— Хотите, я помогу?
— Если можно, пожалуйста. Буду очень благодарна, — ответила Агнес, сразу оценив это предложение: Чарльза необходимо было переодеть.
Робби подошел к дивану и склонился над больным.
— Сможете подняться, сэр?
— А, это ты, Маккэн... Попробую встать, если ты меня поддержишь.
— Чарльз, это Робби. Ты его знаешь, мистер... Фелтон.
— А, да-да... — Он сделал усилие, стараясь сесть. Но тут из его горла вырвался лающий кашель, и Чарльз, задыхаясь, вновь повалился на подушки.
— Ему точно надо в постель, — заметил Робби.
— Я могу поддержать его за плечи, — предложила Агнес.
— Не надо, мисс. Он не толстый, думаю, много не потянет. Если вы покажете, куда идти, я сам справлюсь.
— Но как же ты его понесешь? Это же тяжело...
В первый раз за долгое время Агнес увидела улыбку на его лице.
— Вы же знаете, мисс, мы, Фелтоны, ребята крепкие, никому спуску не даем, и слабаков среди нас нет. — С этими словами Робби наклонился к Чарльзу, слегка присел, резко выдохнул воздух и через минуту уже держал больного на руках.
Агнес поспешно распахнула перед ним дверь, затем пошла впереди, показывая дорогу. Она первой оказалась в спальне и торопливо сдернула с постели покрывало.
— Ну вот, он и на месте, — осторожно опуская на кровать свою ношу, сказал Робби. — Но не может же он лечь в одежде. Хотите, я его переодену?
Агнес смотрела на него и лихорадочно думала: как странно все складывается. Ей помогает Робби Фелтон, человек, из-за которого, по сути дела, умер ее отец, да и она сама едва не рассталась с жизнью. Но в то же время события, связанные с Робби, сделали ее богатой женщиной. Сложная штука жизнь!
— Да, пожалуйста, — ответила Агнес, спеша покинуть комнату. — Ты справишься один или нужно помочь? — спросила она у дверей.
— Не надо, мисс. Я и один управлюсь. Не первый раз мне приходится раздевать парня, но этот трезвый, так что с ним хлопот не будет, не беспокойтесь.
Прикрыв дверь, Агнес несколько минут постояла, переводя дух, затем медленно направилась вдоль коридора. Навстречу ей из кухни выскочила Элис.
— Доктор обещал прийти, как только закончит прием. Ну как он?
— Кажется, ему очень плохо, — облизнув пересохшие губы, сообщила Агнес. — Он в постели, с ним Робби, помогает ему раздеться.
— Как?
— Да, Робби принес одежду Чарльза, а когда увидел, в каком тот состоянии, взял и перенес его в постель.
— Один?
— Да, один.
Мать ничего не ответила. Она быстро направилась к спальне, на ходу шепнув Агнес, что через минуту вернется.
Войдя в комнату, Элис в нерешительности остановилась, увидев, что Фелтон снимает с Чарльза брюки.
— Помогите мне надеть ему ночную рубашку, — повернувшись к ней, будничным тоном произнес Робби.
Сквозь застилавшую глаза пелену Чарльз увидел рядом с собой женщину и беспокойно заметался.
— Не волнуйтесь, сэр, это я, мать Агнес, помните меня?
Робби придержал руки Чарльза, и Элис накинула на него рубашку. Внезапно силы покинули больного, тело его обмякло, и он повис на руках Робби. Тот быстро уложил Чарльза, поправил подушки и укрыл его теплым одеялом.
— Ему нужен врач, и побыстрее.
— Он скоро придет.
Пот градом струился по пылающему лицу Чарльза. Грудь его тяжело вздымалась. В это время дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошла Агнес. Она приблизилась к кровати, с тревогой глядя на человека, ставшего для нее таким дорогим и близким.
— Мама, — обратилась она к Элис, — когда отец так же болел, ты делала ему обтирания. Может, и Чарли стоит это сделать?
— Нет, — коротко возразила Элис. — Лучше подождем врача.
— Ну, я пойду, — сказал Робби, отходя к двери.
— Спасибо, Робби, огромное спасибо, — обернувшись к нему, поблагодарила Агнес.
— Если понадобится моя помощь, вы знаете, где меня найти, — проговорил он, посмотрев по очереди на обеих женщин.
— Спасибо, Робби, — еще раз произнесла Агнес.
Но Элис промолчала. При всех изменениях, произошедших в ее сознании, она еще была не готова переступить невидимый барьер и признать этого парня.
— Должно быть, он пролежал так день или два, — предположила Элис. — Потому что я вижу близкий кризис той болезни, от которой он слег.
— И что, по-твоему, с ним такое?
— Пневмония, или воспаление легких.
— Воспаление? Господи Боже!
— По крайней мере это очень похоже на пневмонию. Но что толку гадать и впадать в панику. Подождем, что скажет врач...
* * *
— Сколько времени он в таком состоянии? — спросил доктор Бейли.
Агнес объяснила, что не может сказать точно.
— К нему давно надо было вызвать врача.
— Что с ним?
— Это пневмония, вне всякого сомнения. Температура очень высокая, за сорок, не меньше. И, судя по его виду, поднялась она не сейчас. Он сильно потеет. Обтирайте его и меняйте простыни, не давайте ему лежать на мокром. Между прочим, кем он вам приходится — родственником?
Агнес переглянулась с матерью.
— Нет, он мой знакомый, — ответила девушка. — Зашел навестить меня, и ему стало плохо.
— Он живет неподалеку?
Женщины вновь обменялись взглядами.
— Его имя Чарльз Фарье, он из Брук-холла.
— Фарье? А, это те самые Фарье. — Доктор надул губы. — Мне кажется, вам следует известить его семью, — посоветовал он, с громким щелчком закрывая свой черный кожаный саквояж.
Агнес смотрела на него с недоумением и испугом.
— Что, это так серьезно? — тихо спросила она.
— Пневмония — это всегда серьезно, мисс. С ней шутки плохи. Не думаю, что вам нужен еще один покойник.
— К чему напоминать об этом, доктор? Это жестоко.
Доктор взглянул на сверкавшую глазами Элис и перевел взгляд на понурившуюся Агнес.
— Извините, — произнес он. — Вы правы, мне не следовало так говорить, как-то само вырвалось. Сегодня был тяжелый день. Пару часов назад мне пришлось собирать по частям парня, которого в порту зацепило лебедкой. Еще мне не удалось спасти роженицу и ее ребенка и... не далее как двадцать минут назад я был вынужден сказать молодой женщине, что ей скоро предстоит стать вдовой. Но, конечно, это не может служить оправданием, — признался он и вышел из комнаты в сопровождении Элис.
После их ухода Агнес тяжело опустилась в кресло, чувствуя, как к горлу подкатывает тугой комок, грозящий задушить ее. Она склонилась к Чарли и горячо зашептала:
— О, любовь моя. Пусть беда обойдет тебя стороной. Только бы с тобой ничего не случилось!
Больной открыл глаза и остановил на девушке затуманенный взор.
— Это я. Агнес. С тобой все будет хорошо, ты поправишься, обязательно поправишься, — исступленно твердила она, сама не зная, почему так отчаянно повторяет эти слова.
Губы его шевельнулись, голова заметалась по подушке.
— Что, дорогой, что ты хочешь? — Агнес еще ниже склонилась к нему.
— Реджи, где Реджи? — хрипел Чарльз.
— Хорошо, любовь моя, я сообщу Реджинальду... но сначала надо известить твоих родителей, что ты болен. — Агнес протянула руку и убрала со лба Чарльза слипшиеся от пота волосы. — Все будет хорошо, будет хорошо, дорогой, — повторяла она.
Девушка не слышала, как в комнату вернулась мать, и вздрогнула, услышав ее голос:
— Тебе надо сообщить его родителям.
— Что? Да, надо, но письмо будет идти слишком долго.
— А что, если отправить кебмена с запиской?
Агнес обернулась к матери и на мгновение задумалась.
— Да, — наконец согласилась она. — Это разумнее всего. — Девушка крепко зажмурилась и сильно прикусила губы. — Мама, ой, мама... — Она не выдержала и разрыдалась.
— Ну же, успокойся. — Элис обняла ее. — Ты сильная девушка и сможешь пройти через это. Знаю, о чем ты думаешь. Но рано или поздно тебе все равно пришлось бы встретиться с его родителями. Хорошо, что эта встреча произойдет у нас. И не забывай: ради тебя он ушел из дому. Сомневаться здесь не приходится. Он не отступит, и тебе нельзя проявлять слабость.
— Если с ним... что-нибудь случится...
— Ничего такого с ним не случится. А теперь успокойся и возьми себя в руки. Будь сама собой — смелой и решительной. Пиши записку, а я отправлю кого-нибудь взять кеб. Не забывай, на твоей стороне преимущество: он в твоем доме. И в таком состоянии они не смогут его забрать. Вот что главное, поэтому стой на своем.
Глава 6
— И что же нам теперь делать? А все из-за этой девицы! Я ни за что не поеду туда, ноги моей у нее в доме не будет! Надо привезти сына к нам.
— Дорогая, если у Чарльза пневмония, как пишет эта девушка, то его нельзя трогать с места, по крайней мере пока. А теперь успокойся, пожалуйста. Возможно, ему не так уж и плохо, как ей представляется. Эта публика легко впадает в панику. Вспомни, какой переполох поднялся среди прислуги, когда они вдруг стали подозревать, что у той девушки оспа, а как выяснилось, это была обыкновенная сыпь. И хотя ты ее сразу же уволила, они еще несколько недель после этого тряслись и никак не могли успокоиться. Никакого самообладания. Одно слово — паникеры.
— Ах, Хью, я не могу себя пересилить. Это будет означать, что я ее признала.
— Послушай меня, Грейс, — изменившимся тоном заговорил полковник. — Сейчас ты должна помнить о том, что ты мать Чарльза. Я понимаю, он тебя разочаровал, в том числе и в отношении Изабели, но если твой сын серьезно болен, ты просто обязана поехать со мной.
— Но откуда нам знать, насколько серьезно он болен? Ты только что сам сказал, что, мол, эти люди склонны все преувеличивать. И давай договоримся так. Если ты убедишься, что Чарли и в самом деле тяжело болен, тогда я поеду. Но сейчас, прошу тебя, поезжай один.
Нельзя сказать, что в этот момент Хью Фарье взирал на жену с неприязнью. Скорее, в его взгляде отразилась досада и разочарование. Он повернулся и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.
Грейс смотрела мужу вслед, до боли сжав тонкие красивые руки.
* * *
Полковник Фарье появился в табачном магазине почти перед самым закрытием. Увидев покупателя и оценив по одежде и осанке его ранг, Артур Пибл расправил свои узкие плечи и самым любезным тоном, на который был способен, осведомился:
— Чем могу служить, сэр?
— Передайте мисс Конвей, что пришел полковник Фарье, — прозвучало в ответ.
— Да, сэр, сейчас передам. — Артур Пибл считал суету ниже собственного достоинства, поэтому всегда ходил степенно, неторопливо, но на сей раз он пренебрег своими правилами. Запыхавшись, мужчина влетел в кухню и замер от неожиданности, увидев не Элис или Агнес, а Джесси, наполнявшую водой глиняный кувшин.
— Там внизу полковник, он хочет видеть мисс Конвей, — выпалил Артур.
— Хорошо, сейчас кто-нибудь к нему спустится. — Джесси рывком поставила чайник на плиту и выбежала из кухни. — Его отец пришел, ждет внизу, — шепотом сообщила она, заглядывая в спальню.
— Иду, — откликнулась Элис и приготовилась встать.
— Нет, предоставь это мне, — Агнес остановила мать. В кухне она задержалась. Руки уже потянулись к большому фартуку с нагрудником, но она передумала его снимать. Решительным жестом девушка расправила фартук и, гордо вскинув голову, направилась вниз, в табачный магазин. В ожидавшем ее высоком, грозного вида мужчине она не нашла ни малейшего сходства с Чарльзом.
— Мистер Фарье? — спросила Агнес. В ответ тот едва заметно кивнул. — Прошу пройти за мной. — Она подняла откидной прилавок, но не стала пропускать его вперед, а двинулась дальше к лестнице. Не останавливаясь и не оглядываясь, Агнес довела его до гостиной и только там повернулась и заговорила: — Вы, наверное, хотите узнать, как ваш сын оказался в моем доме? — без лишних предисловий начала она, делая особый нажим на словах "мой дом".
— Да, мэм, расскажите, будьте любезны, — процедил сквозь зубы полковник.
— Мисс, пожалуйста.
Брови его поползли вверх, скулы напряглись.
— Мисс, — с усилием выдавил он из себя и добавил: — если вам так будет угодно.
Взгляды, горевшие непримиримым огнем, скрестились. И чем дольше они смотрели друг на друга, тем темнее становились их глаза, источавшие гнев и решимость одновременно.
— Меня и вашего сына объединяют определенные отношения, — нарушила тягостное молчание Агнес. — С некоторых пор мы с ним встречаемся. Но несколько дней не виделись, а когда он сегодня пришел, ему стало плохо. Очевидно, ваш сын пролежал больной у себя в квартире.
Полковник поджал губы, раздумывая, потом заставил себя задать вопрос:
— О каких "определенных отношениях" между вами вы говорите, мисс?
— Суть в том, что ваш сын попросил меня выйти за него замуж, — без минутного колебания ответила Агнес.
— И вы согласились?
— И да и нет. Есть одна оговорка.
Полковник несомненно не ожидал такого ответа. Он вновь поднял брови.
— Какая же это оговорка?
— Я хорошо себе представляла, насколько сильное противодействие вызовет его решение в семье. И то, что ваша жена отказалась навестить тяжелобольного сына, яркое тому доказательство.
— Его... мать... она сама сейчас не совсем здорова, — запинаясь, пробормотал полковник.
— Другого ответа я и не ожидала услышать. А теперь вам надо увидеть сына. Прошу за мной.
Полковника удивила с тонким вкусом обставленная гостиная, но вид тяжело дышавшего, с раскрасневшимся от жара лицом сына окончательно сразил его.
— Это моя мать, миссис Конвей, — сказала Агнес, когда полковник взглянул на сидевшую у постели женщину.
Они молча обменялись взглядами.
— Чарльз, — позвал полковник, и когда сын не откликнулся, наклонился к нему и снова произнес: — Чарльз, это я, твой отец. Ты меня слышишь?
Чарльз открыл глаза и задвигал пересохшими губами.
— Да... отец, но я хотел... — Голова больного заметалась по подушке. — Реджи... — наконец удалось выговорить ему.
— И давно он в таком состоянии? — спросил у девушки Хью Фарье.
— Несколько часов.
— Что сказал врач?
— Он сказал, сэр, — Элис опередила дочь, — что у вашего сына пневмония и температура за сорок. Он очень серьезно болен. Разве вы сами не видите?
— Да, мэм, все достаточно очевидно, и поэтому я считаю, что он должен быть дома, ему нужен хороший уход.
— Необходимый уход ему уже обеспечен. Могу сказать лишь одно: если вы желаете вашему сыну смерти, можете забирать его, — холодно отчеканила Элис.
Полковник взглянул на женщин.
— Но, видимо, его можно перевезти на санитарной машине, — неуверенно предположил он.
— Вся ответственность в этом случае ложится на вас.
— Как фамилия врача, который его осматривал?
— Доктор Бейли, он живет здесь неподалеку.
— Благодарю, я спрошу его мнение.
— Непременно спросите.
Агнес не принимала участия в разговоре. Она наблюдала, как отец Чарльза наклонился к кровати и посмотрел на сына, а потом, резко развернувшись, вышел из комнаты.
Бросив взгляд на мать, девушка последовала за ним. Хью Фарье в нерешительности стоял перед двумя дверьми, не зная, какую следует открыть. Агнес прошла вперед, и снова они проделали весь путь через кухню, по лестнице вниз, в магазин. Полковник так и не сказал ей ни слова, лишь обернулся на пороге, коснулся полей шляпы и вышел на улицу.
Когда Агнес вернулась в спальню, Элис сидела рядом с Чарльзом, промокая его лицо губкой.
— Да, туго тебе с ними придется, — заметила она, не прерывая своего занятия, — если они там все под стать нашему недавнему гостю. Я прекрасно видела, как ему хотелось подавить нас своим видом. Какое высокомерие!
— Агнес, — раздался с кровати слабый шепот Чарльза.
— Да, дорогой. Это я, Агнес, что ты хочешь? — Девушка склонилась к нему.
— Кажется... приходил отец... Я хочу Реджи.
— Не волнуйся, дорогой, он приедет, очень скоро приедет.
* * *
Вернувшись в Брук-холл час спустя, Хью Фарье уже разговаривал с женой.
— Я пошлю телеграммы Реджинальду и Генри.
— Но неужели ему настолько плохо? То есть я хочу сказать, как он мог за короткое время так тяжело заболеть?
Полковнику хотелось повернуться и ответить: "Да перестань же ты пороть чушь!". Но это означало бы высказать вслух те мысли, которые он старательно прятал на протяжении долгих лет. Несмотря на недостатки характера своей супруги, он тем не менее любил ее. Любил всегда и, скорее всего, будет любить и дальше. Но порой ее высказывания раздражали его своим эгоизмом и бессмысленностью. Временами ему даже не верилось, что они прожили вместе так долго, а он ни разу не раскрыл своих истинных мыслей и чувств. Вот и на сей раз Хью не стал нарушать им же самим установленные правила.
— Пневмония может очень быстро развиться из обычной простуды. Когда я увидел Чарльза, он бредил и был сам не свой. Я считаю, дорогая, ты должна к нему съездить.
— Нет и нет! — поднимаясь, возразила Грейс. — Как ты можешь об этом говорить, Хью? После того, что ты мне рассказал об этой особе, я не могу заставить себя встретиться с ней. Она имела наглость появиться перед тобой в фартуке прислуги и рассуждала, как образованная женщина. А живет неизвестно в каком закутке, где-то над магазином, в Бог знает на что похожих комнатах.
— Да, это мои слова, но я также отметил, что квартира обставлена с большим вкусом, а особенно уютной выглядит комната, в которой лежит наш сын.
— Ты должен привезти его домой.
— Сейчас об этом и речи быть не может, — твердо заявил полковник. — Доктор сказал, что переезд может оказаться для Чарльза роковым, поэтому сейчас лучше его не трогать с места.
— Пошли телеграмму Реджинальду и... посмотрим, что он скажет.
— Но почему ты не хочешь поверить мне? — теряя терпение, почти кричал полковник. — Реджинальд лишь подтвердит мои слова. Чарльз очень тяжело болен.
— Хью! — возмутилась Грейс. — Вот как повлияла на тебя эта особа. Ты позволяешь себе говорить со мной в таком тоне, какого не допускаешь даже по отношению к слугам.
Полковник молча повернулся к жене спиной и, не извинившись, медленно и как-то устало вышел из комнаты.
Грейс опустилась в кресло, зажав рот рукой. Она никак не могла опомниться. Какой ужас! Ее муж позволил себе с ней такой тон! Никогда за всю их долгую супружескую жизнь она не слышала ничего подобного. И все из-за этой девицы. Она нарушила спокойное течение их жизни. Она еще всем им испортит жизнь. Вот и Хью тоже попал под ее влияние. Манеры и правильная речь девицы произвели на него впечатление. Грейс остро почувствовала опасность, угрожавшую их семейному укладу. И Чарльз собирается на ней жениться. Реджи и Генри поддержат его, и даже ее верный и милый Хью угодил в эту паутину. Кошмар!
Грейс вскочила с кресла, торопливо подошла к камину и с силой дернула шнурок звонка.
— Пожалуйста, найдите полковника, — сказала она появившемуся на звон Патрику Маккэну, — и попросите его зайти в гостиную. Передайте также Колеману, чтобы он снова подал экипаж, и немедленно! — последние слова Грейс почти выкрикнула.
— Слушаюсь, мадам, — откликнулся Маккэн и поспешил удалиться.
Прошло несколько минут, прежде чем Хью Фарье вновь вошел в гостиную. Он не стал спрашивать, зачем жена позвала его. Грейс рассчитывала, что муж начнет извиняться, но по его виду поняла: он не намерен этого делать, по крайней мере теперь.
— Хью, я поступлю, как ты хочешь, и уже распорядилась, чтобы подали экипаж. Но я поеду к Чарльзу только вместе с тобой.
— Конечно, поедем вместе. — Выражение лица полковника не изменилось, но голос потеплел.
— Я буду готова через несколько минут, — уходя, предупредила Грейс. Она не обернулась, но знала, что муж, наклонив голову, провожает ее взглядом. Не спеша леди гордо выплыла из комнаты.
Едва дверь закрылась за женой, полковник с силой сдавил голову руками, словно стараясь вогнать поглубже мучительные мысли, которые для их общего блага лучше было бы спрятать поглубже в недра сознания. Он чувствовал, что жизнь его подходит к финалу, спасения не было. Дни текли бессмысленно и однообразно. Но на горизонте для него забрезжил свет. Совершенно определенно близилась война. Не оставалось сомнений, что она вот-вот разразится. Скорей бы. Несмотря на свой возраст, он еще сможет принести пользу. Господи, поторопи ее...
Глава 7
Грейс Фарье прошла через магазин, как королева мимо навозной кучи.
Наверх их проводила Джесси. Внутри у нее все кипело от возмущения, когда она заметила, как брезгливо подобрала гостья юбки, стараясь не коснуться мебели. Но Джесси и виду не подала, что творится у нее на душе. Напротив, она заговорила таким любезным тоном, что непременно заслужила бы похвалу мисс Трэверс из женской школы, если бы та ее слышала.
— Будьте так любезны, присядьте, пожалуйста, я сообщу сестре о вашем приходе. — С этими словами она чинно удалилась.
Грейс Фарье вопросительно посмотрела на мужа, но тот промолчал. Тогда она аккуратно, словно боясь испачкаться, села в кресло и напряженно приготовилась встретиться с... этой особой.
Через несколько минут вошла Агнес. На сей раз фартук она сняла. На ней была темно-синяя юбка и белая шелковая блузка с узким черным бантом у ворота.
— Добрый вечер, — поздоровалась она.
Посетительница промолчала. Ее голубые глаза холодно и зло смотрели на Агнес.
— Добрый вечер, — после минутного колебания откликнулся Хью Фарье. — Как... он?
— Почти так же. Доктор снова заходил. Думаю, кризис наступит еще до утра. Если пожелаете остаться, мы устроим вас на ночь, — обращаясь к полковнику, произнесла Агнес.
Хью Фарье собирался ответить, но жена опередила его.
— Надеюсь, в этом не будет необходимости, благодарю вас, — подчеркнуто холодно отчеканила Грейс. — Тем не менее я подумаю, принимать нам ваше предложение или нет после решения, как поступить с сыном.
— Мэм! — Тон Агнес был еще более ледяным. — Вы забываете, что находитесь в моем доме. Решения здесь принимаю только я. До тех пор пока Чарльз находится в этих стенах, я за него отвечаю и выполняю только распоряжения врача. И скажу следующее: если ваше присутствие чересчур возбудит его, я не смогу предложить вам свое гостеприимство, а попрошу вас уехать. Надеюсь, я высказалась достаточно ясно?
Хью Фарье ничуть не удивился, если бы его жена в этот момент лишилась чувств, потому что и сам он с изумлением смотрел на стоявшую перед ним молодую женщину. Ему стало ясно, чем привлекла она его сына. Чарльз всегда был покладистым, добродушным парнем, добрым и милым. Он не отличался волевым характером, и все же сыну хватило мужества, чтобы уйти из дому. И почему? Потому что его очаровала эта девушка, бесстрашная и гордая, способная заворожить мужчину. Как жаль, что ему... Вид жены заставил полковника прервать размышления. Грейс сидела, прижав руку к горлу, словно ей перекрыли доступ воздуха.
— Успокойся, дорогая, — сказал полковник, — успокойся. — Он помог подняться жене, взиравшей на девушку как на исчадие ада. Полковник мог с уверенностью сказать, что никто еще не говорил с его женой подобным тоном, и Грейс никогда не приходилось сталкиваться со столь необыкновенно сильной и независимой личностью.
Он взял жену под руку, чувствуя, что она по-настоящему нуждается в поддержке. Они вышли из комнаты вслед за Агнес. Переступив порог спальни, полковник сразу же бросил взгляд на постель и отметил про себя, что за время его отсутствия состояние Чарльза ухудшилось.
Агнес не стала представлять свою мать. Элис молча подвинула гостье стул.
Грейс Фарье с тревогой смотрела на покрытое капельками пота лицо сына, на его тяжело вздымавшуюся грудь. Она бы непременно разрыдалась, если бы не потрясение, которое ей пришлось пережить несколько минут назад. Грейс чувствовала, как внутри у нее все оцепенело, настолько она была шокирована заявлением этой ужасной особы. И все, что смогла сделать эта высокомерная леди, так это взять безвольную руку сына и плаксиво воскликнуть:
— Чарльз, Чарльз! — Когда ответа не последовало, она снова произнесла: — Чарли, дорогой, это я, мама.
— Генри.
— Он зовет Генри, — обернувшись к мужу, удивилась Грейс. — Но почему он его зовет?
Полковник тоже задавал себе этот вопрос. Почему Чарльз назвал Генри? Ведь до этого он хотел видеть только Реджинальда. Да, конечно, Генри же священник или проповедник, какая разница. Но не думал же сын о... нет, нет, он не должен об этом думать! Дорогой, милый Чарльз. Ему захотелось сесть на постель и крепко прижать к себе сына. В Чарльзе всегда было что-то необыкновенно милое. Странное чувство появилось у полковника: ему показалось, что он в душе плачет.
— Хотите чаю, сэр? — долетел до него чей-то голос.
Он повернул голову и взглянул на Элис.
— Да, спасибо, чай будет весьма кстати, — неожиданно для себя произнес полковник.
— Эгги, Эгги, — позвал больной.
— Да, дорогой. — Агнес склонилась к Чарльзу по другую сторону постели, вытирая губкой его лицо.
— Эгги, — снова прошептал он.
— Я здесь, я здесь.
— Пить.
— Вот, дорогой, выпей. — Девушка взяла со столика стакан и бережно приподняла голову Чарльза. Он сделал несколько глотков и надрывно закашлялся. Агнес уложила его на подушки, заботливо вытерла губы.
— Чарльз, здесь твоя мать, — сказала она.
— Мама?
— Чарльз, дорогой... — протянула Грейс.
Агнес бережно повернула его голову, чтобы он смог увидеть мать.
— Мама, — шепнули его запекшиеся губы.
— Я здесь, милый.
— Реджи, пусть приедет Реджи.
— Реджи уже едет, скоро он будет здесь, — проглотив комок в горле, промолвила Грейс.
Больной повернул голову, грудь его высоко вздымалась. Приступ кашля вновь сотряс все его тело.
Элис поспешила на помощь дочери, приподнимавшей Чарльза с подушек.
— Подвиньтесь, пожалуйста, — сказала она, совсем неучтиво отодвигая ноги сидевшей у постели Грейс. Она обхватила Чарльза за плечи с другой стороны. — Ну давайте, давайте, сплюньте, так хорошо, — приговаривала она. — Вот теперь вам станет легче.
Грейс Фарье, поднявшись и отойдя от кровати, беспомощно взглянула на мужа. Он ответил ей таким же растерянным взглядом.
Чарльза снова уложили на подушки. Хрипы в его груди стали слышны еще отчетливее.
— Моя дочь приготовила чай, — объявила Элис. — Пожалуйста, пройдите в гостиную.
Джесси подала чай по всем правилам. Низкий столик украшал большой поднос, на котором стояли оправленный в серебро сервиз и две чашки из тонкого фарфора, на блюдечках лежали инкрустированные серебром ложечки. Из сахарницы кокетливо выглядывали серебряные щипчики. Рядом на столе высилась трехъярусная подставка, на которой располагались намазанные маслом булочки, две чистые тарелки и изысканно сложенные льняные салфетки.
— Джесси к вашим услугам, она обо всем позаботится, не так ли, Джесси?
— Да, конечно, — в тон ей ответила Джесси.
Элис уже собиралась выйти, когда Грейс Фарье заставила себя заговорить:
— Мне кажется, моему сыну нужна сиделка... квалифицированная сиделка.
— В этом нет необходимости, мэм, — подчеркнуто вежливо ответила Элис. — Мы с дочерью достаточно подготовлены, чтобы ухаживать за больным пневмонией. Мне не первый раз приходится иметь с этим дело.
— Моя жена хотела предложить помощь, то есть я хочу сказать, что вы устали, и для вас это, должно быть, очень тяжело, — пояснил полковник.
— Совсем нет, сэр. Если нам потребуется помощь, то... — Элис стоило большого труда продолжать, но она пересилила себя, — мой зять и моя дочь сменят нас, — не глядя на Джесси, закончила она. — И вообще, больной не нуждается в особом уходе. До наступления кризиса все, что требуется, так это стараться снимать жар. А кризиса следует ждать не раньше, чем через несколько часов. Теперь прошу меня извинить. — Она подчеркнуто холодно отвернулась и вышла из комнаты. — Пренеприятная особа, — громким шепотом объявила Элис, вернувшись к Агнес. — Послушала бы ты ее.
— Я слышала.
— Не могу поверить, что она мать обоих парней. Скорее всего, они пошли в старика. С ним еще можно иметь дело, но с ней — дохлый номер.
— Мама, — Агнес отошла к умывальнику и подозвала Элис. — Как ты думаешь, он... ему так же плохо, как тогда отцу?
— Да, думаю, что так же, но твой отец выкарабкался, а этот парень молод. И тем не менее все в руках Божьих, мы можем только молиться. И если все обойдется, тебе надо и дальше молиться, чтобы его мать держалась от него подальше и не досаждала ему. Хотелось бы знать, когда приедет Реджинальд. Я вижу, Чарльз очень привязан к нему.
— Да, очень.
— Соберись, девочка, не надо опускать руки, до утра нам еще хватит работы. К этому времени все должно решиться.
— Мама.
— Да, моя девочка?
— Если с ним что-нибудь случится, я никогда не выйду замуж. Другого такого мне больше не найти.
— "Никогда" — это очень большой срок, моя милая, очень большой. Никогда не говори "никогда".
* * *
Реджинальд приехал на следующий день в половине первого. Они разговаривали с Агнес в гостиной.
— Родители мне сказали, что худшее позади.
— Да, кризис миновал в четыре утра.
— У вас уставший вид.
— Это правда, я немного устала.
— Спасибо, что... устроили у себя моих родителей. Они вам очень благодарны.