Часть I
После официального открытия Чемпионата, когда все пилоты разошлись, а комиссией были оглашены имена участников, вошедших в первую группу, Хэлбокс решил намеренно спровоцировать ещё один контакт с Джэйси Кроус, чтобы более подробней выяснить её сложившееся отношение к себе. Сам он в тот момент хорошо осознавал, что по времени был не ограничен, так как уже точно знал, в каком заезде будет названо его имя. Он прошёлся по периметру первого этажа от центрального зала до холла и, не обнаружив никаких признаков американской команды, решил подняться на один из балконов верхнего яруса. Он встал наверху и начал смотреть вниз, равнодушно разглядывая людей бродящих туда - сюда по этажу в ожидании первого старта. Внизу к моменту начала первого заезда понемногу начиналось оживлённое движение, основная масса гостей старалась переместиться из холла в центральный зал, где представлялась единственная возможность наблюдать за стартом вживую через большое витражное стекло, а не с экрана цифровых панелей. Хэлбокс стоял и думал о том, что он скажет Джэйси, когда увидит её вновь. Ему необходимо было выстроить какую-то первоначальную структуру их разговора для того, чтобы незаметно обойти неприятные моменты негативных воспоминаний с прошедшего турнира, когда он поступил с ней очень подло, нарушив договорённости в их гоночной дуэли, обоснованные им исключительными личными чувствами по отношению к ней. Он никак не мог понять, что она думает теперь про него, и почему ему кажется её поведение, наполненным какого-то трепетного неравнодушия, которое вдруг появилось, как остаточный след после его последних признаний ей в глубоких симпатиях вперемешку с любовными порывами. Теперь, когда он совсем уже смирился с её потерей для себя навсегда, переборов внутри своей души грозный шквал страданий, ему было не совсем просто заново столкнуться с теми же чувствами, которые он, казалось бы, похоронил в себе на веки, как творец своё великолепное произведение, превратившееся по роковым стечениям обстоятельств в апофеоз ужаса и боли. Скорее его начинало беспокоить совершенно иное новое ощущение вины, связанное с посеянным им в сознании Джэйси чувством чистой и откровенной любви. И хотя это чувство и было наивным по своей внезапности, но в тоже время эта наивность и откровенность выражения только усугубляла силу его восприятия в психологии молодой красивой девушки. Её огорчённый и подавленный взгляд на него пол часа назад вместе с этим тихим коротким приветствием сработали как незаметно заброшенный и очень острый крючок, который впился во внутренности, и теперь его тянули вместе с ними, разрывая плоть, и никак нельзя было отбросить от себя все эти мысли о своей вине, о том, что теперь переживает она и как ей может быть сейчас плохо. В этот момент Хэлбокс сделал для себя однозначный вывод о том, что Джэйси по-прежнему оставалась ему не безразлична, что он испытывает к ней всё те же чувства, а значит, эти чувства были не просто мимолётными всплесками романтических настроений, а являлись гораздо более серьёзными и важными в его судьбе и за них стоит обязательно побороться в постоянном бурном потоке жизненных событий. В своих размышлениях, стоя в одиночестве, Хэлбокс совсем не заметил, как прошло начало второго старта. Имена пилотов были уже объявлены, но он совершенно не обратил на это никакого внимания, поэтому решил спуститься вниз, чтобы ознакомиться с турнирной таблицей на одном из экранов в центральном зале. Ему даже становилось сразу как-то обидно при мысли о том, что Джейси могла войти в этот заезд и тогда у него уже никак не получится поговорить с ней, так как вторая группа по всем временным регламентам должна была уйти сегодня на второй старт с «Востока» и они уже никак бы не встретились. Его даже не смущало в этот момент, что он должен был отправиться сегодня на очень опасное задание, связанное с серьёзным риском для его жизни. Всё это время он ни разу не задумался о каких-либо подробностях выполнения своей предстоящей миссии, не говоря уже о каком-нибудь отдалённом страхе или хотя бы лёгком волнении. Он вообще не вспоминал про нависшую над всеми опасность, а просто отнёсся внутри себя к этому как к данности, которая происходит помимо его воли и всё. Общее настроение было уже испорчено изначально. Сначала, в кабинете у Джека Райта, когда им объявили о текущей ситуации и изменении в планах на весь Чемпионат. Затем, после официальной церемонии, когда Джейси вновь задела старые раны, да и вообще приехал он сюда не так, как раньше, а с гораздо более серьёзным успокоенным и уставшим внутренним состоянием, как будто он постарел на двадцать лет. Он начал понимать, что весь текущий год с момента окончания прошлых состязаний находился в неосознанном плену, и только сейчас смог почувствовать это. Что на самом деле ничего в его чувствах не проходило, а только пребывало всё это время в неопределённой гнетущей дремоте. И вот сейчас опять началось всё сначала, только ещё хуже, ведь теперь ему нужно было всё исправлять, а как это правильно сделать и получится ли в итоге что-нибудь из этого вообще, Хэлбокс не знал, и всё опять внезапно тонуло в неведении и печали.
