Андрей спорить не стал. Устроил пир на весь мир и вместе с Марьей-царевной правил он этим царством до глубокой старости.