Вскоре после этого "Путеводитель" перешел в руки издательского дома
"Мегадодо" с Беты Малой Медведицы, что обеспечило издание очень солидной
финансовой базой и позволило четвертому редактору. Лигу Лури-Младшему,
расширить обеденные перерывы до столь грандиозных масштабов, что на их
фоне все усилия нынешних редакторов с их практикой проводить
благотворительные обеденные перерывы на деньги спонсоров кажутся какими-то
жалкими сандвичами.
Собственно, Лиг так и не подал формального прошения об отставке с
редакторского поста - просто однажды поздно утром он покинул редакцию и
больше не вернулся. Хотя с того момента миновало уже столетие с гаком,
широкие массы сотрудников "Путеводителя" еще питают романтическую надежду,
что он всего лишь отправился за круассанами и еще вернется, чтобы
добросовестно поработать до вечера.
И потому все главные редакторы после Лига Лури-Младшего именуются "И.О.
Главного редактора", а стол Лига сохраняется в том же виде, каким он его
оставил. Прибавилась лишь маленькая табличка: "Лиг Лури-Мл., редактор.
Пропал без вести. Вероятно, обедает".
Некоторые злые и корыстные языки намекают, что Лиг действительно погиб,
а уложил его в могилу первый смелый эксперимент "Путеводителя" в области
альтернативной бухгалтерии. Знают об этом немногие, да и те держат язык за
зубами. А всякий, кто просто обращает внимание на любопытное,
ровно-ничего-не-означающее, чистой-воды-совпадение в истории бухгалтерии
"Путеводителя" (а именно, что на какую бы планету этот отдел ни
переносили, очень скоро эта планета гибла в огне войны или от какого-то
стихийного бедствия), рискует попасть под суд за клевету.
Хоть и не к месту, упомянем, что в последние два-три дня перед
уничтожением планеты Земля в связи со строительством нового
гиперпространственного экспресс-маршрута резко подскочило количество
замеченных НЛО - как над крикетной площадкой "Лордз" в лондонском районе
Сент-Джон Вуд, так и над Гластонбери, что в Сомерсете.
Гластонбери с давних пор ассоциируется с легендами о древних королях,
колдовстве, лечении бородавок и эльфийских кругах на земле. Это-то место и
было избрано для нового помещения отдела финансовой документации
"Путеводителя по Галактике". Более того, вся документация за последнее
десятилетие была перемещена в волшебный холм за городской окраиной за
считанные часы до появления вагонов.
Однако все эти странные, необъяснимые факты и события меркнут перед
странностью и необъяснимостью правил игры в броккийский ультра-крикет,
бытующих в квазимногомерных мирах. Полный свод правил и установлений столь
массивен и сложен, что первая же попытка собрать их в одной книге
потерпела фиаско: сколлапсировав под собственной тяжестью, правила
образовали Черную Дыру.
И все же изложим вкратце главные принципы:
ПРАВИЛО ПЕРВОЕ. Отрастите как минимум три добавочных ноги. Особой
пользы от них не будет, но публику позабавите.
ПРАВИЛО ВТОРОЕ. Найдите одного хорошего игрока в броккийский
ультра-крикет. Сделайте с него несколько клонов. Так вы избежите
тягомотной возни с отбором и тренировками.
ПРАВИЛО ТРЕТЬЕ. Поместите свою команду и команду противника на большое
поле и окружите их высокой глухой стеной.
Смысл этого правила таков: хотя ультра-крикет весьма зрелищный вид
спорта, но публике, которая отчаялась что-либо разглядеть, невольно
начинает казаться, что происходящее вне поля ее зрения куда занимательнее,
чем на самом деле. Разве сравнить ощущения очевидцев очередного банального
матча с воодушевлением толпы, воображающей себе, что она прозевала
величайшее в истории спорта событие?
ПРАВИЛО ЧЕТВЕРТОЕ. Перебросьте через стену разнообразные спортивные
принадлежности. Сгодится все: крикетные биты, баскеткубные весла,
теннисные ружья - короче, любая вещь, которой можно размахнуться.
