В данном параграфе были проанализированы результаты социологического исследования, проведенного в Республике Татарстан, Республике Башкортостан и Республике Удмуртия в 2014 Институтом истории имени Ш. Марджани.
Эмпирическое исследование данной проблемы было направлено на выявление региональной специфики распространенности экстремистского идеологического дискурса. На первом этапе исследования, в 2012 году, (N=500 в каждой республике) мы пытались диагностировать экстремистские взгляды прямыми вопросами: «Какие лозунги должна выдвигать партия, которую Вы поддержали бы?». По результатам ответов этнический экстремизм в той или иной степени оказался свойственен примерно 11% респондентов. На втором этапе исследования, в 2014 году, кроме прямых вопросов, использованы проективные ситуации, которые респондентам предлагалось оценить по шкале интенсивности поддержки/неподдержки (N=500 в каждой республике). Интервьюирование проводилось в столицах Татарстана, Башкортостана и Удмуртии, так как, на наш взгляд, именно в крупных городах экстремизм наиболее социально опасен. Из ситуаций для анализа мы выбрали три наиболее провокативные, на наш взгляд, ситуации, которые позволяют диагностировать некоторую склонность к избыточному насилию и радикализму за пределами доминирующей морали. В табл. 1–3 приведены данные по Республике Татарстан.
Ситуация 1. Жители одной из провинций африканской страны Судан борются за ее независимость, убивая «чужих» и всех, кто против призывов к независимости данной провинции.
Рис. 2 – Распределение мнений относительно допустимости насилия по отношению к «чужим», (%)
Ситуация 2. В некоторых южноамериканских странах среди ряда племен под запретом браки с представителями не своего племени, при этом детей, родившихся в результате таких «нелегальных» браков, сдают в приюты или даже убивают под лозунгами борьбы за «чистоту породы».
Рис. 3 – Распределение мнений относительно допустимости запретов браков с представителями других этнических групп, конфессий (%)
Как и ожидалось, большинство респондентов не склонны поддерживать избыточно радикальные действия и не одобряют их. При этом 5,1% опрошенных принципиально поддерживают «радикальное решение» по отношению к противникам политической независимости регионов, 7,2% – одобряют избыточно насильственные поступки по отношению к властям и чужому имуществу, а 3,6% -готовы поддержать даже принципы «крайне радикальных решений» по отношению к межплеменным бракам. Сходные данные получены и в Республике Башкортостан, где радикалов соответственно 5,6%; 7,2% и 3,9%.
Несколько отличаются – но ненамного, учитывая погрешность выборки в 3,5% – данные по Республике Удмуртия. Здесь 7,7% респондентов принципиально поддерживают «радикальное решение» по отношению к противникам политической независимости регионов, 10,7% – одобряют избыточно насильственные поступки по отношению к властям и чужому имуществу, а 9,1% – готовы поддержать даже принципы «крайне радикальных решений» по отношению к межплеменным бракам. Конечно, можно говорить о том, что оценки респондентов приведенных ситуаций не связаны с их отношением к подобным ситуациям в собственной жизни. Однако, пусть и косвенно, но в каждой такой оценке содержится проявление собственной позиции. Что и требовалось, собственно, и доказать.
Ориентация на «внесистемность» диагностировалась оценками допустимости выхода за пределы законодательства. В табл. 4–5 приведены данные по Республике Татарстан.
Ситуация 3. Жители одной из провинций африканской страны Судан борются за ее независимость, убивая «чужих» и всех, кто против призывов к независимости данной провинции.
Рис. 4 – Распределение мнений относительно допустимости насилия по отношению к «чужим», (%)
Данные различия объясняются большей этнической «пестротой» в процентном соотношении главных этнических групп в Башкортостане и «подавленной латентной напряженностью» межэтнических взаимодействий.
Ситуация 4. В некоторых южноамериканских странах среди ряда племен под запретом браки с представителями не своего племени, при этом детей, родившихся в результате таких «нелегальных» браков сдают в приюты или даже убивают под лозунгами борьбы за «чистоту рода».
Рис. 4 – Распределение мнений относительно допустимости запретов браков с представителями других этнических групп, (%)
Исследование показало, что в целом существенно заметных различий в плане «одухотворенности высокими идейными смыслами» действий экстремистского плана по параметрам национальность, пол и возраст не выявлено. Однако некоторые различия все же имеются. Так, например, в Татарстане большая «рациональная агрессивность» по отношению к межрасовым половым контактам свойственна русским респондентам моложе 30 лет.
В целях выявления специфики публичного экстремистского дискурса были организованы три фокус-группы в каждом из регионов исследования. Среди участников в соответствии с подходом отбирали тех, кто участвует в его производстве, а именно представителей академического сообщества (занимающихся исследованиями в данной сфере) и работников масс-медиа, преподавателей школ и техникумов, представителей студенчества.
Среди представителей академического сообщества спектр оценок сущности идеологического дискурса экстремизма можно свести к двум позициям.
– Экстремизм как оппозиция дискурса толерантности. При этом подчеркивалось, что имеется значительное сходство православного и мусульманского дискурсов толерантности на основе принципов терпимости и гуманности по отношению к человеку другой веры и культуры при условии, что речь не идет о «нормализации греха» (убийство, педофилия и т.п.). Экстремизм же трактуется как разрыв с этими принципами.
– Экстремизм как «чрезмерный радикализм» по отношению к «другому» (оправдываемый его демонизацией), граничащий с преступлением или являющийся таковым.
Представители масс-медиа высказали следующие мнения:
– экстремизм – это во многом то, что в данном обществе считается экстремизмом;
– экстремизм – это экстремистское действие или одобрение подобных действий других;
– экстремизм – выход за нормы, установленные государством, и незаконное присваивание функций государства (например, права на насилие);
– экстремизм всегда деструктивное посягательство на сферы государственного регулирования (например, миграционная политика).
Исследования также выявили, что несмотря на то, что за прошедшие несколько лет из региональных печатных СМИ практически полностью исчезли материалы, содержащие негативные высказывания в отношении представителей других национальностей, рас, конфессий и, очевидно, наметилась тенденция не акцентировать внимание на межэтнических проблемах, а конструировать картину толерантного мультикультурного общества, актуальность проблем распространения идеологии экстремизма и индоктринации населения идеологическим дискурсом экстремизма достаточно высока и требует своего постоянного мониторинга.
Таким образом, с учетом вышеуказанных обстоятельств, необходимо в рамках «Республиканской целевой программы по профилактике терроризма и экстремизма в Республике Татарстан» в разделе «Цели программы» указать «и предупреждение проявлений религиозного экстремизма в Республике Татарстан», а также создать при Управлении Президента Республики Татарстан по взаимодействию с религиозными объединениями рабочую комиссию по вопросам предупреждения религиозного экстремизма в Республике Татарстан.Таким образом, будет создана как правовая, так и организационная база противодействия данному негативному социальному явлению.
Основная деятельность данной комиссии будет заключаться во взаимодействии с религиозными организациями республики, таким образом, будет налажен тесный диалог между государственными, общественными (в частности с молодежными) и духовными учреждениями, осуществляющими свою деятельность в Татарстане. Все это позволит повысить значимость традиционных для Республики Татарстан духовных и социальных норм, их популяризацию в глазах населения, а также выработки у населения стойкого не принятия к идеям религиозного экстремизма.
Поэтому одним из приоритетных направлений по противодействию экстремистской деятельности, сегодня является ограждение умов наших граждан от пагубных идей религиозного экстремизма. От того, кто выиграет «битву за умы и сердца» нынешнего поколения татарстанцев, во много будет зависеть будущее нашей республики и страны.