II. Москва и СПБ. Углубление духовных противоречий




I. Предпосылки расцвета реализма

Реализм – художественный метод, смысл которого глубокое и всестороннее отображение действительности. В основе материализм и прагматизм. Поэтому всегда присутствовал в искусстве. Античный реализм, ренессанский, просветительский реализм, советский реализм. Ж.Шанфлюри придумал термин для обозначения творчества Бальзака и др. противопоставлено академизму, романтизму, символизму. В России – Белинский придумал (Поздний Пушки, Гоголь, Достоевский).

1. начало промышленного переворота. Формирование пролетарских районов – порождали реалистическую ментальность

2. расцвет эклектики (1840-90) – доходный дом, магазин, вокзал (утилитарные сооружения)

1850 Всемирная выставка в Лондоне, фурор – Хрустальный дворец. С него началось распространение новых материалов – бетон, сталь, бетон и стекло и технологии, направленные на удешевление строительства. Комбинирование старого и нового – основа эклектика. Эклектика похоронила разделение Петербургской и Московской архитектурных школ.

3. Изменение строя города. Вместо красно-белого барокко – господство серых тонов.

Колористический строй реализма – Стасов: «серая жизнь серыми красками». Вызывало контраст с парадным городом. Новая реальность становится доминантой.

4. Петербург – символ прогресса. Научно-технический прогресс:

- 1802 – В.В. Петров впервые открыл явление электрической дуги. Основоположник электросварки.

- 1804 - Я.Д.Захаров и Робинсон совершили полет на воздушном шаре (на четверть века позже, чем в Европе). В воздухе более 3 часов. Высота 2600 метров. Захаров изобрел газометр и прибор для плавки металлов

- 1811 Кирхволф – выделение крахмала

- 1832 - Шиллинг - электромагнитный телеграф.

- 1833 – Ленц – закон электромагнитной индукции. «Закон Ленца», тепловое действие гальванического тока – закон Ленца-Джоуля

- 1834 – главная обсерватория (арх. А.Брюллов). Директор – В.Я. Струве открыл 2392 звезды, провел измерение дуги земного меридиана и доказал, что земля приплюснута с полюсов. Пулковский меридиан стал точкой отчета для всего мира, до появления Гринвичевского меридиана

- ж/д: первая ж/д Петербург-Павловск (легенда о пальце императора, являлась чистым увеселением, в вагоне – орган) 1836 год. 1837 – первая пассажирская ж/д

- Б.С.Якоби сконструировал мотор, телетайп (?)

- Петербург поставлял станки, тепловой двигатель, типографические установки.

 

II. Москва и СПБ. Углубление духовных противоречий

Возрождение Москвы после пожара – дело чести. Комиссия во главе с генералом Тармасовым для восстановления города. Восстановление святынь – Кремлевская экспедиция во главе с князем Юсуповым. При экспедиции – архитектурное московское училище – ежегодно 30 человек выпуска. 1825 год – С.Г. Строганов основал в Москве школу ремесел и искусств для бедных крестьян, но обучение – 6 лет по 4 часа в неделю – неэффективно. В 1816 году У. Гесте мостостроитель Петербурга составил план Москвы: ломал старый город, выпрямлял узкие улицы, прокладывал новые улицы через центр, гигантские площади – уподобил регулярному Петербургу. План был отменен. 1816 Комиссия разработала свой план, который сохранял старый город, неансамблевый подход. Вокруг Кремля – парадная зона, ширина улиц регулировалась. Типовые проекты частных домов – строго регламентировалась – цвет, форма крыши, рисунок ограды, конфигурация. Ответственный за фасадическую часть – О.И. Бове (по значимости как Росси для Петербурга). Возник новый лик Москвы под руководством Бове – соединение ампира и средних веков. Примером – реконструкция Красной площади. Торговые павильоны – параллельны стене Кремля. Перед рядами – поставлен памятник Минину и Пожарскому. Река Неглинка – под землей. Против северо-западной стены Кремля Д.Желярди заново отстроил московский университет – ампир. Рядом с университетом под руководством Бове построен манеж в ампирном стиле. У кремлевской стены – сад с чугунной решеткой. Лобное место передвинули ближе к храму Василия Блаженного. Благоустраивалась территория вокруг Кремля: Театральная площадь - Михайлов второй. Тяготение к обособленным пространствам – главная черта московской архитектуры видна через Театральную площадь. Целые районы застраивались особняками – московский ампир, чаще деревянный – дошедший лишь до середины XIX века. На восстановление было выделено 11 млн рублей, что мало. Московский ампир – образ домашнего очага. А.Г. Григорьев – дом Хрущевых (музей Пушкина, флигели выполнены по-разному, чем фасад. Для Петербурга – нонсенс. Каждый фасад – свое выполнение), дом Станицкой. Общая черта – динамичность, уютность. В Москве – норма, когда на красную линию выходит торец дома.

