Во всем виноват лишайник 4 глава




Лишайники – довольно странная штука. Они не являются единым организмом, на самом деле две формы жизни существуют в симбиозе – грибы и водоросли, зависящие друг от друга. Довольно долгое время их никак не применяли – лишь один вид шел в пищу оленям, а другой использовался для производства красителей. Затем, сравнительно недавно, было обнаружено, что некоторые из них обладают свойствами антибиотиков, самым распространен ным элементом которых является усниковая кислота, но здесь еще остается много неясного и требуется проделать серьезную работу.

Естественно, как и любой на моем месте, я считал, что ищу антибиотик. Этот лишайник до определенной степени обладал всеми необходимыми свойствами, однако… ну подробно я вам объясню в другой раз… дело в том… В общем, через некоторое время я понял, что это не антибиотик… нечто, для чего еще даже имени не существует. Так что мне пришлось его изобрести. Я назвал эту штуку антигерон.

У Пола сделался озадаченный вид. А Стефани прямо спросила:

– И что же это значит, папочка?

– Анти – против; герон – возраст, или, в буквальном смысле, старик. Теперь никого не смущает смешение латинских и греческих корней, отсюда – антигерон. Конечно, можно было бы придумать что‑нибудь более подходящее, но меня вполне устраивало и это название. Активное вещество, которое мне удалось выделить из лишайника, я назвал просто «лишанин». Детали физико‑химического воздействия лишанина на живой организм чрезвычайно сложны и требуют серьезных исследований, но окончательный эффект можно сформулировать в нескольких словах: скорость метаболических процессов в организме существенно замедляется.

Сын и дочь некоторое время молчали, осмысливая услышанное. Первой заговорила Стефани.

– Папочка, неужели… нет, этого не может быть!

– Все это правда, дорогая. Дело обстоит именно так, – сказал Френсис.

Стефани застыла на месте, не сводя с отца глаз, не в силах выразить словами охватившие ее чувства.

– Ты, папочка, ты!.. – только и смогла, воскликнуть она.

Френсис улыбнулся:

– Ну, я, моя дорогая – хотя ты не должна приписывать весь этот успех только мне. Рано или поздно кому‑нибудь удалось бы сделать аналогичное открытие. Мне просто повезло больше других.

– «Просто повезло»!.. Боже мой! Как просто повезло Флемингу, когда он открыл пенициллин. Папочка, я… все это так странно…

Стефани встала и неуверенной походкой подошла к окну Прижалась лбом к холодному стеклу и выглянула в парк.

Пол растерянно проговорил:

– Мне очень жаль, папа, но, боюсь, я не все понял. Похоже, твои слова потрясли Стеф, так что, наверное, ты сделал нечто грандиозное, однако не забывай, я всего лишь обычный инженер.

– Ну, это совсем не трудно понять, вот поверить – гораздо труднее, – начал объяснять Френсис. – Тут дело в процессе деления и роста клеток…

Стефани, продолжавшая стоять у окна, вдруг замерла, а потом резко повернулась. Ее взгляд застыл на профиле отца, затем она перевела глаза на большую фотографию в рамке, на которой он был снят рядом с Кэролайн; снимок сделали за несколько месяцев до ее смерти. Когда Стефани снова взглянула на отца, ее глаза округлились. Словно сомнамбула, она медленно подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

Френсис прервал на полуслове свои объяснения и повернул голову к дочери. Несколько секунд они стояли в полной неподвижности. Продолжая смотреть в зеркало, Стефани негромко спросила:

– Как долго?

Френсис не ответил. Казалось, он ее не слышит. Его взгляд скользнул к стене, где висел портрет его жены. Стефани наконец пришла в себя, к ней вернулась способность говорить. Она быстро повернулась к отцу и в ее голосе зазвучали жесткие нотки.

– Я спросила тебя, как долго? – повторила она. – Как долго я буду жить?

Френсис поднял голову. Их глаза встретились, но через несколько секунд он не выдержал и отвернулся. Некоторое время внимательно рассматривал свои руки, а потом снова взглянул на дочь. Бесцветным голосом, словно читая скучную лекцию, он ответил:

– Предположительная продолжительность твоей жизни, дорогая, по моим прикидкам, составит около двухсот двадцати лет.

Наступившую тишину нарушил стук в дверь. Мисс Берчетт, секретарша Френсиса, заглянула в комнату.