ПРАВИЛО ПЯТОЕ. Тут игрокам следует пуститься во все тяжкие изо всех
сил, используя любые принадлежности, которые они сумеют вырвать у других.
Как только один игрок "салит" другого, ему следует немедленно отбежать на
безопасное расстояние и извиниться.
Извинения должны быть четкими, искренними. Для вящей ясности и
аргументированности их следует произносить в мегафон.
ПРАВИЛО ШЕСТОЕ. Командой-победительницей считается команда, которая
победит первой.
Забавно, что чем больше растет популярность этой игры в
квазимногомерных мирах, тем реже проводятся сами матчи, ибо к нынешнему
времени большинство команд находится в состоянии постоянной войны друг с
другом из-за разных взглядов на интерпретацию правил. И это только к
лучшему - по большому счету, нормальная добрая война приносит куда меньший
урон психике игроков, чем затяжной матч в броккийский ультра-крикет.
Быстрее стрелы, отчаяннее зайца, пыхтя паровозом, бежал Артур вниз по
горному склону. И вдруг ощутил, что все массивное тело горы чуть-чуть
шевельнулось под его ногами.
Грохот.
Рев.
Скалы слегка затряслись. В затылок Артуру дохнуло жаром. Безумный испуг
придал ему новые силы. Почва начала оползать, и Артуру впервые открылась
вся образная сила словечка "оползень". Оно всегда казалось ему просто
словом, но теперь он с ужасом осознал, как это странно, когда земля
о-полза-ет. Именно это она и делала, оползала, неся на себе Артура. Его
чуть не стошнило от страха и тряски. Почва оползала, гора многоголосо
гудносила, Артур поскользнулся, упал, встал, опять поскользнулся, побежал.
Сверху сходила лавина.
Камушки, за ними - камни, за ними - валуны неслись мимо него, точно
неуклюжие щенята, только гораздо, гораздо крупнее, намного, намного
массивнее и тверже щенят. Один удар в висок - верная смерть. Глаза Артура
плясали в своих орбитах, гонясь взглядом за камнями, ноги Артура плясали
на пляшущей земле. Он бежал, и ему казалось, что бег - ужасная, вгоняющая
в пот болезнь. Его сердце колотилось в такт окрестному геологическому
безумию.
И сколько Артур ни напоминал себе о прочной логической гарантии своей
безопасности - а именно о том факте, что ему суждено выйти из переделки
живым, раз в будущем ему уготован очередной эпизод саги нечаянных гонений
на Аграджага, - нервы не сдавались на уговоры. Он бежал в смертельном
ужасе, со смертельным ужасом, по смертельному ужасу и сквозь смертельный
ужас, причем ужас сидел у него на шее и ужасом погонял.
Внезапно он опять запнулся обо что-то ногой и по инерции полетел под
гору. И буквально перед самым мигом столкновения с землей увидел прямо
перед своим носом небольшой синий портплед. Тот самый - это Артур помнил
точно, - который так и не вернулся к нему из недр багажного отделения
Афинского аэропорта лет десять назад по Артуровому физическому времени.
Артур страшно удивился - и, великолепнейшим образом промахнувшись мимо
земли, завис в воздухе. В голове у него заиграла музыка.
Артур летел, точно птица, ни больше и ни меньше. Он обалдело оглядел
свое тело - но сомнений не было. Да, он летает! Ни один из его членов не
соприкасался с землей - собственно, даже не был близок к этому. Самым
натуральным образом он парил в воздухе, а вокруг свистели камушки, камни и
валуны.
Теперь они не были ему страшны. Удивленно щурясь от того, как просто
все оказалось, он позволял ветру поднимать себя все выше и выше, оставляя
свистящие стаи валунов далеко внизу.
Артур с изрядным любопытством поглядел на землю. Между ним и трясущейся
горой теперь была примерно тридцатифутовая толща пустого воздуха -
пустого, если не считать валунов, которые взлетали вверх и тут же валились
обратно, в железные объятия закона тяготения. Того самого закона, который,
похоже, ни с того ни с сего решил дать Артуру отпуск.