Когда он, наконец, собрался идти, то развернулся от перил назад и на миг застыл на месте от внезапного шока. Перед ним стояла Джейси и смотрела на него так же, как внизу на подиуме, когда они расходились после официальной части. Её простота и уравновешенное спокойствие в голосе поразили его.
- Почему ты один? – спросила она, подходя ближе и встав сбоку от него, как бы невзначай тоже заинтересовавшись происходящим движением внизу.
Она оперлась на перила и немного наклонилась вниз, глядя куда-то довольно пустым взглядом. Хэлбокс молчал, его шокировало произошедшее только что, и он почему-то не смог придти в себя сразу. А точнее, он просто подчинился ситуации от психологической усталости и не стал, как обычно, проявлять внезапную эмоциональность вместе с особой инициативой в своём поведении, а просто повернулся обратно и также встал рядом с Джэйси в аналогичную позицию, опершись на перила и уставившись безмолвным взглядом вниз.
- Почему ты молчишь, Виктор? – вновь спросила она расстроено серьёзным голосом, - ты не хочешь меня видеть?
- Нет, - сразу же ответил он, в его голосе чувствовалось явное волнение, - я просто… я просто…
Тут Хэлбокс замешкался и начал с трудом тянуть какую-то фразу, проваливаясь в яму собственных переживаний, которые внезапно усилились и хлынули огромной волной, нарушая всю логику его мыслей. Он осознал, что реально стоит и тупит перед ней, как подросток, но никак не мог выйти из этого состояния и сказать хоть что-то вразумительное, так как самые искренние порывы побуждали его сказать «мне очень стыдно», но в то же время его мужское эго, которое всегда было настроено на доминирующие позиции, прорывалось сквозь эту толщу переживаний и переводило его сознание в другое оценочное направление, побуждая спросить себя «что вообще сейчас происходит и почему он должен извиняться?». На это сверху накладывалась интуиция, говоря, что «всё в порядке и даже она, Джэйси, сама к тебе подошла, надо действовать, сейчас всё в твоих руках!». Затем по классической внутренней схеме наступала очередь выбора варианта ответов, но такое резкое откровенное появление Джэйси и перебор чувств, в связи с этим событием, перегружали его всю внутреннюю систему, и Хэлбокс не мог сосредоточенно мыслить, чтобы правильно выстроить подходящий ответ.
- Тебе хочется извиниться передо мной, но ты не знаешь, как правильно это сделать? – внезапно продолжила Джэйси, - забудь про тот случай! Не ужели ты думаешь, что после такого я стала бы искать твоих извинений? Меня вовсе не это интересует. Состязания, победы, престиж команд, - всё это не имеет такого уж важного значения. Для меня имеет значение остальное, то, про что ты говорил. Так что ты скажешь сейчас мне? Твои чувства, Виктор, они тоже были, как и наши договорённости, липовыми?