Особенности московской архитектуры:

- неансамблевая, а штучная застройка

- миниатюрная застройка с интерьерами

- мезонин – надстройка в одну-две комнаты – элементы деревянной архитектуры

- прием – дорический портик в арочным проеме

- декор: имитация лепнины в технике гризель, в стиле романтизма. Лирические мотивы.

Изменилась и роль Москвы в художественной культуре.

- городская среда Москвы – противоположность чопорному Петербургу, сохраняла домовитость, атмосфера полусельский уют – ментальность – отличия

Москва Петербург
задушевная чувствительность полусельский размеренный образ жизни «намедни» – неопределенность открытость контрастность национальные костюмы, обилие разных костюмов на рынке рационализм интенсивный образ жизни   рациональность и логика сдержанность ориентация на полутона и графичность непрекословное соблюдение стиля

Романтическая культура развивалась ярче, чем в Петербурге.

Москва – центр романтизма. Художественная школа – романтизм и сентиментализм. Неприятие официозного пафоса классицизма, предпочтение романтизма, склонность к морализации, неприятие злата, поэтизация деревенской тишины. Журнал «Аглая» - редактор Шариков, общая тональность – эротомания платоническая. К середине 10-х годов сложился романтический образ жизни: книги, споры на отвлеченные темы, идеальная любовь к женщине, Гофман, Шеллинг – все чуждо Петербургу. В таких условиях выросли и были воспитаны: Алябьев, Батюшкин, Вестровский, Грибоедов, Давыдов, Жуковский, Козлов, В.Л. Пушкин, В.А. Тропинин

Исторические амбиции москвичей. Патриотизм – «записка о Москве» Карамзина по заказу Марии Федоровны. Москва – центр православия. «Отставная» столица – центр романтического бунта. После войны роль Москвы изменилась. Москва превосходила всю Россию по количеству богатых невест. Устойчивая франкофобия – французские спектакли убыточны. Жихарев. Кризис просвещения – раньше, чем в Петербурге.

Литературные общества:

- «Дружеское литературное общество» – Воейков, Жуковский, бр. Карсаровы, Мерзляков, А. и А. Тургеневы. Распалось после 17 заседаний.

- 1811 – «Общество любителей российской словесности» - 21 участник, председатель – Антонский-Прокопович (после каждого слова – «ТО»), закрыт в 1826 году. Состояли профессора, литераторы. Цель общества – общество проводит анализ литературы, насаждение «правильных методов» - классицизма. Совместное пение псалмов. Было опубликовано 25 томов с трудами общества, из всей массы достойными можно считать стихи Дмитриева и Воейкова.

- В 1815-1821 годы – «Общество древностей российских». Его значение возросло. На набережной Английской набережной. Во главе с Румянцевым.

- кружок Раеча. Крупнейший кружок Москвы – квартира С.Е. Раеча – около 20 человек. Собирались для обсуждения литературных произведений, цель – перевести классиков и пед. литература. Издавали журнал – «Новые аониды» - Крылов, Батюшков.

«Архивные юноши» Веневитинов, Кириевский, Кошелев, Одоевский, Рожалин, Титов. Глава – Одоевский – главный муз критик Николаевской эпохи, связь с декабристами. Но Любомудры сознательно уходили от вопросов политики. После 1825 года сожгли свои архивы – но для пафоса. Специфика в общественной жизни Москвы – в условиях усиления гнета цензуры. Цель – взаимное гуманитарное самообразование (дефицит книг => рефераты и сообщения о редких книгах). Эта тенденция продолжилась и в общественной жизни Москвы в 30-е годы. Московские кружки были замкнуты внутри себя, именно поэтому кружки в Москве сохранились, а в Петербурге – они развалились.

Факт снижение роли Москвы – пример ЕО

Текст ОБ: Общеизвестно, что сопоставление Ленского и Онегина - Онегин и антитеза наивно-восторженного идеалиста и материалиста- Ленский скептика; чистой юности и умудрённой зрелости; поэта-

гуманитария и «глубокого эконома»; раннего (немецкого) и байронического (английского) романтизма; двух периодов в развитии общественного сознания передовой дворянской молодежи - до и после перелома 1823 г.14 Рискнём рассмотреть отношения Онегин - Ленский сквозь призму ещё одной антитезы, которая отсутствует в тексте романа, авторских примечаниях и известных нам исследованиях. Это антитеза Петербург - Москва. Возьмём в качестве точки отсчёта набросок интеллектуального портрета тогдашней Москвы, сделанный П. Н. Милюковым: «Кабинет, заваленный книгами, в кабинете бесконечные споры на отвлечённые темы, идеальная любовь к женщинам, увлечение фантастическими повестями Гофмана, музыкой Шуберта, философией Шеллинга - вот характерные черты новой обстановки, совершенно чуждые петербургской военной молодёжи»15. Очевидно, что одним из источников этого эссе была «энциклопедия русской жизни», и образ Владимира Ленского в частности.

