Володя вошел в каюту и сразу же с порога сказал:
– Алексей Иванович! Давайте разговор переведем в другое русло, ведь то, что вы мне говорили, меня страшит. Я начинаю побаиваться Божьего суда надо мной за то, что я выбросил на помойку икону, на которой был изображен Николай Чудотворец. Наверное, мое семейное счастье не состоялось по этой причине. А богатство мне наверно дал не Бог, а его противник – сатана, чтобы я вел такую нехорошую жизнь. Но ведь я не могу жить в наше время по‑другому, не могу раздать или промотать свое богатство и остаться ни с чем. Раньше мы строили коммунизм – достроились до развитого социалистического общества. Партийная элита жила при коммунизме. У них было все. А сейчас мы строим капитализм, а поэтому нужно нам шевелиться, чтобы заработать большие деньги. Если не шевелиться, поезд уйдет, и останешься у разбитого корыта. Нужно хотя бы на ходу запрыгнуть на подножку уходящего вагона и ехать до следующей станции, чтобы приобрести билет и оказаться в самом вагоне. Оказавшись в вагоне, нужно также шевелиться, чтобы собрать средства на покупку другого билета. И так постоянно. Некогда нам думать о Боге. Мы все вертимся как белка в колесе, добывая деньги.
– Да, Володенька! – сказал Алексей, – раньше мы служили красному дьяволу, а сегодня служим желтому – «золотому тельцу». Служба желтому дьяволу намного тяжелее, чем служба красному. А вообще‑то, как сказал Христос в Евангелие богатому юноше, чтобы тот раздал имение свое и взял Крест свой и следовал за Ним. Этими словами он огорчил юношу, и юноша отошел от него. У юноши было очень большое богатство и ему жаль было с ним расставаться. А вот мытарь Закхей поступил по‑иному и поэтому услышал слова Иисуса Христа о том, что спасение пришло его дому.
Володя, нахмурившись, сказал.
– Не каждый человек может такое сделать. Закхей видимо сильно уверовал в Него.
– Да, Володенька! Он даже будучи мал ростом, залез на дерево, чтобы увидеть Господа. А в наше время хоть один самый маленький чиновник полез бы на дерево, чтобы увидеть Господа, окруженного народом? А ведь Закхей был большим чиновником, при этом он не постеснялся сделать такое.
Володя, встав с дивана, сказал:
– Я, Алексей Иванович, все равно не верю в Бога, а поэтому давайте о богатстве больше не говорить. Пусть оно пока еще мне послужит. Поэтому, простите меня. Алексей Иванович, я ведь не дал вам рассказать о чудесном вашем исцелении целителем Пантелеймоном. Знаете, я человек неверующий и к чудесам отношусь скептически. Мало ли кто и когда придумает себе чудо, выдавая за него обыкновенное стечение обстоятельств. Иногда послушаешь такого человека, а в конце его рассказа засмеяться хочется, потому что из его рассказа ничего необычного для моих понятий я не вижу. По малодушию своему я сказал вам, что боюсь Бога, пока вы мне не доказали, что Он есть. Поэтому я не очень расстроился. Смешно все это.
Алексей строго взглянул на него и сказал.
– Я думаю, Володя, смеяться тебе не придется. Мне тоже было не до смеха после той истории, произошедшей со мной в те времена, предшествующие моему обращению к вере. Несмотря на то, что я иногда наведывался в церковь для того, чтобы поставить свечи за успех моего дела, я еще всерьез не воспринимал всего того, что видел в церкви. Я не знал о том, что христианин должен находиться в церкви полную службу. Выражение «Отстоять обедню» для меня не было совсем понятным. Я был из категории захожан, а не прихожан.
