Илиаф и Аттий заняли позиции на флангах строя, и Захариил, обернувшись в седле, удостоверился, что все стоят на своих местах.
Удовлетворенный, что все было, как надо, он вернулся к осмотру местности впереди, к толстым стволам и тяжелой листве, укрывающие лес полотнами теней и наклонными лучами света. Листья толстым слоем покрывали землю, и запах разложения во мгле придавал воздуху аромат плесени, который напоминал об испорченном мясе.
Земля была каменистой, но лошади Крыла Ворона выбирали правильный путь между валунами и упавшими стволами деревьев.
Странные звуки раздавались среди деревьев, но Захариил вырос в лесу, и он вслушивался в него, сортируя различные крики дикой природы Калибана на опасные, и те, которые ими не являлись.
Большинство Великих Зверей было выловлено и уничтожено великим крестовым походом Льва, но несколько обиталищ смертельно опасных хищников все еще существовали, хотя они были далеки от подобных мест. Менее опасные монстры все еще скрывались, невидимые и неизвестные, почти в каждой части лесов этого мира, такие существа редко нападали на группы воинов, предпочитая хитрую и внезапную атаку на одиноких жертв, выходящих за пределы безопасной зоны городов, окруженных стенами.
На фоне криков и карканья птиц, Захариил мог слышать щелчки, скрипы, шум ветра в кронах деревьев и хруст сломанных веток под копытами.
Тихое передвижение через лес было невозможно для любого, кроме Крыла Ворона, и тем не менее, Захариил жалел, что они не могли двигаться еще тише.
Даже при том, что худшие из хищников Калибана в основном были мертвы, не было такого животного, которое можно было легко одолеть даже с такими численным перевесом.
Похоже, они уже ехали несколько часов, хотя, не видя солнца над головой, было тяжело судить, сколько времени прошло. Только изменение угла падения лучиков света, проникающих сквозь густую листву, давали намек о том, сколько длится путешествие.
Захариил хотел пообщаться с другими группами всадников, но не хотел показаться нервным или неуверенным в правильности своего маршрута. Это, как предполагалось, было их обучением для того, чтобы однажды пойти на собственную охоту, и мысль о том, что он не знал, куда шел, была не самой лучшей.
Пути через лес были исхожены бесчисленными учебными тренировками, но тропинок было так много, что невозможно было знать, которая приведет тебя к цели. Он и Немиил сверились с картой перед отправлением, и их маршрут казался довольно простым в окруженных стенами границах монастыря крепости. В лесу, однако, все было несколько иначе.
Он был уверен насчет того, где он сейчас находился, и куда должна привести их дорога, но было невозможно узнать, правы ли были они, до того, как выйдут к назначенному месту. Захариил надеялся, что брат Амадис рядом и обратит внимание, как он ведет своих товарищей.
Его мысли были прерваны, когда они, проехав под низкими ветками, выехали из тени на свет и звук от листьев, прошуршавших по его шлему, внезапно зазвучал громче в тишине леса.
Как только его обожгла мысль, что лес будто затих, было уже слишком поздно.
Нечто темное и крылатое, спрыгнуло с деревьев, его тело было гибким и ящероподобным. Когти вспыхнули будто мечи, и один из его команды был мертв, его и коня разрезали двумя жестокими ударами.
Кровь била фонтаном и испуганные крики отзывались эхом по лесу. Захариил доставал свой пистолет, когда зверь опять атаковал. Другой оруженосец умер, его броня была вскрыта, и внутренности вываливались из живота. Лошади ржали, аромат крови пугал их, и оруженосцы боролись, чтобы их обуздать.
Раздавались крики ужаса и гнева, но все было бессмысленно. Захариил повернул свою лошадь к зверю. Его большое тело было размером с их лошадь, оно извивалось, будто тысячи змей корчились под блестящим телом. Его колючая голова огрызалась и шипела, подобно змее, челюсти, длинные и узкие, были усеяны бритвенно острыми клыками, как пила лесника. Его крылья были прозрачными и будто покрыты плёнкой, обрамленные в суглобах костяными наростами и оканчиваясь длинными, острыми когтями.
Захариил никогда не видел ничего подобного, и его мимолетный ужас едва не стоил ему жизни.
Крылья животного хлестали, как будто оно собиралось взлететь, и один из его зазубренных когтей прочертил глубокую полосу на его нагруднике, сбросив его со спины кричащей лошади.