«Бесконечные споры на отвлечённые темы»: «Меж ними всё рождало споры….». Пушкин не осветил позиции героев по каждой из упомянутых им проблем, что слишком увело бы от сюжетной фабулы. Мы знаем только, что это были споры «учёного малого, но педанта» с «умом, ещё в сужденьях зыбким». И разница не только в возрасте и темпераменте, но также в петербургской и московской ментальности. Педантизм Онегина (от фр. рedant - человек, строгий, точный, придирчивый, отличающийся преувеличенной аккуратностью, приверженный к порядку до мелочей) многократно акцентирован Пушкиным. Учёность, стремление к рациональному порядку, порой педантичному теоретическому обоснованию чего бы то ни было - имманентное качество петербургской ментальности и культуры, противостоящее «московской безалаберщине, ерунде» (выражение Л. С. Бакста). Разницу между Москвой и Петербургом в тематике споров отметил один из московских «любомудров» А. И. Кошелев, когда в 1826-1827 гг. вместе с В. Ф. Одоевским, Д. Н. Веневитиновым, А. С. Хомяковым и В. П. Титовым обосновался в столице: «Главным предметом наших бесед была уже не философия, а наша служба с её разными грустными и смешными принадлежностями. Впрочем, иногда вспоминали старину, пускались в философские прения и этим несколько себя оживляли»16.

«Идеальная любовь к женщинам». В отличие от умудрённого любовным опытом петербуржца Онегина, Ленский «сердцем милый был невежда», движимый «возвышенными чувствами» и порывами «девственной мечты». Его любовь не совсем идеальна, поскольку взаимна, и лишь трагическая случайность помешала осуществлению мечты о брачном ложе. Тем не менее, Ленский приносит в жертву любви свои мысли, чувства и поэтическое творчество («и писал бы оды, / Да Ольга не читала их»). Идеальная любовь - наследие сентиментализма. На ранней стадии романтизма жертвами подобной любви среди известных петербуржцев были П. И. Багратион, П. А. Катенин, И. А. Крылов, С. Н. Марин, В. А. Озеров, А. С. Яковлев. На «байроническом» этапе идеальная любовь к женщине в Петербурге перевелась. «Сентиментальная любовь у них большая редкость», - заметила Ж. де Сталь в 1812 г.17 Но такая любовь сохраняла свою власть над московскими уроженцами и выходцами - Д. В. Веневитиновым, Н. И. Гнедичем, В. А. Жуковским, И. И. Козловым, М. Ф. Орловым, П. Я. Чаадаевым.

«Увлечение фантастическими повестями Гофмана». Эту черту московской ментальности следует понимать шире, как сохранение ориентации на немецкий романтизм в целом. Показательна в этом смысле упомянутая в главе 2.1. полемика по вопросам романтизма между московским «Вестником Европы» и петербургским «Духом журналов…». Кумиром петербуржца Онегина был Байрон; Ленского - Шиллер и Гёте, а также Стерн («Poor Yorick» - молвил он уныло») и Оссиан («отрывки северных поэм»). Это соответствовало поэтическим приоритетам москвичей с их культом Шиллера и элегической тональностью поэзии. Вся поэзия Ленского состоит из фразеологических штампов московской раннеромантической школы: «чистая любовь», «сладкое мученье», «с лирой странствовал на свете», «поэтический огонь», «возвышенные музы», «возвышенные чувства», «дева простодушная», «сон младенца», «пустыни неба», «богиня тайн и вздохов нежных», «поблёклый жизни цвет», «игры золотые», «густые рощи», «уединение», «тишина», «нечто», «туманна даль». Столь же тривиальны рифмы: «послушный - простодушной», «ясна - луна», «безмятежных - нежных». Иронизируя над Жуковским, Пушкин заглавными буквами выделяет в поэзии Ленского элегические стереотипы: «Ночь», «Звёзды», «Луна». Литературные вкусы Ленского остались на уровне раннего романтизма. Шенье и Байрон, вероятно, ему не знакомы. Консервативность, в том числе художественная, - отличительная черта Москвы 1815-1825 гг.

