Альтернативная история, в которой Рим не принял христианство — Владимир Бровин рассказывает о собственной книге
историякнигиспокойно я сам
Владимир Бровин | 01.08.2017
Поделиться:
Альтернативная история, в которой Римская империя приняла не христианство, а культ Митры. Главный герой — циничный карьерист и охотник на патриархов сект. Китай, сумевший предупредить Европу о нашествии гуннов. Рассказ, который начинается с убийства собственной жены, изменившей с рабом-любовником, а заканчивается как политико-религиозный триллер в духе «Настоящего Детектива» (только в Древнем Риме).
Владимир Бровин во всех деталях рассказывает о книге, замысел которой созрел у него давным-давно, но писать ее он, конечно же, не будет.
Альтернативная история: Рим принял культ Митры, а не христианство
Представьте себе мир, в котором Римская империя приняла не христианство, но более экзотичную религию — митраизм. И это — довольно реалистичный сценарий: оба учения в одно время шли ноздря в ноздрю в борьбе за паству, имея почти равные шансы на первенство. С этого момента человечество пошло бы путем альтернативной истории, в которой причудливый мир с каждым десятилетием становится все меньше похожим на наш.
В этой истории империя принимает митраизм в качестве государственной религии при Коммоде — очень неоднозначном, необузданном и по-своему сумасшедшем правителе, который как раз таки симпатизировал культу в действительной истории. Он открыто принимал участие в мистериях этой религии и даже принес Митре в жертву человека. Личность Коммода заслуживает отдельного рассказа, поэтому подробнее о нем — чуть ниже.
Коммод
В 193 году 31-летний правитель окончательно поворачивается к митраизму, проводя активные реформы по его внедрению в качестве официальной религии. Затея удалась (так же, как у Константина Великого с христианством в «нашем» мире) и теперь, спустя столетия, Рим поклоняется Митре, искореняя старых богов.
Из-за особенностей митраизма как религии, Рим в результате революционных потрясений, вернулся к республиканскому правлению. Хотя, на самом деле, все гораздо сложнее и новое государство больше напоминает популистскую диктатуру (к чему мы тоже вернемся немного погодя).
Такова отправная точка этой книги.
Что происходит в остальном мире?
Словно в системе падающих домино, смена религии Рима косвенно повлекла за собой массу других событий, изменивших мир до неузнаваемости. Из-за того, что христианство не укрепилось в империи, оно было вынуждено двинуться на Восток и вклинилось между Римом и Персией. Фактически, культ Христа стал «фирменным» учением семитских народов (то есть арабов, евреев и примкнувших к ним эфиопов Аксума).
Несторианский крест
В итоге ислам попросту не возник, скажем так, за ненадобностью. Христианство, ставшее уделом аравийцев, помогло им с поиском собственной идентичности, так что централизация и объединение прошло под знаменем Христа, а не Мохаммеда. Хотя надо понимать, что из-за совершенно иной истории, это христианство имеет не так уж много общего с тем, к чему привыкли мы. По сути, перед нами что-то вроде несторианства или коптской церкви с еще более ярко выраженным арабо-эфиопским колоритом.
В «реальной» истории, кстати, чуть ли не весь Ближний Восток и многие арабы до прихода ислама действительно исповедовали несторианство. Так что представить себе христианский восток довольно просто. Религиозным (но не политическим) центром арабского мира, кстати, стала Эфиопия — ее «Ковчег завета», якобы подаренный царем Соломоном и находящийся в Аксуме, сыграл такую же роль, как и храм Кааба в Мекке.
Тем временем, северный Китай, ослабленный распадом и гражданскими войнами, также принимает митраизм. Перед этим он, впрочем, какое-то время мечется между буддизмом и манихейством (что также имело место в реальности).
Изначально у митраизма на Дальнем Востоке было мало шансов на успех. Однако череда массовых самоубийств в царских и дворянских династиях, вызванная слишком буквальным пониманием манихейского пессимизма, вызвала желание примкнуть к более жизнелюбивой и стоической религии. К тому же, митраизм — это, скорее, культ воинов и аристократов, нежели простого народа. Так что дворянство, уставшее от смут и вечных распрей с чиновниками (которым всегда по душе было конфуцианство), идет на встречу культу бога-царя Митры.
Митраизм, впрочем, задерживается в Китае ненадолго (до первой же сильной династии, которая начинает борьбу и с дворянством и с их культом Митры). Но даже у временного обращения китайцев в митраизм есть одно колоссальное последствие. Поднебесная, наладившая более-менее тесные контакты с братьями по вере из Рима, предупреждает тех о готовящемся нашествии гуннов.
Войско Аттилы встречают во всеоружии, так что ни «Бича Божьего», ни Великого переселения народов Европа этого мира не знает. Степные орды обрушивают свой гнев на Ближний Восток и Аравию, так что по иронии две великие империи — арабов и гуннов — разбиваются друг о друга, так и не успев возникнуть.