Захариил тяжело упал на землю, и услышал другой мучительный крик. Он изо всех сил пытался подняться, в броне его движения стали неуклюжими. Он дополз до своего упавшего пистолета, когда широкая тень нависла над ним, и обернувшись на визг, он увидел, что ящероподобная птица возвышалась над ним, ее челюсти были широко распахнуты и готовы были перекусить его пополам.
Глава четвертая
Захариил откатился, когда чудовище нанесло удар клювом. Он перевернулся на спину и выхватил пистолет. Ствол изрыгнул три выстрела во вспышке света, которая на мгновение ослепила Захариила. Грохот был оглушающим, его шлем лишь немного приглушал звуки. Захариил отползал на спине от монстра, ожидая, что каждая следующая секунда может стать для него последней.
Он услышал еще несколько выстрелов, и когда его зрение прояснилось, он увидел Немиила, укрывавшегося за деревом и стрелявшего из своего пистолета по чудовищу, в то время как оно разрывало когтями останки лошади Захариила. Кровь подобно расплавленному воску сочилось из трех аккуратных отверстий в груди чудовища, но Захариил не мог сказать - доставляли они твари какое либо неудобство или нет, потому что она сражалась и ревела так же свирепо, как и в начале сражения.
Крыло чудовища метнулось и, пробив ствол дерева, которое Немиил использовал в качестве укрытия, ударило его в грудь. Немиил упал на землю, его нагрудник треснул, но сам он остался невредим, так как дерево поглотило большую часть силы удара чудовища.
Захариил поднялся на ноги и увидел, что разрозненные остатки его отряда впали в панику перед лицом чудовища. Элию придавило лошадью, чей бок был распорот от шеи до зада, а Атиас сидел, застыв на краю дороги. Лошадь молодого парня стояла абсолютно неподвижно, ее уши были прижаты к черепу, а глаза застыли и расширились от ужаса.
Чудовище повернулось к Атиасу и, издав воющий рев, развернув крылья и напрягши мускулы, приготовилось к атаке.
– Эй!- завопил Захариил, выходя из укрытия за деревьями и размахивая руками над головой - Я здесь!
Голова чудовища повернулась на жилистой шее, его покрытые кровавой слюной челюсти широко раскрылись и черные бездушные глаза остановились на Захарииле. Тот выхватил меч и нацелил пистолет на истекающего слюной монстра.
– Ей, урод! - крикнул Захариил - Если ты хочешь его, тебе сначала придется справиться со мной!
Он не знал, поняло ли чудовище его слова или же нет, но было мало сомнений в том, что на уровне животных инстинктов оно поняло брошенный вызов. Не дожидаясь ответа, Захариил открыл огонь, пистолет задергался в его руке, и на груди твари расцвели пятна крови. Оно захрипело и рванулось к Захариилу, голова чудища метнулась вперед, словно выпад меча.
Захариил отскочил в сторону, и лезвие клюва прошло мимо, буквально в ладони от того, чтобы пронзить его. Быстрее, чем он представлял возможным, голова чудовища повернулась в воздухе, и достала его стремительным ударом, который пришелся ему ниже бедра.
Он отлетел и врезался в дерево, воздух вышибло из его легких, а оружие выпало из рук, когда он рухнул на землю.
Вопли и крики ужаса раздавались кругом, в то время как Захариил тряс головой и пытался прийти в себя. Было слышно, как его отряд кричит от страха, он харкнул кровью, навалился на вонючую землю и поднял голову.
Хотя его зрение сильно плыло, он увидел что Элия наконец то выбрался из под своей мертвой лошади а Немиил, оправившись после удара чудовища укрылся за другим деревом. Атиас вышел из паралича, вызванного ужасом, и направил свою лошадь по направлению к деревьям, в то время как чудовище тяжело двинулось обратно к лакомой закуске из юноши и лошади.
Захариил использовал дерево за собой, чтобы поднять себя на ногу, ощущая неистовую боль в поврежденной ноге. Он осматривал землю вокруг себя в поисках упавшего оружия, и наконец увидел отблеск солнца на стали своего меча. Захариил не видел своего пистолета, и у него не было времени на поиски.
Он скривился от боли, когда нагнулся за мечом, а затем, хромая, пошел к опушке, в то время как челюсти чудовища сошлись вместе и раскусили лошадь Атиаса пополам. Мальчик выскочил из седла в момент удара монстра и с глухим ударом приземлился на упавший ствол дерева, перевернулся через него и мешком рухнул на землю.
Броня Захариила зашипела, когда повреждения вывели ее из строя, механизмы ее защитных систем скрежетали и заедали. Вся масса доспеха начала тяжело давить на него, и он скривился от боли, когда щиток на бедре надавил на его раненную ногу.
– Рассредоточиться! - крикнул Захариил - К деревьям и рассредоточится! Не собираться в кучу!
Раздалось еще несколько пистолетных выстрелов, и Захариил увидел Паллиана, бегущего к Атиасу, чтобы оттащить того за деревья. Тварь перемахнула через мертвую лошадь, и ее клюв метнулся вперед, ухватив Паллиана за плечо и оторвав от земли.
Юноша вопил, будучи поднятым высоко в воздух, но его крики оборвались, когда его рука и практически все плечо были откушены. Он рухнул, оставляя дугу брызжущей из растерзанного тела крови. Очертания его руки, ужасая, двигались вниз по шее чудовища, пока тварь проглатывала ее.
Палиан фонтанировал кровью, его крики заполнили поляну, когда агония преодолела шок от раны. Чудовище повернуло голову обратно к мальчику, крылья-когти ударили дважды. Паллиан больше не кричал.
Захариил зарыдал, когда Паллиан был растерзан чудовищем и вышел на поляну. Его взор застилали слезы боли и страха. Захариил поднял свой меч, и нетвердо удерживая его перед собой, встретился лицом к лицу с монстром, который, как он знал, убьет его.
Он осознавал этот факт с холодной уверенностью, но он не мог допустить, чтобы остальные мучались и погибли, не попытавшись спасти их.
– Пошел прочь от них, ублюдок - прорычал он - Это мои друзья и они не для таких как ты!
Тварь взглянула на него и, хотя ее глаза были пустыми и холодными, Захариил мог почувствовать чудовищное желание убивать. Больше чем ей требовалось, чтобы питаться и выживать, это существо нуждалось в том, чтобы причинять боль и находило примитивное наслаждение в бойне.
Чудовище отвернулось от тела Паллиана и издало жуткий вой, увидев Захариила который двигался в его направлении, меч был направлен в сердце твари. Крылья чудовища колыхнулись, и Захариил знал, что это означает. Он поднял меч, когда правое крыло существа устремилось к нему.
Он уклонился в сторону и направил свой меч по нисходящей дуге, вонзив его в крыло в месте, где начинался коготь. Брызнула молочн-белая кровь, и коготь отрезало от чудовища, но нога Захариила подвела его, и он упал на одно колено.
Чудовище завыло от боли и отдернуло раненное крыло, его челюсти широко раскрылись, когда оно приготовилось прикончить Захариила. Тень накрыла Захариила когда чудовище тяжело шагнуло вперед. Взору воина предстали тысячи зубов.
Когда он почувствовал вонь из пасти чудовища и увидел остатки плоти застрявшей между зубами, серебристая размытая сталь мелькнула над его головой, в то время как закованная в броню фигура пронеслась мимо него, гремели копыта и раздавался могучий боевой клич.
Острие длинного меча с тяжелым клинком вонзилось в пасть чудовища, сила владельца и движение твари помогли клинку пробить челюстные кости и проникнуть в череп. Меч сильно дернулся, и всадник вытащил его, двигаясь вперед, искусно управляя лошадью. Тварь упала, ее тело стремительно рухнуло перед Захариилом.
Всадник остановился рядом с головой чудовища. Он вытащил великолепный пистолет, с вращающимися стволами и прицелился между глаз монстра. Захариил смотрел, как курок отходит назад и возвращается с ударным звуком, и как разрывной болт детонирует внутри черепа с глухим грохотом.
Тягучие струйки потекли из черепа монстра и темный хищный голод в его черных глазах, наконец, исчез. Последний вонючий выдох вырвался изо рта чудовища и Захариила скрутило от гнилостного смрада.
Он взглянул на своего спасителя, когда тот возвращал пистолет в кобуру. Человек носил темную броню и белый балахон Ордена, на груди которого была вышита эмблема в виде меча, направленного вниз острием.
– Тебе повезло, что ты остался жив, мой мальчик - сказал рыцарь и Захариил сразу узнал командный голос
– Брат Амадис - сказал он - Спасибо. Вы спасли мне жизнь.
– Да - сказал Амадис - а ты насколько я вижу спас жизни своих друзей, Захариил.
– Я…я защищал свой отряд… - промолвил Захариил, последние силы начали оставлять его теперь, когда битва закончилась.
Амадис нагнулся в седле и подхватил его, когда он начал падать на траву.
– Отдохни, Захариил.
– Нет - прошептал Захариил - Мне надо привести их домой.
– Позволь мне сделать это для тебя, парень. С тебя на сегодня достаточно.
– Тебе повезло, - сказал ему позднее Немиил - но на удачу нельзя полагаться. Этот ресурс исчерпаем, и в один прекрасный день он обязательно кончится.
В последующие годы, всякий раз, когда Захариил рассказывал об их столкновении с крылатым чудовищем, его кузен всегда вставлял одно и то же замечание. Он говорил это наедине, когда остальные братья не слышали их, в арсенальном зале или перед тренировочными клетками, и хотя он не хотел задеть Захариила перед другими, все же он не мог промолчать. Во всей этой истории было нечто такое, что засело глубоко в Немииле, как будто эта битва стала источником загнанного вглубь беспокойства, даже раздражения. Он никогда этого не показывал и не позволял вырваться этому в своем тоне, но временами это ощущалось будто он винил Захариила в чем-то, будто чувствовал, что вынужден считать все последующие успехи кузена, всю его славу основанными на лжи.
Захариил будет находить такое поведение забавным, но он никогда не будет поднимать эту проблему перед другом. Он будет делать то, что Немиил сделать не мог: хранить молчание. Он никогда не будет сомневаться в словах Немиила. Он будет слушать их, не обращая внимания на скрытую горечь и признавать, что в них есть правда. Поступать по-другому значило для него подвергать опасности их дружбу.
– Тебе повезло - будет говорить Немиил - Если бы не удача и Брат Амадис, чудовище убило бы нас всех.
Захариил не мог не соглашаться.
Через неделю Захариила заставили рассказать историю о битве своим последователям в тренировочных залах. Каждый раз, когда он будет рассказывать, как он стоял перед монстром, это будет казаться гораздо более захватывающим действом, чем это было в реальности.
Для слушателей это будет казаться историей о высоких идеалах и великом приключении. Он не лгал, и не скрывал деталей, но он понимал, что пересказ обладает свойством притуплять грани человеческого опыта. Каждое повествование звучало как сказка или легенда.
В безумии и неистовости битвы была борьба не на жизнь, а на смерть, тяжелая победа, полученная кровью, потом и слезами. Смерть была очень близка, и в конце Захариил думал, что крылатое чудовище убьет их всех. Он думал, что проведет последние мгновения жизни, глядя в кошмар раскрытой пасти чудовища, когда черный провал утробы расширялся, чтобы поглотить его целиком.
Если бы он и оставил, какое либо надгробие или памятный знак, это были бы извергнутые остатки, содержащие в себе те его части, которые не смог переварить его убийца.
Вот конец, которого он ожидал. Существо казалось слишком сильным, слишком грозным, слишком древним, чтобы быть убитым.
Но ведь если бы не Брат Амадис эти мысли оказались бы истиной.
Он будет скрывать эти мысли от своих последователей во время рассказа. Его будут часто просить рассказать эту историю, но он понимал, что никто не хочет услышать его внутренние сомнения. Они хотели услышать нечто более вдохновляющее, полное героических деяний и проявлений доблести, что-нибудь свидетельствующее о неотвратимом триумфе добра над злом.
Он предполагал, что это в человеческой природе - его хотели видеть героем этой истории. Они хотели, чтобы он был уверенным и мудрым, учтивым и хладнокровным, лихим, прекрасным, харизматичным и вдохновляющим. Истина была в том, что в тоже время он ожидал поражение. Он не позволял этой мысли подрывать свою решимость, но она присутствовала всегда.
Никто не хотел услышать правду.
Никто не хотел знать, что их герои могут стоять на глиняных ногах.
Порой, в краткие спокойные моменты, которые ему предстояли в последующей жизни, он будет удивляться недальновидности человеческих суждений.
По его мнению, его победа состоялась благодаря его страху.
Его последователи, тем не менее, кажется, были уверены, что об эмоциях вообще говорить не следует. Будто бы страх был тайным позором каждого человеческого сердца, и его слушатели хотели быть уверенными в том, что их герои его не испытывали, будто бы это значило, что когда-нибудь они освободятся от своего собственного страха.
Захариилу это казалось неправильным. Единственный способ преодолеть страх это бороться с ним. Притворяться, что страха нет или он может в один прекрасный день исчезнуть сам, значит лишь усиливать его.
Книга вторая. Зверь.
Глава пятая
Шли годы, и Захариил рос в пределах Ордена. Его борьба с лесным крылатым монстром почти стоила ему жизни, но он победил. Старшие магистры Ордена знали его имя, и хотя монстр был убит братом Амадисом, рыцарь уверял, что каждый член Ордена знал о храбрости Захариила в этой битве. Погибшие мальчики были погребены с должными почестями, и жизнь продолжалась как и прежде, с обучением оруженосцев и проживанием в пределах стен монастыря крепости на пути к становлению рыцарями.
Захариил проводил больше времени, чем когда-либо, оттачивая свои навыки в обращении с пистолетом и мечом, для себя он решил, что больше никогда не будет во власти зверя в своей жизни. В следующий раз, когда он встретится с монстром Калибана, он будет готов убить его без раздумий.
Поскольку последний урок закончился, магистр Рамиил сказал:
– Всегда помните, вы - больше, чем простые убийцы. Любой дурак может взять нож и попытаться проткнуть им плоть врага. Он может попробовать ударить, схитрить и парировать лезвием. Тренируясь, он даже сможет стать опытным. Но вы - больше чем просто головорезы, или станете таковыми впоследствии. Вы - рыцари-оруженосцы Ордена, но в будущем вы станете защитниками людей Калибана.
– Красивые слова, а? - сказал Немиил, двигаясь к одной из скамей и беря льняное полотенце, чтобы вытереть лицо.
– Действительно красивые, - согласился Захариил, - настолько же красивые, как и те первые сто раз, что я их слышал.
Урок был проведен, упражняясь с принципом защиты внешнего круга мечом, и оба мальчика были вспотевшими после спарринга. Хотя почести делились между ними все еще более или менее поровну, Немиил начал побеждать в их бесконечной конкуренции.
– Магистр Рамиил действительно любит цитировать ”Заветы”.
– Правда, но я полагаю, что он думает, будто мы все как Аттий, записываем каждую умную фразу, которую услышим.
– Хорошо, пока мы тренируемся, я могу и послушать время от времени несколько повторений, - сказал Немиил.
– Возможно, - согласился Захариил. - В следующий раз, когда мы будем сражаться со зверями, мы не будем настолько неподготовленными.
Тяжелая тишина повисла между ними. Захариил проклинал себя за то, что начал обсуждение темы зверей, поскольку она всегда служила Немиилу напоминанием того, как его кузен получил славу и уважение за защиту своих братьев, до того, как прибыл брат Амадис, и не убил зверя, пока Немиил лежал раненый.
– Ты думаешь, что зверь был разумным? - спросил Немиил.
– Какой зверь? - ответил Захариил, хотя он отлично знал, что имел ввиду его кузен.
– Крылатый зверь, который тогда напал на нас в лесу.
– Разумный? - спросил Захариил. - Я думаю, это зависит от того, что ты подразумеваешь под этим словом. Я думаю, что животное имело разум, это так. Я действительно в это верю. Но было ли оно действительно разумным? Я помню, брат Амадис, говорил, что истинный тест на разумность состоит в том, способно ли существо планировать что-то на будущее, и использовать средства для решения своих проблем.
– Так, как ты считаешь, кузен? - спросил Немиил. - Ты думаешь, существо было разумным или нет?
– Я бы не сказал, что знаю. Я думаю, что для человеческого разума слишком трудно понять поступки нелюдя, я могу только сказать, как с ними можно бороться.
– И на что это было похоже - спросил Немиил.
– Было такое чувство, будто зверь был пауком, а я мухой.
Захариил прочищал промасленной тряпкой ствол своего пистолета, очищая его от остатков копоти. Оружие начинало косить влево, и оно подвело его в учебных стрельбах с остальными оруженосцами.
Когда он сказал о проблеме с оружием, рыцарь-оружейник просто посоветовал, чтобы он полностью почистил ствол перед тем, как попробовать еще раз. Скрытое оскорбление в ответе оружейника возмутило Захариила, но он был только оруженосцем и не мог обратиться за помощью, чтобы ответить полноправному рыцарю.
Вместо этого он вежливо поблагодарил рыцаря-оружейника, и вернулся в спальни, чтобы достать свой комплект для чистки и придирчиво очистить каждую подвижную часть оружия.
Не то, чтобы он ожидал, что это даст какой-либо прок. Он подозревал, что дефект с оружием был больше связан с его возрастом, чем с какими-либо остатками гари в стволе, поскольку он был столь же скрупулезен со своим оружием, как и со своей броней, если не больше.
– Оружейник сказал тебе чистить оружие более тщательно, а? - сказал Немиил, наблюдая, как Захариил сердито сидел на своей раскладушке, сняв другую деталь своего пистолета и начав чистить ее энергичными ударами ткани.
– Как будто он был уже недостаточно чист! - сказал Захариил.
– Кто знает, - сказал Немиил, - может это поможет.
– У меня оружие чище, чем все, что я знаю. Это точно.
– Конечно, но оружейники знают, о чем говорят.
– Ты на чьей стороне?
– Стороне? - спросил Немиил - С каких это пор речь пошла о сторонах?
– Неважно, - огрызнулся Захариил.
– Да нет, серьезно, ты о чем?
Захариил вздохнул и отложил казённую часть и щетку, которой он ее чистил.
– Я имею ввиду, что ты, кажется, наслаждаешься этим.
– Наслаждаюсь чем?
– Тем, что ты победил меня в учебных стрельбах, - сказал Захариил.
– Значит, так ты думаешь, кузен? Думаешь, что я нуждаюсь в поломке твоего пистолета, чтобы тебя победить?
– Это не так, Немиил, - сказал Захариил - я только хотел сказать…
– Да нет, я понимаю, - сказал его кузен, поднимаясь с раскладушки и направляясь в центральный коридор спальной комнаты. - Ты думаешь, будто лучше меня. Теперь я это вижу.
– Нет, все не так! - запротестовал Захариил, но его кузен уже уходил, озлобленный. Захариил знал, что ему нужно пойти за Немиилом, но какая-то часть его была рада, что он наконец дал волю своему раздражению, насчет того, что его кузен имел склонность наблюдать за его неудачами.
Он выбросил свои разногласия из ума, и продолжил чистить свое оружие, опустив голову, и не обращая внимания на шум из спален, и стараясь сделать так, чтобы его пистолет сверкал, как новый.
Тень упала на него, и он вздохнул.
– Послушай, Немиил, - сказал он, - я сожалею, но я должен был сделать это.
– Это может подождать, - сказал звучный голос, он поднял голову, и увидел, что брат Амадис стоит в ногах его раскладушки, одетый в полную броню и белый балахон. Амадис держал свой крылатый шлем на сгибе руки, и его черный плащ был собран на левом плече.
Захариил бросил обойму на одеяло и вскочил на ноги.
– Брат Амадис, извините, я думал… - начал он.
Амадис отклонил его извинения и сказал:
– Оставь пистолет и пошли со мной.
Не ожидая, Амадис обернулся и пошел через комнату, каждый оруженосец выглядывал из спальни с испуганным лицом, когда героический рыцарь проходил мимо них. Захариил пригладил свою одежду и быстро последовал к двери за братом Амадисом. Рыцарь шел быстро, и Захариил изо всех сил старался не отставать.
– Куда мы идем? - спросил он.
– Для тебя пришло время продвигаться глубже в Орден, - сказал брат Амадис, - для тебя пришло время увидеться с Лордом Сайфером.
Лорд Сайфер
Это было не имя: это был титул, данный человеку, ответственному за сохранение традиций Ордена, и Захариил чувствовал всепоглощающий страх от мысли предстать перед глазами старика.
Может, он оскорбит Лорда Сайфера случайным нарушением протокола Ордена?
Возможно, он забудет некую древнюю формальность, когда предстанет перед ним, и которая навсегда уничтожит его шансы когда-либо стать рыцарем?
Брат Амадис вел его все глубже в сердце монастыря. Их путь привел их в темные катакомбы, которые пронизывали скалу, на которой была построена крепость. Они пересекли затемненные подвалы, забытые палаты, и древние кельи, поскольку они спускались все глубже и глубже под землю.
Воздух был холодным, и Захариил видел, как его дыхание украсило воздух перед ним, следуя за братом Амадисом в темноту. Рыцарь нес пылающий факел, свет от него прыгал, отбиваясь от сверкающей скалы туннеля, по которому они шли. Сложная резьба украшала стены, изображая сцены войны и героизма, которые отгремели много тысяч лет назад.
Кто вырезал их, Захариил не мог сказать, но каждая из них была шедевром, хотя никто теперь не ходил сюда, чтобы увидеть их.
Наконец путь привел их в длинную, сводчатую палату, полную капающего эха и оранжевого света. Стены были сделаны из эмалированных кирпичей, которые отражали свет факела и отбрасывали сотни лучей от многих свечей, которые располагались в палате широкой спиралью.
Лорд Сайфер стоял в центре спирали, его капюшон был поднят, и он был в темном балахоне, как предписывала традиция. Увитый золотом меч высовывался из-под его одежд, и его скрюченные пальцы сжимали оружие.
– Добро пожаловать, парень, - сказал Лорд Сайфер. - Кажется, что твои хозяева считают тебя достойным подняться в нашем Ордене. Глубокие пропасти лежат под этой скалой, мальчик - глубокие пропасти и глубокие места, давно забытые вышним миром. Загадки лежат погребенными под этим миром и тайные места, о которых могут знать только мудрые. Ты ничего об этом не знаешь, конечно, но здесь ты сделаешь первый шаг на пути к знанию.
–Я понимаю, - сказал Захариил.
– Ты ничего не понимаешь! - оборвал его Лорд Сайфер. - Только, понимая то, откуда ты пришел, даст тебе понимание того, что будет. Теперь начинай идти по спирали. Захариил взглянул на брата Амадиса.
– Не смотри на него, парень, - сказал Лорд Сайфер. - Делай, что тебе сказано. Захариил кивнул и начал идти дорогой свечей, идя целеустремленно, но осторожно.
– Хотя наш Орден и близко не является столь же древним, как множество других орденов Калибана, он накопил внушительное количество обрядов в ходе своей истории. Я - Лорд Сайфер Ордена. Ты понимаешь, что это значит?
– Да, - сказал Захариил. - От человека, назначенного на роль Лорда Сайфера, ожидается сберегать эти обряды. Он гарантирует, что ритуалы Ордена будут сохранены, и советует по делам протокола, являясь также церемониймейстером.
– А мое имя, парень? Ты знаешь его?
– Нет, мой лорд.
– Почему нет?
– Ваше имя знать запрещено.
– Почему?
Захариил помолчал.
– Я… Я не уверен. Я знаю, что независимо от его личности, человека, назначенного на роль Лорда Сайфера, запрещено называть своим настоящим именем, как только он примет посвящение. Я не знаю почему.
– Воистину. Почему - вот наиболее интересующий всех вопрос, и одновременно тот, который не принято спрашивать. Где, когда, как и что являются всего лишь простыми декорациями. Почему - всегда самый важный вопрос, согласен?
Захариил кивнул, продолжая идти по спирали.
– Я согласен.
– У меня есть множество тайных титулов: Владелец Загадок, Хранитель Правды, Повелитель Ключей, или просто Лорд Сайфер. Ты знаешь, почему это так, мальчик?
– Нет, мой лорд. Просто в Ордене всегда было так.
– Вот именно, - сказал Лорд Сайфер. - В Ордене всегда было так. Ценность традиции в том, что она направляет нас, независимо от того, что настоящие причины могли быть забыты. Верования и действия, которые дали нам процветание в прошлом, должны служить нам хорошо в настоящем и будущем. Я придерживался этой позиции более двадцати лет, и хотя эта роль обычно дается одному из наиболее почтенных рыцарей Ордена, будучи молодым, я был избран с надеждой дать новые силы этой роли. Прежде всего, моя задача лежит в том, чтобы поддерживать обряды Ордена как живущую традицию, вместо того, чтобы позволить им выродиться в косные реликвии.
Захариил слушал голос старика, его гипнотизирующие ритмы убаюкивали его замедляли его путь по спирали. Скоро он будет стоять рядом со стариком, шаги несли его все более и более узкими кругами вокруг свечей.
– Все же моя роль - противоречива, - продолжал Лорд Сайфер. - Это - один из наиболее важных постов в пределах Ордена, и все же я имею слишком мало реальной власти. Во многом, моя роль хранителя традиций является символической. Если это важно, то кто действительно держит удерживает власть в нашем Ордене? Быстро мальчик, пока ты не достиг центра.