Федор Иванович Тютчев
Том 1. Стихотворения 1813-1849
Федор Иванович Тютчев. 1867. Гравюра по фотографии С. Левицкого.
От редакции
«Полное собрание сочинений и письма» Федора Ивановича Тютчева (1803–1873) в шести томах — первое научное издание его поэтического, публицистического и эпистолярного наследия. В издании поставлена задача со всей возможной на сегодняшний день полнотой представить читателю многогранное творчество великого русского поэта, яркого публициста, патриота России.
Первые публикации стихотворений Тютчева появились, когда начинающему поэту было всего шестнадцать лет. Однако в дальнейшем печатался он редко. Высоко оценил поэзию Тютчева, судя по воспоминаниям современников, А.С. Пушкин, который поместил в III и IV томах своего «Современника» за 1836 г. двадцать четыре стихотворения жившего и работавшего в то время в Мюнхене автора, скрывшегося за инициалами «Ф. Т.». Пушкин-редактор бережно отнесся к творчеству Тютчева.
Следующая значительная встреча поэта и читателей состоялась восемнадцать лет спустя, также на страницах двух книжек «Современника», ставшего некрасовским. Было опубликовано сто одиннадцать стихотворений Тютчева. Инициатором и редактором этого издания был И.С. Тургенев, назвавший Тютчева «одним из самых замечательных русских поэтов». Однако как редактор Тургенев позволил себе «исправлять» стихи, которые казались ему «бледными и вялыми».
Первым сборником Тютчева были «Стихотворения». СПб., 1854 г. Еще одно прижизненное издание стихотворений Тютчева появилось в 1868 г. (подготовил И.С. Аксаков).
При жизни поэта так и не вышло собрание его сочинений. Сам Тютчев не систематизировал свой архив, часто пренебрегал датировкой стихотворений.
Лишь в 1886 году вышли «Сочинения Ф.И. Тютчева. Стихотворения и политические статьи». Это издание было подготовлено вдовой поэта Эрн.Ф. Тютчевой и А.Н. Майковым. Следующее собрание сочинений вышло четырнадцать лет спустя. Его инициаторами и авторами предисловия были Дарья Федоровна и Иван Федорович Тютчевы — дочь и сын поэта. Самым распространенным в начале ХХ в., достигшим «российской глубинки», стало собрание сочинений, изданное в качестве приложения к массовому журналу «Нива», под редакцией П.В. Быкова, с очерком В.Я. Брюсова о жизни и творчестве Тютчева.
Однако ни в одном из перечисленных выше собраний сочинений, ставших важными шагами на пути собирания творческого наследия поэта, утверждения его места и роли в русской литературе, не были представлены его письма. Отрывки из писем вошли в труд И.С. Аксакова «Биография Федора Ивановича Тютчева». в 1898–1899 гг. в печати появились извлечения из писем жене, Эрнестине Федоровне Тютчевой. В 1914–1915 и в 1917 гг. были изданы «Письма Ф.И. Тютчева к его второй жене, урожд. бар. Пфеффель» на французском языке и в переводе на русский.
Со временем изучение эпистолярного наследия Тютчева расширилось и углубилось. Однако и поныне далеко не все письма прочитаны литературоведами. Написанные в подавляющем большинстве своем по-французски, часто очень неразборчивым почерком, они весьма трудны для текстологического анализа и перевода.
Собирание, изучение творческого наследия Тютчева велось в течение всего ХХ в. Неоднократно издавались его избранные сочинения. Вышедший в 1988–1989 гг. том 97 «Литературного наследства» в двух книгах «Федор Иванович Тютчев», публикации последних десятилетий показали, что полный объем наследия поэта далеко еще не установлен, переводы на русский язык ряда его публицистических произведений архаичны, неточны, а порой даже искажают мысли автора, многие письма переведены с купюрами.
