Содержание понятия "свет" не менее емко и многогранно; помимо собственно физического смысла, слово "свет" означает и весь окружающий мир вообще: "весь свет", "целый свет" (интересен устойчивый фразеологический оборот "свет во всей Вселенной", где свет выступает в качестве космообразующего начала мироздания). Применительно к человеческому обществу слово "свет" употребляется в различных смысловых оттенках: "высший свет" (отсюда понятие светский), "полусвет" и др. Где, в каком еще языке сыщешь имя Светлана (в старину известны были и мужские имена - Светлан, Светозар, сказочный Световик)? Илиупотребление слова "свет" в иносказательном смысле: свет ты мойясный, свет очей моих, светик, мой свет? Космическаяприобщенность, неотделимость от видимого мира небесных явленийотразилась и в ласкательных опоэтизированных именах,сохранившихся до наших дней: "солнышко", "звездочка", "зоренька", "месяц ясный". Можно, не колеблясь, утверждать: всяжизнь, душа и плоть русского человека с младенческих лет и досамой смерти была насквозь пронизана светом - в прямом ипереносном смысле. Окружающий мир во всех его знакомыхпроявлениях именовался "белым светом". Антиподом этого светабыл "тот свет", пугающий и манящий своей неизведанностью изапредельностью.
Животворящий свет не только олицетворял светлое космическое начало, но и связывал воедино весь пантеон языческих Божеств. И не только языческих. Древнее обожествление света переросло в новое религиозное миропонимание, которое немыслимо без таких словосочетаний, как "божественный свет". Важнейшее понятие любой религиозной системы "святой" образовано от слова "свет" и впитало в себя его содержание.
Метафоричность философской и богословской символики, которая выступает по существу как опоэтизированный язык науки, выразилась также в таких фундаментальных понятиях, как "свет истины", "свет знания" и производимого от них "просвещения", означающего процесс приобщения каждого к сокровищнице человеческого опыта - интеллектуального, нравственного,эстетического, хозяйственного, технического, военного,охотничьего и т.п. Великая миссия аккумуляции такого опыта ипередача его настоящим и будущим поколениям принадлежит Просветителям. Точно так же творческие акты в познании, открытия, результаты художественного поиска характеризуются емкими словами - "озарение", "вспышка".
Само слово "свет" древнейшего происхождения и восходит вместе с аналогичными понятиями других индоевропейских языков к санскритскому слову "зeta" (читается и произносится как "шьвета") и означает "белый", "светлый", "блестящий", отсюда ирусское слово "цвет".
Такая поливариантность значений понятия "свет" и множественность разнокоренных слов, приведших к своеобразной лексической "цепной реакции", объясняются той объективной обобщающе-смысловой ролью, которую всегда играл свет в жизни людей. Любая единичная вещь или группа предметов воспринимается как нечто обособленное, отдельно взятое. И только свет (как, впрочем, и тьма) является таким безлико-всеобщим началом, которое мгновенно охватывает, обволакивает, объемлет весь вещный мир, представая в виде естественной, доступной каждому, хотя и неизведанной природной стихии. О древности и значимости понятия "свет" для народного миросозерцания свидетельствует также поговорка - клятва со следами заклинания: "Чтоб мнесвету белого не видеть!" Наряду с общеиндоевропейскими корнями и словами "свет" и "бел" в русском языке глубоко укоренилась еще одна близкая по смыслу лексическая основа - "яс", в первозданном видеприсутствующая в словах "ясный" и "ясень". Понятие "ясный"имеет двоякое значение: 1) "чистый", 2) "понятный" и восходит ксанскритскому слову yaas - блеск (ср.: укр. "яскорка"- "искорка"). В процессе языкового развития корень "йас" ("яс") трансформировался в "ас" и "ес". В этих обличиях онвстречается в таких, к примеру, архаичных словах, как "есень" ("осень") - откуда фамилия Есенин; яство ("пища"),этимологически связанное с глаголом "есть" ("кушать"). Одно из названий "ячменя" - "ясмень" (откуда: "ясничек" - ячменныйхлеб, и "ясник" - ячменное вино).
Не меньший интерес представляет смысловая нагрузка, которую носил корень "яс" на разных исторических этапах. Прежде всего обращает на себя внимание устойчивое сочетание прилагательного "ясный" с существительным "сокол", символизирующим издревле Солнечное светило. "Ясный сокол" - непросто поэтический образ, в нем закодированы древнейшиепредставления и о Солнце, и о Солнцебогах, и о магической связилюдей с космическими законами. В сказках и былинах ясный сокол- оборотная ипостась героев, приобщающая их к иному - неземному и нечеловеческому - миру: на оборотничествепостроены сказки о Финисте Ясном соколе (или, как она оригинально именуется в варианте, записанном И.А.Худяковым в Рязанской губернии, сказка о Фенисто-ясно-сокол-перышке), а также былина о Вольге (Волхе Всеславьевиче).
Одно из древних названий сокола - "ясмен" (см. "Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Даля). Корень "яс" входит и в название "ястреб" - другого рода хищных птиц,по виду наиболее близких к соколам и в древности, видимо,понятийно объединявшихся.
Общеиндоевропейский корень "yas" обнаруживается в словах "асы" - древнегерманские Боги, Ясна - главная часть Авесты, ясы - древнерусское название осетии, Яссы - название города в Румынии натерритории, где пересекались исторические пути славянских и романских народов - двух ветвей некогда единогоиндоевропейского пранарода. Наконец, отзвуки древнего космического миропредставления слышатся в исконно народном понятии "ясочка" - звездочка.
Имелись и другие Божества, чьи светозарные функции ставят их в один ряд Светобогов. Их соподчинение в настоящее время установить трудно. Однако нетрудно доказать, что такие древнерусские и общеславянские боги, как "Дый" (упоминается в "Хождении Богородицы по мукам) и Див из "Слова о полку Игореве", этимологически восходят к имени древнеиндийского Бога неба Дьяуста (dy-aus - "день", "сияющее дневное небо").
В древнерусских мифологических и фольклорных представлениях известную роль играла такая женская ипостась светлого Дня, как утренняя заря (и звезда - одновременно), Денница. Известно также понимание Денницы как падающейзвезды (именно звезды, поскольку представление, и тем болееправильное истолкование явления метеоритов, относится к болеепозднему времени). Так, в сборнике XV века "О земном устроении"имеется отдельная глава "О денницах", описывающая падающиезвезды, истолкованные как обломки небесного огня. Как и древнее "солонь", образ Денницы характеризует космическое животворящееначало, заключенное в свете, олицетворением которого выступаетбрачная пара День и Денница (Свет околоземный и Светкосмический). Но скорее всего, если восходить к праславянскимобщеарийским верованиям, все космические явления (включаяземлю, воду, небо, огонь) можно представить каксамозарождающиеся из света. Вячеслав Иванов считал Денницумифологическим существом мужского рода и отождествлял его схристианским и дохристианским Люцефером - одной из ипостасей Дьявола, однако дословно означавшем "Носитель света" (его сотканную из противоречий суть искателя истины гениально раскрыл Байрон в мистерии "Каин"). По Вяч. Иванову, Денница -фосфорически светящийся дух - первомятежник, внушающий человеку гордую мечту богоравного бытия; это тот самый "печальный демон - дух изгнанья", который "сиял" Лермонтову "волшебно-сладкой красотою"23.
В русском мировоззрении почитание женского космического начала в форме Девы (рис. 100) имеет длительную историю:от сказочных Птицедев до Пречистой Девы - светлого исветоносного Божества, впоследствии растворенного в культе Богородицы - хранительницы и покровительницы Руси, избравшей Россию своим последним домом. Имя Дева не могло не быть вцентре мифологического и религиозного притяжения хотя бы потому, что оно - одно из древнейших и важнейших понятийиндоевропейской культуры. Как известно, в санскрите devб означает "Бог", "жрец"; "владыка", "царь", а также: "небесный", "божественный". Соответственно dev-i - это "Богиня".
Отголоски такого небесно-божественного смысла сохранились в однокоренных словах и словосочетаниях "диво", "диво дивное". Див - одно из древнерусских мифологических существ,действует как персонаж в "Слове о полку Игореве", предупреждаярусских воинов об опасности и одновременно предрекая беду.
Кроме того, в древнерусской мифологии было известно женское божество - Дива. Итак, Дева в широком смысле - великийохранительный и вдохновляющий символ русского народа. В древнерусском миропредставлении в соответствии с индоевропейской и общемировой традицией Пречистая Дева -воплощение вселенского и солнечного света одновременно: "И явилось на небе великое знамение - жена, облеченная в солнце,под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд" (Откровение святого Иоанна Богослова, 12, 1).
Ближайшая стихия, родственная свету, - огонь. Элементарный опыт свидетельствует: свет бывает без огня, огоньбез света - никогда. Следовательно, свет обладает некоторойсамостоятельной сущностью, хотя и предполагает обычно наличиекакого-либо источника; чаще всего им выступает огонь. Отсюда идревние мифологические представления о космическом огне: онтесно взаимосвязан с космическим светом, но не обязательно емупредшествует. Иногда и тот и другой выступают как тождественныеначала. В позднейшем миропредставлении под влияниемхристианской эсхатологии космический огонь изменил объем исодержание своего понятия: он переместился в преисподню и началносить в основном устрашающую функцию "геены огненной",ожидающей грешников в аду.
Слово "огонь" ("огнь") родственно имени древнеиндийского Бога огня Агни (agnн - "огонь"). В Ригведе -древнейшем своде обрядовой поэзии - значительная часть гимновпосвящена Богу огня - Агни. Почему - догадаться не трудно. Внелегких и некомфортных условиях переселенческой жизни огонь (особенно по ночам) оставался той рукотворной стихией, котораядавала тепло, свет, защиту от диких животных и жар дляприготовления пищи. Огонь же был и стихией, имевшейнерукотворное происхождение (молнии и другие небесные явления,лесные и степные пожары, вулканическая лава и т.д.). Ни впервом, ни во втором случае не требовалось специальныхскульптурных или живописных изображений огня, поскольку онвсегда был рядом перед глазами. Лишь впоследствии, когда одноиз арийских племен завоевало Индостан, подчинив аборигенов исоздав в условиях оседлого образа жизни уникальнуюдревнеиндийскую культуру, - появилась возможность инеобходимость воссоздавать образ Бога огня - Агни в видескульптурных изваяний.
В древнерусском языке имеется еще одно название огня - "крес". Корень сохранился в слове "кресало" (вышедшее изупотребления приспособление для добывания огня), а также всерии понятий: "красный", "краса", "красивый", "красота", "прекрасный", "краска". С существительным "крес" тесновзаимосвязан глагол "кресать" или "кресить", означающийодновременно: "высекать огонь" и "воскресать (оживать)".
"Игорева храброго полку не кресити", - трагически заключаетбезымянный автор "Слова о полку Игореве". Нетрудно истолковатьлексическое и смысловое происхождение таких важнейших длярусского миросозерцания слов как "воскрешать" и "воскрешение"- они имеют древнейшее дохристианское происхождение и связаныс культом огня и его ролью в первобытной жизни. При высеканииогонь-крес всегда как бы воскресал заново, потому-то словокресить обозначало сразу два понятия - "высекание" и "воскресение". Само слово "крес" и этимологически связанные сним понятия типа "красный - красивый" близки по смыслу ипроисхождению с церковнославянским "крада", что означает "костер", "огонь", "жертвенник". (В русском языке слово неупотребляется, однако корень сохранился в словах с инымсмыслом: "украдкой", "украденный" - от глагола "красть".) Общий корень здесь вполне уместен: огонь-крес способен и украшать (красить - к тому же красным пламенем), и красть (сжигать дотла так, что не останется никаких следов, т.е. сгораемая вещь исчезает, крадется). Общеиндоевропейский корень "крес" обнаруживается и в имени Крез (произносится [kres]) - так звали последнего царя древней Лидийскойдержавы (VI в. до н.э.), чье имя вошло в поговорку: "Богат, как Крез".
Напрашивается семантическое различие между понятиями "огонь", с одной стороны, например, берущего начало от санскритского agn и, видимо, означавшего естественныйогонь, сохраняемый в угольях, и, с другой стороны, понятием "крес", вероятнее всего означавшим искусственный огонь (т.е.полученный путем высекания), жертвенный огонь. В этом случаеближе всего по смыслу и звучанию для слова "крес" окажутсяслова krati ("жертва", "сила", "мощь", "действие" и др.)и kruy-a ("жертвоприношение", "жертвенный обряд"; "действие", "работа", "труд" и др.).
Есть также достаточно оснований предполагать, что от слова "крес" образовано и понятие "крестьянин", означавшее первоначально не столько огнепоклонников, сколько людей, расчищавших землю под пашню путем огневания - выжигания лесныхучастков. Поздняя традиция производит "крестьян" от "христиан",а корень слова усматривает в понятии "крест". В такой трактовке "крестьяне - это крещенные люди, но тогда непонятно, почему,скажем, князья и дружинники, крестившиеся на Руси преждесмердов и простого люда, не именуются крестьянами (крещеными).
Скорее всего, само понятие "крест" (пересечение двух предметов) происходит от понятия "крес" (огонь) - отчего онотак быстро и органично прижилось на Руси. Такую этимологическуюзависимость можно объяснить по-разному. Известны, например,крестообразные поминальные курганы, на вершинах которыхвозжигался священный огонь; существовали жертвенники огня скрестообразной символикой. Крест считается общемировым символом (горящего) Солнца. Наконец, существует древнейший обычайполучения живого огня путем коллективного действия. Взаповедном месте на землю укладывалось сухое бревно,перпендикулярно к нему ставилось другое сухое заостренноебревно (в итоге получался крес), которое и вращалось с помощьюверевок достаточным количеством людей (рис. 101).
В стародавние времена огонь таким способом получали и без коллективных усилий - с помощью двух сухих палочек (дощечек),располагаемых крестообразно. Данный факт, известный из историиматериальной культуры народов всех континентов (включаяавстралийцев и индейцев обеих Америк), давно привел ученых квыводу, что крест испокон веков и задолго до возникновениякрестьянства символизировал огонь24.
Неудивительно поэтому, что и в древнерусском наречии "крес" (огонь) и "крест" оказались однокоренными. В данном случае налицо этимологическое доказательство. Но имеются еще археологические и этнографические аргументы, разделяемые рядом ученых. Фигура креста очень распространена в древнейшей орнаментике и символике - археологи обнаруживают еепрактически во всех культурных слоях. Известны такжедохристианские вырезанные из камня или выдолбленные кресты. Чтокасается крестообразного расположения деревянных орудий придобывании огня трением, то высказывалось следующее соображение:поскольку искра появлялась на перекрестии двух кусков дерева,постольку именно крест стал символом света. Крестопересечениедеревянных палочек (дощечек) могло иметь самую разнообразнуюформу: т-образный и крючкообразный кресты, свастика. Последняятакже стала в символике древнейших народов символом Солнца,света и жизни.
Древний обычай добывания огня - сакральный и чудодейственный - оказался чрезвычайно живучим, поскольку с ним связывалось общение с высшими силами. В романе Николая Семеновича Лескова (1831 - 1895) "На ножах" описывается,как во второй половине прошлого века крестьяне целой деревни спомощью "живого огня" пытаются предотвратить массовый падежскота - "коровью смерть". Поражает и то, с какимиподробностями и мастерством описывается это чисто языческоедейство, и то, насколько посвященными оказались десятки людей,участвовавших в столь неординарном полумистическом акте, -каждый знал свое место и отведенную роль, включая и действия посохранению тайны, колдовских заклинаний и т.п. (надо полагать,что Лесков - один из самых честных русских писателей - знал,что писал).
По свидетельству этнографов прошлого века уничтожение "коровьей смерти" с помощью небесного "живого огня" было распространено повсеместно. Помимо воскрешения древних навыков, этот первобытный обряд приоткрывал завесу и над первобытными верованиями, стержнем которых являлось единение с астрально-космическими силами. Живой огонь обладал чудодейственными качествами, защищавшими ото всех напастий потому, что, по народным представлениям, происходил от самого Солнца. Чтобы получить "живой огонь", необходимо совершить определенные магические действия, которые, собственно, и составляли суть коллективного обряда. Добыть солнечную силу, стать космическим посредником между неземной энергией и ее земным проявлением можно только путем вращения бревна,жерди, поскольку само Солнце представлялось вращающимсяогненным небесным колесом.
Представление об огне как о космическом начале и важнейшей природной стихии плавно переходило в увязывание со свойствами огня состояний и характеристик самого человека. Представление об огне в народном миросозерцании всегда предполагало сексуально-эротический подтекст: любовная страсть наделялась огненным смыслом, а понятия "любовь" и "огонь" сближались. Отсюда все известные устоявшиеся обороты, которые в старину (да и не только в старину) отнюдь не воспринимались исключительно как поэтические эпитеты, а выступали как существенные аспекты духовной жизни и мира человеческих чувств: "огонь желания"; "пожар любви"; "огонь в глазах, сердце, крови"; "пожар в душе"; "вспыльчивость"; "пылкость"; завершение жизни (смерть) истолковывается по аналогии с огнем - "угасание".
А.А.Потебня выводит из понятий "огонь", "жечь", "гореть", "печь" целую группу понятий, связанных с жизнью ичеловеческими чувствами: "поживать", "пожирать", "жажда", "жадность", "желание", "желанный", "жалость", "печаль", "горе", "горечь", "гнев"25.
Но в обряде обретения "живого огня" закодирован еще один важный мифологический смысл, раскрывающий суть древнейших миропредставлений. Считалось, что огонь побеждал смерть подобно тому, как он побеждал мрак. В первобытном мировоззрении понятия смерти и мрака (ночи) практически были идентичны. Это отразилось в древнерусских однокоренных словах: "мор" (смерть) и "морок" (мрак, ночь). Слово "морока", имеющее в наше время лишь один смысл - "затяжное, хлопотное дело, канитель", еще впрошлом веке сохраняло первозданное значение "мрак" (см.: "Толковый словарь живого великорусского языка" Владимира Даля).
В подобном же обличии соответствующая лексическая основа предстает и в других языках индоевропейской группы: от санскритского m-ara - "смерть", а также "убивающий", "уничтожающий" (в буддийской мифологии Мара - божество, персонифицирующее зло и все, что приводит к смерти живыесущества) - до французского "кошмар". В конечном счете санскритское m-ara восходит к общеиндоевропейской идоиндоевропейской корневой основе mr, входящей в наименование священной вселенской горы Меру (о чем подробноговорилось в 1-й части).
В славянской мифологии смерть была воплощена в образах Богини Морены (Марены, Мараны) (рис. 102) (о ней такжеречь уже шла выше) и множестве злокозненных духов, порожденныхночью под общим именем "мары" (или "моры" - один из них всемизвестная русская кикимора). Морена играла исключительно важнуюроль в языческом мировоззрении и сложившихся на его основеритуалах и празднествах. Это связано с вселенским обличиемсмерти (как ее понимали наши предки). Смерть отдельногочеловека - странное, но в общем-то частное дело. Гораздозначительней смертное начало в Природе: смерть света, Солнца,дня и наступление ночи; смерть животворных времен года -весны, лета, осени - и наступление зимы. Морена как раз иолицетворяла такое всеобщее умирание в природе. Но она не моглавыступать в роли необратимой судьбины, ибо на смену ночи всегдаприходит новый день, всегда всходило Солнце, а после холоднойзимы опять наступает весна. Морена - воплощение смерти, саматакой смерти избегнуть не могла.
Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было ускорить с помощью огня и света и в конечном счете победить. Люди всегда старались участвовать в этой космической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные праздники, - лучшее томусвидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийсяв основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительнонедавно сопровождался изготовлением соломенного наряженногочучела, которое так и нарекалось - Мореною. Морена сжигалась всвященных купальских кострах, через которые обязаны былиперескочить все участники купальского праздника. Чем вышепрыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), темдейственнее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая егоот смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В рядеобластей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которогосовершались купальские обряды. То, что пугающее и не для всехзнакомое имя Морены переиначивалось на более знакомую Марину, впорядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своейзлокозненной и смертоносной сущности, о чем, кстати,свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке (ранее бывшей, скорее всего, Мореною).
Иванов день - праздник огня и Солнца. Июль - макушка лета - в старину именовался кресник (по имени огня - Крес). Сам же праздник Ивана Купалы посвящен летнему солнцевороту,когда Солнечное Колесо-Коло, достигнув высшей точки на небе,начинает "обратный путь". По сути своей это - праздниккосмический, ибо связан с астрологическими закономерностями -движением Земли и Солнца, обуславливающих в конечном счетесмену времен года.
Астрально-космическое содержание купальских обрядов обусловлено также и тем, что огонь священных костров необходимо было получить животворящим способом, то есть путем магического приобщения к солнечно-космической энергии, а сами костры предпочтительно было разжигать на возвышенностях, горах или курганах, то есть как можно более приближенно к миру небесному. По свидетельству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в Иванову ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии, представляют великолепное и торжественное зрелище на пространстве в несколько сот верст26.
Христианство приспособилось к древнейшему языческому празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов день). Однако второе имя - Купало (рис. 103) -никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало -два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом "купать(ся)", и более древний, первичный, связанный согненно-световой стихией и словом "купава", что означает "белый (цветок)", а "белый" в древнерусском представлении - синонимсвета.
В восточноевропейских средневековых документах,относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехови словаков есть прямые указания на то, что почитание огня икостров неотделимо от культа общеславянского бога Световита (Свановита)27, о котором уже говорилось.
С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) связаны и светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь ненавистнице жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных обрядах Морена выступает еще в одном своем смертоносном обличии- в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова "мороз" - "мразъ", от него более широкое понятие - "мразь" - не только в смысле "мерзости" - слово того же корня - но и в смысле природно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моросить").
Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и веселого праздника не только в огненном действе, но и в массовом поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым кажный человек как бы приобщает себя к солярной природе, часть которой он просто-таки физическим образом растворял в себе. Во время огненных действ существовал также обычай (неповсеместный) катать зажженные колеса, которые также символизировали горящее Солнце.
Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие древних славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы (женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением, летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с животворящими процессами в природе. Как и в купальских празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение- Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще всего топится в реке или разрывается на части.
Итак, космическая сущность огня в представлении народа была связана с его неотделимостью от света и Солнца, молнии и звезд. Огонь - источник тепла, которое помогает победить зимуи знаменует приход весны и лета. Но тепло как неотъемлемыйатрибут огня - одновременно и животворящая сила (без тепла исемя не прорастает, и птенцы из яиц не появляются). В огненномгорниле плавился металл, обжигались посуда и кирпичи. Огоньочищал от болезней и порчи. И главное, огонь - помощник ввыпечке хлеба и приготовлении пищи. Эта жизненно важная функцияогня тесно переплеталась с его космической предопределенностьюв форме вечности. "Вечный огонь" столь же древнее понятие, каки сам человек разумный. Помимо священнодействия и магическогообряда - получения "живого огня" существовала строгособлюдаемая традиция поддерживать и сохранять огонь - впещере, в очаге, в печи. Это таинственное качествовоспреемственности и непрерывного возрождения порождалопредставление о бессмертии самого огня, о его вечности.
Субстанция огня представлялась неуничтожимой, одной и той же на фоне постоянно меняющейся природы. Огонь и вечность стали синонимичными понятиями. А вечность - это лик Космоса.
Есть в преданиях русской старины еще один загадочный световой образ, имеющий явно космическую причастность - Бел-горюч камень. Первоначальный смысл слова "Бел-горюч"- сияюще-горящий или светоогненный. Но огненносветовой природой не ограничиваются особенности этого чудо-камня, он ещеи средоточие всех сил небесных (читай - космических, тем более что в одном из вариантов Голубиной книги так и сказано: он связан со всей Вселенной). В Голубиной книге, как и в других источниках, Бел-горюч камень имеет собственное имя - Алатырь и назван отцом всех камней: Белый латырь-камень всем камням отец, Почему же он всем камням отец?
С-под камешка, с-под белого латыря Потекли реки, реки быстрые, По всей земле, по всей вселенную, Всему миру на исцеление, Всему миру на пропитание.
Народ хорошо знал об этом неземном всесилии огненного Бел-камня, дающего могучую силу, излечивающего от всех болезней, кормящего и поящего. Существовало поверие, что можно перенять эту чудодейственную силу, приобщиться к вселенскому источнику энергии с помощью особых заклинаний. Сохранился вариант одного из таких заклинаний: "На море-окияне лежит бел-алатръ камень, а на камне сила небесная. Пойду я поближе, поклонюсь пониже: силы небесные! пошлите свою помощь и силу на наш скот - милый живот - в чистое поле, в зеленые луга, втемные леса".
А.Н.Афанасьев, который приводит текст заговора (а также вариант из Голубиной книги) во 2-м томе "Поэтических воззрений славян на природу", считает слово "Алатырь" хотя и древним, но не поддающимся расшифровке. Между тем ключ к расшифровке напрашивается сам собой. Имя алатырь созвучно с хорошо известным ритуальным понятием "алтарь" и восходит к древнейшей эпохе, когда камни играли роль жертвенников. Автор самостоятельно пришел к данному выводу, однако при подготовке данного издания с удовлетворением обнаружил, что аналогичная идея была выдвинута задолго до него, еще в конце прошлого века академиком Веселовским (см.: Веселовский А.Н. Разыскания в области русского духовного стиха, статья III: Алатырь в местных преданиях Палестины и легенды о Грале. СПб., 1881. С.25). Впрочем, высказывалось и резко отрицательное мнение: о фонетической невозможности происхождения названия камня Алатыря из слова "олътарь" (см.: Бодуэн де Куртенэ - Фасмер Ц.И.