В этот момент Джэйси повернулась и устремила на него свой грустный, но в то же время пронзительный взгляд. Хэлбокс отстранился от перил, выпрямился и повернулся к ней. В этот момент их взгляды пересеклись, и на секунду Хэлбокс ощутил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Он нежно обнял Джэйси, почувствовав её хрупкое женственное тело, прижал его к себе и, глядя ей в глаза, поцеловал. Она не сопротивлялась, напротив, в её настроении ощущалась полная взаимность горячих чувств и трепетных волнений. Они стояли и долго целовались на балконе одни безмятежно и ласково, без лишних слов, без лишних объяснений, с полной взаимной откровенностью своих романтических чувств. Это было так прекрасно и так естественно, что Хэлбоксу не хотелось останавливаться и возвращаться в ту окружающую их обстановку, наполненную какими-то теперь уже совсем не важными событиями, различными людьми и ненужной суетой. В объятиях Джэйси, ощущая её приятный запах и нежные страстные губы, ему начинало казаться, что всё это и есть та самая высшая и окончательная точка всех его жизненных целей. Ему хотелось оказаться сейчас на далёком солнечном пляже наедине с ней, вдали от проблем и знакомых, но память настойчиво била своими нейронными файлами, как экстренная пульсирующая сирена во время общей тревоги, напоминая, что впереди предстоит ещё важное событие, от которого может зависеть, в том числе, и её жизнь. Это пробуждало внутри Хэлбокса какого-то зверя. Теперь он начинал по-другому смотреть на ситуацию с террористами. Он даже начал сильно волноваться, как бы вся эта история не закончилась ещё одной драмой после того, что уже пришлось ему перенести. «А вдруг он уедет, а террорист взорвёт бомбу на этой станции и Джэйси случайно окажется в зоне поражения, не зная обо всём?» - внезапно подумал он. «Или начнётся перестрелка и Джэйси случайно заденет пулей или террорист возьмёт её в заложники, и ей будет угрожать смертельная опасность, а его не будет в этот момент рядом, чтобы придти на помощь» - продолжались дикие, страшные и навязчивые мысли в его голове. Хэлбокс начал серьёзно беспокоиться.
- Что с тобой опять? – внезапно спросила она его.
- Со мной всё в порядке, а что? – начал сразу прятать свои волнения Хэлбокс.
- У тебя какой-то очень взволнованный вид, Виктор, как будто случилось что-то плохое. У тебя точно всё хорошо? – встревожено забеспокоилась она.
- Да – да, всё нормально! – продолжал успокаивать её Хэлбокс, - может просто волнуюсь немного из-за всего.
- Ну ладно, - смягченно успокоилась она, вернувшись в прежнее романтическое настроение, - скажи, ты думал обо мне всё это время?
Хэлбокс понемногу начал возвращаться к более спокойной форме мышления, чтобы не наделать ещё каких-нибудь проблем перед своим заданием. Он взял себя в руки, осознав всю тяжесть происходящей ситуации относительно теракта, и как настоящий военный офицер по-мужски отбросил все внутренние детские переживания, полностью овладев собой и наполнив своё сознание хладнокровной стойкостью. Что касается общения с Джэйси в этот момент, то он психологически однозначно подхватил волну располагающей к себе галантности, надев на лицо маску спокойного улыбающегося и вызывающего внутреннее доверие молодого человека.
- Конечно, я просто сходил без тебя с ума! Даже не знаю, как я смог прожить этот год с этими мыслями вдалеке от тебя.
Джэйси растрогалась, ей стало приятно, и она ещё крепче обняла Хэлбокса, сильнее прижавшись к его груди.
- Я тоже, - нежно произнесла она с тонкой ноткой жалости, - ты даже не представляешь, как мне было плохо. Ты что-то сделал со мной тогда на том чемпионате, и я только сейчас смогла почувствовать себя спокойно и счастливо. Не бросай меня больше так, Виктор, пожалуйста!
Хэлбокс слушал её и с ещё более глобальным психологическим чувством, похожим на стресс, осознавал, насколько она на самом деле хрупкая, нежная и ранимая внутри натура под внешней очень серьёзной и жёсткой оболочкой пилота полярных челноков. «По ходу дела я не ошибся!» - подумал про себя Хэлбокс, анализируя свои любовные чувства к Джэйси. В этот момент внутри себя он радовался как ребёнок, а вся его прежняя острая и фатально отвязанная структура характера уже начинала постепенно и самопроизвольно трансформироваться в новую форму более мягкого, размеренного и спокойного человека, направленную в дальнейшем на выстраивание более фундаментальных семейных отношений.
Издалека вновь послышались овации толпы, связанные с объявлением следующего теперь уже третьего заезда.
- Пойдём к остальным, Виктор, - тихим счастливым голосом предложила Джэйси, глядя на него снизу вверх такими же глазами, наполненными теперь уже какого-то нового живого блеска.
- Да, конечно! – спокойно согласился он.
И они ушли вдвоём, держась за руки, оставив за собой опустевший балкон и то место на нём, где произошло их заключительное воссоединение после долгого и не простого пути, длинной в целый год и ожиданием, казалось бы в целую вечность.