План данного научного издания разработан в Институте мировой литературы РАН при участии Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, литературоведов Московского педагогического университета и Литературного института им. А.М. Горького. Шеститомник подготовлен усилиями ведущих специалистов в изучении творчества Ф.И. Тютчева, широкого круга текстологов, публицистов, литературных критиков, переводчиков. Изучены все известные и вновь найденные в архивах сочинения Ф.И.Тютчева и его письма. Прослежена история изданий стихотворений, учтен круг журнальных и газетных публикаций. Российский государственный архив литературы и искусства, отделы рукописей Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН), Российской государственной (Москва) и государственной национальной (Санкт-Петербург) библиотек, архив музея-усадьбы «Мураново» оказали всемерное содействие специалистам в работе над материалами.
Первые два тома настоящего издания включают в себя все известное на сегодняшний день поэтическое наследие Ф.И. Тютчева. Все стихотворения и переводы печатаются в хронологическом порядке. Учтена складывавшаяся в течение более чем полутора веков традиция издания стихотворений Ф.И. Тютчева, к которой были причастны А.С. Пушкин, И.С. Тургенев, И.С. Аксаков, А.Н. Майков, Г.И. Чулков, К.В. Пигарев и др. Тютчевские тексты заново сверены с автографами, а в случае их отсутствия — с первыми или наиболее авторитетными публикациями. Текстологи стремились к максимальному воссозданию творческой воли поэта, его в высшей степени оригинальной индивидуальности, сохраняя особенности тютчевской манеры оформления стихотворений, его графики и синтаксиса. Кроме самих стихотворений даны все их другие редакции и варианты. Стихотворения, написанные на французском языке, сопровождаются их поэтическими переводами на русский язык. Большая часть переводов (В.А. Костров) сделана заново.
В третий том включены все публицистические произведения Ф.И. Тютчева, написанные как на русском, так и на французском, немецком языках. Публицистические произведения, статьи, написанные автором на иностранных языках, даются и на языке подлинника. Их новые переводы (Б.Н. Тарасов) также подготовлены к настоящему изданию и публикуются впервые.
В четвертом, пятом и шестом томах собрана личная и деловая переписка с родными, друзьями, сослуживцами, официальными лицами. Основной язык писем, которым пользовался Тютчев, французский. Значительная часть писем публикуется впервые и на русском языке и на языках оригинала.
Еще первый биограф Ф.И. Тютчева, его друг и родственник И.С. Аксаков писал: «Письма Тютчева, собранные вместе, стоили бы любого серьезного, многотомного литературного произведения». Эпистолярное наследие поэта представлено в максимально возможном на сегодняшний день объеме и разнообразии.
Каждый том сопровождается обстоятельными комментариями. Издание иллюстрированное. Ряд даггеротипов, акварелей, рисунков, фотографий, автографов публикуются впервые.
Стихотворения, 1813-1849
Любезному папеньке!*
В сей день счастливый нежность сына
Какой бы дар принесть могла!
Букет цветов? — но флора отцвела
И луг поблекнул и долина.
Просить ли мне стихов у муз?
У сердца я спрошусь.
И вот что сердце мне сказало:
В объятьях счастливой семьи
Нежнейший муж, отец благотворитель,
Друг истинный добра и бедных покровитель,
Да в мире протекут драгие дни твои!
Детей и подданных любовью окруженный,
На лицах вкруг себя радость узришь ты.
Так солнце, с горней высоты,
С улыбкой смотрит на цветы,
Его лучами оживленны.
На новый 1816 год*
Уже великое небесное светило,
Лиюще с высоты обилие и свет,
Начертанным путем годичный круг свершило
И в ново поприще в величии грядет! —
И се! Одеянный блистательной Зарею,
Пронзив эфирных стран белеющийся свод,
Слетает с урной роковою
Младый Сын Солнца — Новый Год!..
Предшественник его с лица земли сокрылся,
И по течению вратящихся времен,
Как капля в Океан, он в Вечность погрузился!
Сей Год равно пройдет!.. Устав Небес священ.
О Время! Вечности подвижное зерцало! —
Все рушится, падет под дланию твоей!..