«Увлечение…философией Шеллинга» также следует понимать расширительно, как увлечение немецкой классической философией в целом. И вся-то она была идеалистической. При Николае I именно Москва стала центром русской идеалистической философии, и с тех пор всегда сохраняла эту функцию. Идеалист Ленский - «поклонник Канта», а петербуржец Онегин - материалиста Адама Смита. Ленский учился в Геттингенском университете, который располагался на землях ганноверской династии, был подчинён английским законам и являлся одним из наиболее либеральных университетов Европы. Из московских интеллектуалов там учились А. С. Кайсаров, П. П. Каверин, Н. И. и А. И. Тургеневы, будущий ректор Московского университета А. В. Болдырев18, из петербургских - тверской выходец А. П. Куницын и киевлянин И. К. Кайданов. Пребывание Ленского в Геттингене совпало с революционными выступлениями немецкого студенчества и террористическим актом К. Занда. Однако ни в поэзии, ни в поведении Ленского нет ничего «вольнолюбивого». Поэтому бунтарские черты («Крикун, мятежник и поэт»; «Дух пылкий прямо благородный») в окончательном тексте Пушкин заменил созерцательно-романтическими: «Поклонник Канта и поэт»; «Дух пылкий и довольно странный». От мятежного немца Занда Ленскому достались только «кудри чёрные до плеч», в то время, как Онегин, подобно англичанину Байрону, «острижен по последней моде».

И, наконец, аспект московской ментальности, опущенный П. Н. Милюковым: «Москва – большая деревня». У Пушкина это звучит так: «Имеет сельская свобода / Свои счастливые права, / Как и надменная Москва». И до, и после пожара основу рядовой застройки Москвы составляли небольшие особняки и деревянные дома, утопленные в зелени садов, а за ними тянулись огороды, скотные дворы, бани, хозяйственные постройки. Полусельский образ жизни, поэтизация деревенской тишины, более полувека являвшаяся лейтмотивом московской поэзии, сближали ментальность первопрестольной с ментальностью русских помещичьих усадеб. Потому в глазах соседей-помещиков онемеченный Ленский - свой, он всего лишь «полурусский», а петербуржец Онегин - «фармазон», т. е. франкмасон - полный космополит.

Поэт гуманитарий – глубокий эконом

Ранний романтик – байронический романтик.

Москва – Петербург, по выражению Милюкова:

- бесплодные споры героев, ученого молодого педанта.

Педантизм – порядок до мелочей, в образе Онегина. Ученость, стремление к рациональному порядку – качество петербургской культуры. Продолжение конфликта – противостояние естественнонаучной школы Петербурга и московских романтиков, западников и славянофилов, Ларионов, Малевич – теоретики авангарда были в Петербурге, а в Москве - центр авангарда.

- Идеальная любовь к женщине. Сентиментальная любовь не было в Петербурге, а в Москве сохранялась (М.Орлов, Чаадаев)

- Любовь к Шеллингу, Гофману – общая симпатия к немецкому романтизму. Шиллер. Гайдн, Шуберт, Гофман. Вся поэзия Ленского: чистая любовь, возвышенные чувства… и тд. Художественная консервативность - Байрон

- Увлечение философией Шеллинга. Москва – центр идеалистического романтизма. Отвлеченное философствование – от Геттингенского университета. Кант – Адам Смит.

- Москва – большая деревня. Сельская свобода – надменная Москва (Пушкин). Деревянные дома, садок в зелени, огороды, скотные дворы, бани – полусельский образ жизни, поэтизация сельской тишины. «Москва – город ничтожество» - Пушкин.

На бунтарско-Байроническом этапе романтизма Москва утратила центральное положение центра романтизма и превратилась в серость, при Николае – вернула свое положение, но уже консервативное – реакционное направление романтизма. «Москва всегда глядит назад» - Герцен. Неслучайно Москва стала центром славянофилов – ненавидели Петра и его детище – Петербург.

Текст ОБ: Возрождение Москвы стало делом национальной чести. Первым в нее вступил отряд ополченцев кн. А.А. Шаховского. 17 августа 1813 г. возобновились занятия в Университете; 30 ноября 1813 г. - спектакли в частном театре Позднякова; 14 апреля 1814 г. – балы в Дворянском собрании; 30 августа 1814 г. – спектакли в казенном театре, разместившемся в доме С.С. Апраксина. В 1813 г. была создана Комиссия по строению города Москвы во главе с генерал-губернатором А.П. Тормасовым. Ей было ассигновано свыше 5 млн. руб. Представленный в 1814 г. доклад «относительно устроения Москвы и вспоможения на обстройку потерпевшим от разорения и пожара жителям оной» был рассмотрен Комитетом министров и утвержден Александром I. Комиссия получила для компенсации обывателям за сносимые здания еще 2,25 млн. руб.; на нивелирование и замощение Москвы - более 1,5 млн. руб. С 1815 по 1830 г. для постройки зданий 260 частных лиц получили ссуды на 2285809,85 руб. Уже к 1817 г. было восстановлено 2514 домов, заново построено 623 каменных и 5551 деревянное здание.