Почти сразу же Артур с интуитивной ясностью, характерной для советов
инстинкта самосохранения, осознал, что в этот момент о тяготениях
задумываться вредно - а не то этот самый Ньютонов закон сердито поднимет
голову и поинтересуется: "Ты что это там выделываешь?" И все - пиши
пропало!
Поэтому Артур задумался о тюльпанах. Что было сложно, но сил Артур не
жалел. Он принялся воображать себе тюльпаны, обворожительную упругость их
выпуклых донец, их бесчисленные сорта и невообразимые расцветки, попытался
вычислить, какой процент от общей численности тюльпанов на Земле растет,
то есть рос во время оно, не дальше мили от какой-либо ветряной мельницы.
Вскоре эта тема ему опасно прискучила, и он ощутил, как воздушная опора
выскальзывает из-под него, заметил, что его сносит к свистящим стаям
валунов, о которых он столь мужественно старался не думать. Тогда Артур
задумался об Афинском аэропорте, на чем выиграл целых пять минут
увлеченного негодования - после чего ошарашенно заметил, что воспарил аж
на двести ярдов.
Он задумался было, как теперь попасть обратно, но тут же сам себя
одернул и решил оценить свое положение с объективной точки зрения.
Он летел. Ну и что из этого следует? Он вновь поглядел вниз, на землю.
Покосился вскользь, лениво. От его взгляда не укрылись два обстоятельства.
Первое - катастрофа, похоже, истощила свои силы. Невдалеке от вершины
теперь зиял кратер, видимо, в том месте, где порода, просев, засыпала
гигантский собор-пещеру, статую его самого и жалкое искалеченное тело
Аграджага.
Другим обстоятельством был его портплед - тот самый, который он утратил
в Афинском аэропорту. Портплед спокойненько стоял себе на ровном месте, в
окружении утомленных валунов, но явно невредимый. Как так вышло, Артур ума
не мог приложить, но эта загадка меркла перед величайшей тайной самого
присутствия сумки в этом месте, которая вообще была Артуру не по зубам.
Факт тот, что портплед был здесь. А противная сумка из липового леопарда
словно в воду канула, что было только к лучшему, хоть и не более понятно.
Артур осознал, что портплед придется подобрать. Как ни крути, он парил
на высоте двухсот ярдов над поверхностью чужой, даже неизвестной ему по
имени планеты. Разве можно было спокойно смотреть на этот крохотный
кусочек его былой жизни, жалобно сидящий посреди голых камней -
далеко-далеко от останков его дома, развеянных космическими ветрами.
Кроме того, как сообразил Артур, внутри сумки, если ее содержимое
осталось в неприкосновенности, вполне могла оказаться жестяная банка с
греческим оливковым маслом - ныне единственная подобная банка во
Вселенной.
Медленно, опасливо, дюйм за дюймом, он начал пробираться вниз, тихо
переваливаясь с боку на бок, точно нервный бумажный листок.
Получалось ловко. Артур был доволен. Воздух держал его, но не слишком
назойливо. Две минуты спустя он завис в каких-то двух футах над портпледом
и мучался тяжкой думой. Легко паря и - как только мог осторожно - морща
лоб.
Удержит ли он сумку, если подберет ее? Вдруг перегрузка притянет его к
земле?
А вдруг одно только прикосновение к наземному предмету внезапно
разрядит ту незнаемую магическую энергию, что держит его в воздухе?
Может, лучше не испытывать судьбу и на несколько минут спуститься на
прочную землю?
Но удастся ли ему взлететь еще хоть раз?
Позволив себе сознательно насладиться ощущением полета, Артур
обнаружил, что оно несказанно чудесно. Разве можно было добровольно
отказаться от этого тихого восторга? Тем более, возможно, навеки? С этой
тревогой в сердце он чуточку вознесся вверх - просто на пробу, чтобы
ощутить удивительную нетрудность этого движения. Полежал на воздухе,
покачался. Попробовал спикировать.
Оказалось, что пике - это класс! Вытянув перед собой руки, с
развевающимися волосами, он нырнул вниз, проехался на животе по воздушной
глади футах в двух от земли и, как на качелях, взлетел обратно ввысь, сам
себя подхватил - вот просто взял да и подхватил. Так и завис.