– Звонит мисс Брекли из Лондона, сэр. Она говорит, что это очень важно.

Френсис кивнул и вышел вслед за ней из кабинета, дети проводили его изумленными взглядами.

– Он что, это все всерьез? – воскликнул Пол.

– Ой, Пол! Неужели папа может сказать что‑нибудь подобное и не быть при этом абсолютно серьезным?

– Нет, конечно, нет. И мне тоже? – потрясение проговорил он.

– Естественно. Только немного меньше, – пояснила Стефани.

Она подошла к одному из кресел и устало опустилась в него.

– Что‑то не могу взять в толк, как тебе удалось так быстро понять, в чем тут дело, – с подозрением поинтересовался Пол.

– Понятия не имею. Знаешь, похоже на головоломку. Он просто встряхнул ее, и все части встали на место.

– Что встало на место?

– Ну, части. Разные мелочи.

– Все равно не понимаю. Он ведь только сказал…

Пол замолчал, потому что дверь открылась, и Френсис вернулся в кабинет.

– Диана не приедет, – сказал он. – Она говорит, что все образовалось.

– А в чем была проблема? – спросила Стефани.

– Пока не очень в курсе – она боялась, что может подняться шумиха, поэтому посчитала своим долгом предупредить меня. А я решил, что пришла пора рассказать вам.

– Не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет Диана? Она что, выступает в роли твоего агента или что‑нибудь в этом же роде? – поинтересовалась Стефани.

Френсис покачал головой:

– Она не является моим агентом. Еще несколько дней назад я не имел ни малейшего представления о том, что кому‑нибудь, кроме меня, известно про эти свойства лишайника. Тем не менее она вполне однозначно дала мне понять, что все знает, причем уже довольно давно.

Пол нахмурился:

– Никак не могу уразуметь. Она что, украла твое изобретение?

– Нет, – ответил Френсис – Не думаю. Диана говорит, что сама работала над изучением активного вещества и что может показать мне свои записи в качестве доказательства. Я ей верю. Являются ли результаты экспериментов законной собственностью Дианы, уже другой вопрос.

– А какие проблемы у нее возникли? – продолжала настаивать Стефани.

– Насколько я понял, Диана применяла лишанин. Что‑то произошло, и ее привлекли к ответственности за нанесение ущерба. Она боится, что если дело передадут в суд, то в процессе слушания наше изобретение перестанет быть тайной.

– А она не может, или не хочет платить, поэтому решила одолжить у тебя денег, чтобы не доводить дело до суда? – предположил Пол.

– Я был бы тебе очень признателен, Пол, если бы ты постарался не делать скоропалительных выводов. Ты плохо помнишь Диану, в отличие от меня. Дело возбуждено против какой‑то фирмы, в которой она работает. Они вполне в состоянии заплатить, в этом можешь не сомневаться, так она по крайней мере говорит. Но они оказались в очень тяжелом положении. Утверждается, что нанесен серьезный урон, так что все это напоминает шантаж. Если они заплатят, другие тоже захотят предъявить столь же возмутительные требования; а если они откажутся платить, возникнет шумиха. Очень неприятное положение.

– Не понимаю… – начала Стефани и тут же смолкла. Глаза у нее широко раскрылись. – Ты хочешь сказать, что она давала это вещество…

– Лишанин, Стефани.

– Лишанин. Неужели Диана давала его людям, которые ничего про него не знали?

– Конечно, а как могло быть иначе? Как ты думаешь, если бы они знали, эта новость не разнеслась бы по всему свету за какие‑нибудь пять минут? Почему, ты думаешь, я вел себя настолько осторожно, что до сих пор даже вам ничего не говорил?.. Чтобы спокойно пользоваться полученным веществом, мне пришлось прибегать к разным уловкам; вероятно, и ей тоже.

– Прививки! – вдруг воскликнул Пол. – Так вот что это было такое.

Он вспомнил: когда ему исполнилось семнадцать лет, отец довольно подробно объяснил, что определенные бактерии развили в себе свойство, позволяющее им оказывать сопротивление антибиотикам, и уговорил его согласиться, на прививку нового активного вещества, повышающего иммунитет организма. Кроме того, Френсис сказал, что это вещество еще несколько лет не станет достоянием широкой публики. У Пола не было причин отказываться, поэтому они отправились в лабораторию. А там отец сделал надрез у него на предплечье, вложил туда миниатюрный шарик, а Потом наложил несколько швов и забинтовал руку.

– Этого хватит на год, – сказал тогда Френсис. И с тех пор процедура стала ежегодной и происходила примерно в районе дня рождения Пола. Позже, когда Стефани исполнилось шестнадцать, Френсис подверг ее такой же процедуре

– Вот именно. Прививка, – согласился Френсис.

Сын и дочь смотрели на отца несколько секунд, потом Стефани нахмурилась.

– Все это очень хорошо, папа. Мы это мы, а ты это ты, так что с нами все было очень просто. Но ведь Диана – совсем другое дело. Как ей удалось?..

Она замолчала, неожиданно вспомнив Диану, когда та сидела, прислонившись спиной к стогу сена, и смеялась, как безумная. Что она тогда сказала? «…я знаю, что стану делать…»

– Что это за фирма, в которой работает Диана, папочка? – спросила она.

Френсис с сомнением посмотрел на дочь.

– Что‑то ужасно необычное, – проговорил он. – Египетское какое‑то смешное название.. нет, нет, не Клеопатра.

– Случайно не «Нефертити»? – поинтересовалась Стефани.

– Да, да, именно. «Нефертити Лимитед».

– О Господи! А Диана… не удивительно, что она так тогда смеялась, – воскликнула Стефани.

– С моей точки зрения, назвать фирму «Нефертити» – настоящее безобразие, и ничего в этом нет смешного, – возмутился ее отец. – Чем они там занимаются?

– Ой, папочка! Ну ты даешь! Где ты живешь? Это один из ну, это салон красоты в Лондоне. Ужасно дорогой и престижный.

Френсис не сразу понял значение ее слов, а когда до него постепенно дошел смысл сказанного, у него на лице отразилась вся гамма чувств. Сначала он молча уставился на Стефани, не в состоянии произнести ни единого слова, затем глаза его лишились осмысленного выражения, он неожиданно наклонился вперед, спрятав лицо в руках, и принялся смеяться… или всхлипывать?

Стефани и Пол несколько мгновений удивленно смотрели друг на друга. Пол явно не знал, что следует делать в подобной ситуации. Он подошел к отцу и положил руки ему на плечи. Казалось, Френсис этого не заметил. Тогда Пол сжал руки и немного встряхнул отца.

– Папа! – сказал он. – Перестань!

Стефани же отправилась к шкафчику, дрожащей рукой плеснула в стакан коньяку и вернулась к отцу. Френсис уже выпрямился, по щекам у него текли слезы, а глаза были какими‑то пустыми. Он взял стакан из рук дочери и одним глотком осушил его наполовину. Постепенно в глазах Френсиса Саксовера появилось осмысленное выражение.

– Простите, – с трудом произнес он. – Ужасно забавно, разве вы со мной не согласны? Все эти годы… все годы я хранил тайну. Величайшее открытие в истории человечества. Страшная тайна. Никто не должен знать. Слишком опасно. И на тебе! Салон красоты… Действительно смешно, правда? Разве эта история не кажется вам забавной? – Он снова принялся смеяться.

– Ш‑ш‑ш! Папочка, ложись и попытайся расслабиться. Ну вот, хорошо. Вот так, милый. Выпей еще немного. Ты почувствуешь себя лучше.

Френсис устроился в углу дивана и заглянул Стефани в лицо. Затем опустил пустой стакан на пол и, потянувшись, взял ее за руку. Поднес руку дочери к глазам, внимательно посмотрел на нее, поцеловал, а потом перевел взгляд на портрет жены.

– О Господи! – сказал он и заплакал.

Через полтора часа, хорошенько поужинав, Френсис окончательно пришел в себя и снова отправился с детьми в свой кабинет, чтобы продолжить прерванный разговор.