Восстановлением исторических святынь ведала Кремлевская экспедиция во главе с Н.Б. Юсуповым. Еще в 1809 г. М.Ф. Казаков основал при ней Архитектурное училище (с 1814 г. - Московское дворцовое училище) с 8-летним сроком обучения, которое после его смерти возглавляли И.В. Еготов, А.Н. Бакарев, И.Л. Мироновский. Училище располагалось в здании Сената. В его мастерской имелись чертежи и увражи шедевров мировой архитектуры. Ученики проходили практику на строительстве. Ежегодный выпуск составлял 30-36 архитекторов для Москвы и провинции. В 1825 г. гр. С.Г. Строганов основал в Москве бесплатную Школу рисования применительно к искусствам и ремеслам для бедных детей, в том числе крепостных. В школе были классы: архитектурного черчения и практической геометрии; рисования фигур и животных; рисования цветов и украшений (орнамента). Принималось 360 человек, из них 240 - бесплатно, со снабжением красками и учебными принадлежностями за счет заведения. Обучение длилось 6 лет, по 4 часа в неделю. В Школе прошли усовершенствование 42 преподавателя рисования. Учебный план был растянут по времени и неэффективен. За 17 лет школу окончило только 76 человек. Из них 36 работали учителями рисования; 32 - на ситценабивных фабриках; 6 - на частных фарфоровых заводах; 2 - в литографиях.

Тем временем к 1816 г. В. Гесте составил в Петербурге новый генеральный план Москвы, который был утвержден Александром I и прислан для реализации. План ломал старый город, расширяя и выпрямляя улицы, прокладывая новые сквозь исторически сложившуюся застройку (например, проспект параллельный Тверской). На окраинах у застав должны были возникнуть гигантские площади. Гесте уподоблял Москву регулярной геометризованной планировке Петербурга. Совместными усилиями Комиссия по строению и Кремлевская экспедиция добились отмены его плана. В 1816 г. Комиссия разработала свой план, сохранявший историческую структуру, тенденции развития города и «штучный» подход к застройке каждой улицы. Вместе с тем в нем чувствовалось ансамблевое мышление ампира. Вокруг Кремля создавалась парадная зона. Ширина больших улиц составляла 10 саженей (21,3 м.), средних - 8 (17 м.), проулков - 6 (12,8 м). Типовые проекты частных домов строго регламентировали их габариты, конфигурацию, цвет, форму крыши, рисунок ограды.

Ведущую роль в Комиссии по строению играл ответственный за «фасадическую часть», руководитель архитектурной мастерской О.И. Бове. Для Москвы он стал тем же, чем К.И. Росси для Петербурга. Через него проходили все государственные и частные проекты; сам он выстроил до полусотни зданий; под его руководством возник новый лик Москвы, органично соединивший ампирную и средневековую архитектуру. Примером такого соединения стала реконструкция Красной площади. Бове расчистил ее от разномасштабных разностильных построек и возвел Торговые ряды. Их вытянутый фасад с сильно выдвинутыми ризалитами и центральным дорическим портиком протянулся параллельно кремлевской стене, а купол над центральной частью оказался напротив купола казаковского Сената. Перед рядами был поставлен памятник Минину и Пожарскому, которому война придала мистический смысл. Император хотел видеть памятник либо в центре площади, либо рядом с храмом Василия Блаженного (где он находится сейчас). Но Бове и Мартос сумели отстоять свою точку зрения: первый московский монумент был поставлен на краю Красной площади так, что фигура Минина лицом была обращена к Торговым рядам, а рукой указывала на Кремль. Такая конфигурация усиливала идейный смысл: Торговые ряды олицетворяли купечество и народ – главную силу ополчения, а освобождение Кремля – символа государственности и национальных святынь, являлось целью ополчения. Открытие памятника 20 февраля 1818 г. вылилось в торжество, невиданное со времен коронации Александра I.

Река Неглинка исчезла в подземных трубах. Кузнецкий мост был разрушен за ненадобностью (и как символ московской галломании). Против северо-западной стены Кремля Д. Жилярди заново отстроил Московский университет, создав величественное ампирное сооружение. Рядом по проекту О.И. Бове построили Манеж, слывший чудом инженерного искусства благодаря перекрытию, созданному А.А. Бетанкуром. У кремлевской стены разбили Александровский сад, окруженный красивой чугунной решеткой. В 1830-х гг. Лобное место – самый точный символ роли Москвы в отечественной истории XIV-XVII вв., было передвинуто с центра Красной площади к храму Василия Блаженного. Благоустраивалась вся территория вокруг Кремля. Возникли новые площади на пересечении радиальных и кольцевых улиц. Огромный пустырь перед сгоревшим до войны Петровским театром превратился в Театральную площадь - одну из крупнейших в Европе. Бове увязал гигантский объем здания Большого театра с обликом Китайгородской стены, разбил треугольный сквер, скрывший кривизну площади, а по периметру возвел единообразные по оформлению строения. Театральная площадь хорошо иллюстрирует отличительную черту московской архитектуры - тяготение к обособленности пространственных единиц и объемов. Площадь связана с Лубянским проездом и Охотным рядом, но в отличие от площадей Петербурга, эта связь не видна, не перетекает в пространство соседних площадей, создавая ощущение замкнутости.

У Крымской площади по проекту В.П. Стасова (1821) построили Провиантские склады - мощную безордерную постройку с торжественным ритмом глухой стены, акцентированной по центру входом с полуциркульным окном. Целые районы застраивались особняками, восстанавливались старые дома. Они составили так называемый московский ампир, чаще всего деревянный, и потому доживший лишь до середины XIX в. Он проникнут идеей домашнего очага, имеет налет провинциализма, забавен и обаятелен. Кроме Бове и Жилярди выдающимся его представителем был А.Г. Григорьев – автор лучших из сохранившихся построек - домов Хрущевых (ныне Музей А.С. Пушкина) и Станицкой (ныне Музей Л.Н. Толстого). Общая их черта – свободная планировка, живописность, динамичность и неуравновешенность композиции. Часто флигели и центральная часть дома выполнялись в разных стилях: ионический портик флигелей мог соседствовать с коринфской лоджией главной части. Каждый фасад имел свое решение, непохожее на решение других фасадов, но придающее зданию очаровательное своеобразие. Многие московские дома, например дом Луниных, сооруженный Д. Жилярди, выходили на красную линию торцовым фасадом, который в результате становился главным. Основной же объем прятался во дворе, изолируя здание от улицы и создавая настроение интимного уюта. Московские архитекторы выработали ряд стилистических приемов, отличавших московский ампир от петербургского: 1) не ансамблевая, а «штучная» застройка; 2) миниатюрные масштабы зданий и интерьеров с невысокими колоннами из искусственного мрамора; 3) мезонин - надстройка в одну-две комнаты над центральной частью дома. В одноэтажных домах - антресоли (второй этаж, выходящий в сторону заднего двора и сада); 4) римский прием дорического портика в арочном проеме (Музыкальный павильон усадьбы в Кузьминках, Д. Жилярди, 1820-1823; Грот в Александровском саду, О. Бове, 1820-е), не встречающийся в Петербурге; 5) в декоре - имитация лепнины в технике гризайли, преобладание лирических мотивов (женственных фигурок «слав», амуров, пальметок) вместо воинственной римской арматуры.

«Пожар способствовал ей много к украшенью», но изменилась и роль Москвы в русской культуре. До войны в художественной культуре Петербурга преобладала ампирная тенденция, а Москва являлась столицей русского романтизма. Этому способствовал ряд факторов:

Во-первых, городская среда являлась противоположностью стильному, но чопорно-холодному монументальному Петербургу. Москва сохраняла камерность рядовой застройки с утопленными в зелени садов небольшими особняками, кривыми переулками, хорошо освещенными просторными дворами. Облик города рождал атмосферу полусельского уюта и формировал особую художественную ментальность его жителей. Основными отличиями этой ментальности были:

 

Москва Санкт-Петербург
задушевная чувствительность рационализм
неторопливо-размеренный образ жизни интенсивный темп жизни
неопределенность логическая завершенность
открытость сдержанность
контрастность ориентация на полутона
живописность графичность (линеарность)

На любой улице «всероссийской ярмарки» купеческие шубы и поддевки смешивались с фраками дворян и чиновников, гусарскими ментиками, бухарскими халатами, татарскими шароварами, украинскими жупанами, черкесками, национальными одеждами поволжских народов и т.д. Романтическая архитектура, подавляемая императором в Петербурге, в Москве развивалась более свободно: здание Синодальной типографии (А.Н. Бакарев, 1814); Никольская (Ф. Соколов, 1816-1819) и Водовзводная башни Кремля (О.И. Бове, 1810-е); Екатерининская церковь Вознесенского монастыря в Кремле (А.Н. Бакарев, 1817); усадьба Пехры-Яковлевская (А. Менелас). Осознание москвичами особой культурной роли своего города привело к появлению в «Вестнике Европы» (Ч. 48, 1809 - Ч. 64, 1812) постоянной рубрики «Московские записки», где печатались хроника художественной и светской жизни, некрологи деятелям культуры, рецензии на спектакли и новые книги.