Сокрыт предел твой и начало
От слабых Смертного очей!..
Века рождаются и исчезают снова,
Одно столетие стирается другим;
Что может избежать от гнева Крона* злого?
Что может устоять пред Грозным Богом сим?
Пустынный ветр свистит в руинах Вавилона*!
Стадятся звери там, где процветал Мемфис*!
И вкруг развалин Илиона*
Колючи терны обвились!..
А ты, Сын роскоши! о смертный сладострастный,
Беспечна жизнь твоя средь праздности и нег!..
Спокойно катится!.. Но ты забыл, несчастный:
Мы все должны узреть Коцита* грозный брег!..
Возвышенный твой Сан, льстецы твои и злато
От смерти не спасут! Ужель ты не видал,
Сколь часто гром огнекрылатый
Разит чело высоких скал?..
И ты еще дерзнул своей рукою жадной
Отъять насущный хлеб у вдов и у сирот;
Изгнать из родины семейство безотрадно!..
Слепец! стезя богатств к погибели ведет!..
Разверзлась пред тобой подземная обитель!
О жертва Тартара*! о жертва Евменид*,
Блеск пышности твоей, Грабитель!
Богинь сих грозных не пленит!..
Там вечно будешь зреть секиру изощренну,
На тонком волоске висящу над главой;
Покроет плоть твою, всю в язвах изможденну,
Не ткани пурпурны — червей кипящий рой!..
Возложишь не на одр растерзанные члены,
Где б неге льстил твоей приятный мягкий пух,
Но нет — на жупел раскаленный,
И вечный вопль пронзит твой слух!
Но что? сей страшный сонм! сии кровавы тени,
С улыбкой злобною они к тебе спешат!..
Они прияли смерть от варварских гонений!
От них и ожидай за варварство наград! —
Страдай, томись, злодей, ты жертва адской мести! —
Твой гроб забвенный здесь покрыла мурава! —
И навсегда со гласом лести
Умолкла о тебе молва!
"Всесилен я и вместе слаб..."
Всесилен я и вместе слаб,*
Властитель я и вместе раб,
Добро иль зло творю — о том не рассуждаю,
Я много отдаю, но мало получаю,
И в имя же свое собой повелеваю,
И если бить хочу кого,
То бью себя я самого.
Двум друзьям*
В сей день, блаженный день, одна из вас прияла
И добродетели и имя девы той,
Котора споборала
Религии святой;
Другой же бытие Природа даровала.
Она обеих вас на то произвела,
Чтоб ваши чувства и дела
Взаимно счастье составляли
И полу нежному пример бы подавали...
Разлука угнетает вас,
О верные друзья! Настанет вскоре час —
Приятный, сладостный, блаженный час свиданья:
И в излиянии сердец
Вы узрите ее конец
И позабудете минувшие страданья!..
"Пускай от зависти сердца зоилов ноют..."
Пускай от зависти сердца* зоилов* ноют.
Вольтер! Они тебе вреда не нанесут!..
Питомца своего Пиериды* покроют
И Дивного во храм бессмертья проведут.
Послание Горация к Меценату*
Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду
Приди, желанный гость, краса моя и радость!
Приди, — тебя здесь ждет и кубок круговой,
И розовый венок, и песней нежных сладость!
Возженны не льстеца рукой,
Душистый анемон* и крины*
Лиют на брашны* аромат,
И полные плодов корзины
Твой вкус и зренье усладят.
Приди, муж правоты, народа покровитель,
Отчизны верный сын и строгий друг царев,
Питомец счастливый кастальских чистых дев*,
Приди в мою смиренную обитель!
Пусть велелепные столпы,
Громады храмин позлащенны
Прельщают алчный взор несмысленной толпы;
Оставь на время град, в заботах погруженный,
Склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.
Под кровом сельского Пената*,
Где все красуется, все дышит простотой,
Где чужд холодный блеск и пурпура и злата, —
Там сладок кубок круговой!
Чело, наморщенное думой,
Теряет здесь свой вид угрюмый;
В обители отцов все льет отраду нам!
Уже небесный лев тяжелою стопою*
В пределах зноя стал — и пламенной стезею
Течет по светлым небесам!..
В священной рощице Сильвана*,
Где мгла таинственна с прохладою слиянна,
Где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,
Игривый ручеек едва-едва течет
И шепчет в сумраке с прибрежной осокою;
Здесь в знойные часы, пред рощею густою,
Спит стадо и пастух под сению прохлад,
И в розовых кустах зефиры легки спят.
А ты, Фемиды жрец, защитник беззащитных,
Проводишь дни свои под бременем забот;
И счастье сограждан — благий, достойный плод
Твоих стараний неусыпных! —
Для них желал бы ты познать судьбы предел;
Но строгий властелин земли, небес и ада
Глубокой, вечной тьмой грядущее одел.
Благоговейте, персти чада! —
Как! прах земной объять небесное посмеет?
Дерзнет ли разорвать таинственный покров?
Быстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,
И буйный сей мудрец — посмешище богов! —
Мы можем, странствуя в тернистой сей пустыне,
Сорвать один цветок, ловить летящий миг;
Грядущее не нам — судьбине;
Так предадим его на произвол благих! —
Что время? Быстрый ток, который в долах мирных,
В брегах, украшенных обильной муравой,
Катит кристалл валов сапфирных;
И по сребру зыбей свет солнца золотой
Играет и скользит; но час — и бурный вскоре,
Забыв свои брега, забыв свой мирный ход,
Теряется в обширном море,
В безбрежной пустоте необозримых вод!
Но час — и вдруг нависших бурь громады
Извергли дождь из черных недр;
Поток возвысился, ревет, расторг преграды,
И роет волны ярый ветр!..
Блажен, стократ блажен, кто может в умиленье,
Воззревши на Вождя светил,
Текущего почить в Нептуновы владенья*,
Кто может, радостный, сказать себе: я жил!
Пусть завтра тучею свинцовой
Всесильный бог громов вкруг ризою багровой
Эфир сгущенный облечет,
Иль снова в небесах рассыплет солнца свет, —
Для смертных все равно; и что крылаты годы
С печального лица земли
В хранилище времен с собою увлекли,
Не пременит того и сам Отец природы*.
Сей мир — игралище Фортуны злой*.
Она кичливый взор на шар земной бросает
И всей вселенной потрясает
По прихоти слепой!..
Неверная, меня сегодня осенила;
Богатства, почести обильно мне лиет,
Но завтра вдруг простерла крыла,
К другим склоняет свой полет!
Я презрен, — не ропщу, — и, горестный свидетель
И жертва роковой игры,
Ей отдаю ее дары
И облекаюсь в добродетель!..
Пусть бурями увитый Нот*
Пучины сланые* крутит и воздымает,
И черные холмы морских кипящих вод
С громовой тучею сливает,
И бренных кораблей
Рвет снасти, все крушит в свирепости своей...
Отчизны мирныя покрытый небесами,
Не буду я богов обременять мольбами;
Но дружба и любовь среди житейских волн
Безбедно приведут в пристанище мой челн.
Урания*
Открылось! — Не мечта ль? Свет новый! Нова сила
Мой дух восторженный, как пламень, облекла!
Кто, отроку, мне дал парение орла! —
Се муз бесценный дар*! — се вдохновенья крыла!
Несусь, — и дольный мир исчез передо мной, —
Сей мир, туманною и тесной
Волнений и сует обвитый пеленой, —
Исчез! — Как солнца луч златой,
Коснулся вежд эфир небесный...
И свеял прах земной...
Я зрю превыспренных селения чудесны...
Отсель — отверзшимся таинственным вратам —
Благоволением судьбины
Текут к нам дщери Мнемозины*,
Честь, радость и краса народам и векам!..
Безбрежное море лежит под стопами,
И в светлой лазури спокойных валов
С горящими небо пылает звездами,
Как в чистом сердце — лик богов;
Как тихий трепет — ожиданье;
Окрест священное молчанье.