Володя остановил речь Алексея, сказав:
– Вот, вы мне все хотите доказать, что чудеса, которые, происходили, с вами являются подтверждением существования Бога. А я все упираюсь. Я же вам уже говорил, что сегодня не готов менять свой образ жизни, хотя я и хочу послушать рассказ о вашем очередном чуде и опровергнуть все ваши доводы, если они укладываются в систему случайностей. Есть такая теория, называется теорией вероятности. Поэтому если ваш рассказ станет исключением из этой теории, то я могу поверить тому, что с вами действительно имело место чудо. А если такого не произойдет, то извините, Алексей Иванович, я не поверю, что с вами произошло оно. Вот видите, Алексей Иванович, какой я нудный человек. Во всем стараюсь оправдать свое невежество в области религии. Я крещенный и поэтому, в какой‑то степени, принадлежу к нашей православной церкви. Сейчас я нахожусь на том уровне веры, который был когда‑то у вас. Вы были когда‑то захожанином. Вот и я такой же захожанин, но прихожанином я сегодня не могу стать, потому что не имею той веры, которая мне позволила бы стать таким как вы. Володя замолчал.
Алексей, нахмурившись, сказал:
– С теорией вероятности я тоже немного знаком. Когда‑то изучал ее в военном училище. Я хорошо знаю о том, что место, в которое только что попал снаряд, так называемая воронка, может защитить солдата от других снарядов, выпущенных одним и тем же орудием. А как можно рассудить все то что, если из этого же орудия все снаряды начнут бить в одну точку, станут попадать в одну и ту же воронку. Значит ли это, что все происходящее случайно? Наверное, нет. Я, думаю, наводчик стал бить прицельно по укрывшемуся от снарядов противнику.
– Резонно, Алексей Иванович. Наводчик стал целиться в ту воронку, в которую попал первый снаряд. И если наводчик как Бог, то он обязательно попадет вторым, третьим, четвертым и последующими выстрелами в эту же воронку. С этим я согласен. Вот когда вы мне представите такого рода попадание в цель, то я приму ваши доводы в пользу не «наводчика» как такового, а в пользу того, кого вы подразумеваете в образе «наводчика», то есть в пользу самого Бога, который специально для вас создал подобную ситуацию в вашей жизни.
– Все происходило со мной, когда я уже уволился из издательства и начал заниматься челночным бизнесом. Тогда мы с Павлом – моим сыном, ездили в Варшаву за товаром. Он жил в Севастополе, а я в Подмосковье. Обычно мы добирались поодиночке до Бреста, а оттуда автобусом или электричкой ехали до Варшавы. Если добирались электричкой, то приходилось останавливаться в Варшаве с ночлегом, если же автобусом – то мы успевали в один день сделать все дела и уехать в Брест. В Бресте мы успевали сесть на московский поезд, на котором к утру мы приезжали с товаром в Москву. Поторговав несколько дней, вместе со мной Павлик возвращался в Севастополь, забрав с собой часть купленного товара. Оставшийся товар я расторговывал в Москве. Когда товар заканчивался, мы созванивались, назначали день и весь цикл повторялся. Вот таким образом начиналась наша совместная работа. Однажды, за день до назначенного отъезда, я заболел гриппом. С вечера температура поднялась до тридцати девяти градусов. Всю ночь я плохо спал, хотя и принимал таблетки, температура не становилась нормальной. Утром я должен был ехать в Москву, на Белорусский вокзал, где в 14.00 отравиться на поезде в Брест. Все срывалось. Проснувшись в шесть утра, я стал замерять температуру, она оказалась внушительной – тридцать восемь и два. В таком состояния ехать я не мог. Я не находил выхода. Павел уже находился в пути, сообщить о моей болезни было невозможно. Все принимало серьезный оборот. Мне нужно было ехать. Лена переживала за меня. Боялась, что Павел вздумает ехать в Варшаву один. Она ходила по комнате и думала, чем может помочь мне. Вдруг она резко подошла к моей койке и сказала:
– Я в церкви купила икону Великомученика и целителя Пантелеймона. Хочу тебе посоветовать в такой ситуации обратиться к нему, вдруг он тебя вылечит. Ведь он исцелил при своей короткой жизни многих людей, которых не могли исцелить великие врачи того времени. Я послушался ее совета. Встал с постели и прошел на кухню. На полочке стояла небольшая иконка, на которой был изображен юноша с коробочкой в левой руке, прижатой к поясу, а в правой руке он держал кисточку для тех, кто к нему обращается. Я перекрестился и стал просить своими словами, чтобы он исцелил меня от моей болезни. После чего я пошел и опять лег в постель. Лежа, я взял градусник и стал замерять температуру. К моему удивлению термометр показал температуру тридцать шесть и восемь. Я, почувствовал, как спала горячка. Встав с постели, я пошел умываться и готовиться к отъезду. В четырнадцать часов поезд тронулся с Белорусского вокзала, увозя меня в Брест. Святой Пантелеймон исцелил меня. От недомогания не осталось и следа. Рано утром поезд привез меня в Брест. Поезд, на котором должен был приехать Павлик, еще не пришел. Выйдя на мост, расположенный над железнодорожными путями, увидел справа от меня храм. Вот и решил я, до приезда Павла, сходить в храм. Спустившись с моста, я направился к храму. Когда я вошел в храм, то увидел там много людей, шла утренняя служба. Люди стояли в очереди на исповедь. Посмотрев перед собой, вдруг, на колонне, увидел этого юношу, изображенного во весь рост. Я тогда еще не знал, как его благодарить и, постеснявшись людей, не приложился к его образу. Пройдя вперед, встал в очередь на исповедь. По мере продвижения очереди я вновь увидел его икону перед собой. Люди прикладывались к ней, а я постеснялся. Мне было непривычно такое поведение, потому что был нецерковным человеком. Подойдя к батюшке на исповедь, сказал ему, что ругался с женой и кричал на нее. После этих слов добавил, что я грешен во всех грехах. Батюшка не стал расспрашивать о моих грехах, видя мою неподготовленность к исповеди. Он положил мне на голову епитрахиль и прочитал молитву. Я перекрестился, поцеловав Евангелие и Крест, после чего пошел на выход из храма. Когда я встретил Павлика, то узнал, что в Киеве пришлось ему долго ждать поезда на Брест, поэтому он успел побывать в Киево‑Печерской лавре. Показал мне купленные иконки и книгу «Жития Великомученика и Целителя Пантелеймона». На обратном пути из Польши я читал эту книгу. Вот так, Володя, три точных попадания из одного орудия в один и тот же окоп.
Володя, пропустив мимо своих ушей рассказ Алексея, спросил.
– Алексей Иванович, вы часто ездили в Варшаву?
– Да, Володенька, пришлось ездить. Поездок двенадцать пришлось сделать самостоятельно, вне всяких, так называемых туристических групп. Все поездки происходили по тому сценарию, о котором я тебе поведал. Позже я переехал в Севастополь и стал оттуда ездить, через туристическое агентство, в Варшаву.
– Как же вы не боялись ездить самостоятельно, ведь там, в Варшаве, такой бандитизм. Бандиты даже на туристические группы нападали. А вы вдвоем, с сыном, спокойно ездили туда по самому опасному маршруту.
– А что поделаешь, денег у нас было маловато, чтобы ездить туда в туристических группах. А насчет бандитов, ты правду говоришь. Их в Варшаве хоть пруд пруди. Все наши отребья, так называемый «черный интернационал». Сам понимаешь, о ком я речь веду – о наших так называемых «лицах кавказской национальности». Они там были на первых ролях. Действовали большими группами. Мне приходилось сталкиваться с ними, особенно в первые поездки. Кроме кавказцев, там в те времена промышляли русские, украинские организованные группировки. Сами поляки тоже не упускали возможности поживиться за счет своих братьев славян. Но поляки в этом вопросе более цивилизованные, чем наши.
– Да, Алексей Иванович, я согласен с вами, что поляки, цивилизованнее наших соотечественников. Их таможенники не позволяют себе таких дикостей как наши. От них я не слышал грубых окриков. Они даже извиняются за то, что в ночное время беспокоят пассажиров проверяемого поезда. Наши же таможенники всегда подчеркивают, что они большие начальники, что с ними нужно вести себя тихо.
– Что поделаешь, Володя, привычка у нас такая, в крови сидит желание доказать свое начальственное положение. Но такое присуще конечно не всем. Есть у нас хорошие люди и их по моим понятиям в нашем народе большинство. Мы, русские – самый интернациональный народ. В своей среде мы не преследуем людей по национальному принципу. Я такое говорю об основном позитивном большинстве нашего народа. Но, как говориться – в семье не без урода, бывают и у нас всякого рода подонки. В настоящее время число их увеличилось в разы. Народ наш подвергся искушению «свободой». То, что когда‑то сдерживалось государством, сейчас отпущено на волю. Средства массовой информации получили неограниченную власть над людьми. Они властью пользуются сверх меры. Да о какой мере можно говорить, когда она отсутствует. Везде крайности, золотой середины никто не придерживается. Поэтому и бандиты наши самые жестокие в мире. В Варшаве эта жестокость проявлялась более ярко, чем в том же Стамбуле. В Стамбуле кавказцы не грабят наших женщин, в Варшаве грабят всех без исключения, если бандитам это удается. Грабят по всякому, каких только способов не придумала эта нечисть. С умиленными невинными лицами, строя из себя благопристойных граждан, подсовывают крупные купюры фальшивых денег. Подбрасывают под ноги прохожим долларовые куклы, крутятся возле обменных пунктов, предлагая сдать валюту по более высокой цене, чем в обменном пункте. В итоге клиент остается без валюты и без денег. Много разных способов держат они на вооружении, нет возможности все их уловки предусмотреть и предотвратить. Но такие способы применяют не все. Некоторым из бандитов нужно показать свою силу и власть над попавшим в сети незадачливым челноком. Мало того, что они забирают у него все деньги и документы, они еще могут и избить. А избивают с садистскими наклонностями, получая при этом удовольствие. Есть и более мягкие, они запугивают, при этом тут же предлагая свою защиту. На рынке, просто так ходить нельзя, нужно платить за свою безопасность определенную сумму. Так называемая плата за безопасность. С ними проще, нужно только сказать, что сейчас подойдут наши ребята, и они вам заплатят, мы не можем, так как все деньги у них. Такие незадачливые рэкетиры быстренько удалятся. Всему конечно, виной то, что польская полиция не хочет защищать русских. Пусть они сами разбираются между собой, а мы просто отвернемся. Не наше дело разбираться с варварами, думают они. В худшем случае полицейские могут быть связанными с бандитами, получая от них определенную мзду. Но это только мои предположения. Может быть, все на самом деле выглядит по‑другому.
– Алексей Иванович, а часто вы имели дело с бандитами и мошенниками?
– Эх, милый ты мой, приходилось иметь, но Бог миловал. Большого ущерба я от них не имел. Я ведь бывший военный, офицер и в таком деле умел повести себя соответствующим образом. Если я попадал в такие ситуации, то сразу оценивал своих противников на предмет их поведения в отношении моих действий. Просто за двадцать пять лет службы в армии научился обращаться с людьми всякими. Главное в таком деле не проявлять трусости. С некоторыми разговаривать нужно дипломатично, не теряя инициативы в начатом разговоре. В итоге, поступая, таким образом, можно просто по‑дружески распрощаться с собеседниками и пойти своей дорогой. Для меня проще иметь дело с кавказцами. Они хоть и бандиты, но если с ними объясниться по‑хорошему, можно надеяться на то, что они отпустят тебя, не причинив при этом никакого вреда. А вот с русскими бандитами лучше не иметь никаких дел, с ними не надо заводить разговоров, их нужно просто избегать. Они долго не разговаривают. Им нужны деньги. Если ты их сам им не отдашь, то они из тебя их выколотят. И если ненароком ты окажешь им сопротивление, то инвалидность тебе будет обеспечена, а в худшем случае они могут, и перо в бок воткнуть.
– Алексей Иванович, но ведь перо в бок могут воткнуть и кавказцы.
– Да, Володенька, могут. С тобой наверняка они будут обращаться не деликатно, потому что ты еще молод. Я ведь в возрасте, поэтому со мной они разговаривают более уважительно. У них в генах заложено уважение к старшим. У наших бандитов такого нет. Хотя знаешь, Володенька, у сегодняшних кавказцев такие понятия, как уважение к старшим по возрасту, претерпели большие изменения в худшую сторону. Их достал тот поток мерзопакостной лавы, выбрасываемой с грохотом от всякого рода сатанинских рок‑групп, возвысившихся кратером до поднебесья бесовского. Спустившись с гор в города, кавказская молодежь вкусила в полной мере плодов разврата, диктуемого современным образом жизни. Цивилизация, научно‑технический прогресс сделали свое подлое дело. Люди стали стремиться к супер материальному благополучию, забывая при таком раскладе законы, по которым веками жили их предки. Вот и стали они заниматься бандитизмом. О русских я и говорить не хочу – беспробудное пьянство давно уже сделало свое черное дело. Генофонд нации практически разрушен ядом современной цивилизации. Если говорить словами коммунистов‑ленинцев, то триумфальное шествие сатанизма по нашей земле продвигается семимильными шагами. Вполне актуален тезис: «Сатанизм шагает по планете». Практически наше общество сейчас исповедует анти христианство. В России уже существуют сатанинские секты, со своими анти заповедями, праздниками, жертвоприношениями, символикой, ритуалом поклонения сатане, а так же всякого рода другими тонкостями дьявольского действа. Организации эти существуют не подпольно, а вполне на законных основаниях. Чиновники со спокойным сердцем выдают им соответствующие документы на основании «Закона о свободе совести». Некоторые из чиновников и сами активно принимают участие в сектах.
– Алексей Иванович, неужели это так серьезно?
– Да, миленький ты мой! Очень серьезно. Если сатанисты занимаются человеческими жертвоприношениями, то, как можно относиться к этим вампирам? Они приносят в жертвы младенцев, кровь которых используют для омовения своих тел. Они торгуют органами этих младенцев. Разве такие вещи можно считать шалостью невинных дядей и теть? За ними стоит сатана. Хочешь, Володя, я тебе еще расскажу об одном случае исцеления меня Святым Серафимом Саровским и Святой праведной Матроной Московской. Володя кивнул головой в знак согласия. Алексей продолжил, – когда Павлику исполнилось три годика мы семьей поехали в Евпаторию в отпуск. Поселились мы у одной бабушки во флигеле. Основное время мы проводили на пляже. Обедать мы ходили в кафе, расположенное возле вокзала. Там повара готовили очень вкусные пельмени с укропом. После обеда мы отдыхали. Отдохнув, шли опять к морю. Однажды после обеда, когда мы вошли во двор, нас встретила хозяйка и попросила меня, чтобы я развернул антенну – телевизор стал плохо показывать. Большая труба, на которой была антенна, была вставлена в другую трубу, которая была замурована в бетон. Нужно было приподнять трубу с антенной, а потом повернуть ее в нужную сторону. Дав на это добро, я быстро подошел к антенне и резко приподнял трубу, повернув в нужном направлении. И тут же почувствовал в пояснице боль. Я не обратил на это особого внимания и не понял, что заработал себе такую болезнь, что от нее не мог избавиться до своего прихода в церковь. И не сразу я смог избавиться. Когда у меня обострялся радикулит, меня перекашивало. Я выглядел инвалидом. Потом постепенно приходил в себя. Я старался не обращать на болезнь внимания. До увольнения из армии я всерьез не принимал свою болезнь. За три года до увольнения болезнь стала прогрессировать. Всему стало виной занятие йогой. Как‑то в одном из журналов я увидел описание разных поз. Почитав как делать такую гимнастику, стал на деле исполнять то, что там было написано. Я пробовал стоять на голове, крутиться на позвоночнике, прижав колени к груди и тому подобное, описанное в журнале. Потом я расслаблялся, лежа на полу. Перед мысленным моим взором возникали разные представляемые мной картины. Я видел себя на берегу моря, видел водопады, а вот настоящего солнечного света я не видел. И все думал, почему я его не вижу? Позже я узнал, что занимаясь йогой, я напрямую входил в контакт с бесовской силой, которая все такое воспроизводила на экране моего мысленного взора. Занятия йогой позволяют входить в контакт, с врагом рода человеческого. Обольщая, таким образом, людей, сатана завоевывает души обманутых им людей. Господь поругаем, не бывает. Он однажды вразумил меня тем, что я, крутясь на спине, ударился ногой об батарею. Мое тело сильно перекосило. Врач назначил лечение, после которого я пришел в нормальное состояние. Но когда я стал работать в издательстве редактором, у меня болезнь стала обостряться чаще. Все происходило потому, что мне пришлось меньше двигаться, сидеть на сквозняке по восемь часов в день. После того, как я стал регулярно ходить в храм, исполняя заповедь Божию «Шесть дней делай дела свои, а седьмой день Господу Богу твоему». Я понял, что до этого служил не Богу, а сатане. Я прекратил все занятия йогой, покаялся в своем тяжком грехе и не стал больше расслабляться до появления бесовских наваждений, то есть перестал заниматься медитацией. Однажды зимой мне пришлось уехать из Севастополя к себе домой в Подмосковье. Всю зиму мне пришлось жить дома. У меня не хватало денег, чтобы купить себе хорошие зимние ботинки. Я отнес в ремонт ботинки, в которых не одну зиму ходил по снегу и льду. Мне приклеили к подошве такие подметки, от которых у меня стали разъезжаться ноги. Я падал, но падения мне особого вреда не причиняли. Когда стал ходить по обледеневшей тропинке с краткой молитвой, то перестал падать. Я мысленно произносил слова: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй меня грешного». Читая непрестанно молитву, я даже бегал, торопясь на электричку. С молитвой я ни разу не упал за всю зиму, кроме одного падения, после которого та болезнь, о которой рассказывал, была полностью исцелена. Почему так получилось, я тебе сейчас расскажу. В течение последнего года перед случившимся со мной чудесным падением, я стал молиться на вечернем молитвенном правиле к Святому отцу Серафиму Саровскому и Святой Матроне Московской с просьбой о том, чтобы они меня исцелили от моих болезней. И так изо дня в день возносил к ним свои молитвенные просьбы. Однажды выйдя из дома и начав сразу же читать «Иисусову молитву» я упал, да так упал, что левой частью тазобедренного сустава стукнулся об лед. Это падение явилось для меня исцелением от того тяжкого недуга, которым я страдал в течение многих лет. В этот же день, когда я лег спать, со мной произошло второе чудо. Лежа, в постели, я ощутил, что моя левая нога, независимо от моей воли, потянулась, в длину и при этом произошел щелчок, который я явно услышал. Вот так‑то, Володенька, я избавился по милости Божией и по молитвам угодников Божьих Святого отца Серафима и Святой праведной блаженной Матроны Московской от моей болезни. Меня больше после такого чуда ни разу не перекашивало, я стал здоровым человеком. До этого случая летом, мне однажды довелось побывать с Леной в Дивеево. Моя двоюродная сестра купила дочери машину и попросила меня съездить с ней в деревню, чтобы забрать дочь и внучек и привезти их в Москву. Я согласился с одним условием, что после того как приеду в деревню, то на этой машине поеду в Дивеево. Чтобы там поклониться Святому отцу Серафиму. А, уж после, когда вернусь, тогда и доставлю их всех в Москву. Она дала мне на это согласие. Когда мы поехали, то у меня, из‑за тесной обуви стала болеть левая нога. Я терпел боль. По пути к деревне прошел дождь и после чего мы увидели, как впереди машины в небе появились две радуги, которые как два огромных столба упирались в тучу по правой и левой стороне от дороги. Выйдя из машины в деревне, я захромал не левую ногу. Переночевав, с Леной сели в машину, взяв с собой свекра и свекровь дочери моей сестры, а также бабушку мужа дочери, поехали по направлению в Дивеево. Нога моя продолжала болеть. Когда мы приехали на место, остановившись на стоянке перед монастырем, я открыл дверь машины, поставив левую ногу на землю, по ноге пошло тепло. Такого я не ощущал никогда в своей жизни. Выйдя из машины, я забыл о боли в левой ноге. Мы сходили в храм и приложились к мощам Святого Серафима, потом обойдя «канавку» с молитвой «Богородица Дева радуйся…», поехали на источник. Искупавшись в источнике, набрав святой воды, поехали деревню. До этого, в монастыре Лена у монахини попросила святого масла, сухариков из чугунка отца Серафима. Так мы побывали в гостях у отца Серафима. Позже маслице мне понадобилось. А понадобилось после столкновения в электричке со скинхедами. Знаешь, как меня Господь отучал от страсти чтения светских газет и телевидения? Вот послушай, – сказал Алексей, – в Севастополе мы жили на квартирах, в которых отсутствовали все средства массовой информации. За несколько лет мы с Леной отвыкли от телевизионных передач, пришли к выводу, что телевизор несет людям много всякого рода грязи и подпитывает животные инстинкты в людях, зомбируя их. Да еще мне батюшка в храме сказал, чтобы я не смотрел телевизор вообще и радио не слушал, даже церковные передачи. Сказал, что церковные передачи предусмотрены для ново начальных христиан и газеты светские запретил читать. Вот так я и прекратил смотреть и слушать телевизор и радио. В те времена я ничего не знал о существовании православных радиостанций, а отдельные передачи церковные шли в грязном потоке светской информации. Поэтому видимо батюшка и запретил мне слушать даже церковные передачи. Газеты в Севастополе я все‑таки читал, но редко. А когда приехал домой, то стал смотреть новости по телевидению. Потом впал в страсть чтения светских газет. И вот однажды, сидя в электричке, я читал газету. Вдруг в вагоне раздался дикий вопль. В вагон ввалилась куча молодых людей. Заполнив проход между сидениями, они орали, матерились, двигаясь по проходу. Они застали меня в руках с газетой, а нужно было читать молитву. Я не успел опомниться, как впереди меня мужчина сделал замечание одному из них. Пятеро напали на него, он стал отбиваться от них. Я резко встал и хотел перекрыть доступ к нему других, которые озверев, решили добить мужчину. Передо мной оказался молодой человек в маске. Когда я ему сказал, чтобы он остановился, на меня сзади сидения напали его сторонники. Левую руку мне схватили и прислонили к спинке сидения, на правой руке повис один из них. Я оказался мишенью для скинхеда в маске. Он стал бить меня ногами, отработанными в долгих тренировках ударами по голеням и другим болевым точкам. Когда он ударил меня ногой в область сердца, то я неосознанно произнес: «Господи, Иисусе Христе!..». После сказанного я рванул правую руку, порвав рукав кожаной куртки, освободил ее от нападавших на меня скинхедов. Левую руку резким движением я так же освободил. После нанес серию ударов правой рукой по маске моего противника. Он стал оседать на пол. И в этот момент раздался в вагоне крик одного из нападавших: «Деда, не тронь!» Вслед за этим криком раздался другой крик: «Милиция!» Скинхеды побежали в обратном направлении. Я остановил вошедшего в вагон милиционера и показал ему разорванный рукав моей кожаной куртки. Газета моя валялась на полу, растоптанная ботинками скинхедов. Я понял, за что мне было попущено Богом такое искушение. За то, что я снова впал в страсть чтения светских газет. Накануне этого дня, ночью, я видел пророческий сон, в котором мне было предсказано произошедшее со мной. Я, Володенька, не стану тебе пересказывать его, только скажу о том, что бесы подготовили это событие, показав мне его во сне, но немного в другом виде, а потом они осуществили его. Доехав до сестры, я ей рассказал о нападении не меня и попросил, чтобы она зашила мне разорванный рукав моей куртки. Дома перед сном я взял маслице Святого отца Серафима и смазал те места, по которым мне с таким остервенением наносились удары. Наутро никаких следов от тех ударов у меня не осталось. Обычно после таких избиений люди болеют годами и даже умирают. Синяки не проходят длительное время. Я ведь раньше в юности дрался и имею опыт в этом отношении. От синяков и отечностей избавляться приходилось длительное время. Вот так, Володенька, я отучился от чтения светских газет. А ты мне все твердишь о каком‑то космическом разуме. Говоришь, что нет Бога. Все, что я тебе сейчас рассказал – это несопоставимо с теми тремя точными попаданиями в один и тот же окоп.