Во-вторых, традиции московской художественной школы, где с последней трети XVIII в. преобладающей тенденцией был сентиментализм и ранний романтизм, представленный именами А.П. Сумарокова, М.Н. Карамзина, И.И. Дмитриева, В.И. Баженова, М.Ф. Казакова, Ф.С. Рокотова. Их объединяло неприятие официозного пафоса классицизма, предпочтение душевных порывов холодному рационализму, склонность к морализаторству, желание быть непричастными к злу и «жить потише», неприятие буржуазных ценностей («злата»), поэтизация деревенской тишины. Именно в Москве в 1808-1812 гг. издавался кн. П.И. Шаликовым самый известный журнал сентиментального направления «Аглая». В нем печатались C.H. и Ф.Н. Глинки, Н.М. Карамзин, И.И. Лажечников А.Ф. Мерзляков, В.Л. Пушкин, публиковались романсы с нотами Д.Н. Кашина. Переводы из М. Монтеня, Н. Буало и Вольтера лишь оттеняли главную сентиментальную составляющую: Ж. Делиль, Ш. де Лакло, Ж.-Ф. Мармонтель, Ф. Петрарка, Ж. де Сталь, Л. Стерн, Э. Юнг, Ф.-Р. де Шатобриан. Большинство публикаций составляли «нежновздыхательные» стихи Шаликова и такие же романсы Б.К. Бланка. Их общая тональность соответствует названию самого заметного эссе: «Эротомания», причем платоническая. К середине 1810-х гг. в Москве сложился особый романтический стиль жизни, черты которого отметил П.Н. Милюков: «Кабинет, заваленный книгами, в кабинете бесконечные споры на отвлеченные темы, идеальная любовь к женщинам, увлечение фантастическими повестями Гофмана, музыкой Шуберта, философией Шеллинга - вот характерные черты новой обстановки, совершенно чуждые петербургской военной молодежи». На этих традициях получили художественное воспитание А.А. Алябьев, К.Н. Батюшков, Д.В. Веневитинов, А.Н. Верстовский, П.А. Вяземский, А.С. Грибоедов, Д.В. Давыдов, В.А. Жуковский, И.И. Козлов, В.Л. Пушкин, В.А. Тропинин.

В-третьих, исторические амбиции москвичей, получившие мощную подпитку в условиях романтического интереса к отечественной истории и культуре. Ярким примером московского патриотизма является записка о Москве Н.М. Карамзина, написанная по заказу Марии Федоровны после 1813 г. Изобилие памятников средневековой архитектуры, характер городской планировки служили идеальной средой для романтических реминисценций в область национальной истории. 329 церквей, близость Троице-Сергиевой лавры, удаленность от бюрократического Синода порождали благоприятные условия для превращения Москвы в центр православия и идеалистической философии. Лобовой «патриотизм» Шишкова, вызывавший у столичной интеллигенции иронию, в Москве встречал восторженное отношение. Московские «Вестник Европы» и «Русский вестник» с 1807 г. стали рупором формирующегося славянофильства, противостоящего петербургскому западничеству. Дух ведущих московских журналов в посттильзитский период вызывал недовольство правительства, создавая «отставной столице» (Ф.Ф. Вигель) репутацию центра консервативной политической оппозиции, романтического бунта и неплохого места для романтического бегства.

После войны культурная роль Москвы изменилась. В Петербурге - военной и морской столице, соотношение мужчин и женщин было 2,5:1, несмотря на то, что потери русской армии в 1812-1815 гг. составили 360000 человек. Москва же превосходила всю дворянскую Россию по обилию состоятельных невест, богатству и широкому разгулу праздников, которым была свойственна некая семейственность. Балы по вторникам в Московском Благородном собрании «привлекали до четырех тысяч персон». Славились маскарады Г. Мунаретти, который в 1818 г. открыл танцевальный класс, куда ежедневно съезжались ученики различных сословий, национальностей и возраста, поскольку его дом являлся еще и школой кулинарного искусства.

Однако эмоциональной расплатой за пожар стала устойчивая франкофобия. В Москве спектакли французских трупп были убыточны, «потому что запах войны от них был слышан». Если в Петербурге либеральная речь Александра I при открытии польского сейма вызвала воодушевление, то в Москве – ужас. Впрочем, ничтожность московской оппозиционности, «смелость» суждений «наших старичков» и «наших дам» хорошо известны по «Горю от ума» А.С. Грибоедова и «Пирам» Е.А. Баратынского. Еще раньше (1805) об этом писал С.П. Жихарев: «Государь, вероятно, знает и без того, что мнение Москвы состоит единственно в том, чтоб не иметь никого мнения, а делать только угодное государю, в полной к нему доверенности». В московских театрах «всякий стих, имеющий какое-нибудь отношение к государю, заглушаем был рукоплесканиями».

Столь же посредственными были московские литературно-художественные организации. 12 января 1801 г. в Благородном пансионе родилось Дружеское литературное общество (Афросимов, А.Ф. Воейков, В.А. Жуковский, А.С. и П.С. Кайсаровы, А.Ф. Мерзляков, С.Е. Родзянко, Александр и Андрей Тургеневы). Старшему из участников было 20 лет. Общая цель виделась в стремлении к литературному и нравственному совершенствованию; обсуждению вопросов морали, философии и политики; изучении теории искусств; увлечении немецкой литературой и театром. Юноши «объявили войну» сентиментализму Н.М. Карамзина, склонному «к мягкости и разнеженности». А.И. Тургенев противопоставлял ему М.В. Ломоносова, который не боялся соединять «с великим уродливое, гигантское, чрезмерное». Этот принцип позднее был отчасти реализован А.Ф. Воейковым в сатирах, но для поэзии В.А. Жуковского и А.Ф. Мерзлякова характерна как раз та самая «мягкость и разнеженность». Утверждение, кочующее по учебникам, справочникам и статьям, что Общество выдвигало характерное для романтиков требование народности и самобытности литературы, сомнительно. Выдвигало кому? (не предприняв ни одной публикации). Оно вообще не имело единых принципов и распалось после 17-ти собраний, не просуществовав и года.

В 1811 г. при Московском университете возникло Общество любителей российской словесности. Собрание в составе 21 участника избрало председателя – проф. А.А. Антонского-Прокоповича, бессменно выполнявшего эту обязанность до 1826 г. В Обществе состояли литераторы, профессора, некоторые из которых по совместительству были издателями и/или цензорами: М.Т. Каченовский, А.Ф. Мерзляков, Н.Н. Сандунов (брат артиста и совладелец бань), И.М. Снигирев, Н.Н. Страхов (ум. 1811), И.О. Тимковский, Л.А. Цветаев, П.И. Шаликов. Цель - «распространение сведений о правилах и образах словесности и доставление публике обработанных сочинений в стихах и прозе, на русском языке, рассмотренных предварительно и прочитанных в собрании». Консервативность цели - в насаждении теории и практики «правильных» художественных методов, противостоящих романтической свободе творчества (при этом поборник «правильной» речи Антонский едва ли не к каждому слову добавлял частичку – то). Публичные заседания в зале Благородного пансиона своим содержанием и торжественностью напоминали «Беседу…», а данью политике «христианизации» было хоровое пение псалмов. К 1826 г. Общество выпустило 25 частей «Трудов Общества…», 4 части «Сочинений в прозе и стихах» и 4 тома «Речей, произнесенных профессорами в университетских собраниях». В этом объеме макулатуры достойны упоминания несколько стихотворений И.И. Дмитриева, В.Л. Пушкина, А.Ф. Воейкова. В качестве «эпохальных» фактов истории Общества отмечается присутствие на отдельных заседаниях В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, Ф.Н. Глинки. Даже авторы «Истории Москвы» с их формулой: в Москве – все самое первое и лучшее, вынуждены были констатировать: «Если другие университетские общества, возникшие в начале XIX в., сыграли большую роль в деле развития науки, то этого никак нельзя сказать об “Обществе любителей российской словесности”».

«Именно в эти годы открылись основанные при Московском университете ученые общества, которым суждено было надолго сосредоточить в себе научную жизнь России по ряду важнейших дисциплин: “Общество истории и древностей российских", “Общество испытателей природы”, “Физико-медицинское общество”, “Общество любителей российской словесности”. Заседания обществ были доступными для студентов и для публики. О заседаниях обществ публиковалось в “Московских ведомостях” <…> В России тех лет не было другого культурного центра, подобного Москве». Уточним: подобного по своей серости. Не случайно выпускники университета стремились уехать в Геттинген, о чем речь пойдет чуть далее.

О бесплодности деятельности Общества истории и древностей российских уже говорилось, однако в 1815-1825 гг. его значение резко повысилось потому, что организацию всех археографических исследований в России неофициально возглавил экс-канцлер и экс-министр коммерции Н.П. Румянцев. Не в Москве, а в его дворце на Англ



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-29 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: