Сент-Ив д'Альвейдр
В августе 1939 года, когда Европа стояла на грани войны, в Бельгии под заголовком «Тропа к тайному» вышло приложение к органу Союза русских браманистов журналу «Монитор». В нем имелись выписки из решений руководителей организации в связи с надвигающимися событиями. В частности, пункт V гласил: «Правление заграничных групп СРВ, архивы, фундаментальная библиотека и склад литературы будут переведены из Брюсселя в Алтын-таг (Восточный Туркестан)»[1]. Эта странная мистическая организация уже не раз угрожала своим исчезновением. Но первый такой сигнал она подавала еще в 1930 году. Тогда глава Союза, некто Платунов, выступил с призывом создания Русского Хозяйственного Комитета. «Если настоящий призыв останется без ответа, мы, члены СРБ, будем вправе заключить, что, кроме нас, в зарубежье нет живых духом людей!
Тогда мы сделаем должный логический вывод и снова уйдем в Атхарту, где займемся другой работой, на благо нашего Союза и братьев, в нем состоящих»[2]. Специальная звездочка, данная в сноске, разъясняла, что уйти в Атхарту — значит «прекратить всю внешнюю деятельность, как это было до 1925 года».
Знание и употребление термина «Атхарта», или «Агарта», выдавало в членах правления Союза мистиков людей, посвященных в тайну, главным адептом которой в конце XIX — начале XX веков был французский маркиз Сент-Ив д'Альвейдр.
Путешествие в загадочные миры начинается иной раз с идеализма. Именно он открывает врата в неведомое, а за ними уже вздымаются хребты страны Туле, каньоны и пещеры Шамбалы и храмы Агарты. Одним из странников, искавших истину в неведомых пределах, был маркиз Сент-Ив д'Альвейдр.
Он родился в 1842 году во Франции в семье ревностных католиков. Однако юность, пора максимализма, привела его к конфликту с семьей. Сент-Ив не принял существовавшую систему традиционного образования и был изгнан из дому. Тем не менее уже тогда пылкий юноша имел своего наставника — фанатичного католика Фредерика де Метца.
Несколько лет Сент-Ив служил на военно-морской базе Франции в Бресте, а затем, увлеченный экзотической и суровой природой здешних мест, остался на некоторое время на побережье Ла-Манша. Поиски собственной истины, истины, которую он считал своеобразным духовным даром, привела его на Нормандские острова. Этот небольшой архипелаг лежит ровно на полпути от Англии к Франции, но принадлежит Альбиону.
Возможно, одной из существенных причин остаться в провинции явилось и то, что здесь тайно собирались члены общества иллюминатов. К ним и примкнул Сент-Ив.
Основателем Ордена иллюминатов был профессор канонического права Ингольштадского университета Адам Вейстхаупт. Мысль о создании конспиративной мистической организации он вынашивал еще с 1776 года. В прошлом воспитанник иезуитского колледжа, Вейстхаупт презирал католичество, но ценил структуру Ордена иезуитов. Он решил сам создать что-то подобное. Но построенное не на утверждении идей обскурантизма, а на принципах гармонического общественного строя.
Вейстхаупт преклонялся перед эгалитарными воззрениями Руссо, ценил французских энциклопедистов и был близок к утопическим фантазиям Мабли и Морелли. Конечной целью своего ордена баварец считал бескровную революцию, приход которой означал бы начало золотого века. Немудрено, что организация с такими целями была запрещена многими монархиями Европы, и Орден иллюминатов удалился в полную конспирацию. Один из таких секретных анклавов действовал и на архипелаге.
Каждый из членов организации иллюминатов имел оккультный псевдоним. Вейстхаупт, например, взял для себя тайное имя Спартак. Мы не знаем псевдонима Сент-Ива, однако страсть к конспирации он сохранил на всю жизнь. Одним из самых интересных знакомств, произошедших в этой среде, была встреча с Виктором Гюго. Вместе с великим писателем Сент-Ив посещает спиритические сеансы, общается с духами прошлого, пока наконец на островах не появляется тот, кто имел на него тотальное влияние, — Фредерик де Метц. Авторитет увещевал Сент-Ива вернуться во Францию и принести туда утраченный социальный завет. Этот зов был услышан, хотя Сент-Иву было и трудно оставить гостеприимный архипелаг иллюминатов.