– Как я уже говорил, – сказал он, – я не считаю, что честь открытия лишанина принадлежит только мне – все произошло случайно, и Диана воспользовалась тем же стечением обстоятельств. Мои тревоги начались в тот момент, когда я понял, что удалось открыть. В настоящий момент сложилась очень интересная ситуация: вот‑вот будет сделано сразу несколько значительных открытий, но никто даже не пытается подготовить к ним людей. Какой‑нибудь антигерон, или даже несколько его разновидностей, должен был появиться уже давным‑давно, однако я не слышал ни о ком, кто всерьез задумался бы над проблемами, которые могут возникнуть, когда это вещество будет изобретено. Я и сам не имею ни малейшего представления о том, какой из возможных путей его применения является правильным и принесет человечеству – в конечном итоге – наименьший вред. Я много думал, и в конце концов меня охватило ужасное беспокойство: мне стало ясно, что появление лишанина может иметь грандиозные последствия. Конечно, не такие впечатляющие, как фейерверки, что устраивают парни, занимающиеся атомом, но действие лишанина может оказаться куда более разрушительным в потенциале…

Вы только представьте себе, что произойдет после того, как будет сделано официальное сообщение. Люди узнают о возможности увеличения продолжительности жизни. Новость распространится по всему миру, как пожар в прерии. Что напишут газеты! Самая древняя мечта человека наконец осуществилась. Подумайте о двадцати миллионах листовок, в которых каждому будет обещано, что он сможет стать Мафусаилом! Интриги, взятки – может быть, даже войны – люди пойдут на все, чтобы получить несколько дополнительных лет жизни; хаос, в который будет повергнут наш и без того перенаселенный мир. Перспективы казались мне – да и сейчас кажутся – ужасными. Три или четыре столетия назад, возможно, мы сумели бы справиться с ситуацией, взять ее под контроль, но в современном мире.

У меня начались кошмары. Они и сейчас изредка меня посещают.

Но это еще далеко не самое худшее. Открытие, сделанное не в том столетии, – это плохо уже само по себе, но здесь неприятности не заканчиваются: я открыл не тот антигерон.

Я убежден, что если существует один вид, значит, есть и другие. Они более эффективны или менее, но их просто не может не быть. Основная проблема, связанная с лишанином, состоит в том, что лишайник, из которого выделено активное вещество, прислал нам ботаник‑путешественник Макдональд, а он утверждает, что этот лишайник растет только в одном месте, причем на территории всего в несколько квадратных миль. Иными словами, его катастрофически мало. А то, что есть, нельзя собирать крупными партиями. По моим подсчетам, запасов хватит на постоянные прививки трем, максимум четырем тысячам человек.

Нетрудно себе представить, чем это все чревато, мы сообщим о нашем открытии, а потом поясним, что воспользоваться им смогут три или четыре тысячи человек. ведь это, видит Бог, "проблема жизни и смерти – кто будет тем счастливцем, который получит право жить дольше других? Почему именно он? Цена лишайника сразу же подскочит до астрономических размеров. К нам вернутся времена золотой лихорадки – только развязка наступит гораздо быстрее. Одна, две недели, может быть, даже несколько дней… и ничего не останется. С лишанином будет покончено. Навсегда!

Чтобы получить нужное количество вещества, необходимо культивировать лишайник на тысячах квадратных миль, а это совершенно нереально. Если даже не принимать расчет сложностей, которые неминуемо возникнут при приобретении такой огромной территории, вырастить его всеравно не удастся, поскольку абсолютно невозможно организовать надежную охрану – слишком велика цена.

Все эти пятнадцать лет я считал, что существует только один выход из сложившегося положения – нужно найти способ синтезировать антигерон, однако до сих пор мне это не удалось…

Впрочем, существовал еще один вариант: если набраться терпения и подождать, кто‑нибудь обязательно откроет другой вид антигерона, источник которого не будет таким ненадежным. Но это по‑прежнему остается одной из тех проблем, что может быть решена завтра или через многолет…

Что мне оставалось делать? Я нуждался в человеке, которому мог бы все рассказать, для проведения экспериментов требовались ассистенты. Передо мной встала очень серьезная проблема: кому доверить тайну? Как отобрать людей, способных устоять перед соблазном получить миллионы фунтов – ведь хватило бы всего нескольких ключевых фраз? Даже если бы я и нашел таких людей… нельзя сбрасывать со счетов проблему утечки информации: вскользь брошенного слова, намека было бы достаточно, чтобы кое‑кто серьезно призадумался и попытался разнюхать, чем мы тут в «Дарре» занимаемся. Профессионалу понять это не, стоило бы никакого труда – и тогда, как я и предсказывал, с лишайником будет покончено!

Я не знал, кому мог бы доверять безоговорочно. Вероятно, в подобной ситуации легко потерять чувство реальности. Но вот представьте себе: вы нашли очень надежного человека, а потом в один прекрасный момент он произносит всего лишь одно важное слово, и урон нанесен… В конце концов я пришел к выводу, что в мире есть однаединственная личность, которой можно полностью доверять, – я сам. До тех пор пока я принимаю все меры предосторожности, никому ничего не рассказываю, утечка информации исключена – только так можно рассчитывать на сохранение полной секретности…

С другой стороны, если никто не способен извлечь никакой пользы из моего открытия, его и делать не стоило. Меня абсолютно удовлетворили результаты, полученные при введении лищанина лабораторным животным. Следующая ступень – попробовать действие вещества на себе. Все первоначальные выводы подтвердились. Тогда встал вопрос о вас. Кто, как не вы, должен был в первую очередь выиграть от изобретения вашего отца?

Однако тут снова возникала проблема сохранения тайны. Вы были еще совсем юными. Подобный секрет был бы для вас непосильным бременем. Кроме того, вы могли случайно проговориться – а ведь ваша фамилия Саксовер, соответствующие выводы сделать было бы совсем нетрудно. Значит, следовало провести все таким образом, чтобы вы ничего не знали.

Теперь я понимаю, что моя затея была обречена на провал. Когда‑нибудь вы сами заметили бы, что с вами что‑то не так, а потом сомнения появились бы и у всех тех, кто вас окружает. Однако мне сопутствовала удача, и на несколько лет я получил передышку. С тех пор как я сделал первую прививку Полу, прошло десять лет. К сожалению, за все эти годы мне так и не удалось синтезировать лишанин.

Мне кажется, я сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Ну а что касается проблем, которые возникли у Дианы Брекли… Удалось ли ей и в самом деле с ними разобраться, теперь уже не имеет принципиального значения. Пройдет совсем немного времени, и вокруг заговорят: «Вы только посмотрите, как молодо выглядят эти Саксоверы», и кто‑нибудь обязательно захочет проведать, в чем тут дело. Так что пришла пора вам узнать всю правду. Но я считаю, что нужно постараться как можно дольше продержать мое открытие в секрете – может быть, удастся избежать кризиса. Здесь каждый месяц на счету.

Наступило долгое молчание, которое прервала Стефани.

– Папочка, а что ты думаешь о роли Дианы?

– Это очень сложный вопрос, моя дорогая.

– Ты довольно спокойно ко всему отнесся, тебя только возмутило название, которое она выбрала для своего салона.

– Да, я повел себя глупо. Сожалею. Сначала я просто разозлился. Потом злость прошла. Конечно, Диана нарушила контракт, но это не кража – ни секунды не сомневаюсь. У меня было пятнадцать лет на раздумья, а я так и не смог решить, как поступить со своим открытием. Не знаю, чем именно занимается Диана, но ей каким‑то образом удалось сохранить наше изобретение в тайне. Если бы она этого не сделала, могла бы произойти трагедия, но теперь… Ну, как я уже говорил, скоро наш секрет станет всеобщим достоянием. Нет, я уже не сержусь – в какомто смысле я даже испытал облегчение, узнав, что больше не должен оставаться наедине со своими мучительными мыслями. Но я все равно хотел бы выиграть еще немного времени…

– Если то, что сказала Диана, правда и ей удалось успешно разрешить кризис – тогда ничего существенно не изменилось? – спросила Стефани.

Френсис покачал головой:

– Три дня назад я был один. Теперь мне известно, что Диана все знает, а после сегодняшнего разговора количество людей, которым открылась правда, удвоилось.

– Но только мы, папочка, Пол и я. Если только Диана не рассказала еще кому‑нибудь…

– Она утверждает, что нет.

– Тогда все в порядке.

Пол наклонился вперед.

– Конечно, – перебил он Стефани, – для тебя все осталось по‑прежнему, но вот что касается меня, тут гораздо сложнее. Я ведь женат.

Выражение лиц его отца и сестры почти не изменилось

– Пока я ничего не знал – я ничего не знал, и все. Но теперь, когда мне стала известна правда… ну, моя жена тоже имеет право ее знать.

Френсис и Стефани молчали. Стефани сидела не шевелясь, ее волосы разметались по темной обивке кресла. Казалось, девушку совершенно неожиданно заинтересовал рисунок на ковре. Френсис тоже избегал смотреть сыну в глаза. Молчание затянулось и стало неловким. Стефани не выдержала и нарушила его.

– Ты не обязан сразу ей все говорить, Пол. Нам же необходимо время, чтобы самим привыкнуть, увидеть в правильном свете.

– А ты попытайся поставить себя на ее место, – предложил Пол – Как бы ты стала относиться к мужу, который не посчитал нужным сообщить тебе о подобном повороте в его судьбе?

– Подобных поворотов в судьбе до сих пор еще не случалось, – возразила Стефани. – Это очень необычное и странное событие. Я не говорю, что ты не должен ей рассказать, но можно же отложить разговор до тех пор, пока мы не разработаем какой‑нибудь разумный план.

– Она имеет право рассчитывать на то, что ее муж будет вести себя с ней предельно честно, – упрямо заявил Пол.

Стефани повернулась к Френсису:

– Папа, скажи ему, чтобы он немного подождал – пока мы не поймем, как все это может обернуться.

Френсис не сразу заговорил. Он погладил рукой свою трубку, несколько минут задумчиво ее разглядывал, а потом поднял глаза и посмотрел на сына.

– Именно это, – сказал он, – и мучило меня четырнадцать лет. Я молчал, потому что не мог доверить свою тайну ни единому человеку; я никому не доверял абсолютно – с тех пор как умерла ваша мать. Как только идея возникает, никто и никогда не в состоянии предсказать, когда она прекратит развиваться. Единственно надежный способ установить над ней контроль – это сделать все, чтобы она не возникла, не позволить ей дать ростки. Так я считал и, похоже, это было даже разумнее, чем я предполагал.

Он посмотрел на часы.

– Прошло три с половиной часа с той минуты, – продолжал Френсис, – как я выпустил свою тайну на свободу – с тех пор как рассказал вам о своем открытии. И вот идея уже пустила ростки и сражается за жизнь. Если бы я мог воззвать к холодному голосу разума, думаю, у нас не возникло бы никаких сложностей. Однако, к несчастью, мужья часто забывают о доводах рассудка, когда речь идет об их женах, а те, в свою очередь, ведут себя еще менее благоразумно. Поверь, Пол, я понимаю твои проблемы.

И тем не менее я должен сказать вот что: если ты готов рискнуть и взять на себя ответственность за то, что из‑за тебя мир погрузится в пучину трагедии, масштаб которой тебе и не снился, ты сделаешь то, что считаешь благородным; но если тебе хватит мудрости, ты никому, совсем никому, ничего не скажешь.

– И все же, – заявил Пол, – ты несколько минут назад дал нам понять, что, если бы мама была жива, ты ей все рассказал бы.

Френсис ничего не ответил, только не сводил с сына глаз. Пол нахмурился:

– Ну хорошо, я понимаю. Что уж тут говорить! Мне прекрасно известно, что вам обоим Джейн никогда не нравилась. А теперь вы даете мне понять, что не доверяете ей. Ведь именно так обстоит дело, правда?

Стефани пошевелилась, словно собиралась возразить, но передумала. Френсис тоже молчал.

Пол встал и, не глядя на сестру и отца, вышел из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Через несколько секунд они услышали, как мимо окон промчалась машина, направляющаяся в сторону шоссе.

– Не очень хорошо у меня получилось, – печально проговорил Френсис. – Наверное, он ей все‑таки скажет?

– Боюсь, что да, папочка. Знаешь, в каком‑то смысле он действительно прав. Кроме того, Пол побаивается Джейн – он не знает, как она себя поведет, когда узнает, что ему все было известно, а ей он ничего не рассказал.

– И что будет потом?

– Вероятно, она придет к тебе и захочет, чтобы ты сделал ей прививку лишанина. Впрочем, не думаю, что она это сделает сразу.

Френсис ничего не сказал, лишь кивнул. Чуть позже Стефани добавила:

– Папочка, прежде чем я уйду, хотелось бы узнать побольше… как все это на мне скажется.

 

 

ГЛАВА 5

 

Стефани вышла из лифта и принялась искать в сумочке ключ от своей квартиры. На неудобном стуле, поставленном на площадке исключительно для уюта, а не для того, чтобы на нем сидели, устроился кто‑то очень большой. Когда Стефани подошла к двери, человек встал и приблизился к ней. Задумчивость мгновенно покинула лицо девушки, она узнала человека, вспомнила свое обещание и ужасно расстроилась – и все за единую долю секунды.

– О Господи! – не к месту воскликнула она.

– Вот уж это точно, – мрачно произнес молодой человек. – Я должен был зайти за тобой час назад. Что я и сделал.

– Мне страшно стыдно, Ричард. На самом деле я…

– Только ты забыла.

– Да нет, вовсе нет, Ричард… по крайней мере сегодня утром я помнила. Но с тех пор столько всего произошло. Поэтому… у меня просто вылетело из головы.

– Вот уж это точно, – снова проговорил Ричард Треверн.

Он стоял на площадке – высокий, светловолосый, довольно плотный молодой человек – и внимательно смотрел на Стефани. Искреннее смущение девушки немного остудило его возмущение.

– Что произошло? – поинтересовался он.

– Да… семейные проблемы, – неопределенно ответила Стефани и положила руку на лацкан его пиджака. – Пожалуйста, Ричард, не сердись. От меня ничего не зависело. Нужно было срочно съездить домой. Ты же знаешь, иногда возникают неотложные дела… Мне ужасно жаль, что все так получилось… – Она принялась снова шарить в сумочке, пока наконец не нашла ключ. – Заходи, садись. Дай мне минут десять – я приму душ, переоденусь и буду готова.

Ричард фыркнул, следуя за Стефани в квартиру.

– Через десять минут занавес уже будет поднят вот уже пять минут. Если ты действительно уложишься в десять минут.

Стефани остановилась и с сомнением посмотрела на своего приятеля.

– Ой, Ричард, а ты очень расстроишься, если мы совсем не пойдем? Может быть, лучше отыщем какое‑нибудь тихое место, пообедаем и все? Я знаю, с моей стороны это страшное свинство, но сегодня мне совсем не хочется идти в театр. Я думаю, если ты им позвонишь, они смогут продать наши билеты…

Ричард пристально посмотрел на нее.

– Семейный скандал? Кто‑нибудь умер? – спросил он.

Стефани покачала головой:

– Просто я пережила некоторое потрясение. Это пройдет… если ты поможешь мне справиться.

– Ладно, – согласился Ричард. – Позвоню. Все в порядке, только я есть хочу.

Стефани положила руку ему на плечо, подставила щеку для поцелуя и, сказав:

– Ты такой милый, Ричард, – умчалась в спальню.

После столь неудачного начала вечер продолжал катиться под гору Стефани решила прибегнуть к искусственному способу улучшения настроения. Прежде чем уйти из дома, она выпила две порции мартини и еще две в ресторане. Это не очень помогло, и тогда она сообщила Ричарду, что только шипучее вино в состоянии поднять ей настроение – так и случилось, но в такой форме, что Ричард был несколько обеспокоен. Впрочем, продолжалось это недолго. В конце обеда Стефани принялась так настойчиво требовать двойную порцию бренди, что Ричард, несмотря на сомнения, посчитал нужным уступить. После этого Стефани раздумала пить и решила поплакать. Похлюпав несколько минут носом, она потребовала еще бренди. Получив категорический отказ, она почувствовала себя несчастной жертвой жестокого обращения и со слезами на глазах воззвала к милосердию официанта, который с удивительным тактом помог Ричарду вывести ее протестующее тело из ресторана.

Доставив Стефани домой, Ричард помог ей снять пальто, после чего посадил девушку в уголок дивана, стоящего в гостиной, где она, устроившись поудобнее, принялась тихонько плакать. Сам же отправился на кухоньку и поставил чайник. Через некоторое время Ричард вернулся в гостиную с чашкой дымящегося крепкого кофе в руках.

– Давай, всю чашку, – приказал он, когда Стефани на время перестала плакать.

– Не буду! Что это ты тут раскомандовался?!

– Будешь! – настаивал на своем Ричард и оставался возле Стефани, пока она не допила кофе до конца.

После этого девушка снова откинулась на спинку дивана. Она больше не плакала, слезы пролились, не оставив никаких следов – сияющие глаза, чуть покрасневшие веки, а в остальном ясное, чистое лицо – такое могло бы быть у ребенка. Действительно, подумал Ричард, внимательно глядя на Стефани, именно так: у нее лицо ребенка. Трудно было поверить, что расстроенной девушке, сидящей на диване с мокрым платочком в руках, больше семнадцати лет.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-01-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: