Сложнее всего было с солидным удавом и очкастой коброй. Они принесли трогательные трагедии о душевных муках, которые они испытывают из-за змеиного образа жизни. Оказалось у них очень чувствительные и нежные души. Кто бы мог такое подумать? Скрипя сердцем, и змей включили в расширенный список. Пусть потешат своё самолюбие. Не жалко, всё равно в коротком все места... Вроде бы и не заняты, но и свободными их язык назвать не поворачивается.
Зато довольно просто было с дикими козлами. Кабан им прямо сказал:
- Вы же козлы! И вирши ваши козлиные.
- Зато в них лесной дух, а он – главное! - веско проблеял предводитель стада, гневно потрясывая тощей бородёнкой.- Сами же в премии написали. Никто за язык не тянул!
- Козлиный дух, а не лесной,- усмехнулся кабанище, и, поворачиваясь к рогатым поэтам хвостом, в довесок оскорбительно брякнул.- Козлам у нас не место!
Вот тут произошла самая скандальная страница уважаемого конкурса.
- Ты больше нашего козлишь, кабан!- нагло выкрикнул хриплый вожак рогатых соискателей мёда и славы.- Вали его, братцы!
Уговаривать никого не пришлось. Козлы всем стадом намяли хмурому кабану бока рогами и гордо ускакали домой.
- Шикарная, потрясающая новость,- радостно каркнула ворона.- Козлы за козлов кабана отлупили! Какая красота! Звери, ликуйте, кар-каррр! Красота!
Ворона замахала крыльями вглубь леса, раскаркивая свежие известия. А озлобленный кабанище тут же отыгрался на невинных голубях.
- Тоже мне нашлись певцы… Не сеют, не пашут, только жрут чужой хлеб… Тунеядцам вход запрещён! Особенно пернатым сплетницам и прочим бессовестным бестиям.
- А не будет ли лишнего шума, ваше степенство?- ехидно поинтересовался ушастый заяц, приятель кабана по деревенским огородам.- Они же песню о мирной любви принесли. Полетят жаловаться… Надо было принять, бестолочь. Тебе чего-то жалко или просто лень? Голубей нужно уважать – это и косому ясно.
Кабан угрюмо покосился на болтливого зайца, но промолчал. Мол, на глупые вопросы не отвечаю. Деловито порыл острыми клыками под развесистым дубом. Время обеда, а у него в желудке еще ни одного желудя.
Внезапно прямо под ногами кабана стала возрастать земля. От неожиданности клыкастый хищник мощно скакнул под ракитовый куст. Однако его волнения были напрасны – на свет появился подслеповатый крот, держащий в зубах десяток берестяных свитков.
- Кабан, радуйся! – прошепелявил старый крот, вылезший из-под земли.- Я принёс повесть о кротости крота, точно по теме конкурса. Похлопочи за меня, пожалуйста, а я в долгу не останусь… Ты меня знаешь, на одних полях подъедаемся.
- Тьфу, на тебя, кротище! Ты же лес не знаешь. Ползаешь под землёй, жрёшь червяков и жуков. Какой из тебя писатель?
- Кроткий, и повесть моя кроткая, поэтому прими, будь другом. Она же по теме премии, премиальная. Тем более, что про меня даже сама Патрикеевна стишок сочинила.
- Какой?
- Смешной.
- Тогда читай. Послушаю.
Крот взобрался на самый верх холмика и стал радостно декламировать:
Без крота жизнь маята –
В душе грусть и пустота…
Лишь, когда сожрёшь крота,
В пузе мир, блажь, красота!
В нём за мудрого крота
Грянул праздник живота!
- Весёлый стишок, и мне нравится. Реалистично сказано. Главное - жизненно и с юмором. Уговорил. Возьмём и твою червячную прозу,- снисходительно сказал повеселевший кабан.- Дам лисе, она зарегистрирует.
Счастливый крот вручил влиятельному члену жюри драгоценную рукопись и быстренько нырнул обратно в свою нору. Там поспокойней и привычней, и лиса зубами за холку не сцапает.
А сороки-белобоки сразу же принялись пересуживать снисходительность кабана. Дескать, принял повесть от своего зверя… Вот и верь теперь жюри…
Между тем конкурс, несмотря на все интриги и жульничества, притягивал к себе всё больше и больше лесных обитателей. Оригинальней всех оказалась болотная гадюка, заявившая себя литературоведом. Она наплевала свежим ядом на старой коже «Исследование утреннего кваканья» и эссе «О значении песни жабы в горле цапли». В номинации «Змеиное шипение» - лучший шедевр.
Высокозначимым признали и роман матёрого волка «Волчья доля: Ягнята, да зайцы», о трепетной любви к зайчатине и прочим малым леса сего. Доводы в его пользу были наилучшими – волчья стая за спиной.
Лесной доктор Дятел прилетел с ласковой песней о тайной страсти «Вылечу клювом и сердцем». Его вроде бы почти приняли, да нашлись злопыхатели с камнем за пазухой, которые высказались против.
- Кому-то доктор, а кому-то враг по жизни,- подал голос короед и тут же стал зарываться вглубь сосны, точить стенограмму заседания.
- Стукачи лишние,- грубо добавил волчара, грозно щёлкнув зубами.