Пытаясь уяснить мистические и оккультные основы политического мира, будущий путешественник в Агарту принимается за изучение трудов великих духовидцев XIX века. Первым его опытом в этом вопросе становится труд эзотерика и каббалиста Фабра д'Оливе «Восстановленный еврейский язык». Этот труд был своеобразным лингвистическим исследованием. А его результат — утверждение, что язык древних евреев имел скрытое для европейцев мистическое значение.
Франко-германская война 1870 года, последовавшие за ней революция и Парижская коммуна сильно изменили характер мировосприятия Сент-Ива. Он считал бунт народных масс проявлением сил хаоса, стремившихся со времен древности размыть основы цивилизации. Неизвестно, принимал ли он участие непосредственно в усмирении мятежников, однако, как только столице воцарился порядок, 29-летний Сент-Ив уже спешит в министерство внутренних дел и поступает туда на службу. Он желает служить порядку там, где сохранение порядка является профессией.
Шесть лет службы в государственном аппарате только утвердили его в правильности давно вызревавших в его голове идей. Но это было я время, не только отданное МВД, но и весьма лирическая эпоха стихотворных сборников, правда, не принесших ни славы, ни дохода.
В 1877 году он встречает ту, что становится его избранницей и медиумом, — это русская аристократка, графиня Мария Викторовна Келлер (в девичестве Ризнич). Аристократка значительно старше супруга. Ей уже минуло 50 лет. Мария Викторовна была дружна с итальянской императрицей Евгенией. Его чувство столь сильно, что в тот же год в Лондоне Сент-Ив меняет свое холостяцкое существование на брачные узы.
С этого времени начинается и русская часть истории автора «Миссии Индии». Сент-Ив становится наставником ее сына масона А. Ф. Келлера. Он был командиром Чеченского конного полка. (Спустя много лет, 20 марта 1937 года, в среде русской эмиграции в Париже масон Келлер будет читать своим братьям «Введение в изучение истории посвятительной традиции по Сент-Иву д'Альвейдру»[3].)
Сент-Ив вместе со своей возлюбленной совершает путешествие по странам Европы, и в Италии жена покупает ему поместье и титул маркиза д'Альвейдра. Она желает, чтобы у них была семья настоящих аристократов.
Тот, кто ищет чудесное, обязательно его находит. В 1880 году маркиза посещают таинственные посланцы одной из стран Востока. Сент-Ив утверждает, что это были индийские факиры и мистики Риши Бхагвандас-Раджи-Шри-на и Ходжи Шариф[4]. Но, как знать, возможно, они и являлись эмиссарами совсем другого мира и принесли ему весть о той самой стране Агарте, которая потом будет тревожить воображение целого сонма духовидцев уже в XX веке.
Начиная с 1882 года из-под пера маркиза одна за другой выходят несколько книг, являющихся реконструкцией древней истории, для чего используется своеобразная дешифровка священных текстов человечества.
Первым таким шагом становится «Миссия соверенов». Затем появляются «Миссия рабочих» (1883), «Миссия евреев» (1884), «Миссия Индии в Европе» (1886) и «Миссия французов» (1887).
Маркизу казалось, что он открыл универсальный ключ к тайнам глубокого прошлого человечества, к той самой загадочной дисциплине, которую потом будут именовать «древней наукой». Она еще задолго до технотронной цивилизации обладала особым знанием, опередившим открытия XIX века. Например, в главе IV «Миссии евреев» Сент-Ив д'Альвейдр утверждал, будто в рукописи одного из афонских монахов, некоего Пенселена, имелось описание, составленное на основании древних ионийских авторов, объясняющее применение химии к фотографии.
Надо отдать должное яркости образов, имеющихся в книгах Сент-Ива д'Альвейдра. В «Миссии Индии в Европе» встречаются такие красочные понятия, как «замкнутый нуль 22 тайн», «пирамиды света», «светозарный центр древней науки», «кровавое знамя тельца» и так далее. Кажется, что автор создает не только некую схему оккультного мирового центра, но и впечатляющее полотно фантазии. «В определенных районах Гималаев, среди двадцати двух храмов, воплощающих двадцать две Гермесовых тайны и двадцать две буквы неких тайных алфавитов, Агарта образует собой таинственный Нуль, который невозможно найти… Огромная шахматная доска, распростертая под землей, достигает почти всех материков»[5].
Но какими бы красочными ни были описания, за ними вздымается политическая система Синархии, предложенная маркизом.
«…Автор „Миссий“, маркиз С.-Ив д'Альвейдр, — писал его ученик Папюс, — открыл разумным существам единственный политический путь, сходный с посвящением, — Синархию»[6].
Синархия — это не только антипод Анархии.
Это и еще так называемая просвещенная олигархия, состоящая из трех компонентов: власти экономической, административной и духовной. Это профессиональная власть, объединяющая купечество, жречество и бюрократию, мудрецы-специалисты, вершащие судьбы миров.
Но все мы пребываем в этом мире лишь отведенный срок, пусть и мириться с этим весьма тяжело. В 1895 году Мария Викторовна Сент-Ив д'Альвейдр ушла в мир иной. А вдовец-маркиз не хотел мириться с ее утратой. Он превратил комнату умершей в своеобразную часовню с алтарем. Там он испытывал различные мистические средства, дабы вызвать ее дух, и покойница, как он утверждал, откликнулась на его зов. Встречи с гостьей из потустороннего мира стали регулярными.
В 1897 году на Пасху еще одно мистическое откровение потрясает жизнь Сент-Ива д'Альвейдра: он получает от «Ангела Света» оккультную «Таблицу соответствий» и называет ее словами начала библейского псалма «Небеса проповедуют». Откровения покойной жены стали важной подсказкой в создании мистического аппарата «Археометра». Этот таинственный прибор маркиз запатентовал как собственное изобретение под видом музыкально-архитектурного эталона в 1903 году в Париже и в 1904 году в Лондоне.
Смерть настигает Сент-Ива д'Альвейдра в 1909 году. Но его друзья, в частности Папюс, он же Жерар Энкосс, доводят незаконченные труды до печати. Для Папюса это еще и долг ученика учителю, так как он считал Сент-Ива воспитателем своего ума.
Фантастика заключается в том, что именно «Миссия Индии в Европе» существенно повлияла на мировоззрение двух наиболее кровожадных тираний XX века: Третьего рейха и Диктатуры пролетариата. Оно дало им различные опорные понятия и опорные цели, отразившиеся на структурах государств и принципах их долгожительства.
Краеугольным камнем храма всей метаистории маркиза стала загадочная страна Агарта, которую он расшифровывал не только как географическое понятие, но и как Первобытную церковь, унаследовавшую от мудрецов прошлого Древнюю науку.
Первыми внимание на поразительные особенности Агарты обратили французские авторы Повель и Бержье в культовой книге «Утро магов». Там, в частности, сообщалось: «Перед приходом Гитлера к власти в Берлине жил тибетский лама, прозванный „человеком в зеленых перчатках“»[7]. Он трижды с большой точностью предсказал в прессе, сколько нацистов пройдет в рейхстаг. Гитлер регулярно навещал «человека в зеленых перчатках». Посвященные называли ламу «хранителем ключей от двери королевства Агарти»[8].
Повель и Бержье ссылались и на свидетельство Рене Генона, высказанное им на страницах оккультного исследования «Царь Мира». Но «Агарта» Генона была продолжением «Агарты» Сент-Ива д'Альвейдра. Ссылкой на его книгу открывается первая глава «Царя Мира»: «В посмертной работе Сент-Ива д'Альвейдры, называемой „Миссия Индии“, которая была опубликована в 1910 году, содержится описание таинственного священного центра, называемого „Агарта“». «И несомненно, у Сент-Ива были достаточные основания, чтобы самому не обнародовать данного труда, который он писал в течение очень долгого времени и который в действительности не был доведен до конца. Кроме того, тогда в Европе еще не было ни одного упоминания ни об Агар-те, ни о ее властителе Брахатме »[9], — писал Генон.
В своем достаточно информированном исследовании «Оккультные формы нацизма» Николас Гудрик-Кларк ставит под сомнение размер демонического и сверхъестественного влияния на идеологию германской диктатуры легенды об Агарте, высказанную в книгах Сент-Ива. Американский автор достаточно поверхностно рассматривает этот мифический катакомбный город только как «теократию, руководящую ходом истории»[10]. Гудрик-Кларк не подозревает, что улицы этой столицы мирового андеграунда населяют идеи, а не люди. Но именно идеи, как говорил Гегель, движут массами.
Мистические предположения, построенные на грезах маркиза, заставили нацистов искать пути в Агарту-Шамбалу, отправлять в сердце Тибета секретные караваны СС. «Древняя наука», или оккультное знание, почерпнутое в конспиративных центрах Азии, стало предметом исследований в секретном институте «Анненербе» и предметом поклонения в мистическом ордене СС.
«Национал-социалистическая партия не выносила тайных обществ, — писал француз Рене Алё, — поскольку сама была тайным обществом со своим великим магистром, своей расистской гносеологией, своими ритуалами и своими инициациями»[11].
В России книга «Миссия Индии в Европе» была издана лишь в 1915 году. Тем не менее имя автора было известно еще и ранее. И прежде всего из «Оккультизма» Папюса, где встречаются многочисленные ссылки на его авторитетные «Миссии…».
Если мы раскроем книги маркиза, то сделаем неожиданное открытие — задолго до речи Ленина «Что такое советская власть» и первых Советов рабочих в Иванове Сент-Ив д'Альвейдр впервые вводит понятие «совет» как руководящий орган, важный для Высшей Синархической Коллегии, то есть коллегии тотальной и безграничной власти. «Совет» и «Диктатура» для Сент-Ива д'Альвейдра практически синонимы.
Это в его «Миссиях…» мы встречаем «Совет Пророков», «Совет Жрецов», «Совет Царей» и полную структуру Власти советов. А сама идея нового порядка, выраженного в понятии «Синархия», адресована гегемону революции — рабочим, к которым обращается «Миссия пролетариата».
Незримое присутствие маркиза в России ощущалось и в эпоху Николая II, который сам не чурался мистики и даже приглашал в Россию медиумов и спиритов. Одним из его гостей был ученик Сент-Ива — Папюс, рекомендовавший монаршей чете старца из Лиона, колдуна и пророка Филиппа Назьера Вахода. В эту эпоху в столице открылось отделение Ордена мартинистов и розенкрейцеров, членами которого стали не только лица с аристократическими фамилиями, но и будущие революционеры-большевики.
В более позднее время, в эпоху советской власти, влияние автора «Миссий…» выразилось в появлении среди сотрудников высшего аппарата Кремля навязчивого желания отправить к пустынным нагорьям Азии оккультную экспедицию. Целью этого предприятия должно было быть установление связи с мистическими вождями мира Махатмами, сосредоточенными в сакральных пещерах Агарты-Шамбалы. Инициатором смелой идеи был Александр Барченко, писатель, ученый и мистик. Еще в юности в Юрьевском университете, изучая медицину, он знакомится с профессором римского права Кривцовым. Этот юрист рассказал студенту, как, будучи в Париже, «общаясь там с известным мистиком-оккультистом Сент-Ивом д'Альвейдром, познакомился с какими-то индусами; эти индусы говорили, что в Северо-Западном Тибете в доисторические времена существовал очаг величайшей культуры, которой был известен какой-то удивительный особый синтетический метод, представляющий собой высшую степень универсального знания, что положения европейской мистики и оккультизма, в том числе и масонства, представляют „искаженные перепевы и отголоски древней науки“». «Рассказ Кривцова, — вспоминал Барченко, — явился первым толчком, направившим мое мышление на путь исканий, наполнивших в дальнейшем всю мою жизнь. Предполагая возможность сохранения в той или иной форме остатков этой доисторической науки, я занимался изучением древней истории, культуры мистических учений и постепенно ушел в мистику»[12].
В 1924 году врач и экстрасенс Барченко выступил со своим докладом об Агарте-Шамбале на Коллегии ОГПУ, и его идея нашла поддержку всесильного Феликса Дзержинского и начальника Спецотдела ОГПУ Глеба Бокия.
Семь лет назад, когда мне впервые попались в руки документы, касающиеся организации оккультной экспедиции СССР в Тибет, я был ошеломлен тем, что сама идея для ее организации была плодом мистических видений Сент-Ива д'Альвейдра. Великий путь через хребты Памира, Гиндукуша и Гималаев должен был однажды кончиться у магических пещер, обитатели которых повелевают судьбами мира. Когда-то там, по предположению маркиза, находилась и метрополия белой расы.
Потом мне стало известно и о том, что подобная же экспедиция затевалась и на безлюдные нагорья Эфиопии, где располагалась метрополия черной расы. Одним из инициаторов ее должна была выступить Главнаука — подразделение Народного комиссариата просвещения, где с 1924 года и работал Барченко.
Во главе эфиопской экспедиции должен был встать бывший офицер царской армии, примкнувший к большевикам, Евгений Всеволодович Сенигов. Он долгое время жил в Абиссинии и заявлял в Главнауке, что принадлежит к тайному мистическому ордену «Гарвади», существующему в Эфиопии.
Экспедиции к метрополиям черной и белой расы были заблокированы в результате интриг внутри ОГПУ и в партийной верхушке ВКП(б). Но предприятию Барченко все же суждено было реализоваться в других формах. Начальником Спецотдела ОГПУ Бокием ему была предложена лаборатория и спецсредства для финансирования исследований. Также ежегодно Александр Васильевич мог выезжать в интересующие его районы страны для проведения научных поисков. Местами для подобных исследований становились труднодоступные районы Алтая, Крымские горы, некоторые поселения в Башкирии и Кострома. Там он обследовал различные древние сооружения и колдовские практики местных аборигенов.
Черпая свое вдохновение в «Миссиях…» Сент-Ива д'Альвейдра и мистических откровениях трудов Анастасиуса Кирхера, Александр Васильевич Барченко, тем не менее, проводил вполне научные исследования. Вначале на биофизической станции в Краскове (в некоторых документах она именуется ментально-спиритической) он организовал ряд опытов «для исследования методов древнего естествознания», в плане экспериментов на 15 марта 1924 года. Четвертым а пунктом этой программы стояло «Установление связи между световыми и акустическими явлениями и явлениями физиологического порядка. Воздействие световых и акустических волн на рост семян, газообмен растений и развитие амфибий, также на чувствительность восприятия человека»[13].
Судьба Александра Барченко закончилась трагически. В 1937 году он, заведующий нейро-энергетической лабораторией Всесоюзного института экспериментальной медицины, был арестован, и имя маркиза теперь всплывает только в допросах о «подрывной деятельности» и «контрреволюционных идеях Шамбалы».
И все-таки, несмотря на то что оккультные труды д'Альвейдра вдохновили мировых мизантропов, Сент-Ив был личностью незаурядной или, как сегодня сказали бы, креативной. Недаром уже после смерти и много лет спустя к его имени обращались те, кто искал истины в коридорах власти или на пустынных нагорьях Азии. Это о таких, как он, Юлиус Эвола писал в «Герметике традиционализма»: «Вечного сна… могут избежать лишь те, кто еще при жизни сумел обратить свое сознание к высшему миру. Посвященные в тайну, Адепты стоят у края этой дороги. Уйдя в воспоминания, анамнесис, они, согласно Плутарху, становятся свободными, расторгают узы, в лавровом венке превозносят „мистерии“ и наблюдают, как на земле толпы тех, которые не посвящены и не „чисты“, толкаются и давят друг друга в болоте и сплошном мраке»[14].
О. Шишкин
Сент-Ив д'Альвейдр
Миссия Индии в Европе
От редактора перевода
Человек, идущий по пути посвящения, иногда в минуты сознания своего глубокого духовного одиночества среди обуревающих его сомнений с тревогой задает себе вопрос: «Существуют ли в мире вообще посвященные; реальность ли это или только мечта?!» Настоящая книга отвечает на этот вопрос и несет в своем ответе огромное утешение, ибо, как говорит она, существуют не только посвященные, но целый центр их, хранящий в недрах своего посвящения летописи человечества за все время его эволюции на этой земле в течение 556 веков и представляющий собою социально устроенное государство, управляемое вождями величайшей духовной силы.
На 86-й странице книги Рамачарака «Основы миросозерцания индийских йогов» написано: «Да будет с читателем мир! Если когда-нибудь он почувствует надобность в нашей симпатии и духовной помощи, пускай только позовет нас в молчании, и мы ответим ему». Так говорить может лишь истинное посвящение! Так сказать может и «Агартта ». А потому тот, кто пожелает лично убедиться в этом, пусть обратится в минуты тоски и душевного одиночества с призывом о помощи к Верховному Понтифу Парадезы, и в ответ на этот призыв его душа будет вся проникнута потоком яркой и живой любви, надежды и утешения.
Мы знаем, что это реальность, имеющая место в настоящее время даже в России; но, чтобы ощутить, почувствовать этот ответ на призыв о помощи, необходимо обладать развитым астральным телом, надо иметь развитые духовные органы восприятий. Что же надо делать для того, чтобы достичь этого?! Надо молиться Богу Отцу или Божественной Матери, надо хотеть Истины и стремиться к Красоте, Добру и Справедливости, надо посильно исполнять здесь, на земле, долг свой, надо настойчиво и неуклонно раскрывать свое божественное «я», как это указано во всех книгах, излагающих учение «посвященных». И тогда не сразу, а постепенно, все ярче и ярче, призывающий почувствует, что его слышат и что ему отвечают, а когда наконец пробужденные очи духа увидят на Юго-Востоке Пирамиду интеллектуального света Рамы, тогда станет ясной вся огромная ценность этой книги.
Предисловие издателей подлинника
Не без некоторого душевного трепета мы издаем в настоящее время эту до сих пор неведомую книгу нашего высокого наставника маркиза Сент-Ива д'Альвейдра.
Его «Миссия евреев»[15]проливает яркий свет на всемирную историю, его «Миссия правителей»[16]раскрывает сущность тайных пружин европейских государств, но обе они являются трудом исследователя, владеющего только одними интеллектуальными ключами.
Миссия Азии есть результат его исследований, сперва интеллектуальных, а затем астральных.
Это первый труд Сент-Ива, где практические опыты раздвоения позволили автору проникать в самые тайные святилища Земли, чтобы проверить устные учения.
Внутреннее устройство «Агартта » открывается впервые перед читателями Запада, и вопрос не о «Махатмах», а о «Махатме» ставится на свое истинное место.
С улыбкой слушали посвященные браманической Церкви, как европейцы, попытавшись изучить буддизм, говорили о «Махатмах». Умножив их, они создали из них «Коллегию», а в Америке раздавали даже дипломы, исходящие из этой якобы «Коллегии Махатм». Сент-Ив в своем добавлении к «Jeanne d'Arc Victorieuse» опубликовал короткую заметку по этому поводу, из которой видно, что титул Махатмы принадлежит браманической Церкви и характеризует функцию лишь одного лица. Не существует «Коллегий Махатм», как не существует «Соборов Лютеранских Кардиналов». Будущее покажет с полной достоверностью, что источники, из которых черпал Сент-Ив, являются не только истинными, но живыми еще и в настоящее время.
Здесь будет идти речь о священных вещах, а потому полемика неуместна, и наш Наставник ни разу не ответил на низкую клевету, распускаемую насчет его трудов.
Мы приносим еще раз благодарность графу Александру Келлеру за его мысль вручить нам единственный существующий экземпляр этого драгоценного труда, который не должен был появиться в свет при жизни нашего Наставника. Мы советуем тем, «которые желают знать», отнестись с уважением к чтению этих страниц.
Друзья Сент-Ива 13 февраля 1910 года
Предисловие
В глубокой тоске и смирении, полном самоотречения, я долго молился, прежде чем решиться написать эти страницы.
Мою душу охватила невыразимая уверенность и убеждение, что этим я принесу благо не только тем благородным умам, которые, прочтя мои предшествующие труды, стали моими единомышленниками, но и народам двух частей света, к которым я здесь обращаюсь.
Однако прежде всего я спешу выразить мою глубокую признательность всем тем, кто имел мужество засвидетельствовать в печати о своем сочувствии тому органическому закону Истории и человеческих обществ, который назван мною Синархией, т. е. противоположностью Анархии, и я предлагаю им всем эту книгу как доказательство настойчивости моих усилий, что является наилучшей формой моей благодарности за их неоценимую для меня помощь.
Синархия есть почва для примирения, а также залог общественного блага для каждой нации и для всех их, благодаря чему она вызвала со стороны критики достаточно яростные нападки, которые могут в синтезе быть сведены к следующим возражениям:
1. Кельтическое происхождение Арийцев и Цикл Рамы не более как роман, который мною заимствован у Фабра д'Оливе, о чем я умолчал.
2. Никакой действительной науки в древних храмах не существовало.
3. Тот, кто проповедует о религии и теократии, проповедует невежество и тиранию.
4. Эзотеризм священных текстов всех народов мира есть лишь вымысел средневековых каббалистов и не скрывает в себе никаких истин.
Вот обвинительный акт, а вот мои ответы: Цикл Рамы и его западное происхождение являются исторической действительностью, чему может служить порукой вся Индия вместе с Центральной Азией.
Что же касается Фабра д'Оливе, то он не писал романов, так же как и я. Я проверил его источники и дважды указал на него в «Миссии евреев», причем один раз именно по поводу кельтического Цикла Рамы, следы которого он сам нашел в летописях Калькуттской школы. Наконец, чтобы вырвать с корнем это обвинение в плагиате, я прибавлю, что Мировая История может быть реальной лишь как универсальный плагиат идей и фактов, касающихся всего человечества, право исключительного пользования которыми никому не принадлежит.
В своих трудах я требую лишь восстановления в числе современных законов закона синархического, одновременно теократического и демократического, как я его определил и описал, ибо в древности этот закон можно найти не только во всех священных дорийских текстах, но и в социальном устройстве и организации Правления рамидского Цикла.
Ввиду важного значения подобного утверждения для исторической науки, я вынужден был в своих трудах поставить этот синархический закон вне всякой секты, доктрины или личной системы и оставить ему, а также и моему труду, повествующему о нем в качестве подтверждающего авторитета, лишь авторитет его самого, затем тексты священных книг и позитивную Историю всех народов.
Я посягнул бы на мировую и научную ценность этого закона, если бы согласился с мнением какого-нибудь современного писателя-доктринера Фабра д'Оливе или другого, как бы я им ни восхищался и сколь полезны бы ни были для меня его труды, среди множества систем, изученных мною. Если бы я поступил таким образом, то критики моего труда не замедлили бы указать мне на биографии и библиографии, в которых современники Фабра д'Оливе клеймили его презрением и насмешками. Конечно, они были не правы, и когда-нибудь я вернусь к этому вопросу, ограничившись пока заявлением, что личная и метафизическая система д'Оливе является антихристианской, антидемократической, а следовательно, противоположной моим трудам, Синархии и моему окончательному отрешению от всякой индивидуальной системы.
На второе возражение, что в древних храмах не существовало никакой науки, я отвечаю настоящей книгой, являющейся завершением тех бесчисленных доказательств, которые приведены мною в подтверждение ошибочности подобного мнения.
«Кто проповедует о религии и теократии, тот проповедует невежество и тиранию».
Это возражение было бы правильным, если понимать под словом «религия» политический клерикализм, а не социальный синтез, а под теократией — взаимную нетерпимость сект, а не божественный закон этого синтеза. Но такое ложное понимание противоречило бы как синархическому устройству Цикла Рамы, так и побуждениям Абрамидов, Моисея и Господа нашего Иисуса Христа.
Quarto: «Эзотеризм священных текстов есть вымысел каббалистов Средних веков».
Уже в «Миссии евреев» я говорил, как надо относиться к этому заблуждению, которое по прочтении настоящей книги окончательно рассеется. Этот мой труд есть высшее откровение, назначение которого подтвердит мои «Миссии», налагая на них печать несокрушимого авторитета. Эта книга кинет луч ослепительного света, вызывая одновременно глубокое потрясение в необъятных, герметически замкнутых центрах посвящения, где миллионы посвященных, не ожидающие, конечно, этого обнародования, хранят неприкосновенным в течение сотен веков древнее предание.
Поэтому, зная, какими сокровищами владеет Азия, и сознавая всю ценность своего поступка, я не колеблюсь заявить, что он является сам по себе государственным переворотом, гораздо более важным, чем все перевороты, которые когда-либо совершались политическими деятелями с тех пор, как в их руки были отданы Судьбы Человечества.
Такое признание, вероятно, вызовет у большинства европейских читателей скептическую улыбку, но не таково будет его действие среди азиатских посвященных, которые прочтут, переведут или будут комментировать эту книгу. Не зная, какое впечатление произведет ясность и определенность содержащихся в этой книге откровений, посвященные Парадезы с тревогой в душе будут стараться узнать, каким образом я смог поднять покров, протянутый над их самыми сокровенными мистериями, в то время как соединенные усилия миссионеров и дипломатов не смогли никогда этого достичь.
Покров этот состоит из огромных горных массивов, из крепостей, девственных лесов, пустынь, храмов, пещер и подземных городов ужасающей протяженности, а тайна, скрывающаяся под ним, охраняется миллионами людей, обладающих глубочайшими знаниями, проникнутых горячею верой и давших друг другу в лоне Бога такие же клятвы, какие произносились во времена Моисея, Иетро, Орфея, Зороастра и Фо-Хи. Поэтому, каким бы скептицизмом ни была встречена эта книга в Европе, невозможно описать то волнение, которое видимо или скрыто охватит всю Азию при ее появлении.
Мое слабое вдохновение, возрастая с пространством, начиная от горной вершины Рамы вплоть до Пекина, от Индийского океана до Гималаев, от Афганистана до плоскогорий Верхнего Туркестана и от Бухары до Тифлиса, превратится в духовную бурю, и водоворот душ снова отхлынет от Иерусалима к Кипру и Мекке, от Гаона к Имаму и от главы Ливанских Друзов к Рик-Аммо Багдадских Субба, этих древних учеников Ессеян св. Иоанна Крестителя. И тогда я отвечу этому необъятному океану душ: так желает Вечный, ибо наступил час!
Я счел бы себя последним из неверных, если бы, храня подобные тайны для себя одного, думал о своей гибели, когда вопрос касается общего блага.
Чего мне страшиться от людей?!. Ничего ровно!.. А от Бога?! Только одного: изнемочь под тяжестью той задачи, которую Он по Своему милосердию возложил на меня.
Я не боюсь людей, ибо не считаю, что можно бояться смерти.
Всякий посвященный, каким бы счастьем ни одарил его в этом мире Творец, знает, что смерть есть невыразимое наслаждение души, самая величайшая чувственная радость, какую только она может ощущать, и мужество необходимо только для того, чтобы не поддаться ее соблазну. Я не боюсь людей еще и потому, что принципом моих «Миссий» является божественная любовь Человечества, а их целью — универсальная Синархия, и опасности они могут подвергнуть лишь одного меня. Я не боюсь людей, ибо не жду и не желаю от них ничего.
Будет ребячеством после того, что я сказал, добавлять, что, решившись на большее, я нечувствителен к меньшему. Полуневежды, атеисты, сектанты и вообще враги всякого культа и всякой веры, желая обесценить мои откровения своими насмешками или клеветою, не вызовут во мне ничего, кроме сожаления.
Я сказал, что не боюсь людей, а между тем существует один лишь человек, которого я мог бы опасаться, и этот человек я сам, если я совершу что-либо противное моей совести или нарушу клятву человеческого посвящения, обнародуя эту последнюю из моих «Миссий».
Но этого нет, ибо Один только Вечный в небесах и в недрах человеческой Истории есть Тот Живой, от Кого я получил религиозное понимание синархического Закона, являющегося условием — выполнения социальных обещаний Иисуса Христа, Моисея, Абрамидов и того еще более раннего собрания Рамидов, которое св. Павел называет Обществом Первобытных, а я называю древним его именем «Парадеза».
Когда в своих «Миссиях» я говорил, что в различных странах находится в надежных руках все, что может служить для восстановления здания Наук, раз будет основана Синархия, то я имел веские причины выражаться так ясно. И теперь, после зрелого размышления, я подтверждаю эти слова и говорю, что Парадеза Рамидов, ее университетский храм, ее предания и четверная иерархия ее наук существуют неизменными и по нынешний час.
И вот Верховному Понтифу этой Парадезы я позволяю себе посвятить с благоговением эту книгу.
ВЕРХОВНОМУ ПОНТИФУ В ТИАРЕ С СЕМЬЮ ВЕНЦАМИ,
НЫНЕШНЕМУ БРАХАТМ [17] ДРЕВНЕЙ ПАРАДЕЗЫ,