Здорово.
Вот таким манером и следует подхватить с земли сумку, сообразил он. Он
опишет петлю над землей, подхватит в перигее этой петли сумку и выскочит с
грузом обратно наверх. Он был уверен в успехе.
Артур описал в воздухе несколько пробных петель. С каждым разом
получалось все лучше. Ощущение ветра в лицо, упругое покачивание тела,
свист воздуха о кожу - все это, взятое воедино, пьянило сердце как ни разу
со времени, со времени... - да с самого мига его рождения, казалось
Артуру. Он парил, лежа на ветерке, и разглядывал ландшафт - как
выяснилось, не очень-то приятный на вид. Этакая искореженная пустошь.
Артур решил, что и смотреть на нее не будет. Просто подхватит сумку и...
впрочем, он еще не знал, что будет делать после воссоединения с сумкой. Он
рассудил, что слетает за ней, а там уж будет видно.
Прикинув свое положение относительно ветра, он ринулся ему наперерез и
развернулся. Он парил на своем теле. Хотя Артуру неоткуда было об этом
узнать, его тело плавно уйломикивало.
Он поднырнул под воздушный поток - и вошел в пике.
Воздух расступился перед ним. Он несся, точно молния. Земля растерянно
покачнулась, собралась с мыслями и плавно приподнялась ему навстречу,
услужливо, словно на блюдечке, подставляя сумку с изломанными пластиковыми
ручками, задранными вверх.
На полдороге вниз Артур чуть не попал в беду - он внезапно усомнился в
своих способностях к воздушной акробатике и едва не оказался прав, но
вовремя опомнился. Артур пронесся на бреющем над землей, ловко просунул
руку в ручки сумки, начал взбираться обратно ввысь, не сдюжил... и
внезапно грохнулся на каменистую землю. Весь дрожа, весь в синяках и
шишках.
Тут же неуклюже вскочил и поковылял, сам не зная куда, повесив голову,
сокрушенно размахивая сумкой.
Его ноги тяжело притягивало к земле, как было всегда. Собственное тело
казалось ему громоздким мешком с картошкой, который вперевалочку тащился
по земле, а на душу словно вывалили вагон свинца.
Артур еле тащился, борясь с головной болью. Перед глазами все плыло. Он
попытался перейти на бег, но коленки подгибались. Оступившись, он упал
навзничь... и в этот самый момент вспомнил, что в сумке находится не
только жестянка оливкового масла, но и несколько бутылок рецины из
магазина "дьюти-фри". В приятном изумлении от этого открытия он лишь
спустя десять секунд заметил, что опять взлетел.
Артур разразился воплем облегчения, восторга и чистого физического
наслаждения. Он принялся выделывать в небе петли, бочки, колеса и
перевороты. Весело оседлав восходящий поток воздуха, он стал
инспектировать содержимое портпледа. Он чувствовал себя точь-в-точь как те
ангелы во время их знаменитого танца на булавочной головке, когда философы
тщетно пытались их сосчитать. Он расхохотался счастливым смехом,
обнаружив, что в сумке нашлись и оливковое масло, и рецина, а также
разбитые солнечные очки, пересыпанные песком плавки, несколько измятых
открыток с видами Санторини, неказистое, но большое полотенце, горстка
красивых камней и другая горстка - клочков бумаги с адресами людей,
которых он никогда больше не увидит (о чем Артур подумал с огромным
облегчением, хотя ценой этого облегчения была гибель Земли). Камни он
выбросил, очки нацепил на нос, а клочки бумаги развеял по ветру.
Спустя десять минут, когда Артур праздно дрейфовал сквозь облако,
крупная, крайне предосудительная вечеринка подкралась к нему сзади и пнула
его пониже спины.
Самая долгая и разрушительная вечеринка в истории Галактики длится уже
четвертое поколение, но никто из гостей не выказывает ни малейшего желания
уйти. Правда, один субъект покосился на часы, но за прошедшие с этого мига
одиннадцать лет его инициатива так и не была подхвачена.