И се! Как луна из-за облак, встает
Урании остров из сребряной пены;
Разлился вокруг немерцающий свет,
Богинь улыбкою рожденный...
Несутся свыше звуки лир;
В очарованьях тонет мир!..
Эфирного тени сложив покрывала
И пояс волшебный всесильных харит*,
Здесь образ Урания* свой восприяла,
И звездный венец на богине горит!
Что нас на земле мечтою пленяло,
Как Истина, то нам и здесь предстоит!
Токмо здесь, под ясным небосклоном
Прояснится жизни мрачный ток;
Токмо здесь, забытый Аквилоном*,
Льется он, и светел и глубок!
Токмо здесь прекрасен жизни гений,
Здесь, где вечны розы чистых наслаждений,
Вечно юн Поэзии венок!..
Как Фарос* для душ и умов освященных,
Высоко воздвигнут Небесныя храм; —
И Мудрость приветствует горним плененных
Вкусить от трапезы питательной там.
Окрест благодатной в зарях златоцветных,
На тронах высоких, в сиянье богов,
Сидят велелепно спасители смертных,
Создатели блага, устройства, градов;
Се Мир вечно-юный, златыми цепями
Связавший семейства, народы, царей;
Суд правый с недвижными вечно весами;
Страх божий, хранитель святых алтарей;
И ты, Благосердие, скорби отрада!
Ты, Верность, на якорь склоненна челом,
Любовь ко отчизне — отчизны ограда,
И хладная Доблесть с горящим мечом;
Ты, с светлыми вечно очами, Терпенье,
И Труд, неуклонный твой врач и клеврет...
Так вышние силы свой держат совет!..
Средь них, вкруг них в святом благоговенье
Свершает по холмам облаковидных гор
В кругах таинственных теченье
Наук и знаний светлый хор...
Урания одна, как солнце меж звездами,
Хранит Гармонию и правит их путями:
По манию ее могущего жезла
Из края в край течет благое просвещенье;
Где прежде мрачна ночь была,
Там светозарна дня явленье;
Как звезд река, по небосклону вкруг
Простершися, оно вселенну обнимает
И блага жизни изливает
На Запад, на Восток, на Север и на Юг...
Откройся предо мной, протекших лет вселенна!
Урания, вещай, где первый был твой храм,
Твой трон и твой народ, учитель всем векам? —
Восток таинственный! — Чреда твоя свершенна!..
Твой ранний день протек! Из ближних Солнце врат
Рожденья своего обителью надменно
Исходит и течет, царь томный и сомненный...
Где Вавилоны* здесь, где Фивы*? — где мой град?
Где славный Персеполь? — где Мемнон*, мой глашатай?
Их нет! — Лучи его теряются в степях,
Где скорбно встретит их ловец или оратай,
Бесплодно роющий во пламенных песках;
Или, стыдливые, скользят они печально
По мшистым ребрам пирамид...
Сокройся, бренного величья мрачный вид!..
И солнце в путь стремится дальний:
Эгея* на брегах приветственной главой
К нему склонился лавр; и на холмах Эллады*
Его алтарь обвил зеленый мирт Паллады*;
Его во гимнах звал Певец к себе слепой*,
Кони и всадники, вожди и колесницы,
Оставивших Олимп собрание богов;
Удары гибельны Ареевой десницы*,
И сладки песни пастухов; —
Рим встал, — и Марсов* гром и песни сладкогласны
Стократ на Тибровых* раздалися холмах;
И лебедь Мантуи*, взрыв Трои пепл злосчастный,
Вознесся и разлил свет вечный на морях!..
Но что сретает взор? — Куда, куда ты скрылась,
Небесная! — Бежит, как бледный в мгле призрак,
Денница* света закатилась,
Везде хаос и мрак!
«Нет! вечен свет наук; его не обнимает
Бунтующая мгла; его нетленен плод
И не умрет!..» —
Рекла Урания и скиптром помавает,
И бледную, изъязвленну главу
Италия от склеп железных свобождает,
Рвет узы лютых змей, на выю ставши льву!..
Всего начало здесь!.. Земля благословенна,
Долины, недра гор, источники, леса
И ты, Везувий сам! ты, бездна раскаленна,
Природы грозныя ужасная краса!
Все возвратили вы, что в ярости несытой
Неистовый Сатурн укрыть от нас хотел!
Эллады, Рима цвет из пепела исшел!
И солнце потекло вновь в путь свой даровитый!..
Феррарскому Орлу* ни грозных боев ряд,
Ни чарования, ни прелести томимы,
Ни полчищ тысячи, ни злобствующий ад
Превыспренних путей нигде не воспретят:
На пламенных крылах принес он в храм Солимы
Победу и венец; —
Там нимфы Тага*, там валы Гвадалквивира
Во сретенье текут тебе, младой Певец*,
Принесший песни к нам с брегов другого мира; —
Но кто сии два гения* стоят?
Как светоносны серафимы,
Хранители Эдемских врат
И тайн жрецы непостижимых? —
Един с Британских вод, другой с Альпийских гор,
Друг другу подают чудотворящи длани;
Земного чуждые, возносят к небу взор
В огне божественных мечтаний!..
Почто горит лицо морских пучин?
Куда восторженны бегут Тамизы* воды?
Что в трепете святом вы, Альпы, Апеннин!..
Благоговей, земля! Склоните слух, народы!
Певцы бессмертные вещают бога вам:
Един, как громов сын, гремит средь вас паденье;
Другой, как благодать, благовестит спасенье
И путь, ведущий к небесам.
И се! среди снегов Полунощи глубокой,
Под блеском хладных зарь, под свистом льдистых вьюг,
Восстал от Холмогор, — как сильный кедр высокой,
Встает, возносится и все объемлет вкруг
Своими крепкими ветвями;
Подъемлясь к облакам, глава его блестит
Бессмертными плодами.
И тамо, где металл блистательный сокрыт,
Там роет землю он глубокими корнями, —
Так Росский Пиндар* встал! — взнес руку к небесам,
Да воспретит пылающим громам;
Минервы копием бьет недра он земные —
И истекли сокровища златые;
Он повелительный простер на море взор —
И свет его горит, как Поллюкс* и Кастор*!..
Певец, на гроб отца *, царя-героя*,
Он лавры свежие склонил,
И дни бесценные блаженства и покоя
Елизаветы озарил!
Тогда, разлившись, свет от северных сияний
Дал отблеск на крутых Аракса берегах;
И гении туда простерли взор и длани,
И Фивы новые зарделися в лучах...
Там, там, в стране денницы,
Возник Певец Фелицы*!..
Таинственник судеб прорек
Царя-героя в колыбели...
Он с нами днесь! Он с неба к нам притек,
Соборы гениев с ним царственных слетели;
Престол его обстали вкруг;
Над ним почиет божий дух!
И музы радостно воспели
Тебя, о царь сердец, на троне Человек!
Твоей всесильною рукою
Закрылись Януса врата!*
Ты оградил нас тишиною,
Ты слава наша, красота!
Смиренно к твоему склоняяся престолу,
Перуны спят горе и долу.
И здесь, где все — от благости твоей,
Здесь паки гений просвещенья,
Блистая светом обновленья,
Блажит своих веселье дней! —
Здесь клятвы он дает священны,
Что постоянный, неизменный,
В своей блестящей высоте,
Монарха следуя заветам и примеру,
Взнесется, опершись на Веру,
К своей Божественной мете.
"Неверные преодолев пучины..."
Неверные преодолев пучины,*
Достиг пловец желанных берегов;
И в пристани, окончив бег пустынный,
С веселостью знакомится он вновь!..
Ужель тогда челнок свой многомощный,
Восторженный, цветами не увьет?..
Под блеском их и зеленью роскошной
Следов не скроет мрачных бурь и вод?..