Беспорядок там беспрецедентный: пока сам не увидишь, не поверишь - но
если у вас нет никакой особенной необходимости проверить это заявление
собственными глазами, то лучше и не ходите смотреть - любоваться там
нечем.
С недавних пор высоко за облаками наблюдаются какие-то взрывы и
вспышки. Есть предположение, что это началась битва между эскадрильями
нескольких конкурирующих компаний по чистке ковров, которые вьются над
местом вечеринки подобно стервятникам. Но мало ли чего не болтают на
вечеринках, особенно на этой?
Главная - чреватая подлинным бедствием - опасность в другом. На данный
момент все участники вечеринки являются либо детьми, либо внуками
праправнуков людей, которые когда-то сошлись на эту вечеринку, да так
здесь и поселились. Благодаря законам естественного отбора, наследования
регрессивных генов и так далее теперь все участники вечеринки оказались
либо заядлыми фанатиками веселого времяпрепровождения, либо
заиками-идиотами, либо и тем, и другим сразу (причем идиотофанатичных
гибридов становится все больше).
Помимо прочего, это означает, что с генетической точки зрения каждое
следующее поколение склонно уйти с вечеринки еще меньше, чем предыдущее.
Так что в дело вступают другие факторы - например, объемы оставшихся
запасов алкоголя.
Однако благодаря некоторым предпринятым мерам, которые в свое время
показались неплохой идеей (одна из опасностей вечно длящейся вечеринки -
это тот факт, что все идеи, которые кажутся неплохими исключительно во
время вечеринок, так и продолжают ими казаться, ибо вечеринка все не
кончается и не кончается), эти запасы истощатся еще не скоро.
Такой вот неплохой идеей когда-то казалась мысль, что вечеринка должна
улететь за облака. Не в смысле метафорического термина "улетный" -
"улетной" в идеале должна быть любая вечеринка - но совершенно буквально.
Как-то раз под покровом ночи, давным-давно, компания пьяных
инженеров-звездолетчиков из первого поколения гостей вечеринки шлялась по
зданию, по дороге то и дело что-то привинчивая, просверливая, чем-то
погромыхивая... Наутро солнце встало из-за горизонта и ахнуло: его лучи
осветили здание, полное счастливых пьяных людей и парящее над верхушками
деревьев, подобно юной, робкой птице.
Мало того, улетевшая вечеринка умудрилась обзавестись целым оружейным
арсеналом. Предвидя мелкие затруднения с виноторговцами, гуляки готовились
не дать себя в обиду.
Превратиться из профессиональных алконавтов в пиратов-любителей
оказалось несложно. Кроме того, это приятно освежило атмосферу вечеринки,
которая уже давненько начала застаиваться, ибо музыканты уже притомились
вновь и вновь играть все известные им песни.
Они брали на абордаж пароходы, совершали набеги на склады, удерживали
целые города, требуя выкупа в виде крекеров, соуса из авокадо, колбасы
"салями" и алкогольных напитков. Последние теперь поступают на борт
вечеринки по трубам с летающих танкеров.
Однако проблема истощения запасов алкоголя в один прекрасный день
обещает стать актуальной.
Планета, над которой летает вечеринка, сильно изменилась со времен ее
первого взлета.
Проще говоря, планета разорена.
Вечеринка разграбила добрую половину ее земель, причем никому еще не
удалось дать пиратам сдачи, поскольку их маневры в небе безумно
непредсказуемы (и непредсказуемо безумны).
Кошмар, а не вечеринка.
Особенно когда она ударяется тебе пониже спины.
Извиваясь от боли, Артур лежал на искореженной плите из армированного
бетона. Края встречных облаков хлестали его по лицу, а откуда-то снизу
доносились, окончательно сбивая его с толку, звуки натужного веселья.
Один звук особенно его озадачил - частично потому, что песня
"Раскинулась Вега широко" была ему незнакома, частично по вине исполнявших
ее музыкантов - они очень устали, и потому одни исполняли ее в размере на
три четверти, другие - на четыре, а некоторые виртуозы - в гармонии "пи-эр
квадрат" (в зависимости от того, кто сколько минут успел проспать за
последние годы).
Артур лежал, шумно втягивая в себя сырой воздух, и опасливо ощупывал
свое тело, чтобы понять, куда ранен. Но к какому бы участку себя он ни
прикасался, всюду болело. Через некоторое время он сообразил, что это сами
пальцы болят. Похоже, он растянул запястье. Спину тоже ломило, но вскоре
Артур пришел к утешительному выводу, что разбился не сильно. Синяки,
конечно, да испуг, но это дело житейское. Интересно, чего это вполне
земное здание летает здесь, в облаках?
С другой стороны, Артур вряд ли смог бы достоверно объяснить, как сам
сюда попал, а потому решил, что он и здание просто должны принять друг
друга такими, какие есть. Он поднял глаза. Над ним нависала стена из белых
каменных блоков, покрытых темными разводами. Дом как дом. Бетонные плиты,
на которых возлежал Артур, образовывали вокруг здания нечто вроде каймы
или выступа в три-четыре фута шириной. То был ломоть земли, в который
здание вечеринки уходило фундаментом, а посему прихватило его с собой,
чтобы держаться корней.
Артур опасливо встал и, заглянув через край бетонной каймы, испытал
острое головокружение. Высоко-о... Мокрый от пота и тумана, он прижался к
стене. Его голова плыла свободным стилем, зато под ложечкой что-то
оборвалось, точно прыгнуло с вышки.
Хотя Артур забрался на эту верхотуру собственными силами, у него не
было сил даже смотреть на ужасную пустоту внизу. Нечего и думать о том,
чтобы спрыгнуть наудачу. Артур не собирался и на дюйм приближаться к краю.
Прижав к себе портплед, он стал пробираться вдоль стены в надежде
отыскать дверь. Веская тяжесть банки с оливковым маслом была для него
великим утешением.
Он двигался в сторону ближайшего угла, надеясь, что стена за углом
окажется более богатой входами (эта не имела ни одного).
От диких маневров здания у Артура сердце уходило в пятки. Немного
погодя он достал из портпледа полотенце и еще раз делом подтвердил тезис:
"Полотенце - лучший и полезнейший друг автостопщика в Галактике". А
конкретно, Артур замотал полотенцем голову, чтобы не видеть, что делает.
Его ноги семенили вдоль стены. Вытянутая рука ощупывала камни.
Наконец он дошел до угла и, просунув за него руку, нащупал нечто
умопомрачительное (сам от удивления чуть не упал). А именно - другую руку.
Руки схватились друг за дружку.
Артуру ужасно хотелось сорвать другой рукой с глаз полотенце, но та
держала драгоценную сумку с оливковым маслом, рециной и видами Санторини.
Он пережил один из этих моментов "самосознания", когда человек вдруг
мысленно оглядывается, смотрит на себя и думает: "Кто я? Что это я затеял?
Чего я достиг? Хорошо ли у меня получается?" Артур тихонечко заскулил.
Он попытался высвободить свою руку. Тщетно. Чужие пальцы сжимали ее
железной хваткой. Оставалось только двигаться к углу. Выставив из-за угла
голову, он встряхнулся, пытаясь сдвинуть с глаз полотенце. Владелец другой
руки отреагировал на это вскриком, преисполненным непонятно каких чувств.
Полотенце содрали с головы Артура, и прямо ему в глаза уставились очи
Форда Префекта. Рядом стоял Слартибартфаст, а за ним ясно виднелось
крыльцо и большая закрытая дверь.
Форд и Артур застыли, распластавшись по стене, безумными глазами
созерцая плотное, глухое облако вокруг, пытаясь не обращать внимания на
опасные маневры пляшущего в воздухе здания.
- Где тебя носило, фотон тебе в глотку? - прошипел Форд в панике.
- Э-э, ну, я... - проговорил Артур заплетающимся языком, ломая голову
над кратким ответом. - Да так, кое-где. А что вы тут делаете?
Форд вновь уставил на Артура свои глаза безумца.
- Они не впускают нас без бутылки, - прошипел он.
Первое, что заметил Артур, когда они вошли в самую гущу вечеринки (не
считая шума, ужасной духоты, режущих глаза цветных пятен, что проступали
сквозь дымный воздух, залежей битого стекла, пепла и авокадного соуса на
полу, а также кучки птеродактилеобразных, затянутых в люрекс существ,
которые навалились на его драгоценную бутылку рецины с визгом: "Прелестная
новинка, прелестная новинка!"), была Триллиан, которую обхаживал
Бог-Громовержец.
- По-моему, я видел вас в "Конце Вселенной", - говорил он.
- Это вы были с молотом?
- Да. Здесь мне куда больше нравится. Никакой благопристойности, а риск
так и витает в воздухе.
Отвратительные вопли радости сотрясали зал. Его глубина была неясна
из-за плотной толпы веселых, громкоголосых существ, которые бодро кричали
друг другу что-то неразборчивое, а порой бились в истериках.
- Похоже, здесь не скучно, - молвила Триллиан. - Что ты сказал, Артур?
- Я сказал: "Черт возьми, как ты сюда попала?"
- Я была случайным набором точек, странствующим по Вселенной. Ты знаком
с Тором? Он умеет делать гром.
- Добрый вечер, - произнес Артур. - Наверное, это очень интересное
занятие.
- Привет, - сказал Тор. - Верно. Ты себе налил?
- М-м-м, во-о-обще-то нет...
- Тогда иди-ка отсюда и налей.
- Потом увидимся, Артур, - сказала Триллиан.
В голове у Артура что-то щелкнуло, и он воровато огляделся по сторонам:
- А что, Зафода здесь нет?
- Еще увидимся, - твердо повторила Триллиан, - попозже.
С лица Тора - собственно, даже не с лица, а из всклокоченной бороды на
Артура уставились два злых воронено-черных глаза. Скудное освещение,
собравшись с силами, угрожающе блеснуло на рогах его шлема. Громовержец
взял Триллиан под локоток своей ручищей, и его бицепсы объехали один
вокруг другого, точно два "фольксвагена" на стоянке.
Тор увел Триллиан, по дороге повествуя ей:
- А знаете, у бессмертия есть одно любопытное свойство...
- А знаете, у космоса есть одно любопытное свойство, - услышал Артур
голос Слартибартфаста, который беседовал с неким объемистым, а точнее,
необъятным существом, по шею погруженным в одеяние типа розового спального
мешка, - он беспредельно скучен.
- Скучен? - переспросило существо, моргнуло своими красноватыми
глазками, продемонстрировав набрякшие веки, и вновь очарованно уставилось
на серебристые седины Слартибартфаста.
- Именно, - подтвердил старец, - скучен до мозга костей. Даже
удивительно. Максимум формы, минимум содержания, видите ли. Если
позволите, я процитирую в доказательство кое-какие статистические
сведения. Хотите?
- Э... я...
- Прошу вас. Мне было бы очень приятно. Видите ли, эти сведения тоже
скандально, удивительно скучны...
- Извините, я вас охотно выслушаю через минутку, когда вернусь, -
сказала необъятная дама, погладила старца по руке и, подобрав полы своего
платья-мешка на манер судна-амфибии, исчезла в толпе.
- Я уж думал, она никогда не уйдет... - проворчал старец. - Пойдем,
землянин...
- Артур.
- Мы должны найти Серебряную Перекладину. Она где-то здесь...
- А может, передохнем чуточку? - взмолился Артур. - У меня был сегодня
тяжелый день. Кстати, здесь Триллиан, она не сказала, как здесь очутилась,
но, думаю, это и не важно...
- Или ты забыл, что над Вселенной нависла угроза?
- Вселенная, - заявил Артур, - не такая уж молоденькая и малюсенькая,
чтобы не позаботиться о себе полчасика. Ну хорошо, - добавил он, когда
Слартибартфаст насупился еще мрачнее, - я похожу и поспрашиваю, не видел
ли кто ее.
- Отлично. Отлично, - пробормотал Слартибартфаст и сам ввинтился в
толпу, встреченный криками: "Спокойно, дедуля".
- Вы нигде не видели Перекладины? - спросил Артур у